От искры до пожара

Ночь на удивление оказалась самой теплой за последний месяц зимы. Улочки темны и пусты. Несмотря на район ночного клуба с неоднозначной славой среди местных и криминальными характеристиками среди правоохранительных органов. Но скоро все закончится. Они на верном пути. Контору прикроют. К тому же, кажется, им удалось выяснить, что размер хранилища барыг гораздо больше, чем гадалось. И там не только наркота, но ещё и оружие. Поэтому премии команде АОРС будут тоже немаленькими. И, возможно, продвижение по службе. Но главное — потрясающий интересный оперативный опыт. Даже для нее. Рита накинула куртку прямо на топ от костюма и одним движением вытащила копну рыжих волос наружу, с улыбкой выходя через задний ход клуба. На сегодня ее двойная работа закончена. Она до сих пор была под впечатлением от тех тонкостей, которым ее научили здесь. В плане, под началом АОРСа. Настолько опытными и внимательными были опера, знали столько психологии слежки, преступника, могли срежиссировать любую ситуацию, выяснить что угодно. Без привлечения целой ФЭС. Отрядом в пять человек. Ее роль в этом задании высоко ценили. И она отвечала тем же. Все ее риски оправдывались и продвигали расследование, увеличивали компромат и количество прямых улик в их арсенале. Ещё немного и они возьмут нужного человека без шансов на избежание срока. Как всегда погруженная в мысли о работе с головой, но уже здорово уставшая от этого, Рита подошла к пустой дороге, чтобы перейти и вдруг заметила, что на парковке, всегда свободной в это время кроме ее стоит ещё одна машина. Серебристая. Мысли о том, чья она, перебили всё. Он пришел. Рита занервничала до бешеного сердцебиения и боли в животе. Кончики пальцев закололо, бросило в жар. От осознания того, что они сейчас вдвоем в этой ночи, совсем одни и вокруг никого… Все ее чувства всколыхнуло одним всплеском. И снова нервы, словно она в тупике. Этот момент настал. Они встретились взглядами. Его — совершенно спокойный, смиренный, будто бы смирившийся со своей безнадежной гибелью. И уже даже переживший ее. Но Стёпа все же слегка приветственно улыбнулся ей на одну секунду. Будто говоря «Да, все кости переломаны, но ничего, я в порядке, не стоит волноваться». В его духе. Не подходя ближе и не двигаясь с места в метрах 10 напротив него, Рита переступила с ноги на ногу, нервно отворачиваясь и бегая глазами от безысходности. Но нет. К черту. Она сильная. И достаточно гордая, чтобы с безразличным видом якобы вынужденно постоять в сторонке, пока он, мол, не уйдет с ее пути и не даст сесть в свою машину и уехать. Достав что-то из кармана, Власова зажала в зубах сигарету и закурила. Свободно, быстро, легко. Выпустила облако дыма, унесенное прохладным дуновением за спину. Все ещё выдерживая дистанцию, демонтируя свою им якобы раздраженность и крайнее нежелание контактировать. — Куришь? — как только нашелся предлог для начала разговора, Стёпа первым воспользовался моментом. И постарался как можно более отстраненно поинтересоваться, какого вообще дьявола с ней в конце-концов происходит в последнее время? Чего он ещё не знает? — Нет, это для прикрытия нужно… — тихо и безразлично отвечает она себе под ноги сквозь сигарету, пряча пачку и зажигалку в карман. Зажигалка была Майского. Она как-то взяла ее, чтобы на одном обыске проявить невидимые чернила на бумаге, так и не вернула. — Сейчас ты не на задании. Да не курит она. Просто иногда играет при клиентах, наверняка. Рита поймала себя на мысли, что действительно начинает привыкать. И потушила сигарету об столб с дорожным знаком, не сделав новой затяжки. Черные ногти, какие-то металлические коллечки. Пирсингов и татуировок ещё не хватало, но он не видел… — Рит, это не дело, то, что с тобой происходит. И с нами тоже, — теперь он искренен и смел в признании своих истинных беспокойств и чувств к ней. Стало быть, он достаточно натерпелся и теперь ему наплевать на мужскую гордость. — А что происходит? — якобы незаинтересованно, так безразлично грубо и с издевкой переспросила она, не понимая, о чем он. Ведь это не то, что Рита хотела сейчас услышать. — Не узнаёшь? Не нравится такая? — мстительность так и проскальзывала в голосе, темных глазах и наклоне головы. — Не нравится ФЭС. Утверждение ли это ответа на ее вопрос или встречный вопрос ей — Рита не поняла. Но задумалась о многом… — А они спросили хоть раз, что мне-то нравится? Или у нас слово Рогозиной — закон? — рыжая смотрела на него долго и мучительно упрямо, даже жестоко, как ему показалось. Щурилась, словно нанося ему тонкие и жгучие порезы на сердце. Как они дошли до такого холода?.. Почему все изменилось? Данилов просто не выдержал напряжения и этих ужасных колких моментов между ними и медленно и обессиленно отвернулся, понимая, что всё, это финишная. Она уходит из ФЭС. Это было причиной. Он связан с ними, поэтому она думает, что он против нее и тоже пытается запихнуть ее в рамки устава. Неужели она сравняла его и работу?.. — …Я знала, что ты придешь, — но внезапно в спину ему раздался ее уверенный голос. Её. А не её упрямой гордости и обиды. Рита вновь опасно сощурилась, будто бы рассматривая его как добычу, и выдохнула облако пара, словно затаившийся дракон после свирепой драки и перед решающим всполохом огня. — …я знала, — она подкралась в пару выверенных шагов, пока он медленно обернулся и неуверенно направился навстречу. Готовый от этого родного голоса и ее долгожданного приближения буквально заплакать. — Иди сюда… От того, как же сильно он на самом деле скучал… И когда она — он не сомневался, это была она — столкнулась грудью с ним, с сумасшедшей силой неконтролируемо и порывно целуя, он был готов сравнить это с истинным долгожданным и райским глотком кислорода. Оба отдались этому так неистово, глубоко, крепко и даже до боли — просто не могли иначе выразить тоску и желание друг друга в эту секунду. Жажду вот так же закрыть глаза на всё и только лишь быть в моменте. Это был пик страсти между ними. Животной, патологической, снедающей тело с беспокойным, кричащим в агонии сердцем в горячей груди. Утоление смертельной жажды опасно тем, что первые глотки воды могут быть настолько неконтролируемы и чрезмерны, что заставят тебя захлебнуться. И чтобы этого не произошло, Данилов таки сумел остановить все ещё до точки невозврата. Оттолкнув больше самого себя, чем ее, Стёпа сделал растерянный шаг назад, опустив руки. И отдышался, едва скалясь и нервно хмурясь, словно перед ним самая большая ошибка в его жизни. И он на пороге ее свершения — принятия этого искушения. Будто бы это делает его слабаком. — Что не так…? — Рита не понимала, в чем дело, почему он вдруг отстранился? Почему так мечется? — Думаешь, это все тебе позволяет твое прикрытие, игра в секретного агента? В шпионку? — но даже этот поцелуй не умолил его возмущений, не рассеял обиду и не угомонил попытки дозваться ее совести. А не ее влечения к нему. — Рит, ты о своей работе подумала, а? О настоящей, — снова нахмурился Данилов, в свою очередь играя в хорошего полицейского, упрямо выводя ее на извинения и требуя объяснений. — Возможно, ведь часть нашей работы это оперативное прикрытие, на которое ты раньше всегда соглашался! — непонимающе все твердила Власова, тоже наседая на него с мыслью о том, что в ее уходе есть и его доля вины. Что на это есть настоящие весомые причины, а не очередная приходь заскучавшей плохой девчонки с синдромом жертвы внутри нее. — Я не хочу. терять. наше напарничество, — произнес как можно серьезнее и искреннее оперативник, глядя в ее горящие глаза. Словно это единственное, в чем он видел смысл своей жизни после пожара в Черконе… Она не слышала… — Молчи… — снова она прильнула к нему с таким сладостным уже неторопливым поцелуем, сначала больно вцепившись в загривок ноготками, а потом невесомо провела рукой от его лица до шеи, перекрывая своей сумасшедшей лаской и любовью все его сомнения, тревоги и обиды. Одной огромной волной с силой, запахом, эмоциями и теплом себя. Всем, чего Данилову так не хватало. Рита знала, что на самом деле между ними по-прежнему неимоверная страсть и нежность, которая никуда не исчезла. А сейчас запас со всем отложенным просто вероломно и стихийно прорвало так, что он окатил их обоих с ног до головы без всякого предупреждения. Маргарита не хотела ничего слышать и ничего не собиралась обьяснять. Она хотела лишь побыть кем-то другим, в другом месте, с другими людьми. Это было ее решение, ее принципы, ее стремление и воля. Неоспоримые вещи для капитана Власовой. Конечно, он отвечал на каждый поцелуй, чувствовал каждое покусывание своих губ, неспешность и ее мастерство, узнаваемый почерк страсти. То, как она любила целовать его утром, ощущая своим и только. Но не мог на этом все закончить. — Черт!.. — на этот раз он не выпустил пар — не толкнул ее, а просто хорошенько встряхнул за плечи, отстранив от себя, и сразу отошёл, отворачиваясь и продолжая метаться из стороны в сторону. Словно во внутренней борьбе со своим темным зверем. — У нас только-только все наладилось, Рит! Я хотел, чтобы мы с тобой стали нормальной парой, да хотя бы попытались! — глядя на нее он едва заметно покачал головой, неосознанно умоляя не разоружать его снова. А услышать. Потому что третьего поцелуя он уже не выдержит и они снова разойдутся ни с чем. С пустотой внутри. Ему нужно было знать. Важно. — «Нормальной парой»? — вне его объятий она была все той же строгой и холодной темной дьяволицей, его судьей, беспощадно противящейся его уговорам и вразумлениям. — Яичницу по утрам готовить, в парке гулять и кроссворды разгадывать? — и в противовес себе, такой чувственной и горящей секунду назад, говорила жестоко и недовольно, пристально глядя на него почти что черными глазами. Колкими и презирающими. Она не верила, что у них с этим уже родным ей человеком настолько разные взгляды на самое важное… — Я с этим ничего общего не имею, ты прекрасно знаешь, — Рита видела, что ее поведение и слова не устраивают его, возможно, даже ранят. Она не контролировала свою обиду и агрессию на то, что это он не слышит ее. Хочет сделать из них нормальных. Думает, он может и хочет таким быть? Не видит всего того, что на самом деле между ними. И что это точно нельзя назвать нормальным. — …Чё ты тогда ночью сюда приехал-то, а? — наклон головы, рыжие волосы на одну сторону на объёмном воротнике, испепеляющие глаза дьяволицы — вызов, манифест, провокация. Расстояние в два метра. Холод и тишина. Нет. Нет, плевать на все — он любит ее. Ему все равно, где она, какая она, что она говорит и о чем так упрямо молчит. Она — это всегда она. И не может быть по-другому. Он не оттолкнет ее, больше никогда. Это последний момент запрета — спуск всех тормозов. Степа кидается всем телом вперёд и подхватывает ее встречный порыв, накрывая своим, ещё большим и даже агрессивным. Целуя уже увереннее, главнее, инициативнее, срывает с ее плеч края куртки, прижимая Риту к её машине, спиной прямо в капот. Делая ее и себя единым организмом, в действиях и чувствах которого все знакомо и узнаваемо. Каждый шумный вздох, агрессия ритма поцелуя, который то замедлялся, то становился целым жестоким соревнованием без правил, то снова стихал и долго не позволял им дышать. Тогда Рита не осознавала где, когда и зачем находилась… — Пришел повидаться со мной?.. на ночку другую, — неразборчиво и торопливо с нетерпением расстегивая его ремень, Власова, зная, что Данилов уже все понял, вернулась в свою роль и провоцировала его уже словесно, то и дело прерывая поцелуй. — Вот, какой он, капитан Данилов, — но ей все равно нравилась эта его плохая черта. Степа неосознанно демонстрировал ее, играя такого агрессивного, раздражённого и серьезного благородного героя, которого спровоцировала непослушная и слишком свободолюбивая напарница. Словно его угрызения совести потом будут мучить. Но Рита чувствовала, как он получает удовольствие от каждого ее поцелуя, как он не контролирует свои руки, расправляясь с ее сложным ремнем на талии. Как его выдают его мужские желания, вздохи, едва слышный рык и предупреждающий о грубости оскал… А эти нахмуренные брови, мол, он сейчас всем своим моральным принципам изменяет и делает что-то зверски плохое с ней, уже винит себя, свою слабость, что не устоял, оставшись серьезным и строгим. — А что, за ночь две берешь? — всё пытался продолжить ругать ее Данилов, издеваясь подобно ей самой так едко и злорадствуя. Припомнил ей ее личный прайс. Но такая зеркальная тактика, как ответный толчок утром на парковке, взбесила ее снова, заставив перенять его агрессию. Почти что мужскую грубость и этот суровый хищный взгляд. Власова резко и зло толкнула таз мужчины ответно уже к его машине, впечатав не слабее противника в рукопашном бою. Но, задержав свой серьезный и опасный предупреждающий взгляд в глаза Данилову, невероятно нежно, ласково и чувственно поцеловала его точно в ямку на шее под мочкой уха. Потому что очень любила его несмотря ни на что и хотела сделать приятно. Она тоже слабачка в каком-то плане… Это теплое влажное касание, старательные томные поцелуи в поиске самого сладкого места, ее руки на его животе — просто снесли ему крышу. Степа не почувствовал холода, когда напарница осторожно и медленно освободила его от куртки и забросила ее на капот. — Рита… — обронил шепотом Данилов, не открывая глаз, пока она ластилась к шее и сама сжимала руками его свитер по краям пояса. Как ему не хватало ее имени в моментах любви… Её рядом. Вне контроля его руки сами жадно касались всех запретных мест ее тела, которых так жаждали во время танца, то и дело обнимая, чтобы она не ушла, как тогда. Но она и не собиралась. Она очень скучала и, наверное, только это мешало ей собраться и закончить текущее дело на службе. Данилов не давал ей покоя. Перехватив ее безумные ласки в ещё одном крепком упоительном поцелуе, он, не расцепляя его, развернулся и быстро открыл заднюю дверь авто. Затем, пересекшись искрящимися глазами с ней, словно в предупреждении выдержав трехсекундную паузу, убеждаясь, хочет ли этого она, одним сильным движением рванул ее за ремень на себя. Чуть не вырвав саму душу. Обойдя дверь, Стёпа, не отрывая глаз от девушки, вновь украл небрежный поцелуй с ее покрасневших губ и мягко усадил в салон, шагнув следом. Остаток этой ночи будет принадлежать им.

***

Самое непонятное и непривычное утро за последнее время. Сколько вообще прошло? Все ещё ночь? Или только рассвет? Сколько они проспали? Поза для сна была бы выбрана ею неудачно, если бы не он. Голова Риты удобно и уютно лежала на коленях Данилова. От того сначала показалось, что девушка у себя дома и даже выспалась. Столько теплоты, нежности и заботы было в сегодняшнем сне, в такой обстановке. Вдвоем. Она скучала. Открыв глаза и быстро сообразив, что они в машине на заднем, девушка медленно приподнялась корпусом с колен дремлющего напарника и удивлённо уставилась в окна. И на бардак спереди салона. Ну они и устроили. Она ни черта не помнит. На сердце только приятное, спокойное и уверенное чувство свершенной любви и трепета к этому человеку. Послевкусие счастья и уверенность в том, что ты любима и нужна. Рита осторожно спустила ноги на пол, обернувшись на спящего Степана. И улыбнулась. Такой красивый… Не угрожающий, не строгий, не вооруженный Данилов. Власова нежно погладила рукой его волосы сквозь пальцы и коснулась ладонью щеки, не боясь, что он от этого проснется. Наверняка он ночами не спал. Что она сотворила с ним… Не стоило так убиваться и переживать. Как всегда — чересчур. Мех воротника его куртки, которой она была заботливо укрыта, легко соскользнул с голых плеч Власовой, убегая от ее растерянной руки, слабо блуждающей по себе. По шее, спадающим пушистым рыжим волосам, золотой цепочке. Кожа так устала от поцелуев, вся покраснела… Это вызвало воспоминания, заставило всплыть отдельные картины ночи в голове, последовательность его действий… И, наконец, пробудило улыбку, которую он любил. На ее очаровательном лице. Быстро и лишь на пару креплений зафиксировав на груди свой золотистый топ, сейчас столь неприятный к телу, оперативница нашарила где-то под сидениями свои берцы и достала из куртки спереди телефон. Набрала рядовой номер, вызовов на который по утрам последние месяцы было больше всего. Прервав все вопросы Макса о том, почему она не позвонила, что доехала со смены одна и все в порядке, Рита сразу строго уверила своего «куратора» о благополучии операции. — Да, я вела слежку до дома нашего клиента номер 2, это не он, все счета чистые. В этом она и так была уверена на все сто, только Макс просил проверить. Кое-как зашнуровав обувь, девушка интуитивно одной рукой убрала копну волос в небрежный жгут под куртку назад. Но тонкие рыжие пряди по-прежнему обрамляли лицо. — Да, хорошо, я подожду, — Рита снова обернулась на заворочавшегося потревоженного Данилова. — Стёпа…? — осторожно коснувшись его плеча рукой, она зашептала его имя мимо трубки, пробуждая. Тот хотел было резко отбиться от «врага» хуком с локтя, но напарница, которая знала его лучше него самого, тут же поймала руку опера на стадии замаха, спокойно и мягко опуская к телу. — Тихо, тихо… — не глядя на его всполошенное лицо улыбнулась она, ожидая ответа на проводе от команды о рабочих планах на сегодня. — Да. 174? Отлично, поняла, скоро буду, — ещё раз глянув в запотевшее лобовое стекло машины, ответственно отчиталась Власова, пока Степа просыпался с тихим кряхтением и болезненными стонами, недовольно пытаясь размять мышцы, развернуться и поменять позу на любую другую, кроме той, в которой провел последние часов 5. — Все тело затекло… — Мне пора на работу. — возвращаясь в отстраненную роль Рита, не оборачиваясь на напарника, открыла дверь машины, чтобы впустить свежий воздух, и заправила шнурки в голенища берц. — оперативное прикрытие, все такое, — и покрепче застегнула ремень на черных джинсах, подчёркивая свою занятость и недоступность для него впредь. Кое-как улегшись полу-сидя и вытянув ноги под пассажирское сидение, лениво не желая открывать глаз, Стёпа не спешил выходить из сна и теперь сам решил переиграть ее в безразличии. Но все же задал вопрос в притворственно незаинтересованном тоне. — Мне заехать сегодня? — без надежды, сонный, с закрытыми глазами, но все же он хотел услышать, что нужен ей. Рита остановилась, чуть обернулась на бывшего напарника и, выдержав паузу, с загадочной полуулыбкой шагнула обратно в салон, нагнувшись через весь бардак к нему. Положив одну руку на колено, Власова по началу сосредоточенно и нежно поцеловала напарника, наклонив голову горизонтально для новых ощущений, чем заставила его отвечать активнее, прогоняя остатки сна. Ради такого прощания он был готов не то, чтобы проснуться, а зайти слету на второй круг. Углубляя поцелуй и отчаянно притягивая Риту к себе обеими руками, Стёпа инстинктивно наклонился навстречу, чтобы она сама не отдалялась. А рыжая в свою очередь воспользовалась моментом его рассредоточенного внимания и, сдерживая хитрую улыбку, быстро сунула что-то ему за пояс брюк. И только они набрали скорость и динамику как раз для второго захода, Власова резко отстранилась и выпорхнула из салона. Стёпа попытался максимально сбросить то самое вернувшееся напряжение и откинулся назад с закрытыми глазами, смакуя ее образ в сознании. И параллельно нашарил рукой то, что она ему оставила. Это были две тысячные купюры, с искусным издевательским намеком игриво возвращенные оперативнику в такой неоднозначной форме после ночи. Отработал, значит. Сам бы в стрипклубе процветал. Довольно усмехаясь и жмурясь, Стёпа убрал их в карман, полностью одурманенный этой женщиной и ее невыносимой сексуальной игрой.