До луны... До самой-самой луны... И обратно...

Пока Томас обдумывал, что скажет ребятам о том, куда он пойдет, Коралин счастливая крутилась возле зеркала, выбирая в чем она проведет этот вечер с музыкантом. К сожалению, в её гардеробе не было вещей для прогулки с парнем, предпочитая рубашки и брюки в её шкафу не было ни одного платья или даже юбки, поэтому, выбор был очевиден, в конце концов, идут они не на свидание, а на простую дружескую прогулку, чтобы отвлечь друг друга от проблем и поболтать обо всем. В связи с этими фактами, девушкой было принято решение не сильно заморачиваться по поводу одежды, и просто надеть лучшую рубашку. Она терпеть не могла косметику и прически, а соответственно убиваться по этому поводу она не стала. Томас… Двадцатилетний парень, выступавший на определенном этапе его жизни на улицах Рима, чудесным образом попавший, точнее основавший, совместно с Викторией, конечно, группу, которая позже взяла первое место на международном песенном конкурсе. Он был романтиком, но не в привычном понимании — цветы и конфеты, скорее его чувства проявлялись в не столь заметном виде. Скорее поступки, вот что показывало ту самую романтчность. Так, он всегда был готов защищать, даже если противник в два раза больше, был готов поддерживать и находится рядом в трудные минуты, порой ему даже приходилось делать это глубокой ночью. Он никогда не любил дарить подарки. Нет, не от того, что не было денег, а от того, что он считал, что подарок — нечто душевное, то, чего не купишь ни за какие деньги, то, что приносит душевное спокойствие и умиротворение, чувство безопасности, доверия и осознания того, что ты кому то дорог. У него было несколько девушек, но, к сожалению, ни с одной из них их интересы не сошлись. Одна из них бросила бедного юношу, обвинив его в жадности, а последняя вообще чуть ли не подала на него в суд, при чем не за дело, а просто ради мести. А причиной всех конфликтов становились разные менталитеты и отношения к любви, чувствам, да и к жизни в целом. Кстати, о последней девушке. Обвинила она гитариста в том, что якобы он ее регулярно избивал. Когда тот узнал о её обвинениях, он не хотел мстить, он не злился, просто разочаровался в людях и утверждал, что никогда не встретит родственную душу. Конечно, когда девушка уже в открытую, в соц сетях начала обвинять парня в насилии, на его защиту встали товарищи из группы, которые заставили девушку удалить все посты и истории с этим бредом. С того момента Томас окончательно закрылся в себе и не подпускал людей слишком близко. Постоянная дистанция даже с друзьями, безусловно, напрягала, а некоторых ситуациях затрагивала самолюбие, что не раз становилось причиной неприятных разговоров. Но несмотря на все проблемы, парень даже не думал вновь открываться для кого то, опасаясь, хотя нет, боясь, испытывая страх, что его в очередной раз предадут, ловко уходил от подобного рода разговоров. Тогда его товарищи остывали и принимали его ровно таким, какой он есть. Имеются прелести и в подобном поведении. Не раз излишняя подозрительность помогала, спасала группу от ненадежных работодатей, которые теперь уже по традиции должны были пройти собеседование с Томасом. Когда смотришь в глаза парню практически невозможно сказать о его невероятных умениях понимать людей ещё до начала общения с ними. То ли дело чисто в психологии, то ли это дар — читать людей как открытую книгу. К сожалению, такие способности распространялись и на людей, которые потенциально могли стать друзьями, которые не имели корыстного интереса и «гнильцы». Однако, даже в них гитарист был способен увидеть какое то качество, которое отталкивало его от человка. Сам он всегда удивлялся: почему он не может использовать эти психологические трюки на Итана, Дамиано, Вик, Лео. Может потому что они ничего не скрывали, ведь столь близкая дружба, сложившаяся за столько лет общения и совместной работы, позволяла говорить все, что думаешь без опасения, что тебя не поймут или осудят. А может дело было в том, что Томас просто не хотел находить неприятные качества в людях, которые буквально подарили ему билет в жизнь. Многие фанаты группы, итак не долюбливали Томаса, считали его лишним, но после мини скандала с последней девушкой, кстати, звали ее Мария, количество людей, нелюбивших его только возросло. Работала эта особа помощником Лео, то бишь менеджером группы. Зачастую она игнорировала свою должность и практически постоянно ставила себя выше Леонардо, которого это невероятно злило. Но вернемся к Томасу. Людям трудно объяснить, что есть такое понятие как «клевета». С того момента, как с Томаса сняли все обвинения, правда только юридически, многие до сих пор не любят его за тот инцидент, выступая с группой на концертах он, старался держаться в стороне, ближе к Итану, чтобы быть менее заметным и не провоцировать новые конфликты и осуждения. Этому отчасти был рад барабанщик, который всегда оставался наедине с инструментом из-за его малой мобильность. Но с другой стороны и ему, и вообще всем ребятам было больно смотреть на то, как когда то веселый, жизнерадостный и очень яркий на выступлениях парень, закрылся в себе и фактически угас. Его состояние сейчас было сравнимо с тем, которое было в самом начале блестящей карьеры: зашуганный паренёк, который боится лишний раз сказать что то, боится ошибиться, боится выступать. Того 16 летнего Томаса заставило раскрепоститься всеобщее признание публики и ее любовь. Но не секрет, что на каждую сотню фанатов приходится один недовольный, который всеми своими силами старается дискредитировать артиста. Это выбивало из колеи. Это чувство можно сравнить с огромным бассейном, в котором ты плаваешь, но однажды нырнув, выплыть тебе будет мешать человек, который с каждой попыткой вдохнуть воздух будет топить. Любовь публики, необходима артисту, как воздух, к которуму стремится тонущий. Нельзя позволить себе утонуть в море грязи, которую выливают вечно недовольные «фанаты». И казалось бы, что сложного в том, чтобы просто не обращать внимание на эти пустые слова, но когда музыкант настоящий, критику он принимает очень близко к сердцу. Не от того, что он в моральном плане слаб, а из-за желания учесть мнение каждого. Шло время и единственное, что оставалось неизменным — запах. Часто говорят, что запах человека — это запах его души, кто бы знал правда это или нет, но ребята из группы всегда замечали, что Томи не пользовался никакими духами, но от него всегда пахло свежей клубникой, вином, сигаретами и морем. В этом тандеме казалось, что это запах истинной свободы. Соленый, сладковатый, который ощущаешь сидя на побережье напротив воды, сигареты Malboro в красной пачке, чей запах трудно перепуть с другими фирмами, только что сорванная с грядки клубника и лучшее итальянское вино, которое постоянно присутствовало во время аперетива. Отдельное место в жизни Томаса и Виктории занимает побережье. Вик — бас гитаристка, весьма давно страдала от панически атак. К сожалению, никто не мог помочь ей избавится от этой проблемы. Никто, кроме Томаса. Почти каждую ночь Вик просыпалась с ужасной паникой, дикий страх оковывал девушку, её сердце билось с огромной скоростью, что порой казалось, оно вот вот прорвется между ребрами. Тогда она крепко сжимала в руке телефон, на быстром наборе которого, стоял номер Томи, которого девушка ласково называла малыш. Нет, не от чувств, а просто ради шутки, что позже уже переросло в привычку. Так, даже Дамиано и Итан иногда называли гитариста малышом, хотя они больше от того, что он был самым младшим в группе. Ни для кого не секрет, что «малыш» любил спать, но несмотря на это, как только сквозь сон он слышал сигнал мобильного, сон резко прерывался и спустя минуту он уже ехал на машине в сторону дома Виктории. Наверное, по этой причине Томас выбирал квартиру близко к её дому, но все равно, расстояние в 5 километров по ночной дороге, еще до конца не проснувшись, и зная, что сейчас, в полной темноте, в состоянии ужаса и паники где то в углу квартиры, крепко сжимая в руке телефон, одна, без какой либо поддержки сидит твоя подруга, которую он мог даже назвать своей сестрой, не родной, не сводной, но сестрой, они не друзья, они не пара, но они очень дороги друг другу. Он гнал нарушая всевозможные правила, почти попадая в аварии, но в те моменты все это было не важно, главное, что через 5 минут он уже был с ней, сидел рядом. Нет, никаких чувств между ними и быть не могло, но одного присутствия парня, его руки и взгляда глаза в глаза хватало Виктории, чтобы успокоиться. Иногда он начинал петь, безусловно, пение было по части Дамиано, но Томасу это нравилось, не всегда получилось, но он старался. Громкое пение действительно было не его фишкой, но вот когда он потихоньку напевал что то, это было невероятно красиво. Так и во время панически атак Вик, он тихо пел Torna a casa, которую пару секунд спустя подхватывала и Виктория, что почти мгновенно ее успокаивало. Дальше он укладывал девушку на кровать, укрывал ее пледом, на всю открывал окно, а сам садился на пол рядом с ней, клал голову на матрас и ждал пока она уснет. Иногда это ожидание сопровождалось разговорами. А когда парень точно знал, что она спит, он выходил на балкон и закуривал сигарету, впуская в свои легкие яд. Так продолжалось ровно до того момента, пока в одну из таких ночей, он не успокоил девушку, не затащил ее в машину и не увез на побережье, где они сидели всю оставшуюся ночь, днем отсыпались после ночных приключений, а после заката вновь выходили, садились напротив воды и смотрели в сторону горизонта. Томас слегка приобнимал Викторию, а та ощущала невероятное спокойствие. Он был безгранично благодарен подруге за то, что в моменты когда сам гитарист страдал от ужаснейших приступов паники, она так же просыпалась глубокой ночью и ехала к нему, сидела рядом и разговоривала, не давая снова повториться волне ужаса. Томас был чутким человеком, с добрейшей душой, готовым на все ради дорогих ему людей. Каждая репетиция была чем то особенным: парень всегда старался помочь товарищам, даже в том, в чем был не силен, но кроме этого он еще и выкладывался на сто процентов, его любовь к музыке была безгранична. Дами часто на репетициях шутил, называя гитариста живым воплощение рок-н-ролла. Мало кто знает, но песню, которая прогремела на весь мир Zitti e buoni написал именно Томас, точнее большую ее часть, даже слова, и те, по большей части были написаны им, а фраза «ROCK'N'ROLL NEVER DIES» была посвящена не только жанру музыки, который почитали ребята, но и гитаристу. Из своих мыслей парня вывел резкий, но не сильный удар и последовавший за ним голос Дамиано: — Томас, мать твою! Итан тебя уже минут 15 зовет, ты ахринел? Он по моему тебе ничего не сделал, чтобы ты так в наглую его игнорировал! — А? Что? — Молодой человек сидел у окна глубоко погруженный в свои мысли, которые по большей части были посвящены Коралин. Казалось бы, такое бывает только в фильмах, но сейчас это была самая настоящая жизнь. — Не прикидывайся идиотом, Томас, я знаю, что ты прекрасно слышал мои претензии к твоему поведению, — нет, Дамиано был не столько зол, сколько просто имел довольно громкий голос и резкий, присущий итальянцу характер. — Да, извини, я задумался, сейчас подойду, — Дамиано ушел. Томас накинул кофту, взял пачку любимых сигарет и вышел на балкон. Снова этот дым, который уже стал для гитариста невыносимым. Курил он не от того, что ему нравилось, не от того, что так солиднее или это типично для Италии, а просто потому что это уже вошло в привычку и помогало успокоиться или перевести мысли с чего то волнующего на более спокойную ноту. Наконец, затушив сигарету, он спустился на кухню, где на столе стоял обед, который уже успел остыть. Дамиано и Виктория отошли по работе, только Итан сидел один и ковырял вилкой лазанью. — Итан, — начал разговор Томас, — ты извини меня, я не игнорировал тебя, просто… — Все хорошо, Томас, не извиняйся, — барабанщик слегка улыбнулся, положил вилку и посмотрел прямо в глаза товарищу, — я тут лазанью приготовил, садись, поешь. — Не обманывай пожалуйста, я же знаю, как это обидно, когда ты с кем то говоришь, а тебя не то что не слушают, а просто блин не замечают, — он подсел ближе к товарищу и положил ему руку на плечо, — я просто… Я не знаю как это сказать, но… А, в целом не важно. Прости, дружище, еще раз, честно не хотел. И… Спасибо за лазанью, я ее очень люблю. — Ты ничего не хочешь рассказать? — Итан был довольно внимательным и чутким человеком, замечал изменения поведения друзей, да и просто окружающих, поэтому, увидеть изменения Томаса ему не составило ни малейшего труда. — Понимаешь, — гитарист замедлился и стал говорить в разы тише, — я… В общем Коралин. — Ты обдумал свои чувства? — перебил Итан. — Да… Не знаю к счастью или к сожалению… Все это для меня невероятно трудно, — он опустил глаза в пол и закинул очередной кусок лазаньи, — Ты же знаешь, открываться человеку, особенно девушке, в моем случае, просто чёртово самоубийство… — И ты даже не хочешь попробовать дать шанс? — Барабанщик не сбавлял темп, стараясь все-таки услышать от друга заветные слова о влюбленности. Тогда ему казалось, что это то, что выведет Томаса из состояния депрессий и хандры, которые время от времени накатывали на него и длились порядка недели. — Кажется… Кажется я полюбил ее… Только не перебивай. Тогда, на концерте, она показалась мне беззащитной маленькой девочкой, но в глубине души я чувствую, что она невероятно сильная, смелая. Её глаза… Её зеленые глаза… Улыбка… Похоже я влюбился. Но я же говорил, что больше отношений заводить не собираюсь, фактически я солгал сам себе… Тот разговор, Итан, сегодня утром, ты помог мне понять, что прошлое не должно становится преградой для счастливого будущего. Но даже несмотря на то, что я наконец понял эту истину, страх никуда не делся. — Томас, это нормально. Она действительно хорошая, да и по характеру совсем не такая как все. Тебе нечего бояться, нечего винить себя в невыполнении какого то там обещания. Это жизнь, — Итан приобнял Томаса за плечи, — Может вам стоит сходить куда нибудь, погулять, там, или в ресторанчик? Мы как раз еще сутки в Москве будем. — В этом то и проблема, Итан!!! Сегодня я ей написал, хотел узнать как она, но сообщения она не читала, тогда я решил позвонить. Но я не знал что говорить, просто имповизировал, просто говорил то, чего мне хотелось в тот момент, вот и получилось так, что мы договорились прогуляться сегодня в пять. Я очень рад, Итан, но я не знаю как сказать об этом остальным. Прошу, помоги мне скрыть тот факт, что я иду гулять с Коралин, умоляю, друг. Я не хочу говорить им о ней, пока точно не разберусь в своих чувствах, для меня это правда очень и очень важно, — Томас старался говорить тихо при упоминании Коралин и прогулки. — Я сделаю все, что в моих силах. Не переживай, сегодня вечером никто вам не помешает, никто ничего не сорвет. Я лично за всем прослежу, — Итан уже знал как будет действовать, но не знал только одного: как Томас примет, что он влюбился, как долго он еще будет отрицать этот факт. — Спасибо!!! Огромное!!! Буду должен!!! — Не забудь, что у нас репетиция через 20 минут, — барабанщик встал из-за стола, но остановился, обернувшись в сторону друга, — и еще, Томас, пожалуйста, хорошо подумай о чувствах к ней. Забудь всех своих прошлых девушек, живи настоящим, — Итан улыбнулся и отошёл к раковине, в которой скопилас посуда. — Ты прав… Как всегда прав… Только ступив шаг на лестницу, Томас осознал, что самую большую работу над своими чувствами он делает только в разговоре с Итаном. Философия парня позволяла проникнуться не его, а именно своими мыслями, но с правильной точки зрения. Именно с той, с которой боишься посмотреть. Томи развернулся и неторопять подошёл к Итану, который мыл посуду, со спины. От неожиданности тот вздрогнул и уронил тарелку в раковину. — Прости… Не хотел тебя напугать… Давай помогу. Томас аккуратно достал осколки тарелки и выбросил в мусорное ведро. Собирая крошки стекла он немного порезал палец. Капля крови упала на кафельный пол кухни. — Палец… Черт… У нас есть перекись и пластырь? Боюсь, что на репетиции сегодня будет трудно, — Парень улыбнулся и посмотрел на Итана. — Не стоило, Томас, — Барабанщик потянулся в шкаф, где стояла аптечка, — Спасибо тебе большое, но если бы вдруг ты порезался глубже? — Ничего страшного, сам виноват, сам исправился. Итан поднес руку Томаса к раковине, намочил ватный диск перекисью и приложил к ране. — Ты пока держи, а я наверх, за пластырем. «Господи… Почему я такой неудачливый? Почему я не могу найти девушку, которая заботилась бы обо мне так же, как это делает Итан? Какое же я ничтожество…», — пронеслось в голове Томас, пока стоя у раковины и держа вату, он покорно ждал друга с пластырем. — Так, сейчас… Итан аккуратно убрал диск, отмерил необходимый кусочек пластыря и приклеен точно на порез. — Все… — Спасибо… — Все хорошо. Напомни мне вечером, чтобы я дал тебе мазь заживляющую. — Да не надо, не заморачивайся. — Как знаешь. Кстати, почему вернулся? Ты же вроде к себе ушел. — Я поговорить хотел. — О чем? — Да уже не важно, только что я принял решение, которое хотел обговорить с тобой. — Точно не надо помочь? — Да, ты уже помог… Очень сильно помог… Томас улыбнулся, по дружески хлопнул Итана по плечу. В нем парень видел Коралин. Он сам не знал почему. Внешняя схожесть отуствовала от слова совсем, черты характера тоже были совершенно разные. Но что зацепило его? То ли заботливость, то ли искренние переживания. Сейчас причины такой параллели мало интересовали, ведь на передний план, конечно же выдвигалась Коралин и уже точно осознанное чувства влюбленности.