summertime sadness

александр несет в себе летнюю грусть. над англией свинцовое небо. анжелика сидит в квартире одна, в неприятно жмущих туфлях на каблуке, в неудобной блузке, и упирается невидящими глазами в стену. сегодня анжелика скайлер похоронила мужа. фигурально, конечно; муж здравствовал и дышал как новенький, однако его поцелуй с той, другой, анжелика видела и мысленно вывела на надгробии: "погиб от неверности". анжелика не могла его винить; как неверная может винить неверного? но они были женаты, и анжелика, пусть и любила всегда другого человека, никогда не позволяла себе ни шага в сторону... в сторону александра. в англии лето, а анжелика выходит на балкон и дышит вместо июльского воздуха противным смогом. анжелике всё осточертело. держать осанку, держать шаг, держать образ прекрасной жены... анжелика аккуратно, чтобы не повредить, снимает кольцо с руки и бросает в окно. кажется, она случайно попадает в кого-то из друзей мужа, но ей все равно, и она даже не прячется, подняв глаза к небу. александр несет в себе летнюю грусть. анжелика видит иногда то, чего быть не должно - бабочек, зеленые деревья, тепло и чужие светлые умные глаза. иногда анжелика видит то, чего никогда не было - поцелуи и объятия. анжелика иногда вспоминает болтовню в олбани - флирт, подколы, умственные состязания... она никогда не встречала такого умного человека, как александр. а потом была элайза, и её влюбленные глазки, и цепкая хватка, и шепот в ухо, и бешеный стук сердца, и два бокала вина, и она идет к александру, и она говорит: "сейчас я изменю твою жизнь". снаружи сигналят, но анжелике плевать. потом она, правда, вслушивается: сигналят особенно, не по-английски, слишком мелодично и по-летнему грустно... анжелика встаёт, ведомая одной музыкой, подходит к шкафу, за минуту переодевается в огромное широкое красное платье. потом скидывает каблуки - ей это кажется правильным - и вздыхает. воздух стал летним. анжелика как во сне выходит на улицу и видит перед собой синюю машину. а в ней александр. александр, что несет с собой летнюю грусть. анжелика рвано выдыхает, босиком сбегает по ступеням, а навстречу ей выходит алекс, и девушка буквально влетает в его объятия, повиснув на плечах. - господи, что они с тобой тут сделали, анжели, - растерянно бормочет алекс, и анжелику добивает сокращение, такое ласковое. она заливается слезами в руках александра и не может ничего поделать. вокруг воздух наливается летом. - шш, шш, всё хорошо, я приехал тебя забрать, - шепчет алекс и гладит её по кудрявой шевелюре. анжелика боковым зрением видит мужа в дальнем конце улицы, а в следующую секунду он замечает жену в объятиях незнакомца и начинает что-то неразборчиво кричать. александр поворачивается к ней и протягивает тонкую руку, торчащую из огромной черной футболки. александр, который несет летнюю грусть. анжелика не раздумывает ни секунды. она хватает его руку и залетает в машину, а алекс газует как раз вовремя, чтобы подбежавший муж анжелики не успел заехать кулаком по багажнику. они смеются как сумасшедшие ещё минут десять, и одной рукой алекс держит руль, а второй - крепко сжимает ладони анжелики, и она замирает, и краснеет, и не хочет этого говорить, но здравый смысл не позволяет: - а как же элайза? александр не смущается, только чуть мрачнеет и улыбается горьковато: - как тебе, анжели, сказать. он останавливает машину возле заправки, выходит, помогает анжелике выбраться из машины, достаёт с задних сидений кроссовки и протягивает девушке. анжелика надевает сразу. в кроссовках непривычно удобно. она пробует пробежаться в них. алекс наблюдает за ней, улыбаясь, и продолжает: - твоя сестра - действительно лучший друг, которого я встречал. анжелика замирает. - но, анжели, если бы я любил тебя меньше, может, я бы сказал об этом раньше. а ты - чувство, - александр подходит к анжелике, берет её за руку и шутливо танцует, - анжели, ты... невероятна. элайза - мой лучший друг. ты - это, анжели, самое важное в моей жизни. кроссовки отрываются от разрисованного мелками асфальта - александр поднимает её на руки. - поехали в аэропорт, - вырывается у анжелики. - пожалуйста. увези меня отсюда, пожалуйста. - будет сделано, - смешно отдаёт салют алекс одной рукой, - только в магазин зайду. он отходит, анжелика секунду стоит неподвижно, а потом стучит подошвами по сухой земле и догоняет александра, и целует его. этот поцелуй значит совсем ничего и значит всё на свете. анжелика краснеет, отворачивается и убегает прежде, чем видит улыбку алекса. она забирается на переднее сиденье с ногами и роется в бардачке. а в следующий момент по окну бешено стучат, и анжелика отшатывается и больно ударяется о зеркало. за стеклом стоит её муж, и дергает ручку двери, и орёт что-то, и держит в пальцах кольцо анжелики. девушка вжимается в кресло, молясь об одном: чтобы это было дурным сном. муж дергает ещё раз, и кажется, через пару рывков дверь наконец сломается, и анжелика запоминает этот момент счастья, и закрывает глаза, и слышит удар. с полминуты она сидит с закрытыми глазами. потом александр нажимает на газ, и плавно выезжает с парковки, кинув на заднее сиденье купленную еду. анжелика приоткрывает один глаз, побаиваясь дышать. - этот козёл угрожал избить тебя, - коротко и серьёзно сообщил алекс. - он без сознания. он нас не догонит. анжелика смеется, до истерики, до изнеможения, а александр всю дорогу до аэропорта сжимает её руку, трепетно, осторожно. у терминалов они останавливаются на пять минут - выпить колы и посмотреть друг другу в глаза, и обняться, и посмеяться с чужих взглядов на анжелику в вечернем платье и кроссовках. а потом берут билеты и улетают. куда, александр не говорит; но куда-то к морю, к виллам, к кафе в плющах и к песчаным длинным пляжам; куда-то, где их никто не найдёт, кроме лафа, герка и лоренса; куда-то, где они с александром будут вместе навсегда. и александр, когда он пропускает анжелику к иллюминатору, потому что "ты же любишь с высоты смотреть", больше не несет никакую грусть. и анжелика наконец улыбается. больше никакой летней грусти.