В деревне

Ветер тихо качал изумрудную листву на тонких ветках молодых ив, среди которых тихо и непринуждённо журчал ручей, поросший аиром и полевой мятой. Он брал своё начало из лесных болот, к которым тайком Маруся бегала вместе с соседскими девчонками рвать букеты и плести венки из ирисов и молочая. Иногда, если повезёт, попадались венерины башмачки и лилии, кои в простонародье прозвали саранками. Правда, если и заприметишь ты раньше остальных девчонок нежно-розовый цветочек, с капельками росы на лепестках, то придётся побороться за него ещё с местными мальчуганами. Мальчишки бегали на болота собирать клюкву, морошку и бруснику. Нагребут её в кепки и едят потом горстями в своё удовольствие, только сок по подбородку течёт. А как домой засобираются, так и нарвут букетиков для матерей, чтобы те меньше ворчали, да спрашивали, где это их сыновья весь день пропадали. Сейчас, на болоте и у ручья, умиротворённо поквакивали лягушки. Марусечкина соседка, бабушка Агафья, часто слушала их, сидя на крылечке. Однажды, когда Маруся присела рядом с ней, тихо поглаживая кошку Мурку, она расскала ей о том, что лягушки на самом деле, поют не всем хором целиком, как это может показаться, а по определённому порядку. Квакушки, как она их ласково называла, собираютя по трое, и весь хор состоит именно из таких трио. Квакать сперва начинает одна тройка, затем к ним присоединяется другая, потом третья, четвёртая, и так далее. Причём каждое новое трио подстраиваться под сформировавшееся ранее. Хор становится громче, а их пение всё сильнее и сильнее, пока оно не начинает слышаться далеко от того места, где квакушки находятся. Марусенька открыла окошко и взглянула на улицу. Бабушка Агафья, шла через дорогу к дому дяди Миши, который, по всей видимости, позвал её пить чай. Марусе тоже нравилось пить чай у него. Белая чистая скатерть с оранжевой окантовочкой, покрывавшая большой деревянный стол, на котором всегда стоял пузатый и начищенный самовар с маленьким чайничком на верху, красивые хрустальные вазочки с вареньем и разными интересными конфетками, а так же цветные пятна от витражных окон, которые мелькали по всей террасе-всё это не могло не очаровывать. В деревнее дядю Мишу считали сумасбродом. -Чудак, — говорили многоие, — террасу себе к дому пристроил, окна витражные где-то раздобыл, вот исчезнет деревня не сегодня завтра, на кой чёрт тебе тогда это всё понадобится? Это вопрос ему задавали часто, а он в свою очередь только улыбался, да качал головой. -Не слушай их, Маруся, — говорил он, наливая девчонке чай из самовара и пододвигая вазочку с малиновым вареньем. — Это потерянные люди, они ограничили себя практической значимостью вещей и забыли о значимости духовной. Разучились видить и ценить красоту. Маруся их и не слушала. Она смотрела смотрела на игру цветных бликов и думала, что люди, которые так говорят, и в самом деле разучились ценить красоту. Разве может человек, хоть раз вдыхавший запах липы, из которой была сделана терраса, и наблюдавший за игрой лучей солнца на витражном стекле с изображением цветущей яблони, задумываться о ненужности этих вещей? Разве мог человек, хоть раз слышавший как здорово дядя Миша поёт, называть его сумасбродом? А пел дядя Миша и впрям замечательно, почти совсем как те оперные певцы на пластинках у деда Василия, которые постоянно звучат у него в патисоне. Дед Василий часто, сидя в кресле, слушал «Аиду», «Бориса Годунова» или «Плач Ярославны». Сам дедушка Василий был нелюдимый. Он мало с кем говорил и почти всегда сидел дома со своими книжками, изредка мелькая у себя во дворе. Однако Марусю он никогда не прогонял, а она и рада этому была. Часто Марусечка слушала как он читает в слух книги и статьи известных учёных, а потом задавала ему вопросы. А книги эти были самыми разными. Одни по истории, вторые по математике, третьи про путешествия. А вон ту старую книжку в тёмно-синем переплёте Маруся хорошо знала. Это была мифология. Часто, сидя у окна, на подоконнике, дедушка Вася показывал Марусе созвездия и рассказывал, почему их так называли. Вот Персей, который убил Медузу Горгону и спас красавицу Андромеду от страшного морского чудовища. А вот Кассиопея-мать Андромеды и виновница её страданий, она похвасталась своей красотой и навлекла этим беду на свою дочь. Бабушка Маруси порой ругалась на неё, когда она хотела ей рассказать об очередной услышанной легенде. -Сколько в твоих иностранных мифах жестокости. Ужас просто. Да, что-то я с тобой заболталась совсем. Вон уже и Дивия по небу едет, ну-ка, быстро спать. Дивия-это была славянская богиня луны, так говорила бабушка, которая едет по небу в своей колеснице, запряжённой белыми скакунами, в сопровождении звёзд. Правда сегодня, ночное небо было чистым и тёмным, на нём не было видно ни одной звёздочки. Зато, вокруг полной луны сиял ореол белого света. Владимир Яковлевич, Марусин учитель физики, говорил, что подобное явление называется гало, а появляется оно из-за отражения света в кристаликах льда, находящихся в перистых облаках. Маруся взглянула на гало ешё раз. Утром, когда луна исчезнет, Дивия уедет отдыхать, а на смену ей появится Хорс, её брат-близнец солнце, приносящий новый день. Да, завтра будет новый день полный невероятных событий и приключений, однако сегодняшний уже подходил к концу. А это значило, что пора отправляться спать.