***
— Кажется, ты не прощаешься, — хриплым от усталости и битвы голосом пробормотал ее противник, горячим дыханием обжигая ее нависающие над ним губы. Его слова не звучали, как вопрос, поэтому от Люмин и не требовалось ответа. Она ещё раз коротко прислонилась к его тонким губам, чуть ли не потеряв голову от своей победы и горячего тела, истекающего кровью из ран, которые она ему нанесла. — Знаешь, как бы ты не старалась, у нас вряд ли что-то получится. Голос Предвестника был игрив, пусть он был совершенно не в том состоянии, чтобы так говорить с той, кто заставила его находиться в таком бедственном положении. — Если я надавлю здесь, — она опустила руку на одну из крупных ран, оставленных ее мечом, — ты потеряешь сознание? Тарталья захихикал, от чего на его щеках появились ямочки, которыми Люмин не могла не налюбоваться. Да, они были противниками в этой битве, и, судя по всему, в последующих тоже, но девушка ещё хотела насладиться этой мимолётной близостью. Она поцеловала каждую из его щек и ещё раз прильнула к губам Предвестника, но уже жарче, теснее, как бы пытаясь сказать, что на этом все, и она скоро уйдет. Он точно понял этот намек и в ответ прижался к ней, обвивая дрожащей после битвы рукой ее туловище. Сильно же она его приложила о стену: у него до сих пор перед глазами плывет, а в голове гудит. Или это просто действие ее смелых поцелуев? — Мне пора, — Люмин, стараясь, чтобы голос не дрожал от усталости и возбуждения, поднялась на ноги, оставляя противника лежать у стены. Девушка поправила свое платье и волосы, думая, где бы она смогла смыть грязь, которая, кажется, въелась в ее тело после нескольких недель путешествия. — Так скоро? Я думал, ты задержишься, — по выражению его лица было понятно, что он имел в виду под «задержишься». По лицу Тартальи скользнула очередная игривая улыбочка, из-за которой Люмин даже подумала, может, ей всё-таки остаться ещё на пару тягучих поцелуев? — Ты сейчас не в том состоянии, — Люмин вернула себе самообладание за пару секунд, потерев красную от смущения щеку. — Найди меня, когда залечишь свои раны, и тогда мы продолжим. — Как многообещающе звучит, — Тарталья сощурил глубокие голубые глаза, в которых до сих пор горел огонь после их напряжённого противостояния. Видимо, поражение его нисколько не расстроило. Люмин кивнула и, напоследок одарив парня мимолетной улыбкой, исчезла из Золотой Палаты.***
Предаваясь воспоминанием о вчерашнем дне, Люмин разожгла костер посильнее, ведь темнота уже опускалась на Каменный лес и становилось прохладно. Девушка натянула на себя то, что осталось от ее платья и расстелила мешок на мху, которым поросло подножие статуи. Костер приятно согревал повернутую к нему спину, но жар, исходящий от раны, только раздражал Люмин, пусть это не помешало ей уснуть за несколько минут. Она проснулась от тягучего удара гонга. Люмин поднялась на кровати рывком, оглядываясь. Маленькая комнатка с кроватью озарялась мягким светом, проникающим сквозь лёгкие шторы. Люмин непонимающе завертела головой по сторонам. Обычно первые время после сна она ещё лежала в теплой кровати и наслаждалась пятью свободными минутками, но постоянные путешествия с братом сделали ее сон чутким и неспокойным. Но сейчас ее никто не собирался убить, поэтому девушка встала на цыпочки и подкралась к окну, дабы проверить, где она находится. Перед ней открылся потрясающий вид: над Каменным лесом Хуагуан сиял диск солнца, казавшиеся мрачными скалы были покрыты свежей зеленью, что совсем не было похоже на реальность. Люмин нахмурилась. Она уснула с почти что сквозной раной в боку в заброшенном храме, а сейчас проснулась в потрясающем… Где она вообще? Что это за место? И почему от ее ран не осталось и следа? Люмин оглядела комнату и подбежала в зеркалу рядом с маленьким сундуком, охнув от взгляда на свое отражение. Ее волосы были растрёпаны после сна, но чисты впервые за долгое время, на ее теле не было ни единого шрама, на лице – гладкая, без изъяна кожа. — Куда я попала? Я сплю? — Люмин подумала, что надо было перестать доверять своим глазам. Неожиданно раздался второй удар гонга, из-за чего что-то в груди Люмин содрогнулось. — Надо уходить отсюда… Она порылась в сундуке, но не нашла и намека на свои вещи, рассматривая богатые, но незнакомые ей наряды. Девушка натянула самое простое платье на себя, завязывая его золотым поясом. А пояс и правда был вышит золотой нитью... У кого в Лиюэ в такое время может быть столько денег, чтобы одеваться подобным образом? Люмин захотела материализовать в руках верный меч, но почему-то не получалось. В ее руке не было привычной тяжести клинка, от чего девушка чуть не поддалась панике. — Так… меня заколдовали, — со всей серьёзностью произнесла она и, не увидев ничего, что могло бы послужить ей оружием, аккуратно притворила дверь, выглянув в коридор. Люмин тихо ахнула от узнавания: пол был выложен мрамором так же, как и в храме, в котором она уснула накануне. Длинный коридор с дверями тянулся, пока не уходил в лестничный проход. Проверив, чтобы никого не было в коридоре, девушка вышла из комнаты и побежала к окну, надеясь выбраться из этого незнакомого места. — Куда это ты собралась? — холодный голос прозвучал, кажется, над ее ухом, но лишь на деле в коридоре так тихо, что все звуки были рядом. Люмин медленно обернулась, сжимая подоконник. Ещё чуть-чуть и незнакомец никогда бы не столкнулся с ней, и, может, она смогла бы спастись. Конечно, она не собиралась сдаваться так легко, но отсутствие оружия заставляло больше бояться за свою жизнь, тем более, у мужчины напротив были доспехи и копьё… Люмин за долю секунды рассмотрела его: черные волосы, жёлтые глаза… Невысокий ростом, он, судя по всему, стражник, был сейчас больше ее, ведь меч она нащупать в воздухе не смогла. — Отвечай, — потребовал незнакомец и подошёл ближе. Каждый его шаг вперёд отзывался шагом назад от Люмин, пока она не упёрлась в подоконник, а он не подошёл на расстояние вытянутой руки. От Люмин не укрылось, что мужчина – наверное, едва старше нее – не доставал копьё из-за спины и даже не пытался ее схватить. — О, ну я просто хотела осмотреться… — Люмин нервно хихикнула, накручивая золотые локоны на палец. Она постаралась включить свои скрытые актерские таланты, внутренне обливаясь по́том. Скоро и наяву тоже будет видно ее волнения. — Жрица? Хотела осмотреться в собственном храме? — голос незнакомца не изменился, но в уголках его губ она рассмотрела насмешку. — Тебя все ищут для утренней молитвы, а ты пропадаешь не пойми где? — Сяо? — властный голос вновь возник у лестницы. «Они тут все такие?» — вздыхая от раздражения, проговорила про себя Люмин. В этот раз голос был женский, и на этаж храма вошла высокая статная красавица в такой же одежде, что и у самой Люмин! — Что ты делаешь в женском крыле? Не запрещено ли стражам непорочных жриц Властелина Камня подниматься сюда? Диалог развернулся между ними, будто они и не замечали девчушку, все ещё прижимающуюся к подоконнику… Это отличный способ сбежать! Как только Люмин подумала об этом, она с ужасом поняла, что окно выходит в пропасть, а раз уж призвать меч не вышло, то и планер, наверное, тоже… С другой стороны она ведь может узнать, что она тут делает и почему ее назвали одной из «непорочных жриц»? — Верховный жрец приказал страже отыскать жрицу Люмин, ведь она задерживалась на утреннюю молитву. Гонг скоро прозвенит в последний раз, а жрицы ещё не молятся Мораксу, госпожа Нингуан, — Люмин понимала, что этот стражник смеётся над «госпожой Нингуан». Самое странное, что этот Сяо знал ее имя. Откуда? Вот она его впервые видит! — Спасибо за помощь в поисках, Сяо, но, как видишь, она уже нашлась, а теперь покинь женское крыло, — голос Нингуан не дрогнул от явного оскорбления со стороны начальника стражи, женщина лишь растянула губы в полуулыбке. — Как скажете, госпожа Нингуан, — мужчина поклонился и, мельком одарив Люмин каким-то задумчивым взглядом, ушел по лестнице. От этого девушке стало не по себе, на что Нингуан лишь удовлетворённо хмыкнула: — Что встала, Люмин? Вроде вчера я рассказывала, что молитва начинается ровно в десять, нам нужно поторопиться, — женщина прищурила свои красные глаза и спустилась вслед за стражником по лестнице. Люмин сглотнула от напряжения и попыталась унять не понятно откуда появившуюся дрожь в пальцах. Вчера добиралась до Каменного леса, так какого черта она делает здесь? Да и вторые сутки к тому же. Поняв, что ей уж точно не уйти от них, когда ее увидели здешние важные шишки, она спустилась по лестнице. Ее глаза расширились от изумления: холл древнего храма, в котором она уснула прошлой ночью, сиял золотом и драгоценными камнями. Но такого не было ведь уже давно… Война захлестнула Лиюэ, а храм был давно забыт, как и присутствие Властелина Камня. Но сейчас перед Люмин, наперекор ее знаниям о Тейвате, сверкали росписи на колоннах, которые стояли как новые, в крыше не было гигантской дыры, а алтарь у подножия той самой статуи сверкал, наверное, отлитый из чистого золота. Ее вновь окликнули, но более раздражённо, и, когда Люмин села в полукруг с ещё шестью девушками и женщинами, ударил последний низкий звук гонга. Жрицы низко поклонились статуе бога, сложив руки в молитве, и что-то напевно нашептывая своим ладоням. Люмин повторила за ними, шепча слова невпопад, тем временем пристально оглядываясь. Несколько стражников стояли у большой арки, что являлась входом в храм, несколько были в глубине зала и ещё четверо на балконе. Люмин столкнулась с пристальным взглядом начальника стражи. Сяо все это время наблюдал за ней, опираясь ладонями на перила. Люмин сразу же отвела взгляд, будто он мог заподозрить, что она не отсюда и вообще впервые в этом месте. Люмин задумчиво напевала слова вразнобой: — Морковка-а, солнце-е… Э-э… Поле-е? Все остальные жрицы были сосредоточены на своих молитвах, поэтому никто на странные песнопения Люмин не обращал внимания. Она чувствовала взгляд, прожигающий ее затылок. Будь Сяо носителем Пиро Глаза Бога, он бы с лёгкостью прожег в ее голове настоящую дырку. — Да что ж он пялится?.. — пробормотала девушка так напевно, будто это было частью ее молитвы. Неожиданно госпожа Нингуан поднялась с колен, заканчивая утреннюю молитву. Остальные жрицы поднялись за ней, и Люмин поспешила слиться с их обществом, чтобы не быть слишком подозрительной. Вопреки ее паранойе никто не заметил, что она слишком много и часто дёргается. «Наверное, для только что попавшей в этот… храм жрицы такое волнение нормально…» — поток мыслей Люмин прервал звук гонга, который завершил утреннюю молитву. Торжественная церемония прекратилась, и все разошлись по своим делам. Люмин огляделась в поисках местечка, где она могла тихо подумать о том, как ей отсюда выбраться… Она не хотела ждать ночи, да и… и настойчивые взгляды, что бросали на нее стражники, немного пугали. Люмин знала, когда на нее смотрели подобным образом, и понимала, что такое никогда не кончается хорошим… Обычно, для мужчин, но сейчас мечи были у них, а не у нее. Только она хотела отойти в сторону, спрятаться, успокоиться и подумать, как на запястье сомкнулась мозолистая большая рука: — Хей, девчуля, — Люмин оцепенела, по ее виску скатилась капля холодного пота. Она узнала бы этот голос из тысячи. — Что-то беспокоит? Может, проводить тебя в сад? А то я вижу, как на тебя косятся стражники, тебе не стоит гулять одной. Девушка обернулась, тяжело сглатывая. Перед ней стоял Чайльд, улыбался как обычно, но… он сам был в доспехах, носимых стражей. «И он тоже?.. Что за сон? Будто я выпила то особое вино, которое так восхвалял Венти…» — Люмин поморщилась, припомнив день, когда у них получилась отличная вылазка во вражеский лагерь, и они решили отпраздновать маленькую победу. Тогда Путешественница сделала лишь глоток того напитка и сразу же отключилась. Точнее, у нее отключило здоровую часть мозга. Вот это, оказывается, называлось «пьяным дебошем»… Из-за этих стыдных воспоминаний щеки Люмин покраснели, на что Чайльд хищно улыбнулся. Всё-таки он был таким же мужчиной, как и остальные стражники, и непорочные жрицы Моракса не были такими уж невинными… — Так что? — Ладно, — вздохнула Люмин. Ей лучше было держаться рядом с Чайльдом из этого странного сна, ведь он был первым знакомым из реального мира. Он стражник этого странного храма во сне, так что ему прибавлялся дополнительный балл к доверию. Чайльд улыбнулся ей своей самой обворожительной улыбкой, что Люмин даже чуть-чуть подтаяла. Чайльд, такой настоящий и такой непохожий на сон, повел ее к выходу из храма, кивая страже. Девушка цепким взглядом оглядывалась вокруг, привыкши быть всегда начеку. Но когда они вышли на улицу… Люмин представляла, что здесь все немного приукрашено ее горячей головой в беспокойном сне, но это… Вряд ли она могла вообразить себе подобную красоту: перед входом цвели ровно подстриженные кусты, мощеная каменная дорожка сверкала на солнце, от чего казалось, что она выложена золотом и драгоценными камнями… Или… Люмин сошла со ступень храма, не чувствуя, что ее продолжают держать за запястье. Она нагнулась к дорожке и присмотрелась, искренне удивившись тому, как ее мозг мог представить дорожку из цельных золотых кирпичиков. Тут на Люмин накатило странное чувство… Страх… Это… Это ведь может быть и не сон! Люмин развернулась к Тарталье, в ее глазах загорелась злоба. — Тебе мало было Золотой Палаты? — зашипела она словно змея, приблизившись к стражнику, от чего тот, не ожидая такого интереса, сделал шаг назад. В то время Люмин наступала: — Что это за спектакль, Чайльд? Это все актеры, а это – большая сцена? Ты меня отыскал и выкрал?! — Воу-воу, полегче, жрица, — мужчина улыбнулся, в его глазах было непонимание из-за слов Люмин, но в момент ярости она не могла заметить этого. — Какая Золотая Палата? Какой спектакль? Выкрал? Ну разве что только твое сердечко… Люмин скрипнула зубами и, схватив его за воротник, как за шкирку нашкодившего котенка, повела глубже в сад, как к лотку. Она подтащила его к самому удалённому от чужих глаз дереву и прижала, злобно пытаясь вложить в свои действия больше мощи, но ее руки… Они были не настолько натренированы – вся сила из них исчезла. — О, так ты сама решила уединиться? Я думал, придется брать силой… — лицо мужчины было ещё какое-то время задумчивым, но после она увидела в его глазах какой-то темный огонек, после чего пискнула, прижатая к дереву, где ещё мгновения назад был Чайльд. Он приблизился к лицу девушки и попытался словить ее губы своими, но она ловко отворачивалась от него, пока Чайльд разозлённо не фыркнул и не схватил ее подбородок, тесня своим телом: — Играть со мной решила? Люмин шумно сглотнула. Она никогда не боялась мужчин, в конце концов, пусть она выглядит едва старше совершеннолетнего возраста, она была взрослой женщиной. Она любила проводить время с ними и купалась в их внимании, пока путешествовала по мирам. Но сейчас… у нее не было ни меча, ни ее элементальной силы, да даже обычной силы ее бессмертного тела. Впервые за столько времени Люмин поддалась панике. — Но жрицы ведь должны оставаться непорочны… — промямлила она. Люмин поджала губы: как же она сейчас жалко выглядела, подумалось ей. Бессмертная воительница, могучая Путешественница, а испытывает страх перед каким-то мужчиной! Конечно, Чайльд был не просто каким-то мужчиной, а одним из достойнейших противников, которых она встречала, только вот Люмин не могла ответить на его недвусмысленные действия. Будь они в реальности, там, где Чайльд всего лишь Предвестник Фатуи, Люмин бы чувствовала себя увереннее с возможностью достать меч и даже приняла бы эти грубости, зная, что в любой момент может его оттолкнуть. Чайльд только рассмеялся. Люмин уже подумала, что в момент, когда он, закрыв глаза, закинул голову назад в приступе смеха, она могла его ударить. Но он крепко держал ее голову и тело, от чего Люмин лишь беспомощно задергалась. Заметив движения с ее стороны, парень перестал смеяться, перехватив ее подбородок только сильнее, заставляя приоткрыть рот. — Ах, ну да, ты же здесь совсем недавно, — пропел он, заглядывая в золотые глаза, как он думал, жрицы. — Знаешь ли ты, чужеземка, что жрицы бога контрактов рожают Сыновей Дракона? Выбор бога попадает только на самую лучшую женщину – непорочную жрицу – в храме, но как ты думаешь, часто ли Моракс решает возлежать с одной из жриц? Сыновья Дракона рождаются чаще, чем он польщает подданных своим присутствием. Как думаешь, почему? На губах Чайльда-из-сна играла улыбка, да и на всем его лице было выражение, будто он несколько раз сделал из Люмин фарш в Золотой Палате. Путешественница только ужаснулась: то есть, все эти так называемые «Сыновья Дракона» дети стражи и главного жреца? Что здесь творится?.. Люмин ещё больше убеждалась, что ее мозг не мог воспроизвести такие качественные по закрученности сюжета сны… Она двинула рукой в сторону, постаравшись ущипнуть себя за руку, чтобы поскорее проснуться. «Не… Н-не щипается!..» — воскликнула она в своей голове, поднимая испуганный взгляд на Чайльда, который даже чуть-чуть усомнился в том, что хочет воспользоваться своим положением стражника и мужчины, ведь его «избранница» странно себя вела. Люмин ухватила момент, когда он был менее бдителен, и со всей возможной силой ударила его в пах. Мужчина разом согнулся, отпуская Люмин. Получив преимущество над противником, она сразу почувствовала себя увереннее – после такого удара ни один мужчина жить не захочет. — Слушай сюда, — она ухватила скулящего Чайльда за волосы, поднимая его лицо к своему. — Не знаю, что ты себе выдумал, но я не позволю с собой так обращаться. Я собираюсь выбраться отсюда и не наткнуться на ещё одного озабоченного стражника или даже самого бога контрактов, ты меня понял? Люмин дождалась момента, когда стражник кивнул в знак понимания, и отпустила его волосы. Чайльд ухватился за дерево, все ещё удерживаясь на ногах, хотя после такого удара он вряд ли сможет сделать шаг. Его ранили не в битве, не в ногу даже, не храбрый воин, а какая-то жрица! Она молодец, конечно, но ей это так с рук не сойдёт. Чайльд поднял красное от злости лицо, надеясь столкнуться глазами с девушкой, вкладывая в свой лик больше грозности, но ее уже и след простыл, и стражнику пришлось остаться наедине со своим унижением… Люмин бесшумно перебегала между своими укрытиями, которыми служили деревья и высокие кусты душистых цветов. Все в этом месте сияло и цвело: от разноцветного калейдоскопа у Люмин уже кружилась голова. Она остановилась, когда нашла укромный уголок на заднем дворе храма, прячась за одним из больших камней в саду. Успокоив свое сердце, она вновь ущипнула себя за руку, чтобы проснуться. Это не помогало, от чего жрица-из-сна чуть снова не поддалась панике. — Нужно дождаться ночи… Избегать общества стражи… Слиться с массой жриц… — нашептывала она план себе под нос. Наконец, когда она полностью сконцентрировалась на обдумывании своих дальнейших действий, она вышла из укрытия. Девушка примкнула к нескольким женщинам, сидевшим в саду, которые сплетали из бусин искусные украшения. Бусинки были покрыты золотом, некоторые из них были драгоценными камнями, и Люмин тоже присоединилась к ним, пока что неумело нанизывая украшения на тонкую нить. В обществе жриц было спокойнее, стражников поблизости не было, и поэтому Люмин могла погрузиться в сбор информации, льющейся из уст госпожи Нингуан: — Нынешний Сын Дракона уже близится к своей старости и закату правления в Лиюэ… — голос самой старшей из жриц тек как мед, от чего Люмин все меньше могла сосредоточиться на правильном порядке нанизывания бусинок. — Вскоре Главный жрец получит откровение о появлении Рекса Ляписа, нам нужно подготовиться к его Церемонии Сошествия. Поэтому мы и плетём украшения, не стесняйтесь использовать материалы, которыми собираетесь себя украсить к этому моменту. Люмин напрягла плечи, когда слушала часть про «Сыновей Дракона». Это было просто смешно: даже самая привилегированная из жриц знала и – что самое главное! – принимала весь этот обман народа Лиюэ. «Они тут все сговорились…» – Люмин поморщилась, надеясь, что это не отразилось на ее лице. Она держала в руках жемчуг и стеклянные бусины, которые перетекали в ее руках в дорогое украшение, так что ей нужно было сохранять более или менее радостное выражение лица. Она была окружена и драгоценностями, и золотом, и даже обществом сильных мужчин. Правда, Люмин нравилось это больше, когда она была богиней в межпространственных коридорах, нежели сейчас, когда здесь она была бессильна. Поскорее бы этот кошмар закончился… Продержавшись весь день и прекрасно сохраняя внешнее спокойствие, Люмин улеглась в кровать. Оказывается, это они только в начале дня так легко могли себе позволить щебетать в саду, плетя потрясающие украшения. После они посвятили себя уходу за садом, готовке и уборке. В своем бессмертном сильном теле она бы смогла сделать всю работу за всех жриц в троекратном объёме, только вот ее тело неожиданно ослабело. Кем она была в этой жизни, раз ее привычных сильных мышц и грубых ладоней, закалённых битвами, не было и в помине? Да-да, Люмин уже не надеялась, что выберется отсюда: она уже щипала себя за руку, даже пыталась посчитать пальцы – но все было нормально, их было стабильно пять. Почему все указывало на то, что она здесь безнадежно застряла?.. Люмин стёрла подступающие слезы: она должна была выбираться отсюда. Где-то в миллионах вселенных ее ждёт родной брат, она обязана его найти и сделает все для этого. А как же друзья? Как же она без них будет? Конечно, со временем их лица и голоса сотрутся в ее воспоминаниях, когда она найдет своего брата и покинет Тейват. Но до того времени она хотела запомнить их как можно дольше: Паймон, Дилюк, Венти, Кэйа, магистр Джинн… И ещё множество людей, среди которых она чувствовала себя как дома впервые за долгое время. Может, когда она найдет брата, она уговорит его остаться в Тейвате чуточку подольше?.. Девушка услышала истошный скрип каменных стен. Они трещали под мощными меткими ударами неизвестной силы – что-то двигалось к неприкрытому лёгкими шторами окну. Люмин вскочила с постели, берясь за зеркало и разбивая его о пол вдребезги. Мелкие осколки грубо впились в обнаженные ноги, но теперь она хотя бы держала достойное оружие в своих руках – самый большой кусок стекла. Когда из окна показалась морда с горящими глазами, Люмин поняла, что ее оружие выглядело неисправимо жалко перед чешуйчатой тварью, занимавшей одной своей головой всю комнату. Пронзительные жёлтые глаза приблизились к остолбеневшей девушке, до кровавой раны напряжённо сжимавшей осколок зеркала. — Твоя молитва… показалась мне странной, — она услышала глубокий голос в своей голове. Нет, он звучал повсюду, отдавая вибрацией в груди. Несомненно, так звучало божество. — Сначала мы думали, что такая неумелость присуща молодым жрицам, когда они стараются слагать слова в рифмованные песни, но когда речь зашла о Золотой Палате и «как же хочется домой», мы заинтересовались… — Что тебе нужно? — одними губами прошелестела Люмин, почему-то даже не подумав о том, что стоило обращаться к богу со всеми почестями. — Обычно к нам обращаются со словами «О Владыка», — глаза дракона блеснули, чтобы девчонка не забывала, кто перед ней. — О Владыка, — повторила Люмин, за такую дерзость давно бы распрощавшись с жизнью, будь она простой смертной. Но сейчас она и правда смертна, у нее ведь не было даже обычной своей силы. — Люблю, когда слушаются, — Рекс Ляпис оскалил пасть в действии, с которым обычно изображали улыбку смертные. Он прошёлся задумчивым взглядом по девушке перед ним и, загипнотизированный тем, как кровью стекает по осколку стекла в ее руке, приоткрыл зубастый рот. Люмин сразу поняла, что он пытался уловить запахи. Всё-таки Рекс Ляпис был гигантской ящерицей, не уникальнее самых обычных, что бегают по земле под ногами. Кажется, дракон уловил ее мысли и с глухим чавкающим звуком, будто разрывалась чья-то жизнь, сомкнул углы пасти. Хорошо, что не на теле Люмин, чтобы перекусить ее пополам. — У тебя много вопросов, но у нас их ещё больше. — Используешь королевское «мы»? — самой большой слабостью Люмин – и единственной – был ее острый язык. — А как нам ещё говорить? — зрачки дракона сомкнулись в тонкие щелочки, выражая его раздражение. Люмин уже хотела открыть рот, чтобы сказать очередную гадость этой гадюке-переростку, но опешила, складывая губы так, будто они были приварены: тело дракона начало меняться. Постепенно на его месте вытянулась фигура мужчины: поджарая, сильная, возвышающаяся над Люмин. У нее будто отняли язык: она просто не могла говорить в этот момент, когда перед ней стоял бог в обличии такого мужчины. Он молчал, и только жёлтые глаза следили за Люмин неотрывно. Секундное замешательство, которое было у нее при виде красивых мужчин, да ещё и обнаженных, прошло, и Люмин вжалась в дверь комнаты, которая даже при присутствии в ней тела дракона не была такой тесной. — Уже не такая смелая, да? — голос звучал все так же низко, будто рождался глубоко в широкой груди. Люмин хотела бы задержать взгляд подольше, может, даже прикоснуться, но то, что бог предстал перед ней совершенно обнаженным, заставляло насторожиться. Она весь день избегала горячих взглядов стражников, никогда не оставалась одна, и ее решил подловить сам Рекс Ляпис: он и правда зацепил когтистым пальцем ее подбородок, приподнимая к себе. Люмин пришлось встать на носочки, чтобы он не проткнул ее тонкую кожу под шеей как рыбью губу. — В тебе было больше силы, пока мы были в форме дракона. Или на тебя так действует этот облик? Не можем тебя винить. О-о, он издевается, подумалось девушке, которая силилась не растворится в глубоком голосе Рекса Ляписа. Он знал о своем превосходстве и издевался самым сладким способом: своим обнаженным видом. Люмин тяжело сглотнула, от чего ее кадык задергался. Если это сон, пусть она сейчас проснется, пусть она сейчас проснется, пусть сейчас она проснется… — Так страшно? — непонимание пронеслось в голосе бога, и он наконец отпустил ее из своей власти, убирая руку с когтями от незащищённой шеи. — Если ты думаешь, что мы здесь для соития, то ты ошибаешься. Хотя… мы были бы не против… Но только не во сне, — он растянул губы в загадочной улыбке в мраке комнаты. Луна светила ярко, но широкая спина бога заслоняла этот призрачный свет, из-за чего Люмин едва угадывала в темноте черты его лица. — Отправляйся в Долину Бишуй, Путешественница. Скоро там будет крупное сражение между Фатуи и сопротивлением Лиюэ, мы наслышаны о твоей силе и хотим посмотреть в бою… Правду ли говорят о тебе? Люмин ничего не понимала. Конечно, насчёт сражения и Долины она сразу запомнила, но почему ей снятся такие сны – все ещё нет… Девушка опустилась на полную стопу и честно попыталась сосредоточиться на информации, периодически скользя взглядом по телу Рекса Ляписа – всё-таки он был хорош… и горяч. Как она могла сравнивать его с ящерицей, когда он такой?.. Видимо, он понял ее мысли, улыбнувшись, от чего в его рту блеснули белые клыки. — А теперь просыпайся, не стоит оставаться так долго в воспоминаниях, — только ее ушей коснулись эти слова, как сознание Люмин отключилось, и она осела на пол, поддерживаемая сильными руками… Она вскочила с расправленного спальника, наложенного на теплый мох. Люмин заозиралась по сторонам: все тот же грязный пол и переломанные колонны. Солнце стояло высоко, освещая своим светом все внутреннее пространство храма сквозь дыры в крыше. Пруд без единого намека на живых существ с родником размеренно журчал над ухом, ее скудная постель почему-то не казалась такой жёсткой и даже боль от ранения куда-то пропала… Рана! Сколько же она проспала?! Люмин задрала оборванный временем подол своего платья. Ее тело, в синяках и ссадинах после стычек с монстрами было вылечено полностью. О той удачливой стреле хиличурла напоминал лишь шрам. — Это магия?.. — пробормотала девушка, поднимая взгляд на лицо статуи Архонта, будто он мог ей ответить. Каменное лицо было непроницаемо, а глаза следили за кубом в руке, гипнотизируя его. Люмин вдруг почувствовала себя неуютно, будто помешала Богу созерцать сосредоточие своей силы. — Надо поспешить в Долину… Точно, ей ведь наказали добираться до туда. Она не знала, сколько дней уже проспала, ведь ничего не напоминало в этом месте о времени: оно будто застыло в умиротворении, что дарили солнечные лучи день ото дня. Путешественница умывалась дольше обычного, вновь до исступления глотая ледяную воду, будто это помогло бы ей освежить сонную голову. Позавтракав несколькими переспелыми закатниками, хотя она собирала их ещё тогда, пока они были ещё желтоватыми, Люмин собиралась покинуть свое временное пристанище. Она вышла на воздух, но, побоявшись обернуться к храму спиной, будто у кого-то была возможность ранить ее сильное отдохнувшие тело, долго смотрела на фасад, пока не упёрлась спиной в отвесный обрыв. Она ведь перерезала веревки единственного пути отхода с этой части Каменного леса. Раскрыв на ветру потрепанную карту, она примерно поняла, где находится и в какую сторону следует повернуться, чтобы сократить путь до Долины Бишуй. Затолкав карту в хранилище между мирами, она расправила планер и отправилась к надвигающейся битве…***
Когда солнце уже садилось за горизонт, армии Снежной и миллелитов столкнулись в воде на узкой дороге, которая вела на постоялый двор Ваншу и дальше, в Гавань. Люмин весь день истратила на путь сюда, но совершенно не устала. Ее тело слишком долго отдыхало и поэтому было жадным до сражений. Тупой меч в ее руках колол и рубил противников, как будто они были сделаны из масла, а не из плоти, головы и другие конечности отлетали от тел, стоило лишь приложить крошечное усилие. Но и ее непобедимость не была вечной – хотелось почувствовать, что будет, если она нарочно подставится под удар… Желая иногда попробовать себя на волосок от смерти, она пропускала чужой меч, позволяла оставлять раны на своем теле, а после, когда играться уже надоедало, сжимала в руках свое оружие и с яростью бросалась на противника. Только сейчас ей помешали добить его: перед глазами блеснули золотые копья, превратившие бедного воина Снежной в кровавые ошмётки ткани и кожи. Люмин подняла голову, надеясь выместить свою злость на союзника, что помешал ей, но была остановлена выражением желтых глаз. Теми, что она видела во сне… Мужчина перед ней вернул в свою ладонь сверкающее копьё. Его одеяние выглядело дорогим и безупречным, коричневый строгий костюм отливал красным в свете заката и чужой крови. Но даже так, изображая из себя скромного носителя Глаза, этот незнакомец выглядел как настоящий Бог. Сомнений не было, это Рекс Ляпис… Но почему-то притворяющийся простым воином. — Сзади, — только и сказал он, замечая, как Люмин была погружена в свои мысли. А ведь они все время находились посреди сражения. Люмин высчитала ровно секунду и, оборачиваясь, чиркнула тупым лезвием поперек чужого горла. — Это… достойно восхищения. Голос знакомого незнакомца звучал так же низко и утробно как и в видении, от звука которого Люмин недвусмысленно дрожала. Она любила сильных мужчин, и сейчас она была не менее сильна, чтобы в случае чего избавиться от навязчивого внимания. Они не могли долго оставаться в стоячем положении, ведь подставляли себя под удар. Рекс Ляпис, без сомнений, мог выжечь до костей любого противника, но стоять так долго было нельзя. — Как к тебе обращаться? — спросила она, подрубая ноги какому-то воину. Они синхронно двигались вперед, разрезая вражескую армию, как охотничий нож шелковый платок. Их оружие было предназначено для ближнего боя, но все недостатки их команды сглаживались элементальными силами: ветряные потоки и каменные колонны отлично справлялись с противниками. — В этом теле мое имя Чжунли. — А Глаз Бога? — Простая безделушка, — мужчина был немногословен – за него говорила сила, с которой он противостоял армии Снежной. Люмин хотела продолжить их разговор, но он обернулся к ней на мгновение, сверкнул глазами, и она сразу же закрыла рот. — Поговорим позже… в более уединенном месте. Люмин лишь насмешливо вскинула на это бровь. Это было резонно: о каком уединении шла речь, когда они находились в пылу сражения? Девушка прищурила игривый взгляд, смело прожигая им затылок «Чжунли». Она не видела его такого же хищного выражения лица.