Упал. Очнулся. Лифт

Засиживаясь за удачными фотографиями того самого бала до позднего вечера и радуясь первому в своей жизни опыту путешествия во времени с помощью временных брешей, Стюарт гордится собой. Мало того, что устроил личную жизнь своей бывшей, показав себя джентльменом, так еще и совершил научный прорыв. В области физики и истории одновременно. Голову кружит от мечтаний о том, как когда-нибудь за все найденное им, он получит признание, ведь это только начало. Ему будут посвящать разделы в научных энциклопедиях, о нем будут писать в научных журналах, с ним будут советоваться. А потом он вообще распишет принцип этих брешей и сделает на их основе первую машину времени. После пустит целую серию в производство. Путешествия станут легальными и… в мире воцарится хаос. Стюарт, до этого закрывший глаза, вздрагивает, а потом берется за переносицу. — Что, надуваешься от важности? — слышит он со стороны балкона. Стюарт поворачивается. — Привет, Чарльз. После того, как Кейт оказалась в прошлом, Чарльз стал чаще заглядывать к Стюарту. Все же общая тайна, которую никому не поведаешь без присмотра людей в белых халатах, их сблизила. Чарльз скучает по сестре и, несмотря на то, что благодаря советам Лео нашел девушку, стал более сдержанным, а также у него вдруг проснулся интерес к истории. И, будь оно не ладно, он всеми силами старался отследить все передвижения Кейт в девятнадцатом веке. В библиотеках содержались только общие сведения, что его разочаровывало, но он не сдавался, отчаянно разыскивая литературу об интересующей его семье. Со Стюартом таким образом он делился всеми находками, что хоть и увлекало, но все же его не была специализацией физика. Многое понималось с трудом. Стюарт привык, к тому же, компания Чарльза его не раздражала, тот, используя навыки актера, с каждым разом все интереснее подавал материал, а также, чего уж греха таить, разбавлял суровое уединение. В памяти всякий раз, когда он приходил, вспыхивали их посиделки до поздней ночи с коробочками китайской лапши, где каждый имел возможность поделиться наблюдениями, с позиции эксперта и с позиции любителя. Это было интересно. В последний раз Чарльз говорил о том, что нашел на eBay какую-то книгу с генеалогическим древом знаменитой фамилии Маунтбаттен, обещал принести в следующий раз. Стюарт догадался, что разговор сегодня будет как раз об этом. — Она пришла… — загадочно улыбаясь и медленно вытягивая не сильно толстую книжку из-за угла, сказал Чарльз. Стюарт усмехнулся. — Ну, тогда давай просматривать, не будем тянуть с этим. Стюарт научился откладывать все свои дела ради общения с Чарльзом. Они приступили, сразу перелистывая богатую историю, содержащую еще смутные сведения о существании представителей фамилии в далеком девятом веке, переселение из Англии в далеком пятнадцатом, участие в войнах и прочее. Прерываясь на обсуждения, оба радостно воскликнули, когда дошли до нужного им 1876 года. Со страницы, так словно сейчас находились рядом, на них смотрели Кейт и Лео, уже постаревшие (фотография датировалась 1884 годом) и весьма счастливые, даже для тех времен, когда при фотографировании еще не было принято улыбаться. С жадностью Чарльз вслух читал жизнеописание обоих, правда, вспылил, когда содержания не хватило и на пять страниц. Удовольствие было недолгим. — Какого дьявола так мало?! — с чувством восклицал Чарльз. Стюарт его успокоил, говоря, что для одного изобретателя и его жены вполне достаточно информации. И, к тому же, книга рассчитана охватить большое количество людских судеб, потому, можно сказать, им еще повезло. — Давай вот с чем разберемся. У обоих наверняка были потомки, может, они еще живы. И мы можем их увидеть, познакомиться. — Ты прав. Узнать хоть о малом напоминании о Кейт будет для меня отдушиной, — согласился Чарльз. Листали дальше, и тут, когда дошли до 1932 года, узнали, что целых три ветви Маунтбаттенов сохранилось до этого момента, и только одна осталась в Нью-Йорке. Как гром среди ясного неба на страницах мелькнула фамилия «Бессер», сопровождающейся трогательной историей любви девушки знатной фамилии и обычного фабричного рабочего. Глаза Стюарта сделались просто огромными, когда он прочел имя «Маргарет», которым назвали плод любви двух горячих сердец. — Ты чего, Стюарт? — увидев бледность друга, поинтересовался Чарльз. — Маргарет… Так звали мою бабушку, — не чувствуя своего тела, ответил Стюарт. Тошнота подкатила к горлу. — Ты серьезно? — не веря в сказанное, воскликнул Чарльз. Ему понадобилась минута, чтобы сопоставить факты, тряхнув головой, он почти тут же стукнул друга по плечу. А Стюарт тем временем даже не знал, во благо будут путешествия во времени или нет. Наверное, подобными вопросами, касающимися блага, задаются все ученые на пороге открытия нового изобретения. Он вспоминает свою жизнь, как диафильм, не понимая, что за чем следует. Перед глазами вспыхивает улыбающееся лицо Кейт и сдержанная выправка Лео, также как и весь его опыт перемещения во времени. Стюарта оглушает слово «пращуры». Самым смешным в путешествии было то, что родной прапрадед прокатил его на сломанном лифте, который еще даже не изобрел. А родная прапрабабка, еще до начала… Ох, стоит ли это упоминания? — Какая мерзость, — ежится Стюарт, пряча лицо в ладони, под искренние смешки Чарльза.