Reminiscentia

* Adversa fortuna — Злой рок (лат.)

Хрупкие, грозящие вот-вот рассыпаться свитки постоянно сползали, и их пришлось положить поперек колен. С чувством предвкушения Салазар мельком пересмотрел их все, прикасаясь к старому пергаменту, пахнущему можжевельником и корой дуба. Он вспомнил вдруг, как впервые увидел эти свитки, как дрожали его руки, когда он прикасался к ним. Как изначально не было плана, как с ними работать… Да, выкрасть их оказалось просто, но это было только начало… Салазар неспешно пробирался верхом сквозь чащу. Пришлось идти окольным путем, чтобы никого случайно не встретить. После их первого столкновения с Ровеной стало ясно, что еще пара лет — и лес станет проходным двором. Ровена… Да, он подлым образом выкрал у нее доверенные ей записи, но совесть ни разу не дала о себе знать, когда он призывающим заклятьем заполучил это сокровище. Поблагодарив за безалаберность свою новую знакомую, Салазар тут же наложил на свитки защитные заклинания. В его оправдание, Ровена сама принесла пергаменты ему, она хотела, чтобы Салазар их расшифровал. Этим он и занялся, и принялся работать. С первого взгляда он понял, что держит в руках бесценные знания. Те, за которые ничего не было жалко отдать, и даже можно было убить. То, что свитки недалекой подружки Ровены имеют отношение к друидам, было ясно как день. Салазар втайне гордился, что именно он первый, а не его отец, заполучил записи с почти утерянными секретами друидов. Но чтобы разобраться, нужно было немало времени. Не задумываясь, он отрекся от всего, что мешало ему и занимало необходимое время, даже специально оградил себя от общения с Ровеной на эти недели. Конечно, проще было разобраться с чьей-то помощью — Ровены ли или ее подруги-крестьянки, но он хотел справиться с этой задачей сам. Совершенно точно из свитков Салазар понял одно — все должно произойти в ночь Самхайна и только тогда. Времени оставалось мало, поэтому он так спешил и жертвовал всем, чтобы успеть. Все дни Слизерин искал ключи к языку, на котором были сделаны записи. Расшифровка шла со скрипом: кое-где буквы начинали выцветать и были стерты, в иных местах почерк был непонятен. А заклинания, помогающие расшифровывать неизвестные языки, срабатывали лишь наполовину — на свитках стояли защитные заклятья от подобных чар, и Слизерин отдал должное догадливости друидов. Все это повергало в отчаянье, вызывая небывалую злобу. Он чувствовал почти физически, как теряет силы впустую, как, словно песок сквозь пальцы, убегает бесценное время. Совсем отчаявшись, он даже отправился в Ирландию, где в горах по слухам жил единственно оставшийся в живых волшебник-друид. Салазар нашел его, неважно, какие усилия пришлось приложить. Но и здесь постигло разочарование: старик лежал при смерти и был так плох, что еле разговаривал.Словно одержимый, Салазар сидел рядом с его постелью, убедив перепуганных родственников оставить их наедине. Он наплел им о том, что Вильгельм Герцог Нормандский, якобы узнав о небывалых способностях друида, отправил его, Салазара, как посланника, к этому колдуну за помощью в делах Англии. Он использовал свое служебное положение и форму нормандского двора. Он сочинял, изворачивался, и в конце концов, даже одарил эту нищую семейку золотом. И тогда те все-таки оставили его в покое и разрешили посидеть у постели умирающего. Старик так и не сказал ни слова, лишь смотрел едва видящими, не понимающими глазами на незваного гостя. Он не собирался раскрывать древних секретов, даже при смерти храня верность клану друидов и их магической силе. Салазар сожалел о содеянном, но ему пришлось принудить этого старика все рассказать. Слава Мерлину, пыточное заклятие в семье Слизерин знали хорошо… Тогда-то он получил ответы на все! Получил ключ к разгадке, первый в череде многих, которые еще предстояло собрать. Оставшиеся ключи он нашел, проводя время в библиотеке и выезжая в Лондон, роясь в древних архивах, находя знающих людей, даже умудрился мельком просмотреть труды его отца… Несмотря на то, что он уставал биться и искать, мозаика складывалась в цельную картинку. С каждым разом все больше Салазар не верил себе, не верил своим глазам, тому, чем владеет. Описание древнего ритуала, на который отважится не всякий колдун… Слизерин отогнул ветку, что загораживала путь, и выехал на поляну, залитую лунным светом. До наступления полуночи предстояло добраться до каменных менгиров, выложенных причудливым цветком, и вот он оказался здесь. В сумерках он подъехал к серому кругу из камней и спешился. Раньше это место его особенно не привлекало, потому что не было ключика, которым можно было заставить работать этот механизм. Теперь же Салазар расстелил свитки на центральном камне и уставился на множество символов, достав смятый листок, исписанный каракулями старика-друида из Ирландии. Как ему только удалось все это провернуть — он сам не верил своей удаче. Судьба, бесспорно, была на его стороне. Единственное что его удручало — это мысли о Ровене… За эти дни, что он работал над свитками, как бы он ни старался стереть любое упоминание о ней, любую мысль, возникающую в сознании, любой образ, всплывающий в памяти, все равно это было невозможно. Иногда он корил себя, что прервал их встречи, потому что вот так на расстоянии понимал, как ему не хватает ее присутствия, ее проницательного ума. Даже во сне он видел ее глаза, гордо вздернутый подбородок, ее губы… Салазар боролся сам с собой, сердясь на свою слабость, на то, что не может целиком отдаться работе. Он тысячу раз клялся себе, что не станет думать об этой девчонке, что сможет ее забыть… И тысячу раз нарушал свои же клятвы. В один момент он решил, что прежде, чем начинать действовать, он просто обязан увидеть ее, обязан сказать то, что не сказал раньше. На лице Салазара появилась задумчивая мечтательная улыбка. Его руки все еще помнили тепло ее тела, ее запах все еще окружал его облаком невесомого сладкого аромата миндаля. После встречи с ней сегодня, после их разговора… Все будет хорошо. После сегодняшнего ритуала — особенно. Она будет гордиться им. Разумеется, сначала она придет в негодование, что он выкрал свитки. Но после рассказа, как тяжело ему далась расшифровка, Ровена, конечно поймет, что не справилась бы с ними в одиночку. Она поблагодарит его за помощь, а потом начнет требовать подробности. Салазар живо представил, как поделится с ней всем, о чем он сейчас и сам не догадывался. Он только предполагал, как завершится ритуал, и надеялся на лучшее. Все еще думая о Ровене и видя перед собой ее мудрые глаза, он откинулся на мерзлую землю, скрываемую опавшими листьями, закрыл глаза и начал медленно повторять отдельные слова, понятые им из текстов: «Дисткринцеа… маниквус… калбо… дисткринцеа, манивао, нитта… дисткринцеа, манио, льясса…» Так продолжалось какое-то время. Бессознательно повторяя разные слова, Салазар вдруг почувствовал, что что-то изменилось. Сквозь веки пробивался слабый сине-зеленый свет. «Луна, — подумалось ему, — сегодня она необычайно большая», — но открыв глаза, маг с изумлением уставился на бесконечные руны, высеченные на менгирах. Луна была совсем не причем, несмотря на то, что она все также висела над верхушками деревьев. Нет, это были сами камни. Теперь каждая черточка была видна как никогда, потому что светилась таинственным светом, казавшимся потусторонним. Салазар, как умалишенный, бросился к оставленному свитку и торопливо начал читать дальше. Он должен был успеть прочитать последовательно все свитки, прежде чем камни погаснут. Трудность заключалась в том, что Огам был отнюдь не легким языком, не то что для чтения, а даже для письма. Одно неверно произнесенное слово и все пропало… Чем дальше он читал, тем свечение становилось сильнее. Это обнадеживало и заставляло работать его с удвоенной силой. Свиток, который выбрал Слизерин и теперь торопливо читал, уже почти наполовину закончился, как часть наскальных рун погасла, и менгиры остались гореть странным сине-зеленым светом через один. Мелькнувшая мысль: «Я на верном пути!», тут же была забыта. Оставшиеся руны сменили цвет свечения — теперь часть горела зеленым, часть — красным. Еще через минуту Салазара ослепила вспышка яркого зеленого света и… наступила тишина. Звенящая и пустая, какой не бывает в мире живых. Словно все в мире застыло в напряженном ожидании, а затем… все вокруг пришло в движение — порывы ветра начали качать деревья, листья взметнулись ворохом с земли, облака поплыли по небу. А вдоль опушки леса пронесся дикий вопль, потом еще один, явно издаваемый целой стаей существ, и еще, и еще… Когда к нему вернулось зрение, Салазар увидел, как из-за облаков снова вышла луна, но казалось, теперь она отдавала зеленоватым свечением. Опустив глаза, он с ужасом уставился на свои руки. Ногти почернели, тыльная сторона ладоней светилась зеленым. — Хольда! — выдохнул Слизерин, счастливо улыбаясь. Он принялся торопливо собирать свитки, теперь все, что ему было нужно — скорее мчаться прочь от леса. * * * Заклинание компаса указало ему на ближайший перекресток дорог — там, где Римская дорога на Лондон пересекала протоптанную дорогу на Дувр. Было уже заполночь, и Салазар несся, что было сил в указанном направлении, периодически издавая, как можно громче некое подобие охотничьего клича. Теперь его целью было успеть вовремя. Он должен прийти на перекресток первым! Салазар ликовал — этот перекресток станет поворотным моментом его жизни. Не в силах себя сдержать, он рассмеялся в лесной тишине. Ему несказанно повезло: Эрерху по непонятным мотивам указала в своих ритуалах вызов Дикой Охоты. Священное действо, которым испытывали себя особо сильные маги-друиды, прошедшие посвящение. Хольда, предводительница Дикой Охоты, была беспощадна к тем, кто попадался ей. Но только замани ее на перекресток — и она в твоей власти. Проси, что хочешь! Конечно, друиды вызывали Охоту не для того, чтобы просить желаемое, а для собственного посвящения, чтобы узнать, готовы ли они стать настоящими магами и сильны ли они на самом деле. Желание было лишь приятной наградой. Но Салазару и не нужно было больше. О, как это возбуждало ум — ведь он хотел так много, а желание следовало выбрать заранее! Он начал с банального: нескончаемое богатство, власть, долгая жизнь… Нет, все это не имеет значения, пока ты слаб. Любой убьет тебя, и что тогда стоят твои сокровища? Много, но уже не для тебя. И тогда он понял, что должен просить новую силу, такую, которой нет ни у одного мага во всем мире. Эта мысль придала Слизерину сил, и он дал шпор коню. Где-то на краю сознания всплыл образ Ровены, в голове начал нашептывать манящий голос, но Слизерин сразу отбросил эти мысли и стал думать о другом. Перекресток уже виднелся — скрещенье двух древних трактов, отмеченное указателем. Не успел Салазар возликовать, как справа показалось зеленое свечение — Охота приближалась. Они кричали и улюлюкали, размахивали призрачными хлыстами и палили в небо ярко-зелеными огнями. Но лица их или отдельные фигуры в общей массе различить было сложно. Впереди этой стаи неслась атмосфера ужаса и ледяного ветра. Уже через пару секунд Салазар разглядел впереди стаи саму Хольду. Высокая огромная женщина — больше любого крепкого мужчины — с длинными черными волосами, что развевались вокруг нее облаком, зло прищуренные глаза, смотрящие свысока, величественно поднятая голова… Салазар, пожалуй, сказал бы, что грациозная наездница красива, если бы у него было время оценить ее. Ее силуэт плыл в зеленоватой дымке, словно она была неземным призраком. Впрочем, так и было. Жрица, что вершит судьбы людей… Неожиданно ее большие выразительные губы гневно сжались. Выражение лица говорило о том, что она догадалась, что ее заманивают на перекресток. Такой наглости она, видимо, стерпеть не смогла и стала подгонять всю Охоту — теперь их целью был тот, кто бросил им вызов. Он умрет, если им удастся выйти на перекресток первыми! Салазар запаниковал. Ситуация была ясна, он явно не успевал. В отчаянии он достал из-за пояса палочку и послал в сторону Охоты барьер, не особо надеясь на то, что он сработает. Однако Хольда будто оступилась и закашлялась, а вслед за ней и вся ее свора. Воодушевленный, Салазар послал еще один барьер, за ним еще один, а затем с победным кличем выскочил на перекресток. Спустя секунду Охота пересекла границу перекрестка следом за ним, собаки зарычали. Хольда сделала жест рукой, приказывая им молчать, и выступила вперед. Она возвышалась над Салазаром, закрыв своей огромной тенью все вокруг. Кожей он ощутил леденящий жуткий холод, что исходил от нее вместе с зеленым свечением. Хольда пристально посмотрела на Слизерина сверху вниз и в отвращении скривила губы, словно рассматривала какую-то отвратительную букашку. Салазар, переводя дыхания, лишь в восхищении смотрел на нее в ответ. Он видел такое впервые. Охота мерцала призрачно-зеленым светом, свора состояла из тридцати гончих, которые ничем не отличались от обычных собак, кроме того, что у этих клыки были по 6-7 дюймов и не умещались в пасти. Помимо гончих Салазар разглядел еще двенадцать собак. Высокие, неширокие в груди, с тонкими ушами и длинной волнистой шерстью, они смотрелись необычайно элегантно. Они держались впереди остальных, по шесть с каждой стороны от предводительницы. По краям было меньше десяти молчаливых всадников, державших луки и арбалеты. Слизерин поморщился — выглядели они, как самые обычные имфери. Наконец, Хольда встрепенулась, прекратив это взаимное изучение друг друга, и недовольно нахмурилась: — Кто ты, смертный? Для чего ты посмел потревожить меня и моих подданных? Да еще обманом заманил нас на перекресток? — голос ее был звучный, вызывающий безотчетный страх. — Я вижу, что ты не друид и не могущественный волшебник, с кем я привыкла иметь дело. Известно тебе, что меня вызывали лишь те маги, которые были способны сразиться? Проигравших из них почти не было, а кто проигрывал, становился подданным моей свиты. Она кивнула в сторону угрожающе замерших всадников. И усмехнулась: — Ты можешь поплатиться за свою глупость и нахальство! Салазар лишь гордо поднял голову — хотя учитывая, что Хольда возвышалась над ним и смотрела сверху вниз, жест этот был не такой эффектный, как хотелось бы. Слова Хольды, что он ничего собой не представляет, задели его, и Слизерин даже забыл про свой первоначальный страх. Он чуть подался вперед: — Ты можешь выражать свое неудовольствие сколько угодно, госпожа, но правила игры изменились. Ты не сможешь выбрать путь без моей помощи, и не думай, что я отпущу вас бесплатно. Члены Охоты зловеще умолкли, припали к земле. Теперь торжествующий Слизерин мог рассмотреть их поближе. — Молчи, наглец! — Резко оборвала его Хольда. — Назовись! Я должна знать твое имя. — Салазар Слизерин к твоим услугам, госпожа. Предводительница Охоты склонила набок голову, сузила глаза и неожиданно фыркнула. — Как ты высоко себя ставишь! В тебе много гордыни, Салазар Слизерин, и я вижу в твоих мыслях, что ты самолюбив, корыстен и мелочен. Ты посмел вызвать нас лишь из-за своего тщеславия и земных страстишек. Впрочем, я не собираюсь с тобой беседовать. Ты знаешь, что должен указать путь и получить свою награду. Хольда состроила гримасу, отчего сразу стало ясно, что она ненавидит быть загнанной в угол и всей душой презирает человеческий род. При последнем слове, Салазар сладко улыбнулся: — Именно так… — Однако, ты забыл одну незначительную деталь, — также притворно-сладко улыбнулась Хольда в ответ. — Тебе нужно доказать, что ты достоин моего дара. Между Охотой и магом, что ее вызвал, всегда был поединок! Преодолей мою силу! И не дожидаясь ответа, Хольда подняла бледную чуть мерцающую руку в повелительном жесте, будто тянулась к его горлу. Все вокруг снова пришло в движение — и облака, и деревья, и листья под ногами. Салазара резко дернуло вперед, а потом подбросило вверх, как безвольного котенка, поднятого за шкирку. В глазах его потемнело, горло перехватило так, что он не мог сделать вдох. Он разом рухнул на землю, больно ударившись, и беспомощно принялся царапать руками по земле в поисках спасения. Но все было бесполезно, жизненные силы покидали его тело, и уже через секунду он едва ли мог пошевелиться. На какой-то сумасшедший миг он подумал, что может лишиться жизни и уже сотни раз пожалел, что ввязался во все это. Свора, что окружала Хольду голосила, выла и лаяла, а сама предводительница смеялась, что было сил, ее жуткий гулкий смех разносился над верхушками деревьев… * * * Все сливалось в одно большое месиво — и картинки, и звуки. Мысли его стали течь медленнее, тело безвольно валялось на земле. Все бесполезно, вяло подумалось ему, и даже захотелось, чтобы все поскорее закончилось. Он так устал, так неимоверно устал… Холод, словно яд текущий по жилам, брал его в свои объятия. Он долго шел к этому, собирал кусочки мозаики, чтобы все так глупо закончилось. Перед глазами мелькнул образ свитков… бледный и призрачный, все так же манящий. Надписи, заклинания… Стоп! Вдруг неожиданно Салазар нашел в себе силы приоткрыть глаза. Заклинания! Собрав остатки воли, он медленно шевельнул пальцами, что давалось ему с трудом, и нащупал в рукаве палочку. Он едва коснулся ее, надеясь, что хотя бы это сработает. — Ассио, — прошептал он одними губами, не в силах издать ни одного звука. Он ждал, борясь с невидимой удавкой на шее. Тело пошло судорогами, рот скривился от боли. Ну же, скорее… взмолился он. Ему был нужен лишь один свиток! Наконец, с легким шорохом, почти касаясь земли, к нему подлетел пергамент. Как в последнюю надежду, его бледные ледяные руки вцепились в бумагу и, торопясь, начали разворачивать. Глаза жадно искали одно единственное слово среди прочих закорючек. Он нашел его сразу. В самом конце листа. — Ingoracio lidos… — прохрипел он и обессилено рухнул на землю. Темнота и холод вместе со смертельной усталостью покинули его тело. Стало совсем тихо. Сначала Салазар не понял, что произошло, но силы разом вернулись к нему и он поднял голову. Хольда перестала смеяться. Как и вся ее свита, она в молчаливой ярости смотрела на него. — Что ж, ты хорошо приготовился, смертный. Твоя хитрость и жизненная стойкость делает тебе честь. Медленно поднявшись, Салазар вдохнул полной грудью, чувствуя, насколько приятно сделать свободный вдох. Тело снова принадлежало ему. И возблагодарил друидку, что составляла записи. Видимо, она предвидела такой исход и сразу написала защитное заклинание против чар Хольды. Слизерин нарочито медленно отряхнулся и выпрямился. А затем с издевкой посмотрел на демоницу: — Ты тоже достойна восхищения, госпожа. Я рад, что повстречал тебя. — Он отвесил ей шутовской поклон. — Приятно сознавать свое превосходство и одерживать победу над служителями преисподней. Хольда лишь презрительно сощурила глаза и, казалось, еще больше позеленела: — Дерзкий и жалкий смертный, — прошипела она, — хватит болтать. Говори, чего ты хочешь, но вначале укажи мне путь! Я ни минуты не хочу находиться в твоем обществе! — Да будет так, — кивнул Салазар. При этих словах как бы невзначай он оперся о столб дорожного указателя и задумчиво потрепал подбородок, с его губ не сходила усмешка. Дюжина собак впереди оскалила клыки и сделала шаг вперед. — Ну что, госпожа, я знаю, о чем хочу просить тебя в оплату того, что укажу путь. Я хочу, чтобы ты дала мне дар — читать в душах людей, как в раскрытых книгах. Я хочу, чтобы я мог видеть сознание и мысли любого человека и существа! При этих словах Слизерин невольно подался вперед. Его кулаки в этот момент были сжаты, глаза горели. Хольда приподняла бровь. — А ты умен, я недооценила тебя, Слизерин. Такого дара еще не было ни у одного смертного. Да будет так! Стая завыла, и из руки Хольды вырвался луч, обхвативший Слизерина вокруг талии, сжав все его тело и тут же отпустив. — Теперь имя тебе ментолегус, Салазар Слизерин, — торжественно объявила Хольда. И перехватив торжествующий взгляд мага, более настойчиво сказала, — а теперь исполняй свое обещание! Дай нам покинуть это место… Слизерин уставился на нее в ответ. Какое-то время он смотрел ей в глаза. Словно пытался узнать, что скрывается за ними в ее разуме. И вдруг откинул голову и рассмеялся. Его новый дар работал в совершенстве! — Я вижу в твоих мыслях, как ты спешишь домой, великая Хольда, потому что боишься меня, так как я легко одержал победу в поединке с тобой. Я даже не предполагал, что демоны могут испытывать страх! Неужели ты и правда считаешь, что я, простой смертный… Он не закончил свою мысль, демоница оборвала его, буквально взвившись на месте: — Что? Да как ты смеешь, щенок? Хольда разъяренно выпустила в небо пару молний, в то время как Слизерин продолжал смеяться и наслаждаться ее яростью. — Ты не имеешь права использовать мои дары против меня, глупец! Надо было внимательнее читать легенды, — и свора подошла вплотную к Слизерину. Тот испуганно отшатнулся. — Ты не можешь убить меня! Только я могу вывести тебя с перекрестка! — Ты прав, — улыбнулась Хольда, и эта улыбка очень не понравилась Слизерину. Лоб покрылся испариной, на задворках сознания плясала мысль о том, как он мог допустить досадный промах. Он, действительно, не знал об этом правиле, а ощущение новой силы не замедлило подкинуть соблазн тут же ее испытать и прочитать мысли демоницы. Глядя, как мечется ее жертва, Хольда удовлетворенно улыбнулась и мягко произнесла: — Я не могу тебя убить, но могу наказать тебя… Голос ее был сладким и угрожающим одновременно. Знаешь ли, у меня созрел план. Ты мужчина, и он тебе очень, очень понравится, — пропела Хольда. По спине у Салазара побежали мурашки. Сейчас в ее лице проступало коварство, присущее всем женщинам. Салазар знал, как бороться с демоном, но с женщиной — все было иначе, в такой игре он мог проиграть в два счета. — Видишь этих прекрасных двенадцать борзых? Хольда повела рукой, и двенадцать длинношерстых собак вышли вперед, почти вплотную к Слизерину. — Хочу познакомить тебя со своими прелестными своевольными дочурками. Понимаешь, мои несносные дочери влачат свое существование в виде собак. Так я наказала их за непослушание. Все они не хотели замуж, а мечтали лишь развлекаться и ездить на охоту. Их желание исполнилось… Ведь это я умею лучше всего — исполнять желания, — она тихо рассмеялась. Салазар смотрел на собак и светящуюся Хольду и упорно не понимал, куда она клонит и чего хочет от него. Демоница снисходительно пояснила: — Я назначаю тебе в жены одну из своих дочерей… Ферней! Выйди вперед, дитя мое, чтобы твой новый супруг мог тебя хорошо увидеть. Хольда расхохоталась. — Знаешь, они мне порядком надоели даже в виде собак, так что избавиться хотя бы от одной было бы просто подарком судьбы… Слизерин лишь переводил взгляд с Хольды на ее «дочерей». Теперь ему стало по-настоящему страшно. — Какого дьявола? О, Хольда, что ты творишь? Суку мне в жены?! Слизерин уже успел пожалеть обо всей своей затее, как только услышал слово «жена». Все это, должно быть, снится ему? И призрак этой сумасшедшей демоницы и ее свита, и луна, все эти испытания… Он поднял беспомощный умоляющий взгляд на предводительницу Охоты, встретив жесткую усмешку на ее красивых губах: — Ab altero expectes, alteri quod! — Снова засмеялась она. — Ведь так вы говорите, простые смертные? А ты человек, и ничего не сможешь сделать против меня. С этими словами одна из дочерей Хольды, по-видимому, новобрачная Ферней, протяжно завыла. А затем вся Охота исчезла в зеленой вспышке, оставив Слизерина одного на древнем перекрестке. Где-то закричал петух, и показался первый луч рассвета… * * * Яркая вспышка на миг осветила его закрытые веки и заставила резко распахнуть глаза. Ему показалось, или вспышка и правда была зеленого цвета? Нет, это просто солнечный луч. Салазар огляделся и облегченно вздохнул. Он находился в своей спальне, на своей кровати, покрытой зеленым одеялом с орнаментом из серебряных драконов. Солнце вставало за окном, пробуждая мир вокруг, и заглянуло к нему сквозь высокие узкие окна. Салазар тяжело вздохнул и сел в кровати. Он понятия не имел, как добрался домой вчера. Он притронулся к горлу, которое тут же отозвалось болью… Значит ему не приснилось. Охота, Хольда? Его… жена? Как ее звали? — Ферней… — прошептал незнакомый голос около его уха. Салазар резко дернулся и повернул голову. Рядом с ним на широкой кровати, почти впритык к нему сидела обнаженная девушка. Ее волосы стекали по плечам, закрывая почти всю ее. Он мог поклясться чем угодно, что секунду назад ее там не было. — Ферней, — повторила она ласково, сладко улыбаясь. — Тебе пора бы знать имя своей супруги… — и обиженно вздохнула: — Досталось же мне несчастье. Мало того, что забыл мое имя, так еще и проспал первую брачную ночь! Слизерин невольно отшатнулся. Демоница в жены магу! «Проснуться, немедленно проснуться!» — билось в голове. Салазар безумно оглядел комнату, словно искал лазейку для побега. Он сжал кулаки, ему хотелось разбить все вокруг от клокотавшей внутри ярости. — Какого дьявола? — резко обернулся он к ней. — Что все это значит? Она рассмеялась и кокетливо пожала обнаженным плечом. Затем невзначай провела пальчиком по его груди. — Ты быстро привыкнешь ко мне и даже полюбишь, — тихо произнесла она, но Салазар перехватил ее руку, вцепившись в нее мертвой хваткой. — Послушай меня, исчадие ада, — прошипел он сквозь зубы, — во-первых, не смей никогда прикасаться ко мне, а во-вторых, ты мне не жена и никогда ею не будешь. Не важно, что ты там себе возомнила! В глазах девушки мелькнул недобрый огонек, ее лицо заострилось, выдавая демоническую сущность. Она прищурилась: — Скажи это моей матери. Хочешь, отправимся к ней вместе, и ты ей все объяснишь? Думаю, она поймет, простит и отпустит тебя, наградив еще парой-тройкой магических способностей. — Катись к дьяволу! — Слизерин оттолкнул ее руку и вскочил с кровати. Прошелся по комнате туда-сюда, обхватив голову руками от отчаянья. Он искал выход и не находил. Ради чего, черт возьми, он вынужден платить такую цену? Сознание перебирало варианты, как действовать, и тут же отметало один за другим. Вернуть все на свои места не выйдет… Он не сможет снова вызвать Хольду… Не сможет отделаться от этого демона, что мило улыбается, сидя в обнаженном виде на его кровати… А ведь есть еще его отец… Как он отреагирует на появление девицы? Салазар неожиданно замер и уставился на девушку, критически ее оглядывая. Красивая, молодая, плоть и кровь, девушка с русыми волосами (в цвет шерсти, подумал Салазар) и карими глазами, спокойно глядевшими на него. Глядевшими преданно… Как-то… по-собачьи преданно. — Эй, поосторожней с мыслями, муженек! — остерегла Ферней. — То, что я тысячи лет ходила в собачьем обличье, не дает тебе права сравнивать меня с борзой. Превосходно, она и мысли читает. Кажется, Хольда, говоря об этом даре, назвала его, Салазара, менталегусом? Раньше он не слышал это слово. «Интересно, на что я теперь способен?» — подумал Слизерин. «Ты можешь погружаться в мысли другого. — Раздался голос Ферней в его голове. — Тебе доступны даже чужие воспоминания». Было странно общаться вот так, не открывая рта. Ему показалось, что в его сознании голос Ферней даже сохранял свой тембр: звонкий и по-девичьи высокий. Салазар с интересом потянулся к мыслям демоницы. «Что еще? О чем я должен знать, используя свой дар?» Ферней призадумалась. «Таким способом невозможно солгать. Однако, это правило касается только людей. У демонов не работают эти принципы, совесть, честь и прочие глупости нам не понятны». Салазар легко проникал в чужое сознание. Он словно бродил с фонарем среди груды неизвестных вещей. Выхватывал то одну безделушку, то другую, но не мог увидеть их все под узким лучом светильника. Мысли в виде образов, звуков, ощущений лежали перед ним, а он, цепляясь за них, ловил только хвост убегающей чужой фразы. Салазар мог углубляться и разворачивать чужую память, словно книгу, а мог скользнуть по сознанию поверхностно, словно перелистнув пару страниц, и бегло просмотреть сразу несколько образов. В данный момент Ферней хотела есть и думала только об этом. «Мне, что же, теперь и кормить ее нужно?» — слабо удивился Салазар. «А ты как думал? Я твоя жена!» — прозвучал ее голос. «Я не выбирал такую участь, и заботиться о тебе не собираюсь», — проворчал Слизерин. «Ну, хватит!» Его словно вышвырнуло из ее головы. «Что ты сделала?» — снова Слизерин направил мысль к Ферней. Ответом была тишина, и он спросил вслух: — Ты закрыла от меня свое сознание? — Это называется мысленный блок, защита. Моя матушка обожает такие трюки. Даже странно, что она не защитилась от тебя, когда одаривала мыслечтением. Видать, была удивлена твоей дерзости. Слизерин вглядывался в незнакомку, он не мог поверить, что Хольда, могущественная демоница — мать этой девушки. Он пытался усмотреть в ней что-то демоническое или призрачное, но не находил. Ферней ничем не отличалась от простой земной красавицы и была явно умна и остроумна, но это не значило, что Слизерин был ей рад. С болью он подумал о Ровене. Как она, должно быть, проснется сегодня утром счастливая и полная надежд. Отправится к ручью и будет ждать его… Но так и не дождется. Теперь путь к ней закрыт. В памяти всплыла их вчерашняя встреча — ее глаза, улыбка, ее изящные руки, что обнимали его… Теперь она потеряна для него. Навсегда. Он тихо застонал и сел на кровать на приличном расстоянии от демоницы. Салазар закрыл глаза. Ему никогда не хотелось их открывать. Реальность казалось слишком жестокой. — В голове не укладывается, — медленно проговорил Салазар, и все же взглянул на девушку. — Как это возможно, ведь я даже не указал вам путь с перекрестка? — Вот он нам нужен, твой путь! — фыркнула Ферней. — Мы не глупы, просто таковы правила. Это формальность. И теперь ты мой муж, я твоя жена и откровенно благодарна случаю снова стать человеком. — Я… я…. — пытаясь подобрать слова, Салазар снова вскочил. — Я не желаю слышать этого! Не смей называться моей женой! Не смей вести себя так свободно в моем доме! Я вообще не желаю тебя видеть! Никогда! Ферней как-то лукаво улыбнулась. — Ты уверен в этом? — Это, пожалуй, то, чего бы я хотел больше всего на свете, — искренне произнес Слизерин, тяжело вздохнув. — Ну что ж, может, если мы будем в разлуке, ты захочешь снова вернуться ко мне, — загадочно произнесла она и притворно вздохнула. — Уж я-то точно буду скучать по своему супругу. — Что… что ты имеешь в виду, — медленно начал Салазар. На секунду он обрадованно подумал, что демоница решила исчезнуть и согласилась освободить его от супружеских оков. — Я исполню твое желание. Ведь именно этого ты и хотел? Не быть рядом со мной? Слизерин охотно кивнул. — И что, ты просто уйдешь? — спросил он. Но девушка лишь залилась звонким смехом: — Нет, дорогой. Это ты отбываешь. Туда, где нет меня. Счастливого пути! Она громко хлопнула в ладоши. В это же мгновенье что-то дернуло Салазара назад, потом все закрутилось и померкло. _________ ** Ab altero expectes, alteri quod feceris — Жди от другого того, что ты сам сделал другому (лат.)