Reminiscentia

* Abyssus abyssum invocat — Бездна взывает к бездне (лат.)

Сумерки окутывали лес, делая тропинку еле заметной. Салазар ехал на лошади почти вслепую, хотя дороги здесь он знал, как свои пять пальцев. Знакомые и, в некоторой степени, родные места. В этом лесу они впервые столкнулись с Ровеной, затем провели лето вместе, встречаясь около ручья, а потом — его неудачный эксперимент у камней друидов. Салазар хотел увидеть ее сегодня за ужином. Но, наверное, к лучшему, что ему не довелось взглянуть в ее лицо. Он опасался найти в нем укор и даже ненависть. Мысли его часто возвращались к Ровене, пока он жил на Востоке. Иногда, сидя в полуденном зное под тенью кипариса, Салазар представлял, что Ровена находится рядом и видит мир его глазами. Любуется красотой садов халифа, вдыхает жаркий воздух Кахаиры, пропахший специями, наблюдает за неспешностью жизни в Аль-Азхаре с его древней мудростью… Салазар мечтал разделить все это с ней. Но дни складывались в годы, а образ ее оставался неясным миражом на горизонте памяти. Маг шепнул палочке заклинание, и ветки на его пути расступились, образовав коридор. Непривычно было ехать в окружении деревьев, пытаясь разглядеть что-то сквозь сырой туман. За последние несколько лет он полюбил пустынные просторы и сухую погоду. Сейчас Аль-Азхар был лишь волшебным сном. Видения из этого сна постоянно приходили к нему, в виде запахов и звуков восточных улиц, обрывков арабской речи… Когда халиф Аль-Мустансир узнал, что посетивший их чужестранец — образованный и талантливый маг, он проникся почтением и уважением к Саал Азару и сделал его одним из советников. А вскоре предложил и место визиря, на зависть остальным приближенным. Три долгих года Салазар провел в Аль-Азхаре. Обучившись наукам востока и выучив арабский (что было нетрудно с его даром), Салазар стал преподавать в Академии. Обычно занятия проходили, когда спадала полуденная жара. Мечеть была переполнена народом — старые и молодые, арабы, египтяне, христиане, персы, алжирцы… Ученики рассаживались на подстилки на полу и, слушая учителя, делали записи. Салазар легко завоевывал их доверие и любовь. Его сознание перевернулось, когда он увидел, что магии можно запросто обучать, как в обычной школе. С сожалением он думал, что сказали бы об этом в Англии. Там, где каждая крупица волшебства была под запретом и охранялась от несведущих, потому что могла быть уничтожена маглами или церковью. Тогда-то к нему и пришла мысль о собственной школе магии. Школе, которая затмит все ученья в Англии, Нормандии, Фландрии и прочих землях. С его знаниями и дарами, полученными на Востоке, он мог бы перевернуть мир волшебников на Севере. Но, взвесив все, Салазар откинул эту идею за ненадобностью, он не спешил уезжать на родину. Здесь он имел все — высокое положение, прислугу, роскошные покои, встречи с магами со всего света. Халиф любил его, пользовался его даром и внимал каждому слову. Он словно стал новым человеком — волхвом, учителем-магом Саал Азаром. Позже, когда оказанное ему доверие подтвердилось, Бахид-ан-Дин стал брать его на тайные собрания Посвященных, где тысячелетиями передавались древние открытия египетских жрецов. Салазар не верил, что был допущен туда! После непростых испытаний ему посчастливилось получить доктрины тайного мастерства… С каждым новым знанием силы его росли, но с новыми силами пришла и новая беда: как только живительная энергия наполняла Салазара, она сразу уходила, как вода уходит в землю в пересохшем источнике. Чем больше он колдовал, тем хуже себя чувствовал. Болезненная усталость преследовала его, и даже незначительное волшебство отбирало силы. Без сил у него не было магии, а без магии — его положение становилось очень шатким. Салазар сразу понял, что это за болезнь. Имя ей было — Ферней! Она забросила его в Египет ради своего злого веселья. И вот когда Салазар не сгинул в пустыне, когда овладел новой магией, демоница почуяла это и вспомнила о нем. Между ними тянулась незримая связь. Два года она дремала, но вдруг ожила. Ферней стала мерещиться ему повсюду: приходила во снах и вставала миражами в полуденную жару. Демоница питалась его силами, вытягивая их все сильнее, а Слизерин дни и ночи искал способ, как прервать эту связь. Салазар даже собрал совет местных ученых и знахарей, чтобы узнать, как вылечить свою хворь, не вдаваясь, разумеется, в детали. Но мудрецы поняли его по-своему. Сначала они посмеялись над ним, а позже начали судачить, что Саал Азар одержим демоном. — От джиннов избавиться невозможно, — промолвил один из них. — Они не оставят тебя, пока не выпьют все жизненные соки. — Может Хуфу ответит на твой вопрос, — добавил второй. — Хуфу? — повторил Салазар и нахмурился. У него на родине так называли фараона Хеопса. — Чем мне поможет Хуфу, ведь он мертв, — пожал плечами Салазар. Мужи улыбались в ответ и разводили руками. — Если такой сведущий господин, как ты, не знает, то мы и подавно не поможем. Они явно что-то скрывали. Но это никогда не останавливало Салазара. Он нырнул в сознание одного из жрецов перед ним. И почти сразу вытащил из чужой памяти смутный образ древнего ритуала: «…Жрец стоял в центре гробницы фараона Хуфу. Руки его сжимали перстень с черным камнем, в центре которого Салазар успел разглядеть символ, напоминающий крест в круге. Солнцеворот, круг вечной жизни. Араб медленно надел кольцо, губы его беззвучно шептали заклинания. За ритуалом в гробнице наблюдали и другие жрецы. Они стояли молчаливым кругом, закрыв головы капюшонами своих золотых одежд. Перед ними высилось узкое каменное ложе. Нечто замотанное в бинты возлежало на нем. Салазар тут же догадался: мумия! Жрец вытянул вперед ладонь с кольцом. Один взмах руки, и мумия обратилась живой девушкой. Салазар не удивился, некромантия, запрещенная в Европе, здесь была частью жизни. — Я управляю Ка этой девушки, — пояснил жрец остальным. — Я могу оживить ее, а могу убить. Араб занес кольцо над девушкой, которая недавно была мумией, и коснулся ее камнем. Тот вспыхнул ярко-алым и мумия рассыпалась в прах. — Перстень Осириса легко возвращает дух человека или демона из загробного мира. Но так же легко проводит их обратно. Всему живому он дает жизнь, а всему мертвому — дарует покой. Так завещал великий Хуфу, который создал этот Талисман Бессмертия…» Много бессонных ночей провел Салазар после этого открытия в библиотеке Аль-Азхара. Часто он оставался там, украдкой в ночное время. После Посвящения Слизерин был допущен к тайнам Академии, и переписывал самые ценные древние пергаменты и папирусы, составляя свой собственный гримуар. Узнай имам о том, что почтенный Саал Азар ворует из библиотеки Аль-Азхара, его бы вздернули на главной площади на радость всем его завистникам и врагам при дворе. Салазар проштудировал Книгу Мертвых всех трех царств от корки до корки, и нашел ответ, подсказанный жрецом. Речь в ритуале шла про Перстень Осириса. Эта реликвия увеличивала энергию в сотни раз. На камне сиял символ солнцеворота. Салазар и раньше видел этот знак — Уроборос, как его называли алхимики. Вечный круг жизни. Но как Перстень влиял на демона и мог ли избавить его, Салазара, от Ферней, оставалось загадкой. Только фараон Хуфу владел его секретом. Тогда-то Слизерин и вспомнил легенду, которую однажды ночью, посреди пустыни под звездным небом, ему поведал его друг Бахид-ан-Дин. Его тягучий голос долетал до него из глубин памяти как в забытом сне… * * * — …Как гласит древняя легенда, это случилось много тысяч лет назад. Когда воды великой реки Нил были так широки, что родили из себя новый мир. Когда солнце посылало с небес богов, чтобы те поделились с людьми сакральными знаниями о жизни. Когда сами люди были мудрее и правдивее. Это случилось в древнем и прекрасном городе, именуемом Каиром, который был назван в честь своей красоты и величия. Это было время расцвета Четвертой династии фараонов, когда Великий и могучий фараон Хуфу, на многие тысячелетия прославившийся своими деяниями, правил Египтом. Его дворец был величественен и прекрасен; прохладен днем и спокоен ночью. Одежды фараона были расшиты драгоценными камнями, как и его царские знаки отличия — диадема и скипетр Анкха. Сам он был еще молод и полон новых идей. Его семья процветала, а дети были благоразумны и сильны. Его подданные боялись и обожествляли своего повелителя. И жизнь в его стране текла насыщенно и неспешно. Об этом размышлял Великий Хуфу, однажды ночью, стоя на веранде тронного зала и глядя на далекие звезды. Ночь была теплой. В благоухающем саду за окном пел ручей, и стрекотали цикады, на столе из нефрита стояла чаша с вином и блюдо свежего винограда. И роскошь, и богатство дворца, казалось, затмевали свет звезд своим золотым сиянием. Но фараон отворачивался от золотой чаши на столе, ибо понимал, что значит «настоящее» золото. Та мудрость, которую он постиг за свою короткую жизнь — вот что было настоящим золотом! Он хотел оставить его после себя. Ибо знание будет самым ценным даром и самым лучшим наследием его сыновьям и остальным людям… В галерее тронного зала с ударом распахнулись двери, и величественный правитель обернулся. Мимо горящих на стенах факелов по зеркальному мраморному полу к нему спешил невысокий человек в расшитых одеждах, золотой плащ поверх них развевался за ним. Дойдя до своего царя, он не пал ниц в боязни, как делали все остальные подданные. Он был с фараоном наедине и мог говорить с ним, как равный. Посему вошедший лишь приветствовал правителя коротким кивком. Глаза его были пронзительно голубыми, лицо без единой морщинки, а волосы коротко острижены в знак принадлежности к высокому жречеству. — Всё ждет тебя, мой повелитель, — заговорил гость. Хуфу только кивнул в ответ. — Я рад, что деяния наши достигнут конца там, где взяли начало — в Египте. Верховный жрец фараона Хемиун (а это был именно он) извлек из-под плаща небольшой кусок папируса, покрытый египетскими иероглифами, и протянул фараону. Правитель взглянул на свиток, внимательно изучив его. Взгляд его озарился, когда он поднял глаза на своего подданного, но затем веки снова чуть опустились. — Это правда? То, что здесь написано? Жрец фараона кивнул. — Его составили мои тайные переписчики. Мы нашли его на закате. И уже все приготовили к твоему прибытию. Хуфу улыбнулся уголками губ. — Замечательно. Отведи меня. Звезды сияли еще ярче, когда золотая колесница, которая передвигалась среди песков сама по себе, остановилась среди барханов недалеко от Каира. Плато Гизы. У него было удачное расположение, словно сама природа выбрала его. В центре по кругу уже были расставлены зажженные факелы. Десятки людей в золотых плащах с капюшонами стояли рядом. Они все пали ниц, когда фараон сошел из колесницы на остывший ночной песок. Но никакой свет звезд и огонь факелов не смогли бы затмить то, что предстало его глазам. Яркий луч поднимался из чрева земли в центре равнины и исчезал в темных небесах. Именно вокруг него жрецы образовали круг. Какое-то время Хуфу смотрел на эту картину — круг огней. Затем взгляд его обежал круг чуть поменьше — людей в переливающемся золоте. А потом его привлекла яркая стрела света в центре. Фараон счастливо улыбнулся, не сумев совладать с собой, и лицо его просветлело. Он небрежно взмахнул рукой. — Довольно. Поднимитесь. Хуфу обошел круг, вглядываясь в лица в свете танцующих бликов. Среди них были халдеи и волхвы, как его собственные, так и из других стран — Александрии, Фив, Шумера, Ливии. Все они долгие годы были преданы ему, многие из них были его наместниками в других странах. Фараон обратил взор на своего помощника. Это был знак начинать. Хемиун кивнул остальным, и круг рассредоточился, маги разошлись на внушительное расстояние. Верховный жрец сделал несколько шагов вперед. Взмахом, напоминающим крылья птицы, он раскинул руки в стороны и быстро зашептал на тайном языке Птаха, Исиды и Тота. В мгновение ока небо почернело, и непроглядные облака, которые довольно редко омрачали небеса славного Египта, собрались над их головами, накрыв равнину тенью. Порывы ветра, появившиеся следом за черными тучами, взметнули одежды жрецов и повелителя, заставили пламя факелов заплясать. Подняв столпы песка, ветер превратил их в невероятных размеров воронку, устремившуюся к самым небесам. Хуфу, наблюдавший эту картину, закрыл лицо, дабы не поранило его песком, но жрецы стояли, раскинув руки в стороны и отдаваясь стихии. Так продолжалось, пока слои песка внутри круга не открыли то, что скрывалось под ними. И тогда смерч исчез, буря улеглась, и небо снова стало ясным и усыпанным миллиардами звезд. Фараон открыл свое лицо. Теперь вместо равнины перед ними под светом ночных светил виднелось каменное плато. Оно состояло из нескольких гладких плит, соединенных стык в стык между собой. Плиты были испещрены знаками разных древних языков — в том числе, и египетскими иероглифами. Хуфу окинул взглядом представшее ему чудо и с одобрением посмотрел на верховного жреца: — Талисман Бессмертия. Фараон в молчании снял царскую диадему и вытащил камень, украшавший ее в самом центре. Камень был небольшим, черного цвета, в центре его блистал символ — небольшая светящаяся спираль. Фараон вложил его в руку Хемиуну. В лунной тишине Хуфу и десятки магов наблюдали, как жрец подходит к центру каменного плато, где была выемка в виде круга, и опускает туда камень. И яркий свет поразил присутствующих. Он распространился от камешка в центре, взмывая вверх, пока не образовал воронку. А потом спиралью улегся в подножие. Каменные плиты ожили и издали звук, похожий на выдох облегчения. Словно они много веков ждали человеческого участия под толщами песка, и вот их, наконец, нашли. Из четырех углов огромного плато в небо устремились яркие голубые лучи. Под самыми звездами они пересеклись, образуя четырехсторонний светящийся треугольник. Он не был плотным, он являлся проекцией того, что здесь планировалось много веков назад, только идеей, ожидающей своего исполнителя. Жрецы, оказавшиеся внутри пересеченных линий, поспешили покинуть пределы каменных плит, круг расширился, и теперь маги стояли у подножия световой пирамиды. Фараон тоже сошел на песок с фундамента, он стоял среди волхвов и оглядывал лучи, пытаясь снизу узреть вершину. Затем Хуфу вытянул руку и что-то прошептал, камешек из центра плато прилетел в его ладонь. Но свет не исчез, и плато не уснуло. Раз разбуженное, оно уже жило своей жизнью. И его вибрации не только осветили пространство вокруг, сделав пустыню ясной, будто днем, но и оживили его. Изо всех углов на свет уже спешили ночные жители: скорпионы, змеи, скарабеи, ящерицы, ночные бабочки, летучие мыши; к нему притягивалось само пространство, поднимая всю пустыню, всю ее энергию, и сама жизнь вливалась в новые формы. Жрецы стояли, не шелохнувшись, погруженные в созерцание. Хуфу указал Хемиуну на проснувшееся движение и поманил его обратно в колесницу. Дело было сделано. Все остальное должно было пройти без их участия. Когда колесница отъехала на приличное расстояние, Хуфу оглянулся на свое творение, оценивая его издали. Ни жрецов, созерцающих происходящее, ни костров, ни слетевшихся насекомых и животных отсюда видно не было, но свет бесплотной пирамиды пронзал небеса, разрезая черноту. Тогда фараон подумал, как давно искал это место, и его ожидание было вознаграждено. Как и во многих других странах, теперь и в Египте было нечто, что изменит историю. Пирамида Великого Хуфу. Великая Пирамида Хеопса. Седьмое чудо света. …Говорят, она была построена всего за три недели, и мало кто знает, каким способом — камень к камню, идеально ровные монолиты. — Бахид-ан-Дин добавил дров в костер, и танцующее на ветру пламя засияло ярче. — В те времена люди не умели обрабатывать камень так тщательно. Сделать это могла лишь нездешняя сила. Воистину, уже за это творение стоит провозгласить фараона Хуфу, названного греками Хеопсом, великим… Была глубокая ночь, холодная и ветреная, какая обычно и бывает в пустыне. Большинство кочевников спало, набираясь сил перед дорогой. Им остался всего лишь день до Каира. Салазар никак не мог уснуть от предвкушения. Он знал, что если не отдохнет ночью, завтра под палящим неистовым солнцем его будет нещадно клонить в сон и снова будут мучить миражи. Но как только спускалась ночь, Бахид начинал рассказывать Салазару удивительные вещи о том, что ему удалось постичь. И чем меньше времени оставалось до их приезда, тем длиннее становились его рассказы. Сегодня Бахид начал свой рассказ о Седьмом Чуде Света, хранящемся недалеко от Каира — пирамидах Гизы. — Эх, жаль, что мы не пойдем в этот раз мимо пирамид и не увидим их сияния, — посетовал он, покачав головой. — Пусть это и легенда про фараона Хуфу и Талисман Бессмертия, но я клянусь, что сам видел, как его пирамида светится ночью издалека. Бахид поднял взгляд на Салазара, лицо его стало таинственным. Пламя костра плясало в черных восточных глазах. — Хеопс был посвящен в тайны Тота, как и его сыновья, как и его главный жрец. Они передавали учения в построенной для этого пирамиде, как в школе. Своих учеников жрецы выбирали сами, посвящая и обучая их в подземных помещениях под пирамидами. Там же, на стенах святилищ, записывали заклинания и важные формулы для магических обрядов. Вот для чего Хуфу строил свою пирамиду. Она никогда не была гробницей, она была храмом знаний и местом посвящения. И хотя говорили, что Хеопс похоронен в своем творении, тело его не нашли в пирамиде. Потому что она не была предназначена для этого. Легенда гласит, что раз в год после ее построения в пирамиде загорается неземной свет. Хуфу знал, когда это должно было произойти. Он вошел туда в такую ночь и уже никогда не вышел. И никто не может узнать, что случилось, никто не может изучить все тайные подземные лабиринты. Ходы пирамиды постоянно меняют свое направление. И только Хуфу владел ими… — Так что же построило эту пирамиду, и почему Хеопс так долго искал место для нее? — перебил его Салазар. Бахид искоса взглянул на собеседника, глаза его сузились в щелочки, что происходило всегда, когда Бахиду казалось, что его хотят обмануть. — Э, нет, Саал Азар. Ты хитростью хочешь выведать у меня то, что доступно только посвященным. Однако ты даже не достиг стен Кахаиры и не был представлен нашему славному халифу. Я служитель мудрости в прекраснейшем Аль-Азхаре, и потому мне доступны эти знания, но я своим трудом и преданностью заслужил их. Ты пока не достоин постичь эти глубины. Салазар состроил безразличную гримасу. — Ты сам сказал, что это только легенда. Я много читал о пирамидах в древних свитках, в том числе и греческих. Брось, Бахид, ты не удивишь меня. Тем более восточными сказками. Бахид вскинул взгляд и выпятил нижнюю губу, становясь похожим на обиженного ребенка. — Зря ты говоришь такие вещи Саал Азар. Я честен с тобой, и передаю тебе нашу мудрость открыто. И в этой легенде она тоже есть. Как ты сам считаешь, что помогло Великому Хуфу построить эту пирамиду? — Магия? — безучастно пожал плечом Слизерин. Бахид подался вперед и значительно произнес: — Нет. Пирамида построила сама себя. Салазар только удивленно молчал в ответ. Его немое изумление Бахида удовлетворило. Он поудобнее устроился на своей лежанке у костра, готовясь к долгому рассказу. — Это другая легенда, Саал Азар. После смерти фараона его имя было под запретом, его считали захватчиком чужих земель, тираном и деспотом. Говорили, что он погубил сотни рабов, чтобы построить свою идеальную пирамиду. Но все это сочиняли враги Хуфу уже много-много лет после его смерти. При жизни фараон Хуфу был непростым человеком. Дело в том, что фараонов всегда обучали и посвящали в тайны жрецы. А вот Хуфу сам был жрецом. Талантливым, могущественным магом. Как и его верховный жрец Хемиун. Они не были правителем и подданным. Они были магами-соратниками, которые вместе добывали сакральные знания и передавали их другим. В лучшие годы правления фараон Хуфу был правителем всех существующих земель и государств. Он объединил их под своим началом и стал правителем мира. Хеопс много путешествовал. В каждом из древних городов был его наместник-жрец, который управлял храмом. А храмы эти Хуфу возводил за считанные дни. Они, как и пирамиды, служили для передачи магических знаний, были школами, библиотеками. Так и пирамида Хеопса была настоящей тайной школой. Потому что содержала в себе секрет самой жизни, суть самой природы. Слизерин задумался над этими словами. Храмы-библиотеки по всему миру? Невольно он подумал о том, что в Англии никогда не было магической школы, потому что Хуфу так и не добрался до берега туманного Альбиона. — В нашем мире, Саал Азар, — размеренно продолжил Бахид, чуть растягивая слова на восточный манер, — есть некоторые места, где происходят особенные выплески природных сил. На всех из них раньше строились особые храмы-школы, передающие магические знания. Это как природный магнит. Он притягивает к себе все вокруг, и все вокруг стремится помогать ему. Со временем круг таких мест сузился. Раньше школы подобные пирамиде Хуфу были и на востоке в Шумере, и в Греции, и даже в твоей холодной стране, Саал Азар. На севере остались следы от деяний великого фараона. Многие друиды с радостью служили ему. — Ты сказал, друиды? — переспросил Слизерин. — Неужто и с ними связана магия древнего Египта? — Да, — живо кивнул Бахид. — Друиды одни из первых переняли магию природы. Только вместо треугольных пирамид строили каменные круги. — Стоунхендж? — догадался Салазар. Все на Альбионе воспевали круг этих камней, как некое великое творение. Но Салазар изучил его слишком хорошо. — Это просто камни, — презрительно усмехнулся он, — я интересовался этим. Должно же быть у англосаксов национальное достояние, вот они его и придумали. — Да, это просто камни сейчас, — кивнул араб, — но много веков назад там билась жизнь. Пока школу не перенесли в более надежное место. Пока не забрали то, что давало ей жизнь. Круг камней оживлял камень — Талисман Бессмертия из диадемы Хуфу. Салазар пристальнее посмотрел на араба после этих слов. — Талисман Бессмертия, — медленно и осторожно произнес он, чтобы не спугнуть Бахида, и тот продолжил бы свой рассказ. — Так вот о чем было написано в папирусе фараона Хуфу. Но было поздно, араб хитро прищурился в ответ и погрозил пальцем. — Нет, Саал Азар, ты не проведешь опытного торговца знаниями. Не так я еще стар и не так я уже глуп. — Ты и сам говорил, что это пустая легенда. Расскажи мне о величии Хуфу, — чуть ли не взмолился Слизерин, на секунду забыв о самообладании. Но Бахид только смеялся и качал головой. Спустя секунду он уже устраивался на ночлег в своих тюках и одеялах. — Как-нибудь в другой раз, Саал Азар, — произнес он, отворачиваясь. Звук горящего костра заглушал его сонный голос. — Ты все узнаешь, если будешь посвящен в тайны Аль-Азхара… * * * Библиотека Аль-Азхара хранила свое молчание. Высокий смуглый человек в белых одеждах сидел на начищенном до блеска мраморном полу. Визирь халифа. Великий Саал Азар. «Великий» — так его называли при жизни, подумать только, какие легенды сложат о нем после смерти. Говорили, что ему доступны все секреты магии, что он знает язык змей и управляет стихиями. Чужеземец с запада. Холодный и замкнутый. Совсем не такой угодливо-вежливый и веселый, как жители востока. Многие приходили в недоумение, чем он понравился халифу. Шептались, что он околдовал повелителя. Ему приписывали невероятные способности. А за его спиной стояло поровну и врагов, желавших его падения, и обожателей, завидовавших ему. Но и те, и другие боялись его могущества. Однако пользы от его величия не было никакой. Вокруг визиря на полу библиотеки в изобилии были разбросаны книги на самых разных языках — санскрите, латыни, папирусы с иероглифами. Удрученно взирая на них, волшебник сидел, скрестив ноги и подперев рукой голову. Наконец, резные двери библиотеки скрипнули, прерывая его немое отчаяние. Слизерин подскочил и бросился к двери, немного путаясь в длинных одеждах. За все время жизни на Востоке он так и не привык двигаться неспешно и величественно, на что были рассчитаны подобные одеяния. На пороге стоял невысокий, чуть полный араб в богатых одеждах. Пожалуй, в слишком богатых, выставляющих напоказ благосостояние хозяина; так любили одеваться все торговцы. — Бахид-ан-Дин! — воскликнул визирь, широко улыбаясь, что случалось с ним крайне редко. — Приветствую тебя, наисветлейший! — в тон ему расплылся в улыбке араб. — Как давно я не видел тебя! — Салазар был искренне рад своему гостю. — Ты совсем не изменился! — Зато изменился ты, и эти разительные перемены прекрасны, — Бахид рассматривал Слизерина в одеяниях визиря. Теперь торговец и не признал бы в нем того изможденного мужчину, которого когда-то спас от гибели в пустыне. После некоторых любезностей Салазар провел гостя в центр комнаты, усадил на подушки на полу, убрав книги в сторону, и приказал принести ему черный чай и угощение из сладостей. Бахид-ан-Дин привез очередные свитки в Аль-Азхар. Салазар очень долго ждал его визита. Но вот сейчас сидел, глядя на то, как гость попивает чай из армуда, и не знал, с чего начать. По традициям Востока он должен был зайти издалека. Но выдерживать ритуалы с Бахидом, его старым другом, было глупо. — Я попросил тебя заехать ко мне, потому что мне нужна твоя помощь, — наконец, решился Слизерин. — Помнишь, когда-то давно ты рассказал мне легенду про фараона Хуфу… Бахид кинул настороженный взгляд поверх бокала. — О том, как Хеопс построил свою пирамиду, — напомнил Слизерин, хотя лицо торговца говорило, что он отлично помнил эту легенду. — Так вот… Я хотел бы знать, что за камень носил в своей диадеме фараон? Бахид только сделал очередной глоток, а затем уклончиво произнес: — Я думал, раз тебе доступны несметные сокровища библиотеки Аль-Азхара, ты и сам знаешь, о светлейший. Салазар нетерпеливо поерзал на месте. — Разумеется, я искал ответы. Талисман Бессмертия — так ты назвал его тогда. Воскрешающий камень. И вот, что я нашел… Визирь порылся в завалах рукописей и фолиантов и вытащил толстую книгу. Она была открыта на нужной странице. — Я хочу услышать от тебя подтверждение, будет ли ответом то, что здесь написано, речь идет про перстень Осириса, не так ли? — он подал книгу своему гостю. Книга Мертвых. Бахид, конечно же, ее узнал. Он едва взглянул на страницу с иероглифами. — Солнечный круг, — ткнул пальцем в один из символов в книге Слизерин, так и не дождавшись ответа араба. — Вечный круг жизни. Уроборос, как называет его Алхимия. Этим владел Хеопс? После долгого молчания Бахид сделал глубокий тяжелый вдох. Он оглядел комнату с разбросанными книгами. — Ты так жаждешь найти ответ, Саал Азар. Зачем он тебе? Надеюсь, цель твоя благая. — Я не могу сказать тебе, зачем мне эти знания, но, поверь, это вопрос жизни и смерти. — Конечно, солнцеворот напрямую связан с камнем фараона Хеопса, — произнес Бахид. — Иначе и не могло быть. Он задумчиво помолчал. Салазар знал это молчание — так Бахид решался на долгий и интересный рассказ. — Я говорил тебе, что Хуфу был величайшим правителем, — заговорил араб. Салазар не ошибся в нем. — Есть легенда, что фараон Хуфу был бессмертен. Ведь и тело его не нашли. Легенда гласит, что он победил саму смерть. За это смерть дала ему камень. Талисман Бессмертия. Я не знаю, правдива ли легенда. Говорят, что таких камней было несколько. Самым могущественным владел Хуфу. Он был отцом магических знаний в этом мире, везде он сеял свои зерна. Камень бессмертия из его диадемы был таким зерном. Словно зернышко, он втыкал его в землю, и все вокруг сразу оживало… С помощью данного камня Хуфу построил свою пирамиду. Созидание Талисмана Бессмертия и место силы рождают саму энергию жизни… Но если ее не использовать во благо, энергия разрушит саму себя. Поэтому некоторые пирамиды, простоявшие тысячелетия во времена жрецов, сейчас превращаются в ветхий песок. Слизерин слушал своего гостя, и на его губах играла удовлетворенная улыбка. Он мечтал услышать это много месяцев. — Бахид, — произнес Саал Азар, прищурившись, и получил еще один настороженный взгляд араба. — Но ведь это не все? Ты рассказал мне, как Хуфу стал правителем-магом и основателем школ по всему миру, но умолчал о том, что он использовал Камень Бессмертия иначе, им он мог влиять и на людей, и на загробный мир. Расскажи мне, каким образом? Бахид пожевал губами с сомнением. — Камень освобождает Ка человека после смерти. — То есть, воскрешает из мертвых? — уточнил Слизерин, и его тихий голос отразился от стен библиотеки зловещим шепотом. — Ты зря связываешься с этим, Саал Азар, — вздрогнул Бахид-ан-Дин. — Я не должен говорить тебе ни слова! — Ты не должен, — так же тихо и спокойно ответил Салазар, — я и сам теперь все знаю. Я могу произнести то, что ты боишься сказать. Его голос был похож на шелест змеи, и вызывал сотню мурашек. Неспроста визиря так боялись при дворе. Он неотрывно смотрел в испуганные глаза араба. — Камень влияет на душу человека, высвобождает Ка после смерти… Но на жителей загробного мира он влияет иначе. Если духу человека, даже умершего, камень дает силы, то демона этих сил лишает! Потому что демоны — символ смерти, а Камень Бессмертия — символ вечной жизни… Поэтому знаком и является Уроборос или солнцеворот. Круговорот жизни и смерти. Камень лишь переводит одну энергию в другую. Правильно? Бахид не смел останавливать визиря. Но то, что он говорил, касалось запретных тем. У любого хранителя знаний вызвало бы негодование, что сакральные вещи обсуждают средь бела дня! Теперь он видел, как изменился Саал Азар. Никогда между ними не могло быть больше задушевных разговоров у костра. — Твой Хуфу не заслужил таких почестей! И тем более, не заслужил он титул повелителя мира. Громко усмехнулся Слизерин. — Хуфу ничего не делал, он только знал, как работает камень, и где его применить в нужное время! Бахида затрясло, от страха или от гнева, Салазар не хотел гадать. Он наслаждался собственным торжеством. — Ты был мне другом, Саал Азар. Но теперь ты связался с темной стороной, — выдавил из себя араб. — Это не к добру. — Просто скажи мне, где взять такой же камень, — требовательно спросил Слизерин, подняв подбородок. Теперь араб и чужестранец поменялись ролями. Если раньше Салазар умолял его рассказать что-то, то теперь он мог приказывать. — Фараон Хуфу исчез вместе с камнем, но знания его остались. Такие камни могли быть сотворены по образцу камня из диадемы фараона. Где мне их найти? — Ты ошибся, Саал Азар, — покачал головой араб, словно сдаваясь под натиском вопросов. — Искать нужно не здесь. Египет уже не тот. Сегодня он напоминает оторванный от всего остров, а не изобилующий край, как раньше. Я правда слышал про еще один Талисман Бессмертия, но не в наших землях, Саал Азар, а у тебя на родине, от одного волшебника… Руки Слизерина непроизвольно сжались в кулаки. — Кто он?! — Ты должен знать его. Это внебрачный сын короля, сильный волшебник и, говорят, великий ученый. — Певерелл! — произнес вслух Слизерин то, что прочел в мыслях араба. — Когда я был у тебя на родине, этот человек заверял, что его предок обманул смерть, и та наградила его особым даром. Так же, как и в свое время Хуфу. Только мне кажется, он наглый обманщик и вор. Хеопс создавал свою школу и в Англии. Один из предков Певерелла учился у него. Он жил и работал среди жрецов фараона. Однажды Певерелл украл секрет камня. Но всем сказал, что изобрел его. Если это правда, то и остальным его «изобретениям» грош цена… Когда я сказал ему, что знаю, что камень изобрел не его предок, он разозлился и даже грозился меня… — Все это неважно, Бахид-ан-Дин, — перебил Салазар. Он уже был погружен в собственные мысли и что-то напряженно обдумывал. Араб помолчал и поставил армуд на серебряный поднос, легкий звон от которого разнесся по библиотеке. — Что ж, — вдруг поднялся торговец, — это все, чем я могу помочь тебе, о светлейший. Было заметно, что ему не терпится уйти. Салазар поднялся за ним, провожая до дверей. — Благодарю тебя, Бахид, — широко улыбнулся он на восточный лад. — Ты очень помог мне. Надеюсь, не в последний раз. Араб почтительно кивнул, но уже на пороге обернулся. — Хуфу был великим магом. Почти таким же, как и ты, Саал Азар. Но где он теперь? Никто не знает… — Брось, в конце концов, это просто легенда, — отмахнулся Слизерин. Бахид кивнул. — Вот увидишь, и о тебе когда-нибудь сложат легенды. Ты нравишься мне, Саал Азар, за свою жажду знаний. Но будь осторожен. Она может и погубить тебя. Когда дверь за торговцем закрылась, визирь вернулся и сел на подушки. Перед ним лежала раскрытая Книга Мертвых, которую он показывал Бахид-ан-Дину. Взмахом руки он отправил ее к остальным рукописям на столике. В глазах его промелькнула решимость, а это означало одно — ему пора возвращаться. Он был этому рад. Лорд Слизерин так долго находился на Востоке, что успел забыть, кто он. Жаль было оставлять Аль-Азхар — живительный колодец знаний, из которого он пил так долго, и все еще не достиг его дна, но выбор был сделан. * * * Возвращаться к прежней жизни было непросто. Все казалось Салазару чужим: начиная от тесной одежды и тяжелой кольчуги, заканчивая английской речью и северными обычаями. Но все же Салазар помнил свою радость, когда с борта корабля, на котором он возвращался, увидел туманный берег Англии. Дорога назад оказалась длиннее, чем он предполагал. Халиф пришел в ярость, что его лучший советник хочет покинуть двор ради своей прихоти. Только чудо помогло ему избежать казни в Кахаире. Эту часть своих путешествий Салазар помнил смутно. Память сохранила, как его привели к кади, где он выслушал обвинение, как все собравшиеся вокруг маги, свысока смотрели на него. Наконец-то, как казалось им, выскочку-чужестранца поставили на место! Он помнил, как ему удалось перевоплотиться в змею и, воспользовавшись моментом, сбежать. А потом скрываться несколько дней в трущобах Аль-Кахаиры, голодая и замерзая по ночам. Позже поиски немного утихли, и он смог выбраться из города, отправившись вместе с торговцами через пустыню к морю. Хвала Аллаху, в нем — потрепанном и изможденном, никто бы и не признал бывшего советника халифа. Он возвращался в таком же бесправном положении, с которого начинал, все накопленные книги и богатства, остались в Аль-Азхаре. Зато теперь Салазар хорошо владел арабским и знал местные обычаи. А амулет, в свое время подаренный ему Бахид-ан-Дином, позволил торговцам принять беглеца за своего и оказать ему помощь. Из Алжира удалось перебраться в Кордову, а оттуда на Сицилию, где он когда-то вырос. Но земля, бывшая ему родиной, не вызвала в нем особых эмоций. Радовало лишь одно, что Сицилия была захвачена Нормандской Короной. Так, с нормандским кораблем Салазар доплыл до Европы… Ему не терпелось попасть сразу в Англию, но Слизерин не спешил. Сначала, нужно было разведать обстановку.Времена могли измениться, кто знает, что творилось на Альбионе. Поэтому он навестил старого друга Матиса Ондатже. Герцог дал ему приют на первое время и ввел в курс событий. Англия бунтовала, на Севере то и дело случались восстания, но сразу оказывались подавлены, а король Вильгельм только повышал налоги и усиливал меры наказания. Что ж, Салазар решил задержаться в Бельгии. Корабль в Англию отправлялся через полтора месяца. И у лорда Слизерина было много времени. Он встречался с герцогами и баронами, с которыми водил дружбу, когда служил Нормандской Короне. Ему нужен был замок! Место под будущую школу. Салазар кропотливо перебирал известные ему места на Севере, но подходило лишь несколько владений. Он начал поиски еще в Египте, узнав о знаках Осириса, которые указывали на место силы, где наилучшим способом раскрылся бы Талисман Бессмертия. Чтобы посеять зерно, коим был Воскрешающий Камень, нужна была подходящая «почва» — древнее капище или храм… Похожий замок нашелся в Шотландии. Один господин продавал его за бесценок. Салазар лишь надеялся, что замок в хорошем состоянии, несмотря на свою низкую цену — какие-то триста галлеонов, которые он одолжил у Матиса. Слизерин предлагал герцогу построить новую школу вместе, но тот вежливо отказался. Матис пообещал познакомить Салазара с господином, которому точно понравится его предложение. Как же был поражен Слизерин! Он смеялся в голос под удивленным взглядом герцога, когда узнал, о ком говорит Ондатже. Да ведь это был наставник Ровены Рейвенкло! Сэр Годрик Гриффиндор, который тоже заехал проведать герцога. Разумеется, волшебники слышали друг о друге ранее, они были соседями в Кетне, но по прихоти судьбы столкнулись воочию во Фламандии. Уже с первых минут, изучая ход мыслей Годрика, Салазар понял, что ошибался в Гриффиндоре. Да, тот любил маглов и защищал простолюдинов, был наивным и прямолинейным, ему не хватало изящества и манер, к которым привык Салазар. Но под бравадой и простотой скрывался надежный друг, доблестный рыцарь, готовый прийти на помощь в любой момент, и добропорядочный семьянин. Не многие друзья Салазара из нормандских кругов, которые привыкли грабить и обманывать, могли похвастаться такой чистотой души, как у Годрика. Что ж, судьба благоволила к лорду Слизерину. Добираясь до Англии, он изучал с корабля воды Ла-Манша и тщательно обдумывал свой план. Он заберет Камень Бессмертия у Певерелла и отделяется от Ферней насовсем. А затем войдет в доверие к Гриффиндору. Сделать это было несложно, Слизерин знал его грандиозные планы. Рыжебородый дурень Годрик хотел напасть на Нормандскую Корону! Неслыханное безумие, которое вызывало и смех, и слезы. Восстания Севера, видимо, ничему не учили Гриффиндора. Ведь все бунты были жестоко разбиты бесчисленными армиями нормандцев. Салазар приходил в ужас, что Годрик заразил своей дурной идеей и Ровену. В этом была еще одна причина, почему Слизерин спешил отговорить их от войны. Он докажет, что у кучки крестьян нет ни единого шанса перед Вильгельмом. Убедит их бросить армии, оставить Англию и вместе построить школу. Да, придется подождать пару лет, когда его идеи реализуются и дадут плоды, но оно того стоит! Ровена была главной фигурой этого плана, Салазар верил, что Годрик найдет слова к сердцу воспитанницы, чтобы склонить ее к переезду в Шотландию. Ведь эта страна подходила идеально для будущей новой жизни. Эхо войны лишь отдаленно коснулось ее. Уединенные места в горах надежно защищали от противников. Связи Гриффиндора при дворе — стали бы прочной поддержкой на первом этапе… Вместе с Ровеной и Годриком, надеялся лорд Слизерин, они будут сильными союзниками. * * * …Салазар тихо подъезжал к поместью Слизеринов в ночной тишине. Окна дома смотрели пустыми черными глазницами, свет не горел ни в одном из них. Как видно, к ужину его не ждали. Мужчина въехал во двор и, отведя лошадь в конюшню, вошел в дом, заполненный сумраком. Сцезаро Слизерин отсутствовал, они виделись только раз после приезда Салазара. Отец сухо поприветствовал его, а затем перестал замечать. Словно сын, которого не было около трех лет, умер для него навсегда в тот миг, когда внезапно покинул их дом. Догадывался ли отец о присутствии Ферней в их доме, Салазар не успел выяснить. На следующее утро Сцезаро отлучился ко двору, и больше они не встречались. Ферней же по-хозяйски расположилась в его спальне. За три года она полностью освоилась в мире людей. Научилась заплетать волосы на местный манер, одеваться в роскошные платья, вести речи по местным обычаям. Ее нельзя было отличить от обычной леди. Лишь темные, как бездна, глаза выдавали ее демоническую натуру. Когда Салазар вошел в комнату, Ферней соскочила с кровати и бросилась к нему. — Муженёк! Но Слизерин отшвырнул девицу от себя так сильно, что она отлетела, ударившись о столбик кровати. В глазах ее не было страха. Ферней только оскалилась в ответ. «Вижу, ты не рад мне», — пробралась она в его мысли. Салазар поставил от нее блок — защиту, которой она же его и научила. — Все это время я мечтал только об одном: убить тебя, — процедил Салазар, поправляя дорожный плащ. Ферней откинула голову и рассмеялась. — Убить? Что это значит? — Лишить жизни, — лорд Слизерин стал загибать пальцы. — Сжечь, казнить, утопить, разорвать на мелкие кусочки, взорвать заклятьем… — Внушительный список, — фыркнула Ферней. — Тебе было чем заняться в той увлекательной пустыни. Она поднялась, поправила платье и элегантно опустилась на край кровати. Ноги не доставали до пола, и демоница болтала ими в воздухе. — Ты глупый, если думаешь что можешь убить меня. Даже если я потеряю это тело, любым из твоих дурацких способов, я все равно буду жить. Демоны — это стихия, мы не привязаны к телесной оболочке. — Спасибо, что прояснила, — зло усмехнулся маг. Он прошел к камину и опустился в кресло, подальше от Ферней. Салазар взмахнул палочкой: — Инсендио! — на приготовленных домашним эльфом дровах тут же занялось пламя. В комнате повисла неприятная тишина, а темные углы спальни, казалось, таили в себе нечто опасное. Салазар отчетливо чувствовал присутствие демонической силы, подавляющее и манящее. — Я удивлен, как мой отец не заметил тебя за три года? Салазар задумчиво смотрел на танцующие языки огня в камине. Он вытянул вперед озябшие руки. — Твоего отца почти не бывает дома, — пожала плечами Ферней, — в его присутствии я, словно незримая тень. Но когда его нет, весь дом мой! Она с радостью откинулась на подушки, нежась на шелковом покрывале с дорогой вышивкой. — Оказывается, так приятно быть человеком! Ты даже не представляешь, чем владеешь. Можешь вкусно есть, красиво одеваться. Людям доступно много чувственных наслаждений! Только в отличии от людей, мне не нужно страдать и болеть, я могу жить вечно. — Рад, что ты оценила по достоинству наш скромный быт, — хмыкнул Салазар. На ум пришло, что такую жизнь вели греческие боги: наслаждались жизнью и проводили дни в вечных празднествах. Только Ферней вряд ли была богиней, а с жизнью ее ничего не связывало — демоница несла смерть и пила соки из других, чтобы поддерживать силы в себе. — Почему бы нам не подружиться, муженек? На лице Ферней вдруг засияла ласковая улыбка. — Мы можем вместе прожить жизнь по людским обычаям. Да, у тебя она будет недолгой, но мне бы хватило и такой малости. — Ты чуть не убила меня, отправив на гибель в Сахару, это плохое начало для брака, — мрачно напомнил Салазар. — Я исполнила твое желание! — вскочила Ферней с кровати. Легкими шагами босых ног она пересекла комнату и забралась к нему на колени. Тело ее было почти невесомым, но Салазар чувствовал, как его парализует необъяснимая тяжесть. Он боролся с желанием сбросить с себя эту тварь. — Давай попробуем сначала? — предложила Ферней. — Ты ведь хочешь постичь древнюю магию. Я могу рассказать многое о темных искусствах. — Я уже достаточно видел благодаря твоим стараниям. Он вспомнил Аль Азхар и свое колдовство, папирусы Египта, пирамиды… Знания его теперь были обширны. А еще он подумал, что раньше поделился бы ими с Ровеной. Но пока это было ему недоступно. Что ж, скоро придет время, и они с Ровеной откроют школу. Тогда ничто не удержит их от совместных экспериментов… Салазар невольно улыбнулся своим мыслям. Ферней вдруг вскочила с его колен, напомнив о себе. Она вся ощетинилась, изучая Слизерина грозным взглядом. — Кто она? О ком ты думаешь? Салазара застали врасплох, он захлопал глазами: — Но ведь я держал блок, как ты… — Мне не надо читать мысли, чтобы понять, что ты думаешь о другой женщине! Топнула ногой Ферней в сердцах. — Я видела, как твоя возлюбленная пришла сюда после твоего отъезда. Она всё звала тебя, словно не понимая, что дом пуст. Кончилось тем, что она просто разнесла наш дом и подожгла его. Мне пришлось его восстанавливать, чтобы твой отец ни о чем не догадался. Ферней уперла руки в бока, подобно настоящей рассерженной супруге. — Как ты не понимаешь, я — хранительница нашего очага! А что сделала твоя Ровена? — Не смей касаться ее имени, — прошипел Салазар. — Ты и понятия не имеешь… — Не имею понятия, что значит любить? — насмешливо продолжила демоница. Салазар устало потер глаза. — Ферней, оставь меня по доброй воле. Ты же видишь, что у нас ничего не выйдет. А я люблю другую женщину. Дай мне свободу и наслаждайся обличием человека. Только покинь мой дом и мою жизнь. — Ни за что! — Ферней рассмеялась, словно мысль казалась ей смешной шуткой. — Ты мой муж! — Тогда заключим сделку? — Салазар посмотрел на нее с ненавистью. — Чего ты хочешь за мою свободу? — Твою жизнь, — просто ответила Ферней. — Что? — опешил Слизерин. Он ожидал чего угодно, но только не такого ответа. — Ты и сам видишь, я питаюсь твоими силами. Теперь мы связаны: либо твоя жизнь либо моя. Ферней успокоилась и опустилась на пол рядом с камином, присев у ног Салазара. Она занималась тем, что расправляла складки своего нарядного платья, будто речь шла об обыденных вещах. — Ты не можешь убить меня. Но я могу забрать твои силы. И с удовольствием сделаю это! Я выпью их капля за каплей, чтобы прожить человеческую жизнь в полной мере. — А если я дам тебе вечный источник жизни? — осторожно проговорил лорд Слизерин, наблюдая за реакцией супруги. — Тогда мои силы будут не нужны? — О чем ты? — с любопытством вскинула голову демоница. Отблеск камина сверкнул в ее глазах языками пламени. — Я про Камень Бессмертия, думаю, ты и не слышала о таком. Я узнал о нем в Египте. Салазар видел, что попал в точку. Теперь Ферней не отрывала от него горящего взгляда. — Ты завладеешь им, дорогая, и будешь получать столько сил, сколько захочешь, — сладко зашептал Салазар ей на ухо. — Будешь жить вечно. — Я стану сильнее матери? — Хольды? — Салазар немного призадумался. — Вполне возможно. Ты станешь всемогущей. — И ты хочешь свободу за этот камень? — уточнила Ферней. — Да, хочу лишь такую малость. — Салазар покачал руками будто взвешивал что-то на весах. — На одной чаше моя жизнь и свобода, на другой твое всемогущество. — Ты безумен, — рассмеялась Ферней и поднялась. — Не понимаю вас, людей! Вы всегда совершаете глупый выбор. Она немного подумала над его словами. — Хорошо, если тебе так хочется, то я сделаю тебе одолжение. Она подскочила от радости, уже представляя выгоды описанные Салазаром, и закружилась по комнате словно в танце. Волосы и платье волнами танцевали за ней. — Есть лишь один нюанс, — медленно протянул Слизерин, наблюдая за ее движениями. И демоница резко остановилась, платье опало вокруг ее стройного тела. — Камня у меня нет, но я знаю, где он. Нам нужно приложить усилия, чтобы получить его. Поможешь? — Так и быть, — вздохнула Ферней, поправляя волосы. — Куда бы ты делся без меня, муженек. — Не называй меня так, — передернулся от отвращения Салазар. — Так что мне нужно сделать? — покорно опустила голову Ферней. Однако любезность ее была обманчива, Салазар видел, как в глазах ее играет недобрый огонь. — Ты должна поехать со мной на бал. ___________ ** Кади — высшее духовное лицо у мусульман, исполняющий роль судьи в юридических и религиозных вопросах.