Всё даст им война

— Ты помнишь, что самое главное? — спросил Женя, вешая на шею Яра медальон Кирилла. Теперь эта реликвия по праву принадлежала Баярунасам. Гордеевы отдали своё кресло им. Руки перестали дрожать, и это было почти непривычно. Зато кровь в шумела в ушах так, что Жене казалось странным, что он вообще слышит остальных. Ему было мучительно стыдно за то, что он не смог сотворить коридор, и теперь приходилось отдавать единственный шанс на победу в руки судьбе и магии, заточённой в оборотничьем медальоне. Они должны были идти через стены сами. Они уже потренировались проходить туда-обратно, но этого было недостаточно. Ведь предстояло им идти не через стены, а прямо под землёй, в кромешной темноте, долго. Минут пятнадцать или двадцать, и всё это время… — Видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий. — оттарабанил оборотень. — Или заклинание перестанет работать, и нас раздавит. — И не бояться. — пробормотал Саша. Ему эта мысль, очевидно, не нравилась больше всех, но другого плана побега у вампира не возникло. Да ни у кого, если быть честным, не возникло. Женя бы проводил их, но было ясно: уйдёт он — станут искать, а когда найдут – у них не останется шансов вовсе. Здесь же шансы были, мизерные, но всё же… — Ну… Я думаю, пора. — подал голос Кирилл. Они с Яром о чём-то говорили, когда Женя проснулся и вошёл в «гостиную». Шёпотом, чтобы не разбудить чародея. Появление Егорова все заметили, но им нужно было договорить. Теперь Женя вполне понимал, почему. Также хотелось и ему теперь — договорить. При чём со всеми — и с недоверчивым вампиром, и с Яриком, будь он неладен. С Кириллом. — Пора. — согласился Женя. Саша без слов обратился летучей мышью, заполз на плечо к Яру и, судя по выступившей на его грязной футболке крови, вцепился в него всеми когтями сразу. Стена поглотила их, сомкнулась за спинами. До стены купола, по расчётам, они должны были добраться секунд за тридцать. Кирилл крепко обнял Женю. Магия пустила. Было не совсем так, как все прошлые недели. Чувствовалось, как стучит сердце оборотня — чуть быстрее, чем у самого Жени. И не было в этом больше ничего от ночей, проведённых вместе, поцелуев, боли. Он обнимал Женю, как обнял бы Сашу или Яра. Когда Егоров поднял на него глаза — увидел серые уши, проступившие над волосами. Повисший сзади хвост. Женя понял. Он победит. Только ради того, чтобы Кириллу не приходилось больше сдерживать себя, чтобы не отвлекать ни себя, ни Женю, от того, что было по-настоящему важно. — Пойдём. — сказал оборотень глухо. Всё уже было решено, всё было готово. Он перечитал и восстановил в памяти нужные слова. В окна было видно то, что происходило снаружи: оборотни зевали от безделья, появившиеся с заходом солнца вампиры напротив, готовы были сорваться в атаку в любой момент, а ритуалисты… Ритуалисты занимались тем, за что глава Института оторвал бы им руки и головы. Они фокусничали. Жене не было слышно, какие именно слова произносят их открывающиеся рты, но Егоров был уверен: ни капли магии в них нет, возможно, это была даже не латынь, а если и латынь, то какой-нибудь бред вроде частушек-апокалипсушек, переведённых на древний магический язык каким-нибудь спятившим умельцем. Звучало, наверняка, жутковато для несведущих, но совершенно безопасно для Купола. Они лишь изображали бурную деятельность, и собирались изображать до утра, пока рассвет не разгонит по домам вампиров. Ни оборотни, ни чародеи, готовы к тому, что собирался сотворить Женя не были. Они с Кириллом, по правде говоря, тоже. Но Саша и Ярик уже ушли в землю. Они наверняка ждали, прикасаясь рукой к преграде, внезапно ставшей непреодолимой. Парадная лестница, неработающий лифт… Кирилл раздвинул двери, Женя шагнул внутрь, и двери за ними закрылись. Женя поднял руку, магия прильнула к пальцам, он раскрыл ладонь и ударил в стену. Кирилл поморщился от громкого звука. Лампа, не горевшая уже много месяцев, обратилась окном в чужие небеса. Там светило яркое жёлтое солнце, как в первую их встречу. Затем Женя щёлкнул, отправляя в небытие все настроенные купола. В лифте не изменилось ничего, но дом наполнился звуками, чародей не позволил себе сосредоточиться на этом ощущении. Ему нужно было отдать приказ. В дверь ударился кулак, сквозь металл проступили очертания руки, а после ворвалась и кисть самого быстрого из вампиров, она осыпалась, едва коснувшись солнечного света. Тварь завизжала и отскочила. Снаружи были слышны уже не шелестящие вампирские, а тяжёлые шаги очухавшихся оборотней. В некромантии он был отвратительно плох. Но ритуал этого приказа был единственным, который он готовил для сдачи экзамена. Выкопанный из под земли покойник исполнял один приказ, и тут же умирал. Даже постоянного контроля от чародея не требовалось. До исполнения приказа душу трупа привязывало обратно к телу, она и занималась тем, что было ей приказано — управляла перемещениями, действиями, словами и всем прочим. А после исчезала, сожжённая гневом господним. Богу, наверное, была противна сама мысль о новом воскрешении. — Приказываю защищать меня и Кирилла Гордеева. — твёрдо, как мог, проговорил Женя в пространство. — Любой ценой. Ни один уважающий себя труп, тем более, ещё пока живой, этого бы не послушался. В его голосе не было нужной силы, а в голове — уверенности, что это сработает… Но на его стороне была магия, она бросилась вперёд, просочилась сквозь пробитую вампиром дыру. И следующий удар в кабину лифта был остановлен. Очертания чьей-то руки отпечатались на металле, но не прорвали его. А потом послышался дикий собачий визг. И человеческий. Крики заполнили здание. Вампиры были трупами. Пускай и цепляющимися за жизнь. Они развернулись. Они самозабвенно бросились на оборотней, успевших прорваться в здание. Какой-то оборотень попытался раздвинуть двери кабины, прорваться внутрь, но двери щёлкнули, и всё, что успел заметить Женя — как клыки вампира переламывают оборотню хребет. Попытка уйти, обратившись псом, не удалась. Вампир вцепился мёртвой хваткой, он стоял прямо, а в его зубах дёргалась, издыхая, серебристая борзая. Снаружи слышались короткие приказы и лай. Потом Женя почувствовал движение магии. Если бы здесь были заклинатели, обезумевших вампиров заперли бы с Кириллом, Женей, оборотнями, кинувшимися в атаку и самыми быстрыми из чародеев. Но это был не купол, и не щит. Ни артефакторы, ни ритуалисты создавать такое не могли. А если бы попытались, то Женина магия их бы передавила. Но это было нечто совсем иное. Дом тряхнуло взрывом, кабина подлетела в воздух метра на четыре и понеслась обратно. Кирилл среагировать успел. Прижал Женю к себе, рухнул на пол. Женя попытался вызвать невесомость, но нужные слова не всплыли. За ударом Женя всё-таки успел расслышать жуткий треск. Сломались кости Кирилла и его собственные — переломило левые рёбра. Но ему досталось несравнимо меньше, чем оборотню. В разы. Оборотня будто бы сплющило, распластало по полу кабины. Грудную клетку сдавило, неестественно выпрямило спину. Там, где их с Женей тела соприкасались, были вмятины. Кирилл из последних сил рванулся вперёд, обращаясь псом, жутко рыча от боли. Кости, уже начавшие неправильно срастаться, переломились вновь, но превращение, кажется, вправило их на место. Волкодав замотал головой. Снаружи продолжался бой. Кого-то придавило обломками, но вампиры продолжали биться. Егоров надеялся, что им хватит мозгов напасть на чародеев. Нового такого полёта они оба могли не пережить. — Надо выбираться. — прошептал чародей. Во рту была кровь. Он закашлялся. Это было плохо. Руками шевелить было больно, говорить и дышать — тоже. Но пока он мог себе это позволить, он обязан был драться. И не мог позволить подпустить к кабине никого, кто мог бы расплющить их прямо внутри. Жалко, не было возможности себя подлатать. Волкодав понятливо оскалился, прыгнул вперёд, и пробил головой металл. Снаружи всё было залито кровью. Вокруг них тут же сомкнулось кольцо вампиров. Их шеи светились мягким синим неземным светом. Мёртвые смертники, как же это было красиво… Они скалились на оборотней и своих сородичей, которые не попали под силу приказа. Должно быть, задержались в дороге. А теперь медлили, не желая попадать на клыки собратьев. Трусы. Вампиры всегда были трусами. Этих наверняка послали трусы повыше положением, чтобы защитить собственные шкуры. Немая сцена затягивалась. Магия требовала выхода, стоять было тяжело. Молния засверкала на пальцах, просясь в руку, и Женя просто её отпустил: легко, без малейшего напряжения. Она прошила здоровенного ушастого мужика насквозь, миновав светло-русую оборотничью девчонку, рыдавшую на коленях над мёртвой серебристой борзой. Она не нападала, и магия это чувствовала, как чувствовали вампиры. Но Женя знал: ещё пара минут, и она бросится мстить. Кому? А псы её знают… Но сейчас было не до неё. Бросившуюся вперёд летучую мышь кто-то из вампиров ухватил за крыло и отгрыз ей голову. Наружу хлынула кровь, слишком много для тщедушного тельца. Другой вампир подпрыгнул и поймал своим телом летевшее в Женю копьё. Наконечник прошёл насквозь через бедро. Вампир выдрал его из бедра, но что-то было не так: рана не затягивалась, как на Саше. Женя поднял его, прикоснулся к странному чуть загнутому наконечнику. Он был не из металла. Это был прямой рог. Как у Кота. Над головой просвистела стрела. Попала в основание черепа стоявшему сзади вампиру. Тот упал навзничь, как упал бы человек – позвоночник не мог восстановиться. Ещё несколько стрел вонзились рядом в кабину, пробивая металл насквозь. — Отходим в коридор! — закричал Женя, поднимая глаза. Несколько артефакторов бежали вверх по лестнице. Чародей спустил в них ещё одну молнию, но с щелчком сработали защитные амулеты… Плохо, плохо было дело. Тупоголовые мёртвые вампиры не могли рвануть к ним, исполняя лишь один приказ: защищать, а не нападать. Да к тому же, Женя подозревал, что их бы сняли на подходе. Всё, чем могли быть полезны вампиры, они делали. Они защищали тех, кто бросался к Киру и к Жене, кому-то догадливому пришла мысль не принимать стрелы в грудь, а ловить на подлёте. Но отступать приходилось всё равно. К тому же, в дом совались всё новые и новые артефакторы, а за ними, прижимая вампиров и отвлекая их на себя, шли оборотни. Это было отступлением, причём позорным. В коридор, где стрелять и попадать было проблематичнее, можно было попасть с двух сторон, и Женя знал: нападавшие этим точно воспользуются… Приходилось смотреть под ноги, так как кое-где в полу образовались провалы, они зияли, как разинутые пасти. Провалишься — переломаешься весь. Но Женя не мог смотреть туда постоянно, он пускал в оборотней быстрые заклинания, не требующие долгой концентрации. Из стен по его приказу вырывались щупальца, хватающие несчастных и раздавливающие об пол, проносились огненные шары, магия танцевала, пьянила, но Женя уставал, а меткие стрелы и копья косили его защитников. Уже с двух сторон. Кирилл был его глазами в темноте из которой доносились крики. Фонари не попадали в окна, в них попадали стрелы. Кирилл отталкивал от провалов Женю, и тот был ему благодарен… Это было больше, чем он мог сделать, бросившись в бой наравне с вампирами. Как тяжело ему, должно быть, было в этой роли… Если бы Жене сказали, что всё, что он может сделать, пока в Гордеева стреляют — оттаскивать его от провалов, он бы сотворил какую-нибудь глупость. Зазвенело разбитое стекло. Снаружи тоже стреляли. Одного взгляда наружу хватило, чтобы понять: ритуалисты перестали фокусничать, и теперь что-то колдовали, собравшись в кружок. Пришлось прижаться к стене, уклоняясь от стрелы. Их зажимали в тисках. Как жаль, что безупречный план Яра и его собственные идеи не учитывали этих стрел и копий. Это было гениальное в своём роде оружие. Они не оглушали предполагаемых союзников, при должной тренировке били смертоносно. А человек без подготовки, вроде Жени, использовать их не мог. Всё просчитали, сволочи… Должно быть, и щит бы Женин прошибли, если бы он мог его создать. Женя выдернул стрелу, вонзившуюся в подоконник, порезался о наконечник. Присел, уворачиваясь от копья. Закусив губу, послал настолько чёткое режущее заклинание, насколько мог. Рог осыпался в мелкую пыль. Лезвие. Ему нужно было лезвие. Даже если без твёрдой основы. — Кир, собирай стрелы! — приказал Женя. И сам ударил режущей волной в одного из вампиров, ещё живого, но похожего на дикобраза. Ему было уже всё равно. Пыль от наконечников посыпалась на пол, Женя поймал её заклинанием, на секунду отвлёкшись, послал в подступившего слишком близко золотистого ретривера подвернувшееся под руку ослепление. Слепой пёс завертелся на месте, понёсся, сбивая строй, прочь из коридора под ноги лучникам, расступившимся, чтобы его пропустить. Они почти тут же сомкнулись обратно и вдруг бросились прямо к оборотням, будто бы их что-то напугало. Те, что наступали с другой стороны, тоже внезапно пошли ближе. Но это не было похоже на спланированную атаку. Это было похоже на бегство. Вскоре стало видно и тех, от кого они бежали. Мелькнули яркие, вырвиглазные волосы, витые рога. Демоны. Они прибежали с того этажа, где застыли изваяниями. И теперь бросались на лучников. Они были существами другого уровня, на амулеты им было плевать. Артефакторам, которым Женя не завидовал, оставалось полагаться исключительно на оружие, но стрелы с такого расстояния были бесполезны. Оставались только копья, не слишком удобные в той свалке, которую устроили демоницы. Кирилл заворчал. Ему было не видно, что именно происходит, но было видно кое-что другое. Из провала прямо у ног Жени показалась рогатая голова Кота. — Спокойно, он с нами. — прохрипел Женя. Тот кивнул, вылез полностью, весь измазанный паутиной и воняющий мусором. Выдернул из мёртвого вампира копьё, осторожно протиснулся сквозь строй вампиров и бросился прямо к оборотням, зажатым между испуганными лучниками, терзаемыми суккубами и мёртвыми вампирами… Кот против собак. В щиколотку ему попыталась вцепиться рыжая корги – обиженно завыла, обломав зубы, поползла прочь. Кот даже не стал добивать её копьём, он поймал на него прыгнувшего пуделя. Упёрся ногой, стаскивая труп. На мгновение показалось, что сейчас он продолжит триумфальное шествие, но копьё вырвали, а на шею храброму демону бросилась визжащая и рычащая собачья волна, под которой он и исчез. Нет, их клыки не могли ему повредить, но его прижали к земле. И, видимо, хорошенько об эту самую землю приложили рогатой головой. Больше он не показывался. Лучники из коридора отступили под натиском демонов, и Женя получил шанс на небольшую передышку. Он, почти не глядя, швырнул огненный шар наружу. Попал. В кого? Снаружи было столько же, сколько прежде. Много больше, чем тех, кто уже был в доме. Женя никогда, даже на Советах, не видел столько нечестивцев в одном месте. Дом был завален телами нечисти. Оборотни, чародеи, вампиры… Но снаружи стояли свежие и злые. А их с Кириллом было здесь всего двое. Всё заканчивалось. И заканчивалось не в их пользу. Нельзя было терять надежду, но звонкий голос Ярика выветривался из памяти. На пол рухнула суккуб с торчащей из спины стрелой. Звякнула короткими рогами об пол. Женя вспомнил о стрелах, которых возле его ног образовалась уже целая гора, притащенная Кириллом. Он сосредоточенно обращал их наконечники в муку. Это помогало сосредоточиться. Живой щит вокруг него держал оборону. Пока не наступали. Оборотни отползали зализывать раны. В окно влетела ещё одна бомба, Женя отправил её обратно порывом ветра. Она взорвалась в воздухе, и на пол снова посыпались стёкла. Мелкая пыль рогов склеиваться обратно не хотела. Видимо, именно поэтому наконечники у стрел были из осколков рогов, а летали прямо стрелы исключительно благодаря магии. Пыль висела в воздухе мерцающей пеленой. Демонов всё-таки смогли усмирить. После того, как их вожак упал — Женя был уверен, что Кот жив, они боевой настрой будто бы потеряли, вспомнили о том, что им страшно. В конце концов, они-то воинами не были, просто бывшими проститутками, которых направлял рогатый диктатор, теперь валявшийся под ногами пытающихся прорваться к Жене и Кириллу оборотней. Их смяли, кого-то вырубили о стену, кого-то насадили на копья, которыми прошибить плотную кожу демонов оказалось реально. Женя пустил по коридору огненную завесу, пожирающую всё на своём пути. Она выжирала силы, но оборотни отступили. И в это мгновение Женя увидел иллюзорную алую надпись. Его ждали в Совете, его туда требовали… Выходит, Ярик прорвался. Думать об этой радостной вести не выходило. Сломанные рёбра горели, но организм сдаваться не собирался. Понимал, что иначе их просто перебьют. Он сосредоточился на пыли, всё ещё висевшей перед ним, представил, что лепит себе меч, вернее, хлыст из пластилина. Что воздух обхватывает каждую пылинку, бережно держит её на своём месте. Ещё одного вампира пригвоздило копьём к полу. Похоже, оборотни перехватили то, что бросили чародеи. Брошенные ими копья били куда сильнее, и несчастный, напоровшийся на них, оказывался в очень затруднительном положении. Женя, стараясь не слышать его визга, пустил свой воздушный хлыст по коридору, доставая ближайшего противника. Ему, точно скальпелем, отрезало ногу, на её месте не выросла новая. Женя встряхнул запястьем. Оборотня перерубило пополам. К чёрту его. И всех остальных, кто попался под несущуюся по коридору линию из мелких острейших пылинок — туда же… Снаружи послышался цокот. Лошади? Несколько. Что за кавалерия? Чья? Чародей боковым зрением заметил, как сантиметрах в двадцати в стену вонзился меч, разрушая кладку. Кирилл ухватил его за шкирку и отволок подальше от опасной стены. За стеклом мелькнула железная маска. Вернее, не маска — лицо. Страшное и мёртвое в свете фонарей. Знакомое. Потом на его месте показалась железная же конская морда, грудь, и копыта вставшего на дыбы коня грянулись об каменную кладку, обрушая её. Медный всадник, чтоб его… Кажется, тот, утонувший в Неве из-за этой страхолюдины человек, тоже был Женей. Медная башка Петра наклонилась, явно высматривая Женю. Конь попытался войти внутрь вместе с всадником, но вынужден был замедлиться. Помешал потолок следующего этажа. Спешиться Пётр, видимо, не мог. Медный всадник на то и всадник, что задницей к коню припаян… Кирилл прошиб дверь, утащил Женю внутрь чьей-то абсолютно пустой квартиры. Дверь заблокировали вампиры, но что они могли против медной махины… Конь шёл вперёд, ему было не горячо, ни холодно от попыток себя остановить. Резавший оборотней в мясо хлыст лишь оцарапал медные бока. Металл был металлом. Должно быть, и в аду — тоже. Конь шёл вперёд, продавливая собой камень и оставляя за собой борозду. Потом провалился в подвал, но казалось, этого не заметил. Попёр дальше. Выглядело это, будто бы Пётр рассекает собой пол. Часть стены, не выдержав натиска, рухнула. Женя метнул в него огненный шар, но он предсказуемо не причинил медной твари никакого вреда. Один из орденов, также припаянной к медной груди всадника, был защитным. Женя узнал руку Петра Елфимова. Медного всадника точно не подменяли с тех пор, как поставили. Значит, зачаровал уже тогда… И каков чародей — не на защиту родного города, а чтобы шёл на единственного указанного врага. Врагом этим был Женя. Средство было эффективное. Огромное. Тупое. Неизбежное, как судьба. — Уходи. — крикнул Женя Кириллу. Но тот не ушёл. Он обратился. Встал рядом. Так и стоял, пока медная неизбежность, мечом расшвыривая мёртвых вампиров двигалась на них. Женя схватил его за руку. Кирилл снова был цел. Успел восстановиться. Если бы он был ранен, если бы не мог стоять, его идиотизму было бы хоть какое-то оправдание. Но он был цел. И он не хотел уходить. Подступающая смерть была ему, казалось, совершенно не страшна. Он смотрел мимо Жени. У них были мгновения. Магия, словно забывшая о том, для чего она здесь, выла вокруг зимней вьюгой, голодным волком. Она хотела, чтобы Кирилл повернулся. И ему пришлось. — Люблю. — шепнул Женя. Он привстал на носочки, положил руки на плечи оборотню. Посмотрел в глаза. Губы оборотня медленно шевельнулись. Женя не расслышал. А надо было. Последнее светлое в этой и в последующей жизни — услышать. — Женя, не… Вокруг стало темно. Руки соскользнули с плеч Кирилла. Потемнело не в глазах, а именно — вокруг. Ещё темнее, чем прежде, в освещаемой взрывами заклинаний и редкими проблесками фонарей мгле. Темнота обступила со всех сторон. А потом перед глазами вдруг снова появился свет. Не тусклый — фонарный. Яркий, бешеный, гневный и радостный одновременно. Райский свет. Вот только сам Женя был точно на земле. Торчал наполовину из медного всадника, которого, сам не осознав как, прошёл насквозь. Он верил в себя, видел цель и не замечал препятствий… Посреди прохода стояла фигура в белом. За спиной хлопали гигантские крылья, от их взмахов рушились остатки стен несчастной квартире. В руке по-настоящему ангельской красоты девушки сиял солнечным светом меч, обративший защищавших Женю вампиров в пыль. За ангелом стоял демон с прямыми рогами, и от рук его ещё шёл дым, вернее не от рук — от костей, торчавших из обугленной плоти. Было светло, как днём. Всаднику было плевать на ангелов и демонов. Он снова развернулся и попытался ударить Женю, но ангел поймала его меч своим. Оттолкнула и так отползшего Женю, срубила мечом голову коню, попытавшемуся ударить её копытами. Женя откатился от меча, поймал хлыст, стегнул полезших на прорыв оборотней, по коридору запрыгали головы. Кирилл был зажат в углу. К нему отходил всадник, обороняющийся от ангела. Твари не получалось причинить ангелу вреда. Она просто методично уничтожала произведение искусства. Кириллу надо было только поймать время, чтобы поднырнуть под дерущимися. Они были почти спасены. На их стороне был ангел. Стена, оказавшаяся несущей, не выдержала давления, оказываемого отступающим всадником. Она рухнула. Послышался страшный грохот. Рушились перекрытия. Точно карточный, дом на Сакко-Ванцетти 22, стал рушиться внутрь. Несколько этажей — на спины всаднику, ангелу, закрывшемуся крыльями, и… — Нет! Женя почувствовал, что летит вниз. В подвал. Пол спружинил. На голову ему ничего не свалилось. Обломки обогнули бедового чародея, задохнувшегося от пыли. Нельзя было ни кашлять, ни кричать, выдавая своё местоположение. Он был один. Теперь один. Или магия всё-таки спасла Кирилла? Стараясь переступать медленно и тихо, он добрёл до чудом уцелевшей лестницы, пошёл наверх. Стена его не остановила. Обломки — тоже. Все они, в конце концов, были просто стенами, а он видел цель и верил в себя. Навстречу ему из-под завала вылезла та самая рыжая корги, что пыталась загрызть Кота. У неё не было передней лапы. Женя облизнул губы. Она обратилась. Девчонка совсем. Враг. Сволочи. Наверняка, те, кто послал её сюда, были в Совете у Яра. — Кирилл там. — сказала она прежде, чем Женя успел её убить. — Он не может двигаться. Вдобавок к темноте, в воздухе теперь стояла пыль. Было не видно ни черта, но девчонка ухватила его за руку грязной рукой и потащила к оборотню, постоянно принюхиваясь и дёргая стоячими ушами. Женя успел увидеть его руку, неестественно искривлённую, прежде всего остального, его придавило несколькими бетонными плитами. Оборотень смотрел в потолок, глаза его были живы, но вырваться он уже не мог. — Он сказал отгрызть себе лапу. — серьёзно произнесла девчонка. — Долг жизни… Жене было не до неё. Он полез, неловко переступая по плитам, оскальзываясь на каждом шагу. Надо было что-то делать, как-то вытащить его. Но Кирилл умирал. Это было ясно. Плиты додавливали сильное тело. А последнее, что он сделал — приказал девчонке отгрызть себе лапу… Женя опустился на колени, скрестил руки, пуская поток магии через себя, но та не подчинялась, не желала поднимать в воздух плиты, даже питаемая Жениной кровью, не желала. Отказывалась, выскальзывала и упиралась. Совсем простое заклинание, ну же… Но он не мог. Казалось, будто сам он не в невесомости, а в вакууме. Девчонка зарычала, предупреждая о надвигающейся опасности, стрела впилась в бедро. Кирилл обеспокоенно поднял голову. Его губы скривились от боли, он почти не мог вдохнуть, но всё-таки прошептал. — Женя, не уходи, останься со мной… Его голос звучал натянуто. Он говорил это не потому что хотел — потому что не мог не сказать. Но не магия владела им сейчас. Она не могла. Кирилл тратил свои последние мгновения на то, чтобы оставить Женю подле себя… Чтобы он не смог защищаться. Чтобы сдался и погиб. Это работало. Пока жизнь ещё теплилась в помутневших глазах, а Женя не мог не то, что уйти, он сдвинуться с места не мог. Только смотреть, пока сзади наступали уже почти не опасаясь его те, кто отнимал у него Кирилла. Нет, он не мог позволить Кириллу умереть. Он должен был жить, чтобы хотя бы объяснить, кто заставил его. Почему он хотел, чтобы Женя сидел недвижно, чтобы сдался… Женя должен был жить, чтобы спасти его и освободить от оков. Но его уже окружили. Сквозь пыль и гарь он видел силуэты нечестивцев, окруживших их со всех сторон. Готовых убить, но трусящих напасть от того, что берегут шкуры. Хотят выпихнуть вперёд остальных. У Жени не было союзников. На поверхности не было ни демонов, ни ангела, ни всадника… Магия не хотела помогать Кириллу, ну и пёс бы с ней… Было то, чего она хотела всегда: убивать. Женя сложил руки на коленях. Волна магии подступила к самому горлу. Снова, как в первый свой приезд в Северную столицу, Егорову казалось, что он захлебнётся её ледяном водовороте. Но он уже давно не был тем неопытным студентом, попавшим сюда впервые. Он знал магию, она уважала его, пускай и упрямилась порой. Живые карие глаза Кирилла застыли. Тело затрясло в агонии. Какая же всё-таки страшная смерть… Но Женя видел уже не её. Он видел океан магии, заполневший его до краёв. Океан, который хотел ринуться наружу. Ни одно из существующих заклинаний не могло освободить его… Но так хотелось, так отчаянно хотелось только одного. Теперь, когда Кира не было… — Пусть они умрут.