Что если другой мир не справится с сюжетом гаремника

Ален Делон мечтал умереть под телами итальянских порноактис. Жан Клод Ван Дам в Тайланде был застукан в компании с восемью ледибоями. Можно сделать вывод, что человек - очень социальное существо и всеми способами избегает одиночества. В конце концов, тела этих красавиц - это просто груда материи, имеющей массу и вытесняющей воздух из моей груди. Попасть в другой мир и обрести там множество прекрасных подруг? Это звучит хорошо только пока ты одинокий никому не нужный школьник из Японии, которого даже по фамилии зовёт только учитель. Где-то в районе четвёртой-пятой спутницы моя новая жизнь в другом мире перестала казаться мне настолько потрясающей. Все эти способности, дарованные мне при переносе в этот мир согласно древнему ритуалу... Восхищённые взгляды толпы, и этот особенный блеск глаз из-под очаровательных кудряшек. Всё стало таким простым и легкодоступным. Потом их стало две, но они быстро договорились. Третья присоединилась на любых условиях, и её взяли, хотя бы потому что она владеет магией воды и может постирать за остальными почти без затрат манны. Четвёртая была спасена по заказу очередного короля какого-то бедного захолустья. И, конечно же, она пошла вслед за своим героем, дополнив набор характеров своим кудере. А потом что-то сломалось. Как будто в обогащённом уране, сложенным горкой, когда была достигнута критическая плотность, сама собой запустилась какая-то цепная реакция. Они стали приходить отовсюду. Поодиночке, по двое и целыми маленькими ощетинившимися отрядами, намеренными расчистить себе проход и застолбить место неподалеку от меня. Их целью стал я, а оружием собственные тела, украшения и запахи. Но не менее чем это, в ход шли всевозможные способы заполучить моё "да": "да, оставайся со мной": обворожение, приворотная магия, психологические уловки, подкуп необходимым, манипуляции, а позже и прямой шантаж, политические игрища, и, наконец, прямолинейное физическое устранение соперниц, мешающих разрастись моему гарему. Хотя, почему гарему? Я ведь не управляю ими всеми. Это они вертят мною как хотят. И передают, словно чашу, из которой нужно испить всем присутствующим, из рук в руки. Точнее, если быть откровенным из одного вместилища в другое, если вы понимаете о чём я. Меня неплохо кормят и исправно пополняют мои силы зельями и заклятиями, поэтому я не умру от истощения, но подумайте только как однообразна стала моя жизнь! Иногда, когда они не дают мне чего-нибудь одурманивающего, мой разум трезвеет и я, совершая привычные движения, отстраняюсь своим вниманием от округлостей и изгибов. Я пытаюсь понять, что это за мир, в который меня забросило? Он всегда работал таким образом? Здесь есть магия, поэтому он кардинально отличается от моего родного. Но я не нашёл никаких упоминаний о похожих событиях в прошлом. Во всяком случае те двойняшки-архивариусы не смогли вспомнить никаких свитков об этом. Может это моё появление нарушило баланс законов этого мира? Если в конце первого года одна повозка ещё с трудом, но вмещала всех девушек и младших сестричек (зачем они так себя называли?), то на второй год вокруг меня на ночёвку останавливался уже целый лагерь. Тогда я ещё брался за задания по спасению мира, хотя, если честно, большую часть работы выполняли они. А я делал лишь завершающий удар по главному злодею. Жизнь становилась приторно простой, а приключения настолько скучными, что их и приключениями назвать-то нельзя. А потом погибла та принцесса. Елена Прекрасная, из-за которой по легенде началась одна древняя война, в моральном плане чувствовала себя так же или всё-таки лучше, чем я? В той войне, что произошла вокруг меня, победила радикальная партия Групповниц. Я перестал запоминать имена, а позже лица. В моих покоях всё чаще было не продохнуть от духоты. Магия воздуха не справлялась, но мы не перебрались на свежий воздух, потому что одну дверь охранять проще, чем целый периметр. Теперь я всё чаще не понимаю, что на самом деле происходит вокруг меня. Я сам молю о чём-то, что затмит мой рассудок на следующие несколько часов. Вы же знаете, что может сотворить с телом магиня метаморфозы продвинутого уровня? Кажется, не до конца. Девушкам больше нет необходимости в моём буквальном присутствии внутри них. Они справляются друг с другом сами, без моего участия, отращивая всё что необходимо для этого. Но почему-то я должен присутствовать рядом, а им нужно заниматься сексом как можно ближе ко мне. В самой непосредственной близости. Две-три со мной, а остальные должны тереться или дотрагиваться, видеть или слышать или обонять меня. Моё сознание то отключается, то всплывает в этот движущийся, копошащийся плотный узел из влажных тел и волос, дыр и штырей, пота и кончи, стонов и вскриков, и цветочно-рыбно-грибного запаха, который кажется уже не может быть сильнее. С каждым разом мне кажется, что пространство стало уже, а телесный холм захватывает всё больше пространства вокруг своей сердцевины. Никакие стены давно не удерживают нас. Здесь нет ни единой адекватной собеседницы, но я представляю как это выглядит с высоты птичьего полёта. Как будто гриб слизевик, поедающий вкусную древесину, бесформенно расположился на коре упавшего дерева, где-то под небом бело-розово-коричневое нечто километровых размеров медленно пульсирует, когда волны оргазмов расходятся от вздувшегося сферообразного центра к периферии. Слизевик полужидко обхватывает и рельеф и небольшие здания, выстроенные ранее, закрывая их крыши от парящего наблюдателя, угадываются лишь кольцеобразно расположенные вздутия, и лучи, ранее бывшие улицами. Где-то по периметру этого гигантского метаорганизма расположены его многочисленные рты, через которое поступает питание и канальцы, через которые к нему присоединяются новые существа. Местами слизевик будто отпочковывается детёнышами-катышками. Со всех сторон от него и к нему тянутся тонкие-нити дорожки. Слизевик живёт и общается с внешним миром, представая в нём своими проповедниками и проповедницами, притронувшимися к дающим вкусить тень возможного наслаждения. Они побывали на самом краю и захотели вернуться в мир, чтобы донести всем расам этого мира весть о блаженстве, прежде чем окунуться в него с головой навсегда.