***
Маленькая Елизавета куталась в пуховом одеяле, отчаянно веря, что именно оно спасет её от слабо доносившихся звуков из приёмного зала. Было поздно, и все думали, что маленькая госпожа уже спит — в числе людей, недоглядевших за ребенком, была и её мать. Пролежав несколько минут с закрытыми глазами, девочка слегка выдохнула, и, откинув одеяло, тихонько встала на каменный пол: он отозвался ей легкой прохладой. Под слабым освещеним луны, маленькая наследница увидела себя в зеркале. Красноватые щёчки было тяжело разглядеть ночью, лишь блики на темных вьющихся волосах да белую ночную рубаху. Девочка была довольно крупной и сообразительной для своего возраста. Гостившая в поместье знать постоянно говорила Мари, что дочь вся пошла в отца, однако мать Лизы лишь фыркала на такие «комплименты». Сделав несколько беззвучных шагов, она подошла к добротному дубовому комоду. Маленькие ручки потянулись за совсем небольшой коробочкой. Как только заветная игрушка оказалась у Лизы в руках, она резко развернулась и за пару шагов прыгнула на кровать. Все-таки страх, что кто-то живет под ее кроватью, каждую ночь приходил к маленькой наследнице. Поджав под себя ноги, девочка открыла столь любимую шкатулку, и сейчас, как, впрочем, и обычно, резко появилась танцующая пара. Тёмновласую красавицу в крепких объятьях держал высокий блондин, их лица были так близки. Елизавета каждый раз замирала, смотря на то, как эта фарфоровая пара медленно двигается по кругу под плавную музыку, что доносилась из шкатулки. «Да, Гер, дорогой, продолжай, да», — глухо послышались причитания матери, на что девочка нахмурилась и вновь забралась под одеяло, но уже с ценной для нее коробочкой. Малышка никогда не видела своего отца, однако одно она знала точно: если бы он был, то обязательно любил бы ее, заботился о ней и, наверное, никогда бы не отдал злой няньке. Под тихий звук танцующей пары Лиза заснула, да и лепечущий голос матушки за стенкой утих; казалось, что дома все затихло, но это только на первый взгляд.***
Красивейший бал в честь солнцестояния организовывала леди Дораф. Зажиточные горожане и люди, «держащие» страну, могли встретиться тет-а-тет именно здесь, чтобы не только выпить вина и узнать последние сплетни, но и погрузиться в атмосферу вседозволенности. Ведь именно вседозволенностью здесь было пропитано все. Мария Дораф — единоличная владелица огромного поместья, нескольких сотен гектар земли и самыми развитыми каменоломнями. Уже не молодая женщина, но все еще одна, точнее, с дочерью. Мари часто меняла партнеров. Ходили слухи, что она никогда не оставалась с кем-то дольше, чем на три ночи. Исключением были лишь очень богатые, хотя нет, неприлично богатые кавалеры. Её осуждали и боялись, но всегда ей восхищались. Ведь госпожа Дораф, даже несмотря на возраст, выглядела очень хорошо, да и поместье лишь богатело. Для всех — красавица и примерная мать, однако время идёт и все однажды встанет на свои места.***
— Дуся, милый, — промурлыкала своему молодому муженьку худощавая дама, слегка дотрагиваясь до шеи суженого. Её имя было известно в королевстве: выскочив замуж за дряхлого родовитого графа в свои 20 лет, а после доведя его до белой горячки, получила неплохое поместье и денежное пособие, которое спокойно покрывало не только её хотелки, но и хотелки её нового муженька. — Милая, я просил не называть меня так, — сказал коренастый мужчина, бросая недовольный взгляд на «возлюбленную». Позолоченные пуговки еле держали натянутую ткань дорогого кафтана на животе Графа Рябичка. — Не дуйся. Знаешь, что я прошла, чтобы достать сюда пригласительный? А ты нашел единственное развлечение в виде этого чертового шампанского, — проворчала Элина, слегка надувая накрашенные губы и опуская глаза в пол. Граф де сделал очередной глоток игристого. — О, семья Рябич, как я вас давно не видел, — улыбаясь, воскликнул Янев. Этот невысокий и пухловатый человек с широкой, добродушной улыбкой был мытарем города Рутска. — Д-да, здравствуйте, — у Деаниса слегка дрогнул голос, все-таки встретить Янева было не очень хорошей приметой. Живичков взял бокал белого и пригубил, а после взглянул на Деаниса. — Вы знаете мифы Древней Греции, герр? — с присущей ухмылкой спросил мытарь. — Я-я изучал их, точнее, я изучал ведение боя, и там был что-то вроде греческого наступления, — пробубнил Рябич, будто отчитываясь перед строгим преподавателем. Янев хмыкнул, и вновь на миг на его лице появилась надменная усмешка. — А вы умны, — льстиво пролепетал Живичков. — А как у вас было с математикой, герр? — вновь задал вопрос мытарь. — Нам преподовал один француз, знаете, у него был еще такой акцент, просто ужас, понять его было сложно, — Элина обольстительно улыбнулась после слов мужа и покраснела. Понимая, что еще пару минут, и по этому прекрасному залу расползётся слух о недалекости ее нового муженька. — Ох, дорогой наш Янев, знаете, в последнее время все чаще начали говорить, что точные науки — это все же женские хобби, — промурлыкала Элина слегка приобнимая мужа. — Нумерология всякая, думаю, вы понимаете. На лице мытаря сперва появилось недоумение, а после уголки губ расплылись в улыбке, оголяя белые ровные зубы. — Как вы все-таки правы, дорогая леди Рябич! Может тогда подскажете или пронумеруете мне месяцы, когда я не досчитал податей с ваших земель, — съязвил Янев, наслаждаясь тем, как жидкость в бокале Деаниса слегка дрогнула. — Знаете, герр, вы наверное должны быть осведомлены, что прошлый год выдался неурожайным, и в ближайших городах дали отсрочку помещикам на уплату, — уже не так мило сказала Элина, смотря прямо в глаза Живичкова. — Тогда вы были бы уведомлены об этом, дорогая, однако в нашем городе такого заявления не было, — уже довольно строго сказал Янев — сейчас он не был готов кокетничать с милой леди или с беспечным дураком в виде Деаниса. — Герр, сейчас я не могу вам заплатить, может найдем какой-нибудь компромисс, — чуть съёжившись, попросила леди. — А вы стали сговорчивей, — произнес Живичков. — Знаете, я приболел, потом уезжал отсюда по делам в столицу и как-то упустил слишком много новостей, а вы, миледи, как никто другой знаете, что под юбками у дам… — после этих слов Деанис поперхнулся, а Элина покраснела. — Что вы хотите знать? — успокоившись, спросила дама. — Всё, моя дорогая, просто всё, — сказал Янев, допивая последние капли из бокала. — И сплетни о новых покровителей моей любимой Мари, и о любовницах губернатора, и о том, по какой истинной причине Мари не выводит в свет нашу дорогую Лизу. — Хорошо, выйдем на улицу, хочу немного табака…