Мандарины

Это был первый снег. Он падал крупными хлопьями, стелился на километры вперед, пряча под собой коричнево-зеленые поля. Мальчик стоял у окна, приподнимаясь на носочках, и дышал на стекло. «Класное это селдечко». Он осторожно вывел неровное сердечко на запотевшем окне и закрасил его пальцем. По ту сторону стекла снег падал на бетонный пол и окрашивался в темно-красный. Были еще слышны крики коров и короткие удары. Последние за сегодня. «Я же вам говорю, милочка, - голос доносился из-за приоткрытой двери, - это все, что вы получите в этом месяце. У мясокомбината нет денег, нам нечем платить. Все три месяца мы оплатим после Нового года». «Эй, парень». Мальчик отвернулся от окна и посмотрел на высокого и крепкого мужчину, стоящего за его спиной. «Там твоя мама?» Кивнул. «Понятно, – мужчина широко улыбнулся, отчего открылась широкая прорезь между его зубов. – А у тебя елка дома стоит?» «Мама говолит мне не лазговаливать с незнакомыми дядями», – малыш насупился и прижался к батарее под окном спиной. «Дык какой ж я незнакомый. Я мамин друг, Степка. Вот мы и знакомы, да?» «Денег нет! Скажите спасибо, что мы нашли хотя бы сладости для вашего ребенка. Некоторым и этого не досталось. Все! Идите вон, милочка!» Дверь в кабинет резко открылась и оттуда вся в слезах выбежала мама: хрупкая женщина с ранней сединой. Степка улыбнулся сочувственно. «Маринка, там такая буря. Я видел, что ты с малым. Давай подвезу вас, а то будете топать пешком полчаса, простудитесь в Новый год». Марина закрыла рот рукой и быстро закивала. Из глаз градом лились слезы. Застучало по полу – это сосульки в ярких синих фантиках сыпались из дыры в пакете с новогодним пайком от мясокомбината, который молодая женщина сжимала второй рукой. «Степан, он убьет меня», - прохрипела она в ладонь, не смотря на сына. «Да скажешь тоже, – отмахнулся он. – Все будет хорошо. Муж у тебя не зверь, я с детства его знаю. Чуть покричит, но это он не на тебя, а на этого козла». Последнее Степан сказал нарочито громко, чтобы козел наверняка услышал, но из-за двери никто не ответил. «Поехали домой, Маринка. В январе заплатют зарплату и будем шиковать за три месяца», – Степка похлопал ее по плечу, чуть приобнял и направил в сторону выхода. «Эй, парень. Не отставай». И мальчишка посеменил за мамой и странным дядей. Вместе вышел на улицу и, пока взрослые о чем-то тихо болтали, ловил языком крупные хлопья снега. «Мама, а почему коровки так громко мычат?» «Эт потому, что их гулять, как тебя, не пускают, - ответил за маму Степка, открывая перед пацаном дверь машины. – Прыгай внутрь». Мама кивнула, и мальчик послушно забрался на заднее сидение машины. Оно было пыльное и местами красовались широкие заплатки, пришитые неровным стежком. Машина закачалась из стороны в сторону – это сам Степка рухнул за руль. Захлопали двери, всхлипнул пару раз двигатель, пока не зарычал громко и уверенно. Они с мамой часто здесь ходили. Мальчик не видел из-за плотной стены снега остановок и домов. Казалось, весь мир превратился в огромный сугроб, но потом они проезжали мимо других машин. Машины не могут ездить по сугробам, значит, все в порядке. Когда они подъехали к подъезду, Степка повернулся и глянул на паренька. Один глаз у него слегка косил. «Что ты хочешь в подарок от Деда Мороза, а, парень?» «Хочу, чтобы мама улыбалась, - тихо ответил мальчик, смотря в окно. – И они с папой не лугались больше». Маринка на переднем сидении захлюпала еще громче. «А грузовик хочешь?» «Хочу». «Мне Дед Мороз его передал и сказал отдать самому доброму мальчику». «Степка, ты чего», - тихо зашипела Марина. «Надо детям дарить праздник. Я своему куплю, у была халтурка на той неделе. Потом вернешь». Вручив шуршащую коробку пацаненку, Степка кивнул Марине и сел в машину. Уехал. На этот раз двигатель завелся с первого раза. «А спасибо не сказал, Петь», - мама посмотрела на него, грустно улыбаясь и протягивая руку. «Спасибо, мама». «Да не мне… А Деду Морозу. Я передам, в общем. Пошли домой». Они взялись за руки и начали подниматься по высокому сугробу, чтобы добраться до облезлой двери подъезда. Она никогда не закрывалась и сегодня это помогло жильцам не остаться на улице в метель. Внутри дома стоял крепкий запах кошачьей мочи. Если бы этот дом снесли и на его месте построили бы новый, это все равно не помогло бы вывести эту вонь, но Петя не думал об этом и просто старался не дышать, пока поднимался за мамой по лестнице, прижимая к себе огромную коробку с новеньким грузовиком на радиоуправлении. Их дверь была красной. Не такой яркой, как пол на улице у мамы на работе, а грязного, потускневшего от времени цвета. Она была мягкой и шершавой, и пока мама искала ключи, Петя ее трогал, надавливал на поролон под плотным дермантином, катал по нему коробку с грузовиком, представляя, как в разгона запускал бы его в мягкую дверь. «Мама, а что тебе подалил Дед Мороз?» Мальчик поднял голову наверх, смотря, как женщина проворачивает в замке ключи с большим количеством всевозможных брелочков. Дверь открылась и Петя вместе с машинкой провалился внутрь квартиры. В нос ударило резким запахом чего-то химического. «Взрослым не дарят подарки», - она тихо и медленно проговорила это, не разуваясь входя в квартиру. Тихое цоканье каблуков сменилось сонным мычанием. «Че надо бля?» Петя сам снял шапку, расстегнул куртку. «Какой нахуй Новый год?» Он сел на пол и начал снимать ботинки, забыв раскрыть молнию. «Отъебись от меня, шмара. Дай спокойно отдохнуть, у меня был сложный день». Вспомнил о том, как мама его учила: потянул вниз за колечко и только потом снял ботинок. «Сука заебала!» Удар. Тело упало на пол и завыло. Петя поднял голову и увидел маму на полу, держащуюся за лицо. Под пальцами собиралась краска. Такая же яркая, как на полу за окном у мамы на работе, где стояли коровки. «Класное это селдечко». «Привет, пацан. Че это у тебя?» Отец вышел из комнаты, натягивая резинку от спортивных штанов высоко на талию. «Мамин дядя пеледал от Деда Мороза». «Опачки, – нога в застиранном носке опустилась на женское горло, – мамин дядя?» «Степка, – прохрипела она, держа его за ногу. – После зарплаты верну ему за машинку». «А что с зарплатой? Опять не дали, правильно? Я тебя реально мало наказываю за такие косяки, - отец перевел вес своего тела вперед, отчего Марина захрипела. – На что мы жить будем? У тебя дома больше нечего продавать. Разве что я зайду к твоей маме». Глаза Марины закатились и, усмехнувшись, отец отпустил ее шею. Петя в это время пытался достать машинку из упаковки. «Сыначка, а что дядя делал с твоей мамой?» Он опустился на корточки перед ребенком и начал гладить его по светлым тоненьким волосам. «Лазгаваривал». «А трогал? Обнимал или целовал, может быть? – его пальцы опустились на подбородок сына, сжали и повернули голову от машинки на себя. – Трогал этот дядя твою маму?» «Т-т-тлогал», – Петя чувствовал, что что-то идет не так, неправильно, но не понимал, что именно. Мама в это время поднялась и попробовала пробежать на кухню, но отец схватил ее за ногу и резко дернул. Она упала, сильно ударилась о пол, а он запрыгнул на нее сверху и начал бить. Руки были сжаты в замок, он наносил удары сверху по голове, грязно ругался на уже непонятном языке и хохотал. По всему полу рассыпались мандарины, выпрыгивая из дырки в пакете, который лежал в кармане маминого пальто. В это время открылась дверь. Отец даже не обратил внимания на это. Он все бил и бил, приговаривал что-то и иногда шептал, наклоняясь к телу. Петю подхватили руки и вынесли в коридор как был: в одном ботинке, в шарфе и без шапки, с машинкой в руках. – Потом приезжали какие-то люди. Разные. Они много говорили, задавали какие-то вопросы. От многих пахло спиртным. Чем пахло в квартире в тот день никто и не понял. Наверное, что-то сварили его тюремные друзья и угостили. Помню, что женщина, которая забрала меня и повезла в детский дом, угостила меня мандаринами, а меня вырвало на нее. Я не могу есть мандарины с того дня. Что посоветуете, доктор? Новый год без мандаринов – не праздник.