Спи крепко, милый ангелочек.

Уже давно не чужие, бледные, холодные словно лёд, руки трогали хрупкое тело мальчика, который вздрагивал от любых прикосновений. Он его так запугал, что он боялся хоть немного пошевелиться без его разрешения. Все время было страшно, когда он находился рядом с ним, но одновременно он принимал то, что только с ним он будет окружён любовью и по возможности безопасностью. Никто другой не посмеет его дотронутся, да и не сможет, если не взломает тысячу замков в его доме и не проберется в комнату. Сбежать невозможно, лишь на теле появятся новые ранки или переломы. От таких мыслей бросало в дрожь, просто при упоминании. А он продолжал ласкать тельце фиолетоволосого, который ничего не мог сделать, кроме как уткнутся лбом в его плечо, лишь бы не столкнутся с ним взглядом. Дрожащие от страха руки по команде обняли тело старшего, а в глазах появился новая причина испуга. Привычный нежный и ласковый голос стал холодным, как и его руки. Он злился, злился на бедного мальчика, за то что тот ему соврал. Он узнал правду, от него невозможно ничего скрыть. Абсолютно ничего. В горле застрял ком, он хотел хоть что-то сказать в свое оправдание, но не мог. Боялся и сделает этим только хуже себе. Он итак уже сделал хуже соврав и нарушив правила. Он уже давно потерял свободу и независимость. Теперь у него есть "владелец". –Я прекрасно знаю, что произошло. Я это видел собственными глазами и ты попробуешь ещё что-нибудь сказать в свое оправдание? – тон явно не предвещает ничего хорошего. Он заставляет сердце замирать от страха, а глаза начинают наполнятся слезами, дыхание сбивается из-за страха. Он не может не слово сказать. Холодная рука проводит по его спине, проводя линию по позвоночнику и доходит до шеи, а потом и начинает перебирать мягкие пряди фиолетовых волос. Резкое движение и пальцы сжимают их, отдергивая от плеча и заставляя слезы хлынуть из глаз. Он зажмуривает их, продолжая дрожать от страха и безысходности. Ему некуда бежать, он не сможет куда-то убежать. –Посмотри на меня. – приказ и его глаза в страхе перед гневом детектива открываются и он смотрит на него, пока все плывет от поступающих слез. Он старается держать свои эмоции, но не может, он продолжает плакать, всхлипывая. Он пытается увидеть в янтарных холодных глазах хоть каплю нежности, которая была при начале их отношений. Он до сих пор оставляет надежду на хорошее, что все это прекратится, что он снова будет получать ласку не боясь, что его могут наказать за его провинности. Даже маленькие. От таких мыслей слезы начали стекать по щекам ещё сильнее, он был уже на грани истерики. Единственное, почему он до сих пор не в ней – парень, который сейчас держит его волосы, безжалостно сжимая их. –Жалкий. До сих пор не верится, что я просто не выкинул тебя или не запер в подвале, чтобы ты сгнил там. Умер от холода и голода, как ничтожная псина. – слова, словно нож, проводили по измученному сердечку Кокичи, который дрожал и никак не мог остановить эту дрожь. Он не мог ничего сказать, лишь плакать. Он и вправду жалок, он принимал все его слова, подтверждал их, но ему все равно было больно. Он любил детектива. Он не мог слушать, когда он говорит такое. Он же любил его.. Он любил его, ласкал, называл ангелочком, куда это все делось? Неужели лидер и вправду так сильно провинился? Или он настолько раздражающий, что даже парень уже не может его терпеть? Он старался успокоить свой плачь, но не мог. Он уже скорчился от боли, которая пожирала его изнутри уже долгое время. Он уже не мог терпеть, он плакал, голова шла кругом от горьких слёз. Он сжимал свою грудь, лишь бы та перестала болеть. На все это темноволосый смотрел с явным безразличием в глазах. Он смотрел как тот корчится от душевной боли от его слов и действий, что уже чуть-чуть и он сломается. –А ведь идти тебе не куда. Ты уже пытался сбежать и вот какой исход. Ты все равно остаешься со мной и никуда уйти не можешь. – он сощурил свои глаза, положив руку на волосы, заставляя мальчика вздрогнул и замереть от страха. Он лишь машинально погладил того по голове, вновь беря под контроль фиолетовые пряди, сжимая в своей руке. Он приблизился к ушку страдающего и прошептал, все же, достаточно громко для шёпота. –Я единственный, кто у тебя остался, Ома-кун. Все остальные умерли по твоей вине. – младший уже давился слезами от всего этого. Упоминания об "остальных" заставило его сжаться как можно сильнее, он был готов исчезнуть. Все по его вине? Он правда виноват? Да, он виноват. Из-за него они все погибли. Из-за него одного. Он схватился за голову, пытаясь закрыть уши и сам сжимая свои волосы, уже готовя их вырвать. Но чужие холодные руки схватили его запястья, отраняя от своей головы. Он положил их к себе на плечи, заставляя молча обнять себя, а после уже сам обвивал руками до сих пор заливающегося слезами мальчишку. В комнате какое-то время царила тишина, лишь усталые всхлипы и тихие невнятные извинения. Извинения за все. Абсолютно за все. Руки синеволосого перебирали мягкие пряди, ничего не говоря. Он лишь прикрыл глаза, уже улыбнувшись от наслаждения от мук и терзаний своего возлюбленного. Луна светила ярко, темные тучи проплывали мимо её. Она была единственным источником света в комнате все это время. Всхлипы уже закончились, лишь очень тихие и уже неразборчивые слова из уст Кокичи. Он всем своим телом прижимался к груди парня, которого до сих пор любил. И будет любить, он не сможет больше его разлюбить. Он единственное, что у него осталось. Он пытался почувствовать тепло и нежность от него, ласкаясь, но из-за усталости, если глаза уже смыкались и слипались из-за пролитых слез, и он не выдержал, погрузившись в глубокий сон. После этого на его макушке появился след от губ и сменился поглаживанием по этому же месту. –Спи вечно, милый ангелочек. – после этих слов последовал хриплый стон, сорвавшийся с губ проснувшегося от дикой боли в шее мальчика, в после его глаза потускнели. Тело обмякло в объятиях, а по хрупкому телу стекала алая жидкость.