Просто позволь чувствам окрепнуть

— Чувак, — говорит Хосок сквозь полный рот курицы с имбирём и кунжутом, — серьёзно, какие у тебя проблемы с Намджуном? Сокджин окидывает себя взглядом, а потом вновь смотрит на Хосока, выражая всем лицом глубочайшее замешательство. — Что, — говорит Хосок. — О, ничего, — отвечает Сокджин. — Просто не похоже, что на мне надета майка-алкоголичка с пивными пятнами, так что я совершенно сбит с толку тем, что ты называешь меня «чуваком» в моём собственном доме. — Это куриный ресторан. — Я сказал, что сказал. — Перестань избегать ответа на вопрос, хён. — Хосок наклоняется вперёд, глядя на него нехарактерно серьёзным взглядом. — Какие у тебя проблемы с Намджуном? — Извини, что ты сказал? — спрашивает Сокджин. А потом засовывает куриное крылышко в рот целиком. Хосок смотри на него с ужасом. — Хён, в нём же косточки. Сокджин поднимает бровь в ответ и очень чопорно сплёвывает кости в салфетку. — Некоторые люди могут завязать языком хвостик от вишни, — говорит он, отпивая глоток воды. — С годами я овладел искусством применения этой техники для любого куска мяса, птицы или рыбы. Я очень занятой человек, Хосок-а, я не могу просто рассиживаться, отделяя от косточек всё подряд, прежде чем засунуть это в рот. — Пожалуйста, замолчи. — Однажды я убрал косточки из целого куска лосося за тридцать секунд. Так и было. — Не было такого, — бормочет Хосок. — Нет. Нет. Я тебе не верю. — Мне всё равно, веришь ли ты, — безмятежно улыбаясь, говорит Сокджин. — Я просто хотел, чтобы эта картинка встала у тебя перед глазами. — Хаотичное зло. — Вообще-то хаотично нейтральный. И очень активная Луна в Овне. Хосок стонет. — Ладно, просто… неважно, перестань менять тему!.. — Эта тема идиотская, — перебивает его Сокджин. — У меня нет, я цитирую: «проблем» с, я снова цитирую: «Намджуном». Мы просто… у нас мало общего. И я не обязан быть «супер-лучшим-приятелем-навсегда-ура!» со всеми в мире. — Во-первых, — отвечает Хосок, — я могу сказать, что ты врёшь, потому что ты перебарщиваешь со своими цитированиями. Во-вторых, я не говорю, что ты обязан стать его супер лучшим приятелем навсегда. Я просто говорю, пробовал ли ты, ну, например, просто поговорить с ним разок? — Да, — уверенно говорит Сокджин. — Кроме того раза, когда Тэхён представил его всем, и он сказал «привет, я Намджун», а ты ответил «приятно познакомиться, я Сокджин». — Я не уверен, почему это не считается. Хосок неотрывно смотрит на него через стол. Для кого-то, кто 99 процентов времени улыбчив и легко пуглив, у Чон Хосока просто ужасно убийственный взгляд. Сокджин пытается не ёрзать под его весом. Наконец он сдаётся. — Послушай, Хосок-а, — говорит, тыкая в груду куриных косточек на своей тарелке. — Я правда не пытаюсь быть мудаком, просто… я не испытываю потребности с ним общаться. Мне не нужно с ним говорить. Потому что я и так знаю, какой он. Я знаю этот тип людей, окей? Мальчик-гений, вундеркинд, со степенью в нарциссизме и сосредоточенности на себе. Я уже встречался с тремя такими Намджунами, и все они были полным отстоем и заставляли меня чувствовать себя некультурной свиньёй или ветреным болваном без будущего. Так что извини, что я не испытываю большого желания тусоваться с ещё одним таким. — Но… — Я знаю, что вы все думаете, что он драгоценный и волшебный единорог, который не способен поступить неправильно. Но мне двадцать шесть, и с меня уже хватит траты времени на людей, которые заставляют меня чувствовать себя мусором. — Но Намджун правда не… Телефон Сокджина вибрирует на столе. Он кидает на него взгляд, видя имя Чонгука. — Мне пора идти, у Чонгуки закончились занятия, а я подвожу его домой. Хосок открывает было рот, потом закрывает его, открывает снова и наконец вздыхает. — Ладно. Хорошо. Но этот разговор не закончен, слышишь? — Так мило, что ты считаешь себя моим хёном, — воркует Сокджин, беря свою сумку одной рукой, а другой набирая ответ Чонгуку. Перед тем как уйти он наклоняется и размашисто чмокает Хосока в щёку губами, всё ещё жирными от курицы. — Муа. Развлекись там на танцах, моя маленькая водная нимфа. Сокджин ушёл. И он правда думает, что на этом всё. *** Очевидно, он ошибается. *** Суть уже-почти-бывшего арендодателя Сокджина в том, что он токсичный мудак, который существует исключительно затем, чтобы мучить всех, кому не повезло настолько, чтобы быть его арендаторами. И это основная причина, по которой Сокджин съезжает. Это также основная причина, почему Сокджин сейчас находится на грани нервного срыва, так как Мудак Арендодатель только что проинформировал его, без всяких заблаговременных предупреждений, что он должен освободить квартиру на целую неделю раньше. То есть: в течение трёх дней, начиная с сегодняшнего. — Это должно быть незаконно, — говорит Юнги. Они разговаривают по телефону, и Сокджин слышит на заднем фоне, как он что-то яростно печатает, вероятно пытаясь нагуглить действительно ли это незаконно. — Серьёзно, я уверен, что есть какой-нибудь… закон о защите арендаторов или что-то вроде того. Права переселенцев относятся к этому? — Это не имеет значения, — печально говорит Сокджин. — Даже если бы я действительно собирался подать на него в суд, это определённо не случится в ближайшие три дня. А если я не выеду к субботе, он просто выкинет всё моё барахло на улицу. — Он подонок. — Ага. — Я его ненавижу. — Я тоже. — Я надеюсь, у него заведутся тараканы, — говорит Юнги. — Надеюсь, это будут супер-тараканы. Сокджин согласно хмыкает, уставившись в потолок. В данный момент он лежит, распростёршись на полу гостиной, с пакетом медовых чипсов, коробкой Чокопай и половиной бутылки каберне на расстоянии вытянутой руки. Его ужасная кошка — Картошечка, лежит свернувшись на его животе. — Как обычные тараканы, но такие выносливые, что даже профессиональная дезинфекция не сможет их убить. И длиной сантиметров в десять. А ещё они будут летать. — О, — отвечает Сокджин. — Я надеюсь у него заведётся миллион таких. — Я надеюсь, что их будет миллиард. — Ты такой горячий, когда защищаешь меня. Юнги издаёт звук кота, которого тошнит. — Забери свои слова назад. И вообще, ты на громкой связи, а Тэ прямо рядом со мной. — Привет, Тэ, — говорит Сокджин. — У меня страстная любовная интрижка с твоим парнем, извини, что тебе пришлось узнать об этом вот так. — О, это ничего! — слышится голос Тэхёна. — Я прощу тебя за то, что ты простишь мне тот раз, когда я сделал хлеб с сыром в твоём тостере. — Спасибо за понимание, — говорит Сокджин и драматично вздыхает. — Я знал, что это неправильно, но просто не смог устоять перед крошечным сексуальным гоблинским телом Юнги. — Я занимался в зале, — возмущается Юнги. — У меня даже есть бицепсы. Почти. — Это правда, — мечтательно произносит Тэхён. — Он становится всё крепче. Он мой сильный и прекрасный принц-воин, который открывает для меня банки. — Отвратительно, — говорит Сокджин. — В любом случае, я знаю, парни, что мы договорились, что вы поможете мне съехать на следующей неделе, но есть ли шанс, что?.. — Чёрт, хён, — произносит Юнги, и сердце Сокджина замирает. — Мне очень жаль, я бы помог, если б мог, но мои родители приезжают на выходные, и это первый раз, как они встретят Тэ, и… — Точно, точно, — перебивает его Сокджин. — Нет, это важно, я бы не хотел, чтобы вы, парни, это пропустили. Я попрошу кого-нибудь ещё. — Ты уверен? — Нам очень жаль, хён, — добавляет Тэхён. — Даже не переживайте об этом, — говорит Сокджин, махая рукой в воздухе, хоть Юнги и Тэхён и не могут его увидеть. — Я поговорю с остальными, это не проблема. В худшем случае я найму грузчиков. Нет проблем. В общем, скажите родителям, что я передавал привет, и в особенности передай своей маме, что я обожаю её и печенья были потрясающими. — Хён дуется, чтоб ты знал, — говорит Тэхён. Юнги издаёт ворчащий звук, словно недовольный кот. — Я не дуюсь. — А я говорил, что твоя мама подписалась на меня в инстаграме? — спрашивает Сокджин. — Она оставляет комментарии под всеми моими селфи, это так мило. Она думает, что я «очень привлекательный молодой человек». — О, чёрт возьми, нет, — давится Юнги. — Нет, это мой ночной кошмар, пожалуйста, боже, пожалуйста, не соблазняй мою мать. Сокджин делает глоток своего каберне прямо из бутылки. — Если бы я собирался кого-то соблазнить, это был бы твой отец, он просто шикарный лис. И вообще, я даже и близко не соблазняю её? Мы просто лучшие друзья. Не моя вина, что у твоей мамы фантастический вкус на мужчин. С другого конца линии доносится приглушённый шум, а затем раздаётся радостный голос Тэхёна: — Я думаю, что ты убил Юнги-хёна, — говорит он совершенно беззаботным тоном. — Он лежит лицом вниз на кровати, и я не уверен, дышит ли он. — Как трагично, — отвечает Сокджин. — Полагаю, одной причиной больше напиться во вторник. Вскоре после этого они заканчивают разговор. Сокджин перекатывается на живот, игнорируя ворчливое мяуканье Картошечки, которая при этом с него слетает, и несчастным взглядом смотрит на этикетку на бутылке вина. Он посылает сигнал SOS остальным своим друзьям, объясняя ситуацию с переездом, и в течение следующего часа приходят ответы. Хосок весь день будет тренером на танцевальном семинаре, а Чимин с Чонгуком уже как месяц планировали поездку на выходные в Пусан. Все заняты, а у Сокджина на самом деле нет денег, чтобы нанять грузчиков — у его новой квартиры более высокая арендная плата, так что он сильно потратился. А потом он получает сообщение от Тэхёна. Ким Тэхёни: хорошая новость: я нашёл кое-кого, кто может помочь тебе в субботу!!! Ким Сокджин: Ох чёрт спасибо большое Я буду должен тебе обед 6 обедов Все обеды Кто это? …Подожди, а какая плохая новость И затем его телефон вновь вибрирует. [Неизвестный номер]: привет, это Сокджин? это Ким Намджун *** Сокджин просыпается в субботу ещё до рассвета и немедленно проверяет прогноз погоды, в котором говорится, что вероятность дождя 60%, а затем свой гороскоп, в котором указано «держать своё сердце открытым для возможных новых начинаний». Пфф. Там также говорится, что Марс входит в Стрельца — вот почему он последнее время так часто возбуждён. Звёзды явно хотят, чтобы он #оставался_позитивным, но Сокджин вчера запаковал всю свою квартиру, и в результате сейчас действует всего на четырёх часах сна, и кажется, что его мозг больше похож на один сплошной комок ваты, а кости сделаны из желе. Он больше не человек, он аморфная звуковая волна белого шума. Он порванная варежка, брошенная в снегу. Он слизистая плесень. И он проведёт следующие двенадцать часов с Ким Намджуном. Пфф номер два. Да, он пока особо не общался с Намджуном, но ладно вам. Ким Намджун был тем самым типом людей, и этот тип относился к «заносчивым и претенциозным». Он вероятно заявится сюда в одном из идиотских профессорских твидовых пиджаков с кожаными заплатками на локтях. Или — бррр — в вязаном жилете. Кто надевает вязаный жилет, помогая кому-то переезжать? Вероятно, Ким Намджун. Сокджин шёпотом кричит в потолок. А потом кричит ещё раз, когда Картошечка проходит прямо по его лицу. — Ты монстр, — сообщает он ей. Она впивается своими крошечными коготками ему в живот. У Сокджина есть ещё час до того, как должен появиться Намджун, так что он занимается своей двенадцатиступенчатой системой ухода за кожей, потом кормит Картошечку и запаковывает все туалетные принадлежности. Затем он садится на кухонном полу и ест сухие хлопья из коробки, опять думая о Ким Намджуне. Дело в том, что Сокджин готов (очень неохотно, но в итоге готов) признать, что это чертовски мило со стороны Намджуна — помочь ему с переездом. Особенно в субботу, особенно будучи предупреждённым в такой короткий срок и учитывая то, что они едва встречали друг друга всего раз. Помогать кому-то переезжать — это самое худшее, даже если вы супер-лучшие-приятели-навсегда-ура! Переезды — это отстой. Сокджин будет должен Намджуну тысячу обедов и дорогущих кофе после этого, что тоже полный отстой. Он ненавидит быть должником. А что ещё хуже того… Хуже того, что он не может перестать думать о своём последнем бывшем (Хёнву или по-другому Мудила, горячий младший инвестиционный банкир из Shinhan Financial Group), и о том, как себя чувствовал, когда тот сказал, только наполовину в шутку: «Ну, не то чтобы тебе правда необходимо работать. Ты был рождён, чтобы быть статусным мужем, детка». А потом, когда отношения испортились и стали тухнуть, как гниющий фрукт, он сказал: «Да, ты горячий. Но ты, блядь, просто чрезмерен, Джин». И был ещё бывший до него, который думал, что «дурачок» и «балаболка» были милыми и приемлемыми ласковыми именами для любимого человека, и неважно сколько раз Сокджин говорил ему прекратить. И бывший до них — ошибка, которая длилась с конца первого года обучения до самого выпуска, который бросил Сокджина буквально со строчкой из «Блондинки в законе»: «Детка, ты знаешь, что я люблю тебя, но думаю, что мне стоит найти кого-то более похожего на меня, более подходящего к моей карьере». И Сокджин был юным, и униженным, и ещё недостаточно смелым, чтобы ответить: «Ты знал, что я не учусь в медицинском, когда мы начали встречаться, ты, высокомерный мудак. Я спрашивал тебя о твоей работе, а ты всегда отмахивался от меня, потому что считал, что я слишком глупый, чтобы понять, а когда я пытался говорить с тобой о чём-то своём, ты говорил, что я раздражаю. И ещё, детка, ты напыщенный козёл и твои навыки в постели просто смехотворны, а также тебе стоит подумать о том, чтобы увеличить употребление ананасов». (Он практиковал эту речь перед зеркалом пару раз.) И всё, что Сокджин знает о Ким Намджуне — это то, что он пошёл в колледж в шестнадцать, а сейчас, в двадцать три, он уже проучился два года для получения докторской степени. И ещё Сокджин знает о Намджуне то, что он изучает какую-то сложную ветку микробиологии (наверное? Он помнит, как отключился от разговора, когда Тэхён начал расхваливать это всё) и, конечно же, он звезда на своём курсе, абсолютный гений, рождённый для успеха, бла-бла-бла. Агх. Сокджин съедает ещё одну горсть хлопьев. Картошечка потирается своей маленькой мягкой головой о его руку, мурлыкая в своей странной пофыркивающей манере. Звенит звонок. *** Ким Тэхёни: хэй хён удачи с переездом, я надеюсь всё пройдёт хорошо <3 будь помягче с намджуном пожалуйста, я знаю что у тебя странное отношение к нему, но он буквально самая добрая, самая мягкая душа во всём мире и у него не самая простая жизнь, и если ты будешь грубым с ним, я Очень Расстроюсь!!! Я не шучу!!! окей люблю тебяяя <333 *** Ким Намджун стоит в коридоре перед дверью Сокджина, и на нём надет бледно-розовый комбинезон, кроксы и кепка, на которой написано «ХОЧУ ВЕРИТЬ». В каждой руке у него кофе со льдом. А на спине рюкзак в виде Бульбазавра. Сокджин пялится на него с полминуты. — Привет, — говорит Намджун. Его губы искривляются странным образом, что, вероятно, должно выглядеть как улыбка, но больше похоже на гримасу. — Я принёс кофе. — Ты не должен был приносить кофе, — отвечает Сокджин, не думая. Ему правда уже стоило пригласить Намджуна войти, но у него проблемы с тем, чтобы отвести взгляд от… всего в Намджуне. Особенно почему-то от кофе и от пакетиков с сахаром, которые торчат из переднего кармана его розового комбинезона. Намджун моргает. — …Извини? — Ты уже и так оказываешь мне услугу, — говорит Сокджин. Он даже не понимает, почему так зациклился на этом и ощущает себя персонажем «Симс», который пытается пройти вперёд, но бьётся о невидимый барьер. — Ты не можешь ещё и кофе покупать. «Или быть выше меня, — почти добавляет он. — Или носить рюкзак с Бульбазавром». — О, ну просто на нижнем этаже моего дома есть кофейня, — говорит Намджун. — А мне всё равно нужен был кофеин, иначе я бы сейчас был ходячим трупом, ну и я просто решил… эм, но ничего страшного, если ты не любишь кофе, тебе необязательно… Сокджин протягивает руку. Намджун закрывает рот и сглатывает. Он похож на огромного, слегка долговязого яркого жука, двухметровое насекомое, застрявшее в проёме двери Сокджина. Нечто мягкое и безобидное. — Мне нравится кофе, — признаёт Сокджин. — …О, — говорит Намджун, а потом улыбается. Широко, показывая зубы, и… о, окей, с ямочками на щеках. У него были эти ямочки, когда они встречались первый раз? Было так темно, Тэхён затащил их в какую-то ужасную тесную забегаловку, и Сокджин вообще не помнит, чтобы он что-то рассмотрел в Намджуне. Не то чтобы это важно, но он не помнит ямочки. Огромный жук с ямочками. — Что ж! — восклицает Сокджин, так резко хлопая ладонями, что Намджун вздрагивает. — Давай, заходи! Начнём шоу, да? — Он говорит слишком громко и слишком быстро, но просто не может остановиться. — Юхуууу! — почти кричит Сокджин. — Переезд! Ура! Вперёд, команда! Потом он разворачивается и сбегает в относительную безопасность своей голой квартиры, заставленной коробками, борясь с внезапным желанием пригладить волосы и убедиться, что его старая потрёпанная футболка не слишком потрёпанная. Это будет долгий день. *** Мин Юнгичи: Эй, просто к твоему сведению, если ты ведёшь себя как неловкий придурок спроси про его дипломный проект Или про мотыльков. Он всегда счастлив поговорить о мотыльках *** Первое, что Сокджин говорит Намджуну, когда они оба заходят в квартиру и Намджун выливает отвратительно огромное количество сливок и насыпает кучу сахара в свой кофе со льдом, это: — Если ты увидишь что-то, что выглядит как кошка, ни при каких обстоятельствах не взаимодействуй с ней. Это Картошечка, и она демон, который всех ненавидит. У Намджуна приоткрывается рот. — У тебя есть кошка? — У меня нет «кошки», — говорит Сокджин демонстративно показывая пальцами кавычки. — Мне удаётся сосуществовать с сосудом невыразимого зла в кошачьей форме. Ты меня вообще слушаешь? — Я люблю кошек, — отвечает Намджун и пару раз прыгает на месте, как радостный ребёнок. — Собаки меня никогда не любят, но кошки да. Где она? Как её зовут? — Он внезапно взволнованно хлопает себя по карманам. — О боже, у меня нет для неё никаких угощений. — Её зовут Картошечка, и ей нельзя никаких угощений до обеда, потому что она потеряет то немногое, что осталось от её разума, и я ощущаю потребность повторить, что она чудовище, — говорит Сокджин. — Она может выглядеть, как изящная кошечка-мама из «Котов-аристократов», но у неё личность Влада Цепеша. Она вероятно одержима. И она тебя укусит. — Я для неё всё сделаю, — говорит Намджун. — Она однажды пыталась украсть бумажник Хосока. Я не шучу. — Картошечка? — зовёт Намджун, его голос звенит в пустой квартире. — Картошечка, иди сюда, я уже тебя люблю. Картошечка топает к ним из гостиной, вероятно заинтригованная присутствием неожиданной жертвы. Сокджин опирается на кухонную стойку и наблюдает за тем, как выражение лица Намджуна тает, превращаясь во что-то идиотски-влюблённое, как будто он никогда раньше не видел кошек. А потом он смотрит, как Намджун опускается на пол, забыв кофе, и протягивает Картошечке руку. — Привет, — воркует он. — Здравствуй, кошечка. — Её сердце ледяная пустыня, — говорит Сокджин, делая глоток своего кофе. — Не говори, что я тебя не предупреждал. Намджун его игнорирует. Ну что ж… ничего страшного. Всё нормально. Если Намджун так отчаянно стремится стать человеком-когтеточкой — это его выбор. Несмотря на свою неземную внешность, Сокджин всего лишь простой смертный. Не его вина, что люди никогда не верят ему, когда он говорит, что Картошечка одержима демоном. Картошечка тем временем топает к Намджуну, нюхает его вытянутую руку и немедленно начинает мурчать. Сокджин почти роняет свой чёртов кофе. — О, какая хорошая кошечка, — произносит Намджун высоким ласковым голосом, как будто говорит с ребёнком, почёсывая мягкую белую шёрстку на шее Картошечки. И она ему позволяет. — Ну разве ты не идеальная маленькая кошечка? Да, ты такая. Да, ты чудесная. Картошечка мурчит громче, обернув хвост вокруг худощавого запястья Намджуна. Он целует её голову, и она даже не расцарапывает ему лицо, что ужасно оскорбительно, потому что она до сих пор иногда царапает лицо Сокджина, а ведь он её папочка. Он покупает её дорогую брендовую кошачью еду, ради всего святого. Он осыпает её кошачьей мятой. Качество жизни Картошечки находится где-то на одном уровне с Кейт Миддлтон, и это всё благодаря Сокджину. «Как ты смеешь предавать меня вот так, — яростно думает он, смотря в её направлении, потому что он на 85 процентов уверен, что она телепат. — Поганый чертёнок! Предательская зараза! Я привёл тебя в этот мир, и я, чёрт возьми, могу тебя из него изгнать!» Она дёргает хвостом. *** Примерно сорок пять минут Сокджин и Намджун выносят коробки из квартиры на первый этаж, а потом оттуда в свои машины в благословенной тишине. Всё равно не то чтобы обстановка подходящая для разговора, учитывая, что они оба с трудом пытаются отдышаться, и Сокджин, возможно, специально двигается быстрее, чем Намджун, чтобы они никогда не оказывались в лифте вместе, потому что он не доверяет богам/звёздам/субатомному хаосу бесчувственной вселенной в том, что они не превратят это в ужасное клише из мыльных опер, в котором лифт ломается и они застревают вместе в замкнутом пространстве на шесть часов, и в нём темно, и жарко, и потно, и, возможно, Намджун снимет свой розовый комбинезон, потому что, господи боже, он выглядит так, как будто прячет те ещё длинные ноги под ним. В общем, да, это было бы полным отстоем. Сокджин с трудом пытается поднять особенно тяжёлую коробку (согласно его собственным полубредовым маркерным каракулям на её стороне в ней находятся «КНИГИ ПО ГАРРИ ПОТТЕРУ И КОШАЧИЙ НАПОЛНИТЕЛЬ») и думает о том, как здорово работать в тишине, как вдруг: — ХОЧЕШЬ ПОСМОТРЕТЬ КРУТЫЕ ФОТКИ МОТЫЛЬКОВ? — спрашивает Намджун прямо позади него. Сокджин издаёт очень недостойный вопль и роняет коробку. Она едва не попадает ему на пальцы, и хорошо, что промахивается, потому что она, вероятно, сломала бы ему стопу к чертям. — О боже мой, — выдыхает он, резко разворачиваясь с рукой, прижатой к сердцу. — О боже мой, ты чуть не сломал мою лучшую ногу. — Мне так жаль! — торопится извиниться Намджун. — Извини, мне очень жаль, я просто не мог понять, неловкая ли тишина или нет. Я ужасно себя веду при неловком молчании, становлюсь очень нервным и начинаю нести всякую чушь, чтобы заполнить тишину. Прости. Ты в порядке? — Его глаза расширяются. — Подожди, что ты имеешь в виду, «лучшую ногу»? У тебя что, проблемы с другой ногой? О боже, тебе вообще можно таскать тяжести? — Мои ноги в полном порядке, — говорит Сокджин. — Просто на моей левой ноге более сексуальные пальцы. Намджун открывает рот. Затем закрывает его. — Не смей осуждать меня, Ким Намджун, — шипит Сокджин. Он поднимает левую стопу в воздух и агрессивно ею вращает. — Я заработал три миллиона за месяц в колледже, только за одну эту ногу. Эта нога причина, по которой у меня есть машина и пенсионные накопления. — Он фыркает. — И кстати? Три миллиона только в вонах. Ты не хочешь знать, сколько мои пальцы на ногах стоят в биткойнах. — Если честно, то, наверное, хочу? — говорит Намджун, но не углубляется в тему. — Прости ещё раз, что испугал. Хочешь, я возьму эту коробку? — Нет, — отвечает Сокджин. — …Ну, точнее, да, она правда тяжёлая и, я думаю, это работа для двух человек. — Затем он хмурится. — Ты что, только что сказал, что хочешь показать мне фотографии… мотыльков? — О, — говорит Намджун, розовея щеками. — Нет, извини, забудь об этом. — Я определённо не забуду. Покажи мне фотографии мотыльков, я хочу увидеть фотографии мотыльков. Розовые щёки становятся багровыми. Сокджин живёт свою лучшую жизнь. — Я, эм… — Намджун придвигается ближе, доставая телефон из кармана своего комбинезона. — Ладно, хорошо, я заранее извиняюсь, тебе правда необязательно мне потакать, просто, как я и сказал, я плохо переношу тишину… То есть, я имею в виду, я нормально её переношу, но только когда я один или я хорошо знаю человека, и… да. — Он ёжится. — Извини, я не пытаюсь намекнуть о чём-то в наших взаимоотношениях или… — В их отсутствии? — перебивает Сокджин, потому что кто-то должен спасти Намджуна от самого себя. — Ничего. Я… так и не попал на последние две встречи в боулинге. Или в баре. Или в кино. Или… в общем да. Что-то сжимается в животе Сокджина, и это не побочный эффект от кофе. — Ничего страшного! — говорит Намджун. — Ты ничего не пропустил. Чонгук всегда выигрывает, а Хосок всегда напивается с одного пива, а я всегда остаюсь на последнем месте. — Не особо хорош в боулинге, да? — спрашивает Сокджин. Намджун фыркает. — О, я просто ужасен, — говорит он. — Я родился с нулевой координацией между руками и глазами и без всякого контроля над конечностями. Я кидаю мяч мимо дорожки шесть раз из десяти. — Ну, по крайней мере ты упорный? Смех Намджуна оказывается открытым и радостным, звуча почти как что-то, что можно описать как хихиканье. И… ладно, вау, ямочки, они появляются и снова пропадают, как проблеск, почти эквивалент подмигивания, или поднятой брови, или обмена взглядами двух людей, которые знают какую-то шутку для узкого круга. Маленькая деталь, милая и притягивающая взгляд, и вау, Сокджину надо перестать пялиться. — Покажи мне фотографии мотыльков, — командует он. Слава богу это звучит властно, а не отчаянно. — Покажи фотографии или будешь изгнан из сего царства, под которым я подразумеваю эту квартиру, а также мою новую тоже. — Я… буквально здесь затем, чтобы помочь тебе переезжать. — Я не беру свои слова назад, — говорит Сокджин. — Все они сказаны серьёзно. — Ладно, — стонет Намджун и разблокирует свой телефон. Сокджин придвигается ближе, чтобы посмотреть на экран, что означает, что он получает несомненное удовольствие наблюдать, как Намджун открывает свою галерею и нажимает на папку, которая буквально называется «крутые фото мотыльков». В папке содержится четыреста шестьдесят три изображения. — О боже, — говорит Сокджин. — Я люблю мотыльков, — говорит Намджун, вновь краснея. — О боже, — повторяет Сокджин. — О боже мой. *** Ким Сокджин ≫ Мин Юнгичи: СОС СОС СОС!!!!!!!!! Мин Юнгичи: ? Ким Сокджин: Окей не паникуй Но Думаю, я чувствую «эмоции» Мин Юнгичи: хахахахахахахахахахахаха я знал что это случится серьёзно, спроси тэхёна. Я чёрт возьми знал Ким Сокджин: Я как бы на самом деле сейчас паникую лол Мин Юнгичи: а хэй хён во-первых ты всё время чувствуешь эмоции твои ванильные эмоции буквально единственная причина по которой чонгук всё ещё жив небеса знают, я бы точно забывал его кормить Ким Сокджин: нет ты бы не забывал Мин Юнгичи: неважно суть в том что это не что-то новое просто чуть сильнее чем обычно но ничего страшного, правда ведь? Ким Сокджин: Значит ты говоришь, что мне стоит действовать с Операцией Комбинезон Мин Юнгичи: да стой что Ким Сокджин: Классно Спасибо, малыш Мин Юнгичи: …блок (люблю тебя) Ким Сокджин: Фу (Взаимно) *** Небо наконец разверзается примерно в пять вечера. Никакой мороси, никакого постепенного нарастания; одно мгновение грозы нет, а в следующее она уже есть, и холодный дождь льёт как из ведра, а молния раскалывает чёрные тучи как яичную скорлупу. Сокджин на данный момент уже даже не удивляется. Конечно же, начнётся гроза. Конечно же. К счастью, они с Намджуном перевезли практически все его вещи (боже, почему у него так много вещей) в его новую квартиру к тому времени, как начинает лить. Сокджин оставляет Намджуна парковаться в гараже под кондоминиумом и едет обратно на старую квартиру, чтобы забрать последнее, включая очень возмущённую Картошечку. У него уходит десять минут, чтобы засунуть её в переноску, а потом Сокджин совершает безумный бросок к машине, согнувшись над переноской, чтобы защитить её от дождя. Намджун уже ждёт перед новым зданием, когда Сокджин подъезжает к тротуару. Он торопится к нему навстречу, как только замечает машину, подбегая к водительской двери и поднимая над ней зонт. Это… мило. Ужасно мило. Очень заботливый поступок, очень внимательный. Намджун мог и просто подождать его сверху в квартире, в тепле и сухости, но вместо этого он шлёпает по лужам, чтобы встретить Сокджина с зонтом. Честно говоря, отнюдь не маленькая часть Сокджина хочет на него наорать. Они добираются внутрь здания кривыми перебежками, пока Намджун держит зонт, а Сокджин переноску с Картошечкой. Порыв ветра с дождём обрушивается на них, когда Сокджин уже распахивает дверь, и это так шокирует — очень холодный дождь в лицо, мяуканье Картошечки — что Сокджин вскрикивает как банши, а затем начинает смеяться. Он оборачивается, видя, как Намджун встряхивает зонт, такой же раскрасневшийся, с широко раскрытыми глазами и мокрыми волосами, прилипшими к вискам и лбу. Он выглядит как растрёпанный гусь. Он выглядит… очень неплохо. Сокджин смеётся, ёжится от холода и смеётся сильнее. — Ты выглядишь как гусь, — говорит он Намджуну, и это звучит странно, потому что его зубы стучат друг о друга. — Чёрт, я замёрз. Намджун закрывает зонт. Белая футболка, которая надета на нём под комбинезоном, промокла насквозь, и почти полностью просвечивается на его ключицах. Его одежда липнет к нему, подчёркивая очертания тела: он выше, чем Сокджин, поджарый и крепкий, с длинными руками и ногами. Когда он был моложе, он наверняка выглядел неуклюже, как щенок, который ещё не дорос до своих больших лап. Но сейчас… Сокджин снова ёжится.  — Поверить не могу, что началась такая гроза, — говорит Намджун, не видя его реакций. — В твоей машине ещё что-то осталось? — Ничего скоропортящегося. Они вместе тащатся наверх, Картошечка несчастно мяукает в своей переноске. В новой квартире Сокджина все коробки и мебель сдвинуты к одной стене, а на полу лежит его матрас с несколькими большими мешками для мусора, в которых собраны одеяла и постельное бельё. Сокджин стягивает свою мокрую толстовку и выпускает Картошечку из её переноски; она бросается прочь, как будто считает, что он снова вытащит её под дождь, если она останется рядом. — Дурочка, — бормочет он ей вслед с нежностью, а затем оглядывается через плечо, видя переминающегося в прихожей Намджуна, с собравшимися у ног лужицами воды. Смотрящего на Сокджина в ответ. Их взгляды встречаются, и Намджун отворачивается, его раскрасневшиеся щёки становятся ещё темнее. — Хэй, — говорит Сокджин куда более мягким голосом, чем собирался. Он прокашливается. — Хэй, эм. Тебе нужно полотенце? Или… сменная одежда? Намджун сглатывает. Даже издалека, на расстоянии трёх метров между ними, Сокджин ловит движение его кадыка. — Да, сменная одежда была бы кстати, — отвечает Намджун. — Хорошо, — говорит Сокджин. — И я собираюсь заказать курицу, если ты… И свет выключается. *** В течение следующих двадцати минут Сокджин и Намджун делают пять важных открытий: 1. Электричество отключили по всему Сеулу. 2. Намджун не сможет забрать свою машину из подземного гаража, пока не дадут свет. 3. Гроза не стихнет минимум до полуночи. 4. Электричество может не вернуться до утра. 5. «Оливковая Курочка» всё ещё доставляет еду, чёрт возьми. — За куриные рестораны, — торжественно говорит Сокджин, поднимая свой бокал вина. — Основу общества. — За куриные рестораны, — повторяет Намджун. Они чокаются бокалами и пьют, оба морщась от вкуса тёплого вина. Они сидят на одеяле на полу, картонки с курицей — плюс бутылка вина и быстро тающее ведёрко мороженого, спасённого из морозилки — расставлены вокруг них. В качестве источника света они используют парочку ароматических свечей Сокджина («Сексуальное рождественское попурри» и «Мужской мускус», обе заставили Намджуна поднять брови), а потом Намджун ещё показал ему, как сделать фонарь, включив на телефоне свет и примотав его к бутылке с водой, чтобы рассеять яркий луч. В результате получилось странное сочетание мерцающего жёлтого света от свечей и холодного белого сияния от бутылки с водой, бросающее причудливые тени на стены и лицо Намджуна. Картошечка свернулась на голом матрасе Сокджина, крепко заснув, несмотря на грозу. Снаружи дождь всё ещё хлещет по окнам, и каждые несколько минут грохочет гром. Но внутри квартиры по странному уютно, даже несмотря на то, что они сидят в комнате без мебели, все вещи Сокджина в коробках, свет отключён, а он всё ещё не уверен, каково его мнение по отношению к Намджуну. И, может быть, это ложь. — Ну так, эм… Тэхён говорил мне, что ты занимаешься маркетингом? Сокджин кидает на него взгляд. Намджун смотрит на него в ответ, его длинные пальцы барабанят по колену. — Ага, — отвечает Сокджин. — Я работаю в фирме в Гангнаме. У Намджуна расширяются глаза. — Вау. Ты делаешь дизайн реклам? — Не-а. В основном я делаю довольно скучные штуки, например, заключаю контракты и пытаюсь добиться, чтобы компания А дала нам больше денег, потому что компания Б предлагает сумму Х и бла-бла-бла. — Сокджин машет рукой в воздухе. — Я чертовски хорош в том, чтобы… как вежливо сказать «устроить драму и столкнуть лбами высокопоставленные компании»? — Это совсем не звучит скучно, — говорит Намджун, всё ещё смотря широко распахнутыми глазами. Он наклоняется пониже, облокачиваясь о колено. — Это звучит как что-то из ТВ-шоу или вроде того. — Это… да, на самом деле не скучно, — признаёт Сокджин. — По крайней мере не для меня. — Я бы не смог заниматься чем-то таким. Я едва могу поддерживать нормальный разговор без всяких рисков, что уж говорить о бизнес сделке. — Ну мы же сейчас разговариваем, да? Ты нормально справляешься. — А. Ну, — губы Намджуна изгибаются в каком-то горьком выражении. — Это вино помогает. — Ты и раньше хорошо справлялся. Мне понравилось смотреть твои крутые фото мотыльков. — О. Боже. Я извиняюсь за это. Ещё раз. Я просто, эм, нервничал. В следующий раз, когда это случится, можешь просто сказать мне заткнуться. «Я говорил серьёзно», — хочет сказать Сокджин. Или возможно: «Я бы не стал говорить тебе заткнуться», но это было бы слишком — настоящим? Честным? Просто чересчур? — так что вместо этого он просто корчит смехотворное лицо, хлопая ресницами, и говорит: — Я заставляю тебя нервничать, Намджун? — Да, — отвечает Намджун. Сокджин моргает, смотря на него. — …О. — Ты довольно пугающий, хён. Это не первый раз, когда кто-то говорит Сокджину, что он устрашает и подавляет. И даже не десятый. Сокджин красив, а красивые люди довольно пугающие. Он всегда был в курсе того эффекта, который производил на других людей: официанты и бариста краснели и путали его заказ, школьницы хихикали, прикрываясь ладошками, интерны в его фирме часто с трудом поддерживали с ним зрительный контакт. Иногда он ловил людей на том, что они незаметно делали фото с ним в общественном транспорте. Не единожды туристы просили сделать с ними селфи. Он знает, как выглядит и что это делает с людьми, а также как использовать это себе на пользу, чтобы получить, что хочет. Не его вина, что он заставляет людей нервничать, просто существуя. Так происходит, ничего не поделаешь. Так что… — И почему это? — игриво спрашивает он, наклоняясь вперёд и смотря Намджуну в глаза. Может показаться, что он флиртует. Может, он и не сильно старается, чтобы не показалось, что он флиртует. Может, он хочет снова увидеть Намджуна смущённым. — Что делает меня таким пугающим, а? Намджун стонет. — Только не смейся. — Скорее всего я буду смеяться, — говорит ему Сокджин. Звучит ещё один стон. — Ну же, давай, рассказывай. Что во мне пугающего? Это всё плечи? Они очень широкие. — Просто ты такой ты, — выпаливает Намджун. Сокджин замирает. — Тэхён столько о тебе рассказывал. О том, как потрясающе ты справляешься со своей работой, и что ты самый младший сотрудник во всей фирме, и тебя наняли ещё до того, как ты выпустился, и… ты просто выглядишь так, как будто во всём разобрался. Понимаешь? Кажется, что ты… точно знаешь, кто ты, и никогда не будешь извиняться, что ты именно такой. Ты не пытаешься быть кем-то, кроме как самим собой. — Он опускает голову, смущённо выдыхая. — Извини, прости, я опять странно себя веду. Мы едва знаем друг друга. Но я просто… я думаю, ты очень крутой, хён. И это момент, когда Сокджин должен что-то сказать. Когда он должен пошутить. Всё слишком по-настоящему, всё становится слишком реальным. Атмосфера между ними тяжёлая и наэлектризованная, как грозовые тучи за окном, гудящая от едва сдерживаемой энергии. Скажи что-нибудь. Пошути. Сбрось напряжение. Сокджин открывает рот, и ничего не звучит. — Тебе не нужно ничего отвечать! — говорит Намджун. Он так покраснел, что это видно даже в приглушённом свете. — Я понимаю, что это первый раз, когда мы по-настоящему общаемся, и знаю, что я тебе не особо нра… эм, да. Просто Тэхён не рассказывал мне о тебе ничего плохого. Вот и всё. Сокджин всё ещё не может придумать ни одной чёртовой фразы, которую можно сказать, но в этот момент его выручает неожиданный спаситель: Картошечка, которая, очевидно, закончила дуться по поводу дождя и теперь готова была получать внимание. Она топает к ним и трётся о колено Намджуна. И Сокджин даже не может злиться на тот факт, что она ненавидит всех людей, но обожает Намджуна. Он её ни капли не винит. — Привет, котёнок, — шепчет Намджун. Его голос всё ещё нервно подрагивает. А уши ужасно красные. — Ты ей правда нравишься, — вот что наконец выдавливает из себя Сокджин. — У меня неплохо получается общаться с кошками, — говорит Намджун. — Не то что с людьми иногда. Сокджин опрокидывает в себя остатки вина, как будто это рюмка водки. — Ну, ты ведь подружился с Тэ, верно? И со всеми остальными. — «Кроме меня». «Но это не твоя вина. Совсем нет». — А. — Намджун смотрит вниз, на собственный бокал вина. — Это, в общем-то, была случайность. Я имею в виду, дружбу с Тэхёном. Исключение, а не правило. Сокджин ждёт, когда он продолжит. — За этим не стоит какая-то грустная история или что-то вроде того, — говорит Намджун. — Просто, ну знаешь, я всегда был тем парнем, который перескакивает через классы. Тем, кто поступил в университет на два года раньше. — Он морщится. — Звучит так, как будто я хвастаюсь, но, поверь мне, это не так. Я получал хорошие оценки, но я не был эмоционально готов к университету, когда в него попал. Это не должно было случиться. Я был несчастен, я не мог справиться со стрессом. У меня было несколько нервных срывов. И… из-за того, что я так выделялся, у людей складывались определённые предубеждения. Так что не то чтобы я был мистером популярность. У людей складывались предубеждения. Именно то, как Намджун это говорит — смущённо и небрежно, как будто это его вина, что люди были несправедливы к нему — заставляет Сокджина захотеть влепить себе пощёчину. Со всей силы. Дважды, по каждой щеке. — Это дерьмово, — говорит он. — Это правда дерьмово, Намджун. Мне жаль, что с тобой такое случилось. Намджун машет головой. — О, нет, это ничего. Сейчас я хорошо справляюсь, я люблю своих… наших… друзей, мне нравится учиться. Вероятно, социальная тревожность останется со мной до конца жизни, но, в целом, могло быть и хуже. — Ты правда не так уж и плохо справляешься. — Правда? Потому что мне кажется, что я сегодня опозорился минимум раз двенадцать. — Не так много, — говорит Сокджин. — Я бы сказал максимум семь. — О, — отвечает Намджун, слегка улыбаясь. Он кидает на Сокджина взгляд, а потом вновь смущённо опускает глаза. — Ну ладно, может, я справляюсь лучше, чем думал. — Определённо. — Круто. — Круто, — беспомощно повторяет за ним Сокджин. — Эм, — Намджун откашливается, стуча пальцами по колену, а потом потирая затылок. — Эм, ну а когда ты не работаешь, что ты любишь делать? — Я таксидермист-любитель. Глаза Намджуна становятся просто огромными. — Я шучу, — говорит Сокджин. — Я учусь играть на гитаре. Иногда пишу песни. Много играю в видеоигры? Однажды я попал в международный рейтинг игроков в Марио Карт. Я, возможно, единственный оставшийся игрок, который до сих пор играет в Pokémon Go. У меня двадцать три Драгонайта. — Вау, — говорит Намджун, выглядя очень впечатлённым. — Ага! Ты можешь думать, что всё, что у меня есть, это красивое лицо, но у меня тут совсем не пусто! — говорит Сокджин притворно возмущённым голосом, указывая на свою голову. — Я читаю три книги в месяц! — Я не думаю, что у тебя есть только красивое лицо. — О, точно, — подмигивает Сокджин. — Не думай, что я не заметил, как ты чуть раньше засмотрелся на мою задницу. Вы не мастер маскировки, мистер. Намджун снова весь вспыхивает, но не прерывает зрительный контакт, наклоняясь вперёд и произнося: — Нет, я серьёзно. Я не думаю, что всё, что у тебя есть — это только красивое лицо или… или, эм, великолепная задница. Я говорил серьёзно, когда сказал, что думаю, что ты очень умный, крутой, и уверенный в себе, и… Я не знаю. Думаю, я бы хотел узнать тебя получше. Сокджин несколько мгновений смотрит на него, а потом вздыхает. — Я ценю это, Намджун-а, так же как и моё эго. Но это лишнее. — Я не понимаю. — Послушай, приятель, — говорит Сокджин. — Я знаю, что я невероятен. Многие люди говорили мне это, и многие говорили прямо противоположное, но сейчас я нахожусь в такой точке своего пути, когда я не хочу слышать ни то, ни другое. — Извини, я не пытался… — Всё в порядке, я знаю, что не пытался, просто говорю: я знаю, что я умный. И очень, очень трудолюбивый, и чертовски хорош в своей работе. Тэхён говорил тебе, что меня повысили трижды в течение полугода? Я могу продать даже морскую воду рыбаку. Я получил диплом с отличием, я ужасно хорош в вязании, неплохо разбираюсь в квантовой механике, умею петь и у меня восхитительные друзья — но не говори им, что я это сказал — и я буквально в шаге от того, чтобы получать бесплатные бургеры в Lotteria. Я знаю, чего я стою, Намджун-а. Я практически Тадж-Махал среди людей. У меня заняло порядочно времени, чтобы этого достичь, но теперь я здесь. Намджун смотрит на него с нечитаемым выражением лица. — И для протокола: моё лицо? — Сокджин поднимает подбородок, демонстрируя свой лучший угол. — «Красивое» можно считать преуменьшением века. Здесь, перед тобой, лицо, которое может запустить в плавание тысячи кораблей. Елена Троянская и рядом не стояла. Это вызывает реакцию, которой он добивался: Намджун взрывается смехом, фыркая в своё вино. Если бы он был кем-нибудь другим, например, скажем, младшим инвестиционным банкиром в Shinhan Financial Group — в этот момент он бы склонился ближе и сказал бы что-то небрежное и слегка снисходительное вроде: «Конечно же, детка, ты очень умный. Конечно, детка, у тебя есть и красота, и мозги» — или что угодно другое, что посчитал подходящим, чтобы забраться Сокджину в штаны. Но именно потому, что это Намджун, он не говорит ничего такого. Он прикусывает губу, краснеет и не встречается с Сокджином взглядом. Он выглядит очень большим, очень мягким, и слегка ошеломлённым. Он выглядит просто очаровательно в свете свечей и странном белом сиянии их самодельного фонаря. Его губы красные от вина. — Ладно, я понял, — говорит Намджун. — Тебе не нужно подтверждение твоей ценности со стороны. — Нет, не нужно, — соглашается Сокджин. — Но знаешь, что? Я бы мог послушать несколько забавных фактов о мотыльках. Намджун улыбается, и когда эта улыбка появляется, она… ну. Может быть, она и не может запустить в плавание тысячу кораблей. Но сотен пять? Без проблем. И то, как он смеётся, слегка фыркая, мило и немного по-дурацки, но в целом просто чертовски очаровательно? Это вероятно стоит ещё по крайней мере пяти сотен. — Эй, — говорит Сокджин. — Эй, Намджун-а. Прости. Намджун несколько раз моргает. Потом хмурится, с небольшой морщинкой между бровей. — За что? — За то, что пропускал все вечера в боулинге. Нет, прости, это не то, за что я на самом деле извиняюсь… это просто шутка, но. Эм. Правда в том… правда в том, что я вёл себя не очень хорошо по отношению к тебе. — Сокджин поднимает ладонь, когда Намджун начинает протестовать. — Нет, это правда. Я терпеть не могу, когда люди относятся ко мне с предубеждением, но именно так я и поступил с тобой. Я не хотел знать ничего о тебе. Но… агх. — Он корчит в лицо во что-то среднее между хмурой гримасой и надутыми губами. — Мне правда больно в этом признаваться, но я был не прав. И я прошу прощения. — Спасибо, — тихо отвечает Намджун. — Я тебя прощаю. Сокджин тычет в него пальцем. — Эй! Не прощай меня так легко! Мне было очень непросто извиниться, и я хочу чувствовать, что оно того стоило! — Л-ладно? Ну, тогда, я тебя не прощаю? — Хорошо, спасибо. Теперь скажи мне, как я могу загладить перед тобой свою вину. Намджун молча смотрит на него. — Я жду, — говорит Сокджин. — Часы тикают. — Эм… — Намджун трёт затылок и делает ещё глоток вина, смотря куда угодно, только не на лицо Сокджина. — Эм. Окей, как насчёт такого. Я прощу тебя, только если ты сделаешь три добрых дела для трёх незнакомых людей в течение следующих двадцати четырёх часов. — Отвратительно, — говорит Сокджин. — Ты ужасен. Поверить не могу. — Что я сделал на этот раз? — Ненавижу, что ты реален. — Я не понимаю, что это значит! — Это значит, что я хочу, чтобы ты меня поцеловал, — отвечает Сокджин. — Если ты за такие вещи. Намджун давится вином. И тратит как минимум тридцать секунд, чтобы откашляться, пока не приходит в себя, весь красный и со слезящимися глазами, бросая на Сокджина потрясающе смешной взгляд широко раскрытых глаз. — Прошу прощения? Сокджин удерживает его взгляд. — Я сказал, что хочу, чтобы ты меня поцеловал. Конечно, если только ты тоже этого хочешь. — А с чего бы тебе этого хотеть? — Я не понимаю вопроса. Намджун всё ещё шокировано смотрит на него. — Я… ты… ты же… хён, ты… я знаю, что ты не хочешь это слышать, но ты такой, как я сказал раньше… невероятно умный и уверенный, а я точно нет, и я тебе совершенно не нравился до сегодняшнего дня, и… и серьёзно, не хочу показаться лицемерным после всего, о чём мы только что говорили, но ты буквально самый красивый человек, которого я встречал за всю жизнь, а я выгляжу как швабра с волейбольным мячом сверху. — Ты оскорбляешь мой вкус в мужчинах? — спрашивает Сокджин. — Нет… да… то есть… не столько оскорбляю, сколько совершенно сбит им с толку. Сокджин пожимает плечами, засовывая в рот ещё ложку мороженого. — Я не думаю, что ты выглядишь как швабра. Думаю, ты скорее похож на сексуального лесного эльфа или, может, на Самоцвет из «Вселенной Стивена». И… — он прерывается, потому что собирается свернуть на кошмарный путь Эмоциональной Уязвимости, и во время этой части он не может смотреть Намджуну в глаза. — И я думаю, что ты, эм… Просто очень и очень замечательный человек. В общем и целом. — О боже мой, — говорит Намджун. — Ты отличный парень, Ким Намджун, — произносит Сокджин голосом Микки Мауса. А потом стреляет в него пальцами-пистолетами. Намджун продолжает молча пялиться на него. Что является не самой лучшей реакцией, чёрт. Сокджин откашливается, пытаясь подавить чувство разочарования, поднимающееся изнутри, словно потоп. — Эй, знаешь, ничего страшного, если ты не хочешь, — говорит он намного более тихим голосом. — Никаких проблем, да? Мы можем забыть, что я что-то сказал. Ты можешь… сказать нет. — Нет! — почти кричит Намджун, а потом морщится от выражения лица Сокджина. — Стой, чёрт, прости, я не имел в виду «нет» как «я не хочу тебя поцеловать», я имел в виду «нет» в смысле… нет, я не хочу забывать то, что ты сказал. — О. Правда? — Да, — отвечает Намджун. Он звучит слегка сдавленно и продолжает кидать на Сокджина короткие взгляды, затем отводя глаза. — Да. Я хочу… это сделать. — О, — вновь повторяет Сокджин. Поднимающееся изнутри чувства превращаются из потока воды в солнечный свет, заполняя его и переливаясь через края. — Хорошо. — Хорошо. — Хорошо! — О боже мой, хорошо, — выдыхает Намджун и отставляет свой стакан с вином в сторону, сдвигаясь по полу, пока не оказывается прямо перед Сокджином: так близко, что их колени соприкасаются, и Сокджин может разглядеть его ресницы, стёртый след от голубого маркера на подбородке и крошечный белый шрам над левой бровью. У Намджуна покрасневшие щёки и очень тёмные глаза, и Сокджин ощущает себя — впервые за очень долгое время — полностью обезоруженным. Но не сказать, что ему не нравится это чувство. Он сидит и ждёт, когда его поцелуют. Намджун склоняется ближе, и Сокджин ощущает, как всё его тело напрягается и прикрывает глаза. Но Намджун не целует его в губы. Вместо это Сокджин ощущает прикосновение губ на скуле. Он открывает глаза. — Это не то, что я имел в виду, — говорит он. Губы Намджуна изгибаются в улыбке рядом с его щекой. — Я знаю. Извини. Это показалось правильным. — Тебе лучше поторопиться и поцеловать меня по-настоящему, — шепчет Сокджин. — Потому что сейчас 2018 год, а ты, похоже, до сих пор думаешь, что кроксы — это приемлемая обувь. Я в любую секунду могу прийти в себя. — Пожалуйста, не приходи в себя, — отвечает Намджун. Затем он сдвигается с места, проводя кончиком носа по щеке Сокджина, пока наконец их губы не встречаются. «О, — думает Сокджин. — О, вау». Его руки сами собой ложатся на плечи Намджуна. Тот целует его мягко, словно всё ещё не уверен, что ему правда позволено это делать, и боится, что Сокджин вот-вот его оттолкнёт. Смешно, учитывая, что Сокджин сам об этом попросил, сам сказал: «я хочу, чтобы ты меня поцеловал» и «поцелуй меня по-настоящему». Просто смешно. Сокджин тянется вверх — Намджун всё же слегка выше, чем он, даже когда они оба сидят на полу — и настойчиво углубляет поцелуй, превращая его из чего-то невинного во что-то более настоящее, что-то, что невозможно забрать назад, что-то имеющее вес и заряд. Намджун издаёт низкий удивлённый звук. Он рвано выдыхает, и Сокджин ощущает вкус вина, нотку холодной сладости мороженого; он втягивает пухлую губу Намджуна в рот на мгновение, преследуя этот вкус. Он хочет большего. Всё тело горит, а голова слегка идёт кругом — поцелуй пьянит больше, чем вино. Они всё равно едва выпили по бокалу на каждого. Прошло много времени, с тех пор как Сокджин целовал кого-то, будучи трезвым. И ещё больше с тех пор, как он целовал кого-либо и ощущал это всем телом, словно приливную волну, словно глоток воды, начинающийся у губ и омывающий всё его тело, проходя через него. О боже, ему правда всё это очень нравится. В смысле… очень, очень нравится. О чёрт. Намджун тянется к нему, его большие ладони ложатся Сокджину на затылок, пальцы вплетаются в его волосы. Он приподнимается на коленях и сдвигается ближе, а Сокджин раздвигает ноги, чтобы Намджун мог поместиться между ними. Теперь, когда они ещё ближе, разница в росте более выражена, и Намджун склоняется вниз, а Сокджин запрокидывает голову вверх, выгибаясь. Поцелуй становится глубже, Сокджин раскрывает губы, и язык Намджуна проскальзывает в его рот. — Твои… губы, — бормочет Намджун в поцелуй, чуть крепче сжимая пальцы в его волосах. — О боже мой, твои губы. Я мог бы основать религию. — Не объективизируй меня, — отвечает Сокджин. Намджун поражённо отстраняется, и Сокджин смеётся, вновь притягивая его к себе, целуя его подбородок, его щёки, выраженные линии шеи. — Я шучу, — говорит он. — Объективизируй сколько захочешь. Бог знает, насколько я объективизирую тебя. — Как жестоко, — отвечает Намджун. — Ты хочешь от меня только моё тело? Он шутит, но Сокджин видит, что за его шуткой скрывается что-то ещё: другой вопрос, более реальный и серьёзный. «Ты хочешь меня только на сегодня?» Так что Сокджин целует его. Хватает его за футболку и тянет вниз, совершенно неуклюже приземляясь спиной на одеяло, уложив Намджуна на себя. Он обхватывает лицо Намджуна ладонями и целует его, пропуская пальцы через его короткие волосы, и целует его снова, скользя рукой вниз по его спине, и целует его ещё, жадно и нежно. — Утром мы пойдём завтракать, — говорит он вместо ответа. — Есть одно местечко, в которое я хочу сходить. Там делают японские блинчики, очень пышные. Я съем пять. Намджун чуть вздрагивает и утыкается лицом ему в шею. — Звучит отлично. — Это будет не отлично. Это будет ужасающе. Я раскрою рот так же широко как удав. — Честно, не могу дождаться, чтобы увидеть это. — Отлично, — говорит Сокджин. — Тогда это свидание. Это, конечно, должно смущать до чёртиков — то, как Сокджин сейчас широко улыбается в потолок, словно полный идиот. Но всё нормально. Потому что лицо Намджуна всё ещё прижато к его шее, и Сокджин знает, что он тоже улыбается.