Привыкай

Народные методы лечения — самые эффективные — был убежден Вадим. По крайней мере пока это не касалось чего-то серьезного. «Чего-то серьезного» со здоровьем у Олега было навалом, но конкретно его состояния сейчас это не касалось. Поэтому Вадим накрошил целый графин лимона, смешав его с облепихой, корицей и шалфеем и залив свое чудо-варево кипятком. Подумав немного, Вадим всё же раздавил ложкой таблетку аспирина и высыпал порошок в графин. Лишним не будет. Он налил жидкость в забавную чашку с волком и положил на поднос вместе с графином и круассаном, и побрел в сторону спальни, где под ворохом из двух одеял и пледа лежал Олег, мелко дрожа. Когда он заходит Олег даже слегка приподнимается и смотрят удивленно. Вадим точно не считал себя сентиментальным, но отчего-то от этого взгляда у него ненароком сжимается сердце. Ох, Олежек, что же ты... — Лекарство подано. Вад делает шутливый полупоклон, протягивая чашку, впрочем, готовый её держать и сам поить Волчика с рук. Он кашляет и благодарно улыбнувшись берёт чашку в свои ослабшие руки. — Спасибо. Голос у Олега сиплый, едва слышный. Такой, какой не бывает у людей даже при очень сильной простуде. Глаза у Олега были как у голодного щенка, которому не пожалели отдать половину шаурмы. Это неверие говорит само за себя. Не нужно быть психологом чтобы понимать то насколько непривычна для Волкова даже такая простая и незамысловатая забота. Прирученные щенки, которых однажды бросили — самые благодарные и самые преданные. Безусловную преданность не купишь. А есть ли что-то ценнее, чем бесценное? Не то чтобы Вадику приходилось сомневаться в преданности Олега. Но хотелось сделать всё наверняка. Направь в нужное русло, позволь ему почувствовать разницу, осознать. Вадим готов был обеспечить Олегу каждое такое осознание. Сравнивай, делай выводы, ты же не дурак. Случайно включённое на плазме недосмотренное видео про нарциссов. Конечно, это могло выглядеть как очевидная манипуляция для кого-то, кто был бы менее эмоционально разъёбан. Вад просто надеялся, что он узнал в показанных примерах своего теперь уже навсегда бывшего. Вадим честно постарается сделать всё, чтобы Разумовский остался бывшим навсегда. Банальное "куда пойдём", " что ты выбираешь", "а как ты хочешь, Поварёшкин" брошенное между фраз — заставляло Олега настораживаться. Он хохлился и весь замирал, то ли не ожидая вопросов, то ли воспринимая их, как и всё непривычное, как опасность. Глупый. Но Вадим был терпелив. Он гладит его по голове, и Олег прикрывает глаза, осторожно поддаваясь ласке. — Вадик, а разве тебе не нужно уезжать? Ты же опоздаешь на свою конференцию. Голос у Волкова был совсем не ахти. Вадим едва мог его слышать. Под конец он и вовсе срывается на надсадный кашель. И, конечно, виной этому была совсем не простуда. — Какую конференцию? — Вадим улыбнулся, сделав голос удивленным. Надо же, помнит даже не смотря на то что пару часов назад бредил с температурой. Хотя еще бы его Олежик не помнил. Он помнил каждую мелочь, каждую деталь, глядя на него каким-то через чур нежным взглядом из под опущенных длинных тёмных ресниц. Наверное, некоторым это дано - любить, отдавая. Вот Олегу Волкову это определенно дано. Это даже смешно. Ведь по началу Вадим поверить не мог в то что Олег правда был таким. Что вопреки всей грязи в которую сам Олег лез без раздумий, которую даже не пытался с себя смыть, в нем оставалось что-то чего не было у большинства людей с сытой, нормальной и «чистенькой» жизнью. По своей глупости тогда, на войне, Вадик принял это сперва за издёвку, а после за попытку влиться в доверие. И ошибся. Вадим любил манипулировать, но сам становиться объектом манипуляций он ненавидел. Он позволял Олегу, как ему самому казалось, думать, что он может контролировать его, чтобы потом вернуть с небес на землю. Жёстко и резко. Вадиму тогда казалось что вот, вот сейчас он собьёт эту маску с Волкова. Как же он ждал открыть то, что за ней скрывается. Но не увидел ничего, кроме какого-то почти детского разочарования и обиды в глазах Олега. Эксперимент оказался провален, потому что каждая из его гипотез оказалась неверной на корню. Как же паскудно было. Как же он тогда разозлился. На Волкова, на себя, на арабов и их проклятые пески. Но тогда он понял Волкова, такого как есть — настоящего и, по сути, совсем беззащитного, в реальном мире, где все предают всех. Он хорошо держал в руках винтовку и нож, но это вряд ли бы помогло вдали от этой чужой войны, где правила куда жестче и подлее чем "бей или беги" Почему-то показать это Олегу Вадим посчитал своим долгом. Он раскусил его как орешек, вытянув на свет его мягкое, почти беззащитное нутро — было уже поздно. Олег сбежал. Точнее помчался на зов как верный песик, за что поплатился на всю свою жизнь. Думать о последнем было как-то особенно тошно. Ещё противнее Вадиму было думать о том, что и он приложил к этому руку. Вадим же учил его — чем заканчивается слепая преданность и безоговорочное доверие к другому. Но учиться Олег не хотел или не мог. Может и хорошо что не мог и не хотел, иначе его бы и со мной сейчас не было. — Ты всерьез думал что я пойду на какую-то конференцию, когда ты лежишь больной? — Вадик сказал это непривычно серьезно для самого себя. На самом деле Вад терпеть не мог снобские собрания, а исторические конференции процентов на девяносто состояли из снобов разной степени душности. Но Олегу об этом знать необязательно. Ведь язык любви для него - язык жертвы. - Ну что ты, Олежка. По-твоему я такой мудак, что могу бросить тебя вот так. Даже ради истории. Олег отводит взгляд, разглядывая обои в цветочек их съемной студии. Вот оно, точное попадание в мишень. Но боль в глазах Олега в секунду лишает его радости маленькой победы. Вадик сжал ладонь в кулак, испытывая сильное, как никогда, желание кого-то ударить. Может быть даже самого Волкова. Позволять всему стать слишком личным — опасно, но он уже позволил Вадим не бьёт. Он опускается на колено перед кроватью, лезет открытыми ладонями под одеяла, греет руки об горячую кожу Олега. Тот дрожит, его всё ещё морозит, хотя аспирин и горячий чай должен был уже помочь. Но ничего, Вад может согреть его собой. Он вытаскивает Олежика из под одеял, не обращая внимания на протестующий кашель, и взбирается рядом на кровать. Вжимает Олега в себя, трогая руками где придется. Олега выгибает навстречу всем телом. На нём его растянутая футболка и домашние шорты, на смуглой коже испарина. Вадим спускается поцелуями ниже, прикладывается к острой коленке губами, слыша всхлип. — Не нужно. Говорит едва слышно, даже тише чем обычно, но Вадим теперь привык прислушиваться. Кто бы мог подумать. Он тут же прекращает, приподнимаясь на руке, заглядывает Олегу в глаза. — Еще как нужно. Давай, доверься мне. Олег просто кивает, позволяя Вадиму всё. Он разворачивает его на бок и укладывается рядом. Наверняка у Олега сейчас перед глазами пляшут звезды. Он хочет его, но определенно пока не готов к их привычному сексу наизнос. Вад приспускает штаны и прижимается уже болезненным стояком между бёдер Олега, нежно целуя и облизывая покрасневшее ухо. Тот послушно раздвигает их, а потом сжимает, прижимается к нему ближе. — Какой же ты... Вад воздерживается от того чтобы шептать Олегу всякую сладкую чушь, которая так и рвалась сорваться с губ мой славный, мой хороший мальчик Пока ещё не время. Он просто шумно дышит Олегу в ухо, толкаясь между его бёдер плавно, обнимает его за живот, гладит ребра, проходиться кончиками пальцев по рубцам. Вад будто ненароком задерживается на них дольше чем нужно, а затем нежно целует его шею и толкается вперед, сжимая в руке член Олега через хлопковую ткань. Олег порывисто дышит и тихо стонет после каждого толчка, толкается ему в ладонь и почти всхлипывает. Как бы было хорошо оказаться сейчас внутри него, но Вадим воздерживается от лишних движений и намёков. Он знает и так: через некоторое время Олег сам всё предложит, остаётся только немного подождать. Не торопи его, дай привыкнуть и тогда он твой. До конца. И всё же Вадим не сдерживается, кусая его за загривок когда кончает между бёдер, заливая спермой мягкую ткань домашних шорт.

***

Комнату освещал лишь свет от ноутбука, который лежал у Вада на коленях. Конференция притормаживала и виной тому явно был не вполне сносный вайфай на их съемной студии. Но в целом было терпимо. Наушник Вад надел только на правое ухо, просто чтобы в случае чего услышать Олега. Привычка. Олег лежал у него на бедре, прижавшись к ноге вместо подушки, и уже минут пять как ерзал, проснувшись. Явно напрашивался на ласку. Вадим оторвался от ноутбука, улыбнувшись. Он явно шел на поправку и кожа уже не казалась такой серой, лихорадочный румянец почти спал с его впавших щек и заостренных скул. Вад отложил ноутбук в сторону, сняв наушник, не удержавшись чтобы погладить Олега по щеке. — Непривычно… — сипло сказал Олег, не уточняя что именно. И так все было ясно как белый день. — Так привыкай. Никуда теперь не денешься от этого. И от меня тоже— добавил Вад уже про себя, поглаживая мягкие короткие вихры. Олег прильнул ближе, уткнувшись куда-то в область между шеей и плечом. Вадим почувствовал влагу, но решил сделать вид, что не заметил. Ничего. Пусть выплачет это. Проживет и выкинет навсегда. Пусть привыкнет.