***
Лео долго-долго смотрит на него нечитаемым взглядом, а после чуть подаëтся вперёд и доверительно шепчет: – У тебя грязь на носу. Не ожидавший подвоха Артур тут же поднимает зеркало к лицу, чтобы оценить масштабы трагедии, но ничего не видит. А когда Юньси валится на землю в приступе неконтролируемого хохота, так поражается, что даже не сразу реагирует, и поднимать Ло-лаоши, в итоге, кидаются два человека из стаффа. В прочем, это им удаëтся не сразу — согнувшийся от смеха Лео издаëт звуки умирающей чайки и стоять на ногах без поддержки решительно не может. А когда всё же принимает вертикальное положение, в глазах его пляшут такие черти, что Фэйюю остаётся лишь ресницами хлопать. И это становится лишь первым номером в бесконечном списке проказ этого кота.***
То, что ждать подвоха теперь стоит постоянно, Артур понимает далеко не в первый день. И поэтому на внезапные утренние объятия, которые вообще-то у них в коллективе не приняты, реагирует слегка удивлённо, но не более того. Шутит, мол, чего ты, Ло-лаоши, такой любвеобильный с утра, неужели выспался? Лео в ответ хихикает, многозначительно шевелит бровями, и, хлопнув напоследок по плечу, танцующей походкой убегает к девочкам-гримëрам. Артур на пару секунд подвисает, провожая взглядом тонкую гибкую фигуру, а после трясëт головой как большая собака, отгоняя наваждение, и тоже идёт сдаваться на милость визажистов. Бантик, осторожно прицепленный к основанию высокого хвоста, он замечает не сразу. К этому моменту его успевают втихушку сфотографировать несколько девушек из стаффа, хихикающих в кулак за его спиной (но не сказавших при этом ни слова!), и даже фанат, каким-то образом умудрившийся пробраться на закрытую территорию комплекса. К счастью, фотографии не успевают выложить в сеть, а оригиналы оперативно удаляются охраной, так что никакого ущерба для репутации не возникает. Вот только слух всё равно успевает разойтись и даже обрасти пикантными деталями, из-за чего к Фэйюю на пару недель цепляется прозвище «принцесса», что, в сочетании с практически двухметровым ростом и весьма крепким телосложением, звучит вдвойне комично. Юньси, сам не ожидавший подобного резонанса, смотрит слегка смущëнно, однако вины в его взгляде — ни капли. Артур пытается обидеться всерьёз, но почему-то не выходит. Он очень усердно не разговаривает с Ло-лаоши целых пятнадцать минут, а потом сам начинает ржать над произошедшим и вслух жалеть, что не скинул себе парочку из тех фотографий на память. На следующее утро Лео притаскивает с собой на площадку любимый чай Артура — персиковый улун — и машет ему термосом словно белым флагом, призывая к перемирию. – Это в качестве извинения, – поясняет он, подходя ближе. – Да я и не обиделся, – искренне улыбается в ответ Фэйюй, но термос всё же забирает. А после, секунду поколебавшись, предлагает: – давай выпьем его вместе. Юньси соглашается слишком поспешно для того, кто подобного предложения не ждал.***
Так проходят почти полтора месяца съëмок. Выходки Лео не прекращаются, оставаясь всё такими же внезапными и изобретательными, и Артур... привыкает? Возможно, если бы подобное случалось ежедневно или хоть с какой-либо понятной периодичностью, Артур понял бы систему и знал, когда ждать подвоха. Вот только никакой логики в происходящем не было, а жить всё время в состоянии «боевой готовности» было бы слишком выматывающе, поэтому Фэйюй решает смириться, списав всё на капризы третьего «переходного возраста», и в отместку сам начинает подшучивать над возрастом и ростом Ло-лаоши. Сначала осторожно, почти робко, прощупывая почву и ища рамки дозволенного, а после, не получив резкой отповеди, всё смелее. Как-то так и выходит со временем, что шутки у них уже обоюдные, а сами они с Ло Юньси чуть ли не закадычные друзья. Безобидные, в целом, шалости продолжают забавлять и поражать Артура своей по-детски беззаботной глупостью, но без них ему становится откровенно скучно. А ещё почему-то кажется, что все эти проделки замечает только он один — с другими членами команды Ло-лаоши приветлив и вежлив, но всё же незримо отстранён и никак не проявляет ни свою проказливость, ни детскую задорность. Ло Юньси — грандиозная шкода, но делиться этим тайным знанием с остальным миром Фэйюй почему-то не хочет, решая присвоить его себе всецело.***
На часах уже почти полночь, и Артур, вымотанный жарой, шумом съëмочной площадки и тяжёлыми сценами, переодевается практически на ощупь, стараясь не заснуть на ходу — голова гудит, а глаза нещадно слипаются, грозясь закрыться вовсе. Правда, когда влезть в любимые кроссовки не получается ни с первого раза, ни даже с третьего, Фэйюй глаза всё же открывает и даже трёт тыльной стороной ладоней для верности. Его обувь... уменьшилась?! Осознать происходящее получается далеко не сразу, и ещё несколько минут он тупо пялится на находящийся в его руках кроссовок, периодически поворачивая его то одним боком, то другим. Модель и цвет те же, но размер точно меньше, чем был ещё сегодня утром. Настолько меньше, что влезть в него нескромной величины лапкой возможности не представляется. И так перегруженный за день мозг окончательно зависает, отказываясь признавать происходящее за реальность, зато память услужливо подсовывает данные о девочке, которой тоже периодически становилась мала одежда. Вот только если Хэндянь и является, в какой-то мере, Страной Чудес, то сам Артур на Алису не похож от слова совсем. «Надо найти белого кролика», – мысленно хихикает Фэйюй. Нет, он, конечно, слышал о том, что некоторые вещи «садятся» после стирки, но чтобы так уменьшалась обувь (и при том без всякого воздействия!), это явно что-то из области фантастики. Постепенно приходит осознание: кроссовки совсем новые и, очевидно, чужие, поэтому размер и не соответствует. Что ж, остаётся выяснить, где же тогда его собственная обувь и какой проказник подкинул чужие боты к его вещам. Ответ на второй вопрос находится почти сразу — тихое, но донельзя ехидное хихикание выдаёт Юньси с головой, и Артур тяжело вздыхает. Не то чтобы у него сейчас были силы, чтобы оценить шутку по достоинству, но, видя, каким безудержным счастьем лучится Лео, он просто не может остаться равнодушным и против воли тянет уголки губ вверх. И как-то совсем легко и естественно получается перейти на «ты», окончательно отбросив все формальности. Хотя какие уж тут вежливые реверансы, когда такое вытворяют? – Давай, проказник, признавайся, куда мои кроссы дел, – беззлобно спрашивает Артур, откидываясь на спинку стула. Лео начинает хихикать более явственно, но всё же тыкает пальцем в стоящую в паре метров коробку. Фэйюй несколько секунд раздумывает, не потребовать ли у Юньси принести её к нему, чтобы не вставать, но, в итоге, смиряется со своей нелёгкой участью и с ещё одним тяжёлым вздохом поднимается с места, доходя до коробки самостоятельно. Помимо кроссовок в ней обнаруживается упаковка низкокалорийных сладостей с милым стикером в форме мордочки кошки и надписью «зато теперь ты смотришь на мир широко раскрытыми глазами». Артур, действительно успевший проснуться (и заодно осознать, насколько проголодался), искренне улыбается, а после оглядывается, чтобы поблагодарить Лео, но того уже и след простыл. Почему-то это расстраивает.***
Фэйюй и сам не замечает, когда присутствие этого шкодливого кота рядом становится чем-то само собой разумеющимся. Вот только со временем что-то в его проказах меняется. И если первые из них вызывали лёгкое недоумение и улыбку, то теперь Артур весь покрывается мурашками, дыхание перехватывает, а сердце сбивается с ритма. Порою ему кажется, что Юньси откровенно дразнит его. В том самом смысле, про который не принято говорить вслух. От мыслей об этом по коже словно проносятся электрические разряды, а что-то внутри отзывается тревожными звоночками — происходящее начинает слишком часто приближаться к грани, за которой уже личное и интимное, не предназначенное для посторонних, коллег и даже друзей. Лео допускает в своей речи двусмысленные оговорки, «случайно» касается и прижимается. Задерживает на Артуре взгляд, держит за руку дольше, чем того требует сценарий, или незаметно скользит кончиками пальцев, скрытыми в складках пышного ханьфу, по телу Фэйюя, касаясь там, где явно не должен был. И постоянно находится где-то рядом. Артур теряется в догадках — он всё не может понять, что происходит. Это очередная шутка? Новый уровень затянувшегося розыгрыша? Или, может, ему и вовсе всё это кажется? А если не розыгрыш и не кажется, то... Ло Юньси с ним заигрывает?!***
Очередной съëмочный день подходит к концу уже когда на небе вовсю сияют звëзды, но Артур в кои-то веки бодр и свеж — они начали снимать уже в сумерках, поэтому сейчас, спустя пять часов работы, он готов жить и любить жизнь, а не мечтает исключительно о мягкой постели, как обычно. Юньси, привычно идущий рядом с ним в гримёрку, в которой они оставили свои вещи, внезапно дëргает его за рукав. Фэйюй смотрит на него несколько недоумëнно. Глаза у Лео честные-честные — ну точно что-то задумал. – Пошли, покажу кое-что! – заговорщицки шепчет Юньси и, ухватив Артура за запястье, тащит за собой, напоминая маленький буксир, тянущий большую баржу. По пути они всё же заглядывают в гримёрку, где Лео хватает сумку-шоппер, с которой сегодня пришёл на работу, и, не слушая возражений, увлекает Фэйюя на крышу, где, с видом фокусника, достающего из шляпы кролика, вытаскивает из сумки плед, который тут же стелит прямо на пол, и уже знакомый Артуру термос, в котором обычно носит чай. Вот только на этот раз внутри сосуда плещется не горячий травяной настой, а прохладное фруктовое вино, и Фэйюй изумляется: – Ты ведь не пьёшь! – Тебе всё равно никто не поверит, – подмигивает в ответ Лео и звонко, заливисто хохочет. Это рвёт все шаблоны, все каноны и правила. Ло Юньси не укладывается в привычную картину мира Чэнь Фэйюя. Он — загадка, которую очень хочется разгадать. И, в то же время, тайна, которую хочется таковой оставить. Лео заставляет Артура сесть рядом с ним на плед и долго-долго молчит, смотря на усыпанное звёздами небо. Небесные огни отражаются в его тёмных глазах, которые сейчас кажутся абсолютно чёрными, и Артур готов поклясться, что в жизни не видел ничего красивее. – Знаешь, летние вечера словно созданы для того, чтобы смотреть на звёзды. А ещё — для любви, – голос Лео тише чем обычно, он практически шепчет, но здесь, на крыше, перед лицом бескрайнего неба, это звучит почти оглушительно. – Но я всë равно не буду тебе признаваться, Чэнь Фэйюй. И Артур внезапно всё понимает. И бантик на голове, и чужие кроссовки, и все эти бесконечные взгляды-подколки-проказы. Это было так невинно и так ребячливо, что он даже не понял. Он нравился! Нравился Ло Юньси с самого начала, с самого первого дня, но тот совершенно не умел показывать свою симпатию общепринятыми способами, действуя как дети или, к примеру, коты. Обращал на себя внимание, шкодил и «дергал за косички». Такой взрослый, но такой глупый. Загадка внезапно решилась. Ответ был всё время перед глазами но, как и всё самое очевидное, из вида терялся. Артур улыбается и осторожно треплет Юньси по уже взъерошенным лёгким ветерком волосам. – А я буду! Ты мне нравишься, Ло-лаоши!