Предсмертные мысли

Сегодня в Энканто на удивление замечательная погода, даже, кажется, лучше чем обычно. Солнце светило, словно улыбка самого счастливого человека, а свежий ветерок мягко обнимал. Кажется, даже птицы в этот прекрасный день хотелось, чтобы все было по особенному: их песни звучали как-то по-другому, более радостнее. В этот особенный день я и умру. Что ж, поделом мне... Я заслужил.. Всё перед глазами плывёт и пляшет, в голове же безжалостно гудит. Я скерно вижу, как мутное небо кружится, словно карусель, а деревья, чуть скрывавшие его, танцуют какой-то ужасный танец. День сегодня тёплый, но тут, в этом чёртовом рву ужасно холодно. Точнее, было. Сейчас я уже мало что чувствую, за исключением ужасной боли от переломанных костей. Кажется, в этот раз я не отделаюсь лишь сломанными руками или ногами, которых я не чувствую вовсе. Позвоночник... Дышать так больно, с каждым вздохом терпеть все труднее. Я не могу закричать и позвать на помощь, да и... Нужно ли? Я всегда был обузой для своей дорогой жены и всей семьи в целом. Джульетта всегда закатывает глаза, она уже устала видеть искалеченного меня. Мои же дочери всегда смотрят с неловкостью. Я ни на что не годен... Веки наконец медленно закрываются. Думаю, это конец, меня достойный. Жил никак и умру никак. Вспоминаю большие теплые руки. Они обнимают ласково, прижимают к не менее тёплому телу. Пухлые губы целуют за ухом и слышится надрывный голос: — Август, проснись... Феликс... Глаза открываются сами собой, откуда-то находятся силы дышать. Ещё ничего не потерянно, не всё так плохо. Моя жена меня любит, мои дети самые лучшие и тоже любят меня. Он любит меня. Моя смерть лишь больше всех разочарует. Мне никак нельзя умирать. Я набираю воздуха побольше. Уж кто-то должен услышать, Боже, хоть бы кто-то услышал. Я кричу, что есть сил, но выходит жалко и хрипло. Ничего, кричу ещё раз. Феликс никогда не давал мне сдаваться. Он всегда толкал меня вперёд, когда я уже хотел отступить. Если бы не он, я бы никогда не вступил в семейство Мадригаль... ...может быть это была моя величайшая ошибка. Я всегда чувствовал себя никудышным, и когда Джульетта полюбила меня, когда согласилась войти за меня, когда Феликс подтолкнул меня к этому, в глубине души я знал, что это моя роковая ошибка. На их фоне я выглядел ещё хуже, чем был. Даже Феликс светил ярче чем солнце вместе с ними. Мне просто хотелось уйти в тень. Ах, малышка Мирабель, как бы я хотел сказать, что понимаю тебя как никто другой... Хотя, делает ли меня это хорошим отцом? Я много пропустил: не заметил, как больно было моей милой Изабелле, как из кожи вон лезла малышка Луиза. Как Мирабель старалась выглядеть смелой и сильной, но она всё ещё оставалась ребёнком без поддержки и совсем одной в этой большой семье. Веки вновь будто наливаются свинцом, дыхание замедлилось. Раз так больно, то лучше отпустить, лучше не сыпать соль на рану. Лучше уж умереть со спокойной душой. Никому не нужный, никудышный. Я даже стал изменять из-за своей слабости, а может, из-за желания быть понятым. В Феликсе я всегда искал и находил поддержку, но в тот раз мы с ним зашли слишком далеко. Не понятно было, в чем именно была причина: в крепком пиве или в том, что мы оба этого хотели. Я помню лишь как он целовал меня, обращался, как с самой хрупкой на свете вещью, брал бережно. Я чувствовал себя вновь любимым, чувствовал, что мне не нужно отдавать что-то взамен. Меня брали, меня принимали таким, какой я есть и мне не нужно было переживать за это. Феликс любил меня таким, какой я есть. Это вновь стало отличным стимулом, чтобы начать дышать, заставить взгляд сфокусироваться. Я вновь закричал, я вновь желал жить. Кричал. Кричал... Меня нашли лишь вечером Феликс и Бруно, уже начало темнеть. Или темно было только у меня в глазах. Я не знаю, что было больнее: не чувствовать своего собственного тела или видеть убитого горем Феликса, склонившегося над моим переломанным телом. Я вижу, как он дрожит, вижу, как он пытается скормить мне пирожок Джульетты, но, увы, слишком поздно. У меня нет сил дышать, сохранять тепло своего тела, его уж говорить о челюстях. А Феликс почти плачет. Кажется, до него все никак не доходит, что я уже точно ничего не смогу. Тело погибло ещё полчаса назад, но я почему-то ещё тут. Вынужден страдать от вида слез в глазах любовника, слышать, как он молится, слышать, как где-то там сверху громко рыдает Бруно. Простите. Я снова облажался...