Chaser

      После зимнего дождя дышится легче, простор гуляет по равнинам изящными волнами, играется с оголенными ветками, игриво теребя, и бежит дальше, теряясь в лесу. Ночь слишком быстро накрывает сегодняшний день. На мокром шоссе отражается целый мир: от света фар появляются неоновые дорожные знаки и ленты на стволах. Это жутко гипнотизирует, мутит разум и трезвый взгляд. Холод проскальзывает под промокшие рукава осенней куртки, которая липнет к телу просто невыносимо; Ёнсын соединяет челюсти раздражённо, сосредотачивается, чтобы не выпускать его жизненное тепло, стискивает зубы и идёт дальше. На лужах разводы его шагов мило шепчут подсказки второму.       Он дёргается, когда замечает перед собой тень, а вокруг — купол светло-жёлтого света. Замирает рефлекторно, пока мозг воспринимает это, долго переваривает, а ведь каждая секунда дорога ему.       Его нашли, уже нашли.       Ким резко оборачивается и видит вдали яркие круги-фары, которые искажают льющийся свет из-за неровной дороги — и срывается на бег. Его недолгий покой утаивается в глубине мёртвого леса.       Редкий снег похрустывает под ним, выдавая его слишком громким для этого тихого места звуком. Он пытается не дышать, чтобы не отдавать тепло тела, но адреналин напоминает, что кислорода недостаточно, чтобы выжить. Ким игнорирует это и мчит дальше, а лес становится жестоким и зловещим: пни вырастают из-под земли, подставляясь под носки сапог, и парень валится, сдирая кожу ладоней о выпирающие корни и камни, но он поднимается, чертыхаясь от морозной боли в ране, ведь ещё куртка распахивается, выставляя грудь в чёрной майке. Слух точно улавливает звук закрывшейся двери машины.       За ним идут. А подошва горит от долгого бега, но лучше это ощущение, чем вечный холод.       Но из горла вырывается кашель, который становится хуже и громче. Это невыносимо, и парень рухнет на колени, хватаясь за горло, а болезненные отходы души не прекращаются. Ким не может сдвинуться, его окружают мрачные деревья. Он будто в ловушке.       Его прошибает страх быть пойманным. Нет, он не может сдаться здесь, он не настолько жалкий; через мучение в горле Ким опирается на колено — так, ещё раз, и ты будешь стоять. Но приступ застаёт его врасплох вновь и он валится на спину, задыхаясь. А над ним на грозных ветках нависают трупы, истекающие аппетитной для монстров розовой кровью; где-то не без сумасшествия разума висят гирляндой человеческие кишки, и его рвёт на ослабшую зимой тусклую траву.       Он ничего не предпринимает, когда чувствует преследователя. А у того ухмылка не сползает весь побег.       Дорогие туфли останавливаются около Ёнсына. Ким уже ничего не может сделать, он буквально пойман. Демон присаживается рядом, а потом ложится идентично, наслаждаясь бесконечным кашлем. Он любовно смотрит на искажённое лицо, а потом воздушно хихикает, указывая пальцем куда-то вверх, меж ветвей и трупов, в кусок неба. Ким еле улавливает это, глаза слезятся, а потом на языке появляется вкус домашнего кофе. Тёплый свет ласкает его туловище, точно объятья бабушки, и жаркая выпечка нагревает пухлые щёки. Ким ребёнком радуется такому подарку и хватает горячий пирожок, жадно припадая к пище. После кофе следует спелая мятая вишня.       В реальности же чужие губы целуют его, Ёнсын вертит головой, хочет отстраниться, потому что это совсем не приятное прошлое, а обыкновенная иллюзия, но его будто парализует. Дьявольские когти разрезают чёрную футболку, не позволяя теплу души остаться на ещё немного. Руки оглаживают грудь, неаккуратно задевают возбуждённые прохладой соски — Ким протестующе мычит — а потом спускаются к краю джинсов. Отстранившись, Гехён самодовольно смеётся, растёгивая замок. Ёнсыну резко становится жарко, ему и дышать нечем. От такого перепада температур его бросает в дрожь, и он извивается на колючей земле под умелыми прикосновениям. На губах замирает редкий кашель, который становится больше похожим на хрип, а потом голова начинает гудеть. Непонятные мысли носятся из стороны в сторону, бешено ударяясь о переферию; хаотическое движение заставляет мозг напрягаться, но такой поток неизвестной информации не под силам обычному человеку. Очередной хрип превращается в крайний, а потом последним вылетает выдох. Чо наклоняется над чужим лицом и глотает это тепло, пугающе для мимо пробегающих зверей скалясь. Эта душа была великолепно приготовлена сладким прошлым, и он безумно этому рад. Гехён поглаживает остывающее тело, а потом поднимается, расправляя дорогое чёрное пальто с золотыми узорами вдоль пуговиц и на спине. Он показушно кривит лицо и наступает на труп каблуком, надавливая и кромсая рассыпающееся тело; на брюки попадают кусочки кожи и густая кровь. Покончив с этим, Чо вытирает туфли о снег и разворачивается, отправляясь к машине, печально вздыхая.       Слишком быстро погибла его любимая игрушка.