Чистое, кристаллическое желание

В баре играет музыка, которая не несёт особого смыслового фундамента в своём звучании, как и люди, танцующие под неё в центре. Они выглядят жалкими в своём желании отвлечься таким нелепым образом. Но Саша не может их осуждать, ведь она топит свои проблемы в алкоголе и с трепетом ищет ответы на дне гранёных бокалов. Она искренне верит, что это возможно. Какая же ты жалкая. Ты правда верила в то, что я любил тебя?! Воспоминания, как и алкоголь, обжигают все внутри, отравляют. Она начинает ненавидеть все вокруг, весь этот блядский мир. Саша роняет голову на барную стойку и шипит от резкой боли. Посмотрите-ка, она всё ещё умеет что-то чувствовать. -Виски с колой, - голос раздаётся в метре от Саши. Она не понимает по какой причине обращает на него внимание, ведь за те два часа, что она здесь сидит, мимо неё пролетели сотни голосов. Возможно, дело в том, что она слишком сильно приложилась головой, а, возможно, в том, что Саша никогда в жизни не слышала такого голоса. Он сочетал в себе все звуки Тайги: ручей, который ударяется о камни, хруст снега под ногами и шум крыльев птиц, которые пролетают над кронами деревьев. Она с интересом отнимает голову от барной стойки и неспешно, оттягивая момент, поворачивает голову в сторону обладателя этого голоса. Перед ней стоит мужчина с тёмными волосами, которые уложены в хаотичном порядке. На лоб спадает длинная чёлка, которая своими кончиками касается его бровей. Мужчина уже привычным жестом поправляет её и тем самым переключает внимание девушки на его руки - длинные пальцы, которые были созданы либо для пианино, либо для порно, либо для всего сразу, худые запястья, на которых графично выделялись костяшки, а по всей руке были рассыпаны родинки, которые делали его руки ещё более утонченными и эфемерными. -Два виски с колой! - мужчина смотрит на неё в упор, она тоже. Она делает это из интереса, а он просто потому что. На его лице появляется грустная, мимолетная ухмылка. Он будто на секунду пропустил через себя всю её боль и ненависть, что рвалась из неё наружу и намеревалась погубить все вокруг. А, возможно, он просто чувствовал то же самое, что и она. -Арсений. -Саша. Тишина. Говорить не хочется. Ни ей, ни ему. Саше не хочется его ненавидеть. Он вызывает в ней детский интерес и чистое, кристаллическое желание. Арсению не хочется быть кем-то другим. Она вызывает в нём доверие и чистое, кристаллическое желание. Саша не думает. Саша берёт его за тонкие запястья и тащит за собой. Арсений не думает. Арсений как послушный пёсик идёт за ней. Дверь в кабинку туалета захлопывается, с железным звуком опускается щеколда. Арсений груб, резок, последователен. От послушного пёсика, что шёл за Сашей в туалет, не осталось и следа. Саша податлива, нежна, расслаблена. Теперь она становится послушным пёсиком, который жаждет только одного - похвалы хозяина. Её руки закинуты над головой и упираются в грязную стенку кабинки. Его рука сжимает её запястья, а вторая по-хозяйски лежит на бедре. Губы обоих полураскрыты. С её губ срываются стоны, а с его - гортанное рычание. В какой-то момент кажется, будто они стали единым целым, не только физически, но и духовно. У них как будто бы были одни проблемы на двоих, одни и те же взгляды на мир и на себя самих. Они были маленькими отражениями друг друга, но в то же время идеальными противоположностями. Про такие пары пишут поэмы, ими вдохновляются. Но не в этот раз. Саша прерывает зрительный контакт и нарушает тишину: -Простите, я не пью виски. Она встаёт и идёт к выходу из бара. Так лучше - думает Саша. Так правильней - думает Арсений. В них присутствует чистая, кристаллическая вера в то, что так лучше, так правильней. Как там говорят? Не то место. Не то время. Но, к сожалению, те самые люди.