***
Он знал, что в хижине Бубу работает такой. Бай Чжу, кажется, так звали человека со змеей на плече. Он хорошо осведомлён о многих недугах, но самое главное, что он знает, как от этих самых недугов избавляться. Сяо быстрым шагом перемещался по крышам домов в гавани, пачкая черепицу. Всё вокруг украшено, на улицах так ярко и так много людей… Каждый ждёт чего-то особенного. А последний защитник идёт терпеть унижения. Он на секунду поднял взгляд. Солнце вот-вот укатится за горизонт, время ещё есть, Бай Чжу будет на рабочем месте как минимум ещё пару часов, но Сяо всё равно ускорился. Он спрыгнул с крыши и шикнул от боли, пронзившей всё тело от ноги и от бока. Становится хуже, причём слишком стремительно. Сяо ощущает жар, резко окативший всё тело, сжимает кулаки и подходит к Хижине. Странно, обычно здесь не закрыто… Адепт чертыхнулся и нахмурился. — Ну и нашёл же ты время прийти, кхе-хе, — старик, кажется, дворник обратил внимание на себя. Он цепким, немного замыленным взглядом оглядел силуэт перед собой, однако понять, кто перед ним, не смог. — Что? — Паренёк, раньше бы о здоровье подумал, говорю, что ж ты так! Праздник, никого уж не сыщешь, весь город на набережной… Тебе если срочно, давай я у себя поищу что-нибудь, а? У стариков-то вроде меня всегда есть эдакое облегчительное, кхе-хе… Мужчина уже было собирался залезть в напоясную сумку, но адепт быстро отмахнулся, пробормотав что-то вроде «Не нужно, спасибо», и скрылся. Это нехорошо. Очень нехорошо. Сяо ощущает, что тело почти горит, а в местах ожогов словно очаг. Он прижимается лопатками к стене какого-то дома, до скрипа стискивает зубы и смахивает испарину со лба. Ему больно, уже не на шутку больно, в глазах попеременно отплясывают искры. Сяо находит в себе силы оторваться от стены, призывает Коршун и использует его как опору. Пройти и остаться незамеченным легко, особенно в эту ночь. Верно старик сказал — здесь уже никого нет, а даже если есть, раненого адепта всё равно не увидят. Сяо не знал дороги — просто шёл, шёл и шёл к месту, где толком не был, с трудом перебирая ноги и свободной рукой надавливая на рану на боку, чтобы обманчиво притупить боль. Его тошнит, но ни за что Якса не падёт до того, чтобы поддаться этому желанию. Он сглатывает, беззвучно ругается на себя и утыкается в стену впереди. Почти тупик. Ему приходится свернуть и выйти из-за дома, и в следующую секунду он корчится от боли на каменной земле, хватаясь за живот и теряя опору в виде оружия. Он не успевает разглядеть место, до которого смог дойти, но впервые за долгое время по-настоящему надеется, что успел и не прогадал. Его глаза обильно слезятся — не от боли, но от всего навалившегося. Непривыкшее именно к такому тело не справляется, Сяо вцепляется ногтями в собственные плечи и ударяется лбом о полы чьих-то ступеней, прежде чем фейерверк во взгляде достигнет своего пика и лишит сознания полностью. Похоже, он всё-таки не справился со своей задачей…***
Он в огне, совершенно точно в огне. Тонет в вулкане, расщепляется на частицы и сходит с ума от истошных криков — неясно, своих или чужих, но они столь оглушающие, что всё, о чём Сяо просит, нет, молит, это чтобы всё закончилось. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста, хватит!***
Сяо чувствует… что-то. Что-то такое настолько вне пространства, что хочется дотянуться, но нет возможности. Желаемое небытие ускользает всё дальше и дальше, безжалостно дразнит и не даётся. Но Сяо не ощущает раздражения. Ему всё равно. Так хорошо и так спокойно, прохладно… Нет голосов в голове, поэтому так тихо, так чудесно тихо… Неужели так может быть всегда? Неужели всегда можно ощущать эфемерную ласку? Не нести многотонный вес кармы?.. Вот оно, так близко… Нельзя. По его векам словно тысячу раз провели ножом, по всему телу протоптались и залили кипятком, а горло перевязали колючей проволокой. Сяо даже не в состоянии вздрогнуть, когда его лба касается влажная и такая приятно холодная ткань, проводит заботливо по вискам, по шее. Затем исчезает, но потом всё происходит вновь. Нет, нет, нет, нельзя выглядеть настолько слабым перед… кем? Сяо хрипит, пытаясь выдавить мычание, хочет разлепить глаза, но те не поддаются. Он омерзительно беспомощный, и оттого хочется кричать, но даже на это он не способен. — Сейчас постарайся не напрягаться, — спокойно просит такой щемяще знакомый голос, и отчего-то Яксе хочется слушать только его. — Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо. Хорошо…***
В следующий раз, когда сознание начало возвращаться, Сяо физически ощущал себя немного лучше. Тело всё ещё ныло, места ожогов тянуло, но было терпимо. Он с трудом приоткрыл глаза и попытался проморгаться, чтобы картинка не плыла сильно. А в следующую секунду успел с десяток раз об этом пожалеть. — Пришёл в себя? Довольно быстро. — Чжун Ли задумчиво свёл брови, оглядев тело на постели. Самые крупные раны он уже почистил и пока оставил их, начиная обрабатывать мазью с мятой не столь значительные, но видимые и явно болезненные гематомы. Сяо слегка повернул голову и обнаружил себя в тесной, но по-своему уютной комнате лежащим под тонким одеялом. Вернее, накрыто было только ниже пояса. Чжун Ли двумя пальцами набирал зеленоватую мазь, недолго растирал, чтобы согреть, и после наносил на повреждённые участки, намеренно обходя уже не такой страшный, но нелицеприятный ожог на боку. Яксе кажется, что он сейчас провалится от стыда. У него по-прежнему нет сил даже на локтях приподняться, что уж говорить о том, чтобы встать полноценно и уйти. — Не нужно… — всё, что он пока может из себя выдавить, но мужчина лишь смеряет его строгим взглядом. Не оттого, что зол или разочарован, но оттого, что Сяо невозможно заставить следить за своим здоровьем. — Попей, — он, отставив два испачканных мазью пальца, взял стакан и поднёс к чужим губам, одновременно с тем осторожно приподняв голову адепта. — Может быть немного горько. Затылок Сяо всё ещё мокрый, жар спал совсем недавно. Он послушно сделал глоток, прервавшись на вдох лишь раз, и допил всё залпом. Жажда терзала долго, а он только это заметил! Горло щиплет. — Я готов выслушать эту увлекательную историю, — со вздохом произносит Чжун Ли, сохраняя внешне спокойствие. Он убрал стакан и вновь вернулся к мази, но уже к другой. Новая, голубоватого оттенка и, кажется, даже немного светится. Сяо хочется спросить, что это такое, но игнорировать господина будет высшей степенью наглости, несмотря даже на всё предыдущее. — Это… Слаймы, Пиро слаймы, — хмыкает он и отводит взгляд, наблюдая за чужими руками. Мужчина без перчаток, без плаща, рукава тёмной рубашки приподняты, чтобы не запачкать. — Я ждал, что следы пройдут быстро, как обычные царапины, но… — Стало только хуже, — закончил за него Чжун Ли и покачал головой. — Не мне тебе рассказывать, Сяо, что элементальные следы вызывают самые различные симптомы не только у смертных, предугадать их практически невозможно. Ты, вдобавок, занёс грязь. — Он говорит это без осуждения, скорее, с толикой снисходительности, но Яксе кажется, что его безбожно отчитывают и вот-вот за шкирку выкинут на улицу за бесполезность. — Прости, господин, — тихо-тихо говорит он, прекрасно зная, что мужчина услышит. — Не стоит называть меня так, обращайся просто по имени. — Чжун Ли касается краёв раны и медленно, едва надавливая, наносит мазь сверху тонким слоем. — Потерпи немного, будет холодно. — Что это? Адепт вздрагивает, когда ледяная мазь покрывает чувствительное место, но заставляет себя расслабиться и лишний раз не напрягать тянущие мышцы. — Лечебные травы с каплей настойки Крио слаймов, чтобы боль от следов Пиро не ощущалась так остро и немного приглушилась. Я использую это один раз, иначе больше — будет вред, а не польза, — объясняет он и ещё несколько раз медленно обводит рану, после чего успокаивающим движением коротко поглаживает по боку. Так много синяков и царапин… Сяо настолько всё равно на себя? Чжун Ли заканчивает и поднимается с места, но сразу слышит до сих пор немного хриплый голос позади: — Куда ты? Сяо бросил это перед тем, как вообще подумал, и тут же прикусил язык, резко отвернув голову. Какой позор. Мужчина смотрит пару секунд удивлённо, словно видит адепта впервые, и затем подтягивает уголки губ в слабой улыбке. — Не далеко, — с тихим смешком произносит он и пересаживается на кровати чуть дальше, точно возле ног Яксы. Мысленно последний ударяет себя ладонью по лбу, но от следующей мысли приходит в ужас. — Не надо, я там сам, пожалуйста, — он титаническим усилием заставляет себя приподняться на локтях и немного согнуть ноги в коленях, но оказывается пойманным за лодыжку. Чжун Ли поднимает на него взгляд, и этого достаточно, чтобы Сяо в очередной раз прикусил язык. Архонт сдёргивает одеяло с чужих ног, оголяя нужное бедро, но оставляя ткань на другой ноге и частично на паху. Сяо, видимо, только сейчас полноценно ощутил наготу собственного тела и странную вину просто за то, что оно такое, какое есть. В шрамах, ссадинах, с растяжениями, какое-то совершенно нелепое… Слишком человеческое. Аж тошно. Но мужчина не обращает внимания. Тело, что он сейчас видит перед собой и видел многие века до сего момента, ему уже кажется родным, однако адепт всё равно его прячет. Когда чужие руки касаются бедра, Сяо поджимает губы и падает спиной обратно на постель, накрывая предплечьем глаза. Он смертельно устал и так же смертельно ему стыдно. Чжун Ли приподнимает ногу под колено и слегка отводит в сторону, чтобы полностью видеть ожог, после чего повторяет заученные ранее движения по правильной обработке. Он никуда не торопится, уделяя внимание каждому сантиметру, всё ещё придерживает и слегка поглаживает большим пальцем, чтобы отвлечь от неприятного покалывания мази. Но адепту это совсем не помогает. Господин ухаживает за ним, господин помогает ему, господин защищает его. Но должно быть наоборот. По всем канонам, по всем контрактам Якса — защитник своего Архонта, но в какой момент всё покатилось в Бездну? Сяо больше всего желает сейчас ощутить гнев Камня, чтобы раз и навсегда запечатать свою вину и стереть этот момент из памяти. Чужие руки на чувствительном теле сейчас слишком некстати. — Готово, — наконец слышит он и облегчённо вздыхает. Касание длилось целую вечность. …И продолжает длиться. Мужчина всё ещё придерживает его ногу, водит большим пальцем, постукивает и, кажется, сам того не замечает, когда уходит в свои мысли. А вот Сяо буравит чужую руку взглядом, пытаясь рассчитать, насколько хватит его выдержки. И дело вовсе не в том, что ему не нравится. — Честно говоря, я не ожидал на тебя наткнуться, — начинает он после паузы молчания. — Сегодня открытие фестиваля фонарей, я направлялся туда, но мне повезло тебя заметить. — Из-за меня ты… — Якса чувствует новые уколы совести и спешит оправдаться, но оказывается перебит; рука его колено уже не гладит, просто лежит. — Сяо, ты понимаешь, что могло случиться, не окажись меня здесь? Он задаёт вопрос, но не ждёт ответа. Оба молчат о своём: у адепта язык не поворачивается что-то возразить, а мужчина уже устал объяснять простое. — Я в последний раз прошу тебя быть осторожнее и следить за своим состоянием. Помни, что всегда ты можешь прийти ко мне, и не как к господину. Он встаёт с места и убирает мази, собираясь выйти из комнаты, чтобы помыть руки, но встречает вопрос в спину: — Почему просто не прикажешь мне? Почему нет контракта? Чжун ли обернулся; Якса выдержал долгий, тяжёлый взгляд глаза в глаза. — Потому что я хочу, чтобы ты берёг себя не по моему приказу, а по своему желанию. Отдыхай, Сяо.***
Адепт очнулся к утру, тогда же и смог полноценно встать. Половина ночи, проведённая в мыслях, ничто в сравнении с тем, что творится с ним в это время суток обычно. Можно сказать, что Сяо правда даже… отдохнул? Он во что бы то ни стало будет осторожнее. Не ради себя, не по своему желанию, но ради господина. Он станцует на лезвии катаны и не поранится, если об этом только подумает его мастер. Но тот не подумает. Чжун Ли вот-вот войдёт в комнату со свежей мазью, проведёт привычные махинации, потому что Сяо позволяет ему и только ему трогать своё тело, и с улыбкой пригласит Яксу на праздник морских фонарей, чтобы он ненароком не наткнулся на слаймов Электро.