Дерево весенней красоты

— Нет. Корея отвернулся, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что это его окончательный ответ и обжалованию он не подлежит. — Да, — в тон ему ответил Япония, усаживаясь рядом с Ëн Су на кровать. — Корея-кун, если ты не хочешь, чтобы мы ссорились, то прекрати этот глупый спор и прими всë как есть. Ты должен поменять имя. — Я никому ничего не должен. Тебе уж тем более, — с презрением фыркнул Ëн Су. — Мне нравится моё корейское имя. Менять его на японское по твоей прихоти я не собираюсь. Япония покачал головой. Руки Хонда сжали подбородок Ëн Су так, что тот вскрикнул от боли и неожиданности, и развернул его бледное лицо к себе. — Это не прихоть. Это приказ, — голос Кику стал строже. — Либо ты исполняешь его по-хорошему, либо… — Либо что? — с ненавистью спросил Корея, нахмурившись. — Прикажешь выпороть меня? Или оставишь без еды? Или свяжешь своими верëвками? Давай, вперёд! Твоя изощрëнная фантазия вполне способна на это. Ты умеешь говорить только силой! Не отпуская лица Кореи, Хонда запустил руку под его белое кимоно. Кику тут же почувствовал, как мышцы на живота Ëн Су напряглись. Япония знал, что ни порка, не голод, ни другие виды наказаний так не страшат Ëн Су, как мысли о близости с тем, кто колонизировал его земли. Малейшие касания Кику к местам, которые обычно скрыты под одеждой, вызывали у Кореи агрессию и приступы гнева. Самого Японию это забавляло. Он любил дразнить свою колонию случайными касаниями и поглаживаниями, когда Ëн Су терял бдительность. В такие моменты он был похож на бешеного пса, который находится на цепи и не может ничего сделать. — Ты так дорожишь своей невинностью, Ëн Су. Что в ней такого особенного? — с усмешкой спросил Кику, второй рукой стаскивая ткань с плеч Кореи. — В ней нет ничего особенного. Просто не хочу отдавать её такому ублюдку как ты, — огрызнулся Корея и сделал попытку отодвинуться, но Кику, с силой сжав ткань, притянул его обратно к себе. — Убери свои руки! — Выбирай слова, когда говоришь со мной, — подушечками пальцев Хонда начал поглаживать напряжëнные мышцы живота. Ëн Су потянулся к руке Кику, но Хонда, предугадав этот жест, перехватил его запястье. — Ты можешь сопротивляться сколько хочешь. Но это явно не в твоих интересах. — Мразь, — Корея шипел, всё так же не спуская с Кику ненавистного взгляда. — Что б тебя и всю твою армию… Ëн Су валят на кровать. Коленями придавив руки Кореи к бокам, тем самым обездвижив его, Япония распахнул полы кимоно, обнажая грудь супруга. Корея понял, что сопротивление бесполезно и наконец сдался. Но на этом Кику, видимо, не собирался заканчивать. Непослушные колонии нужно наказывать до конца. Руки блуждали по оголëнному телу беспрепятственно. И нежно. И это было самым худшим в сей экзекуции. Корея согласился бы на всё: на кнут, на розги, на верëвки — пусть уж лучше Кику будет избивать его до полусмерти, нежели так нежно касаться. С самого первого дня их «брака» Хонда никогда не был особо груб со своей колонией. Его руки, которые с твëрдой уверенностью держали клинок, всегда дарили только приятные ощущения, и тело Ëн Су, которое наотрез отказывалось слушать разум, отзывалось на них. Наверное, только Япония додумался превратить ласку в своё главное и самое беспощадное оружие. — Не отходи от темы, Ëн Су. Или, может, к тебе уже следует обращаться по новому имени? — Япония провёл рукой вдоль острой ключицы. — Например, Хэкури? Дерево весенней красоты. Тебе подходит, — Кику наклонился к уху Ëн Су и шëпотом добавил, — ты же у меня красивый. Не так ли? — Я тебя ненавижу, — последнее слово Корея почти прорычал. Его сдавливало бессилие. — Пусть так, — Кику отстранился. — Главное, у тебя теперь есть новое имя. Отныне я буду обращаться к тебе только так. — Не надейся, что я стану на него реагировать в таком случае! — Корея фактически прокричал эту фразу, но, кажется, его крик просто ударился об стену и не вызвал никакого эффекта. — То есть, малыш Ëн Су любит реагировать на что-то другое? — Япония поддразнил бока Кореи длинными пальцами, отчего последний забился прямо в его руках, но звука не издал, держась из последних сил. Тем не менее и Кику заканчивать битву поражением не собирался. — Я бы уже давно согласился. На твоём теле ещё много чувствительных мест, о которых я пока что не знаю, — не прекращая своих манипуляций, Япония оставил поцелуи на шее, нежные и тягучие. Корея чуть ли не хныкал. — Хорошо, я согласен. Прекрати, — на выдохе ответил Ëн Су. — Хэкури так Хэкури, чëрт тебя дери. — Молодец, — Кику освободил Корею. Ëн Су быстро отряпнул, поспешив привести своё кимоно в порядок. Хонда, наблюдая за ним, лишь посмеивался. Корея выглядел забавно с растрëпанной причëской и с раскрасневшимся лицом. — Мне нужно отлучиться. Могу тебя обрадовать, сегодня ты заснëшь без меня. Кику ушёл. У Ëн Су вырвался облегчëнный вздох. И сразу же всхлип. Он опять сдался. Как всегда. Корею трясло от осознания своей слабости. Его это бесило и раздражало. Он ненавидел Японию так же, как ненавидел самого себя. — Боги, — Корея посмотрел в потолок, обращаясь в пустоту. — Да неужели нет в мире никакой справедливости?! Неужто всю жизнь я буду должен исполнять его приказы?! И упал на подушку, подавляя слëзы. Ими горю точно не поможешь.