Выбор

Наруто очень изменился после казни Саске. В день исполнения смертного приговора Наруто исчез без следа со своей больничной палаты. И ни один шиноби, получивший секретную миссию по поиску, не мог установить его местоположение. Спустя две недели Наруто показался сам: побледневший, на себя не похожий, в траурно-черном. Он ненадолго задержался возле могилы Саске, оставив там свой протектор, и вернулся в больницу. Потеряв правую руку, Наруто будто растерял все свои техники, скатившись в ниндзюцу к уровню ученика академии. Цунаде ожидала, что Наруто будет горячиться, ходить и поторапливать с изготовлением протеза, что будет уговаривать дать миссию и останется недовольным от ранга «Д». Но ничего не сбывалось. Ему нужна была рука, и он терпеливо ждал. С новой рукой он учился заново делать рассенган, больше не призывал жаб и даже не пытался использовать стихию ветра — Цунаде кляла несовершенный протез. Наруто на сложности будто бы и не обращал внимания, не изменяя своему упорству: бегал на простейшие миссии, чтобы спустить все деньги на рамен, спустя месяцы наловчился делать рассенган не прибегая к созданию клонов и постоянно пытался улыбаться. Наруто жил напоказ: он и сам это понимал, начинало понимать и его окружение. Когда притворство стало очевидным, Наруто бросил насиловать себя. Стал все меньше улыбаться, все реже заходил в Ичираку, и разбавил мрачность черной одежды только получив чуунинский жилет. Наруто без оранжевого был не Наруто. Как-то Ино получила поручение сообщить Узумаки о срочной миссии. Она летела, как только могла, чтобы как можно быстрее передать информацию, только у окна допустив секундное промедление. Обычно носящий траур, Наруто стоял возле зеркала в своем когда-то любимом оранжевом костюме, касался своих шрамов в отражении и сменял улыбки одна за одной, будто хотел подобрать ту, которой улыбался раньше. Ино не посмела постучать в окно, сделала крюк и еще несколько минут мялась у самой двери. Она не понимала того, свидетелем чего стала, предпочла молчать и не разбираться. Но, как все смертные, впечалившись, носила воспоминание в себе, прокручивала его в памяти, переигрывала и никак не могла затолкнуть подальше, пока не напилась и не разболтала обо всем сидящему рядом за столом Шикамару. Пьяный пересказ показался ей самой странным и очень надуманным, и она отпустила ситуацию. Шикамару же в тот вечер не пил, только скуривал сигарету за сигаретой и думал, почему Наруто такой, каким стал. «Чего только можно не ожидать от самого непредсказуемого ниндзя Конохи?» — подумал бы любой, но не он. Шикамару не следил за Наруто — нет, ни в коем случае, — просто присматривал. После миссий Наруто всегда шел к могиле Саске и рассказывал о происшествиях, а Шикамару задерживался у могилы отца и наблюдал за ним. Всё было не так в поведении Наруто. Или именно такой Наруто был настоящим, а прежний просто лез из кожи вон, чтобы его заметили и оценили? Исключено. С очередной миссии команда Шикамару в составе четырех человек — Наруто, Хинаты и Сакуры, — возвращалась ночью по ливню. Отчет был удачно повешен на исполнительную Сакуру еще в дороге, поэтому стоило пересечь ворота в деревню, члены команды разделились. Наруто, ослабленный многодневной миссией, двинулся к Саске. Шикамару нагнал Хинату, сказав только: — Пойдем, нужно кое-что проверить. Скрытые темнотой и шумом дождя, они держались поодаль. — Посмотри, что с ним. Вены вокруг глаз Хинаты вспухли, и она ответила: — Он сидит возле плиты. Его чакра… Наруто истощен. Я даже не вижу каналов, связывающих с Кьюби. — Достаточно, — кивнул сам себе Шикамару. — Все в порядке. По отчетам Цунаде Кьюби еще спит. Пойдем, я проведу тебя. Со временем в глазах Конохи Наруто начал все больше походить на себя: брался объять необъятное, замахнувшись на овладение новыми стихиями чакры, и бегал по одиночным миссиям А-ранга. И, наконец, стал таким собой, каким его всегда хотели видеть: смог совместить стихию ветра и огня в технике огненного торнадо, без проблем выполнял задания высшего класса и никогда не жаловался. К своим восемнадцати Наруто Узумаки стал джонином Конохи, героем Четвертой мировой войны шиноби и почитаемым жителем своей деревни. А еще он стал мрачной фигурой, постоянно являющейся на кладбище, как заметил Шикамару. Заговорил Нара только однажды, когда подошел к нему, сидящему возле могилы Учихи Саске: — Наруто, ты вскоре станешь Хокаге, — сказал он, смотря на черную плиту внизу, не решаясь скосить глаза вбок. — Можешь на меня рассчитывать. Я помогу тебе в мечте уберечь деревню и все то, что было тебе дорого. Шикамару сжал плечо в джонинском жилете, еще немного постоял, и, не дождавшись реакции, хотел уйти. — Как думаешь, зачем он это сделал? Он ведь решил все сам, — прозвучал расплывчатый вопрос. — Думаю, ты сам знаешь почему, — выдохнул Шикамару. — Саске… Он просто такой. Всегда был таким, таким и умер. Ответом послужил только кивок.

***

Мечта Наруто сбылась, когда ему исполнилось двадцать два. Лицо его появилось на скале Хокаге только спустя полгода, но и без того его фигура стала самой почитаемой в деревне. Молодой Хокаге исправно перебирал бумаги, раздавал миссии, выслушивал жалобы младшего поколения о несоответствии уровней выданного задания к умениям команды и всё пытался налаживать международные отношения, чтобы сохранять мир. Но история повторялась. Коноха потонула во взрывах во время второго этапа экзамена на чуунина, когда основные ресурсы деревни были собраны в одном месте. Неизвестные явно следовали стратегическим примерам Орочимару, неясной оставалась только цель нападения. Защищаемый АНБУ, Хокаге в бешенстве раздавал приказы со своего места на балконе арены, пытаясь выстроить стратегию подавления нападения. Сама арена стремительно пустела: гражданских и детей оперативно эвакуировали в убежища, шиноби рассредоточились по территории и производили вражескую зачистку. — Хокаге-сама, — подал голос Шикамару. — По всему, предыдущие их действия нацелены были на отвод внимания. — Какова же их главная цель? — Предполагаю, Ваша жизнь. Он кивнул. Спрашивать почему именно — бессмысленно. Он был гарантом мира: шаткого и очень показного. Убрать его — запустить механизм развязывания вражды. Вот только не было в живых того шиноби, который мог бы его остановить. — Ты думаешь?.. — осталось непроизнесенным до конца. — Я уверен, в этом, — ответил Шикамару. Группа вражеских шиноби появилась в центре арены с громким «пуф». Хокаге создал несколько теневых клонов, что мгновенно переместились к нападавшим, чтобы прервать технику, но напрасно — там уже возвели барьер. Теневые клоны как сумасшедшие нерационально били всеми доступными техниками, но весь результат — заметны стали скрытые под слоем земли знаки, положенные в основу барьера. Шикамару слышал, как деревянный гроб прорывает землю, и впервые увидел, как на загорелом лице их молодого Хокаге проступает страх. АНБУ в охране переглянулись, ожидая встретить страшное — Эдо Тенсей Учихи Саске. Барьер спал сам, стоило с шумом отлететь крышке гроба. В облаке пыли и дыма появилась фигура. — Неловко-то как. — Это был не Саске. Человек осмотрел себя, свой оранжевый костюм и только затем поднял свои голубые глаза к балкону арены. — Ох как вы все постарели, — хохотнул их Хокаге шестнадцатилетнего возраста. — Просто можете поверить, Эдо Тэнсей применили на меня. Вот это признание. Хэй, есть здесь Учиха или Яманако? Мне срочно надо промыть мозги, иначе вскоре я начну все здесь громить по желанию призывателя. Шикамару перевел взгляд с восставшего неуемного Наруто на того, кого считали Хокаге. Впервые за последние десять лет в глазах, измененных техникой теневого зеркального перевоплощения, расцвел шаринган Учих. — Ты стал Хокаге, Наруто. Мальчишка в оранжевом улыбнулся. — Спасибо.