Не Совершенство. Начало

Гермиона подняла голову, с удивлением посмотрев на усевшуюся на край чаши с фруктами сову. Впервые за все годы еë обучения в Хогвартсе, когда почту доставили во время ужина. Это был министерский филин с сизым оперением, который с важным видом протянул лапку с привязанными к ней двумя конвертами. Отвязывая послания и угощая пернатого почтальона, Гермиона буквально слышала как бухает еë сердце, словно пытаясь пробить грудную клетку. Уже несколько месяцев она разыскивала своих родителей. Сначала в Австралии, куда она их и направила. Но оказалось, что Моника и Энтони Уилкинс, именно эти имена дала Гермиона своим родителям после Обливиэйта, дабы запутать их след от Пожирателей, через несколько месяцев по прибытии в точку назначения решили попутешевствовать. И здесь уже пришлось подключать Министерство Магии Британии, ибо в одиночку она была бессильна. И то, что родители Гермионы были простыми магглами, не способствовало ярому сотрудничеству. Спасибо Кингсли и МакГонагалл, которые каждый раз, как только поиски заходили в тупик, а попросту прекращались, с воинственным видом врывались в Аврорат, размахивая, как знаменем, статусом Гермионы, как Героини войны, чем заставляли нерадивых следователей поднимать свои задницы и с бóльшим рвением приступать к поискам под угрозой увольнения. В последний раз Грейнджеров-Уилкинсов видели в Греции, откуда они отправились в Италию, судя по последним данным. Гермиона ждала ответа из Министерства уже три месяца, еженедельно отправляя сову Кингсли с желанием узнать какие-либо новости. Но новостей не было. До сих пор. И вот наконец Гермиона держала в руках долгожданные ответы, затаив дыхание и пытаясь унять дрожь в руках. С трудом взяв себя в руки и не обращая внимания на уставившихся на неë жующих студентов, она наконец открыла первый конверт, отправителем которого значился Министр Магии Великобритании Кингсли Бруствер. Дорогая Гермиона! Не буду ходить вокруг да около, перехожу сразу к делу. Мы получили ответ из Италии, но твоих родителей там нет. В сотрудничестве с маггловскими правоохранительными органами Генуи нам удалось узнать, что далее они отправились в Испанию, далее Мальта, Франция и... Великобритания... Гермиона почувствовала, как остановилось сердце. Они здесь! Они в Англии!!! Выронив из рук пергамент, девушка приложила ледяные ладони к щекам, пытаясь унять вдруг погнавшееся галопом сердце. Выпив бокал сока, она вновь подняла письмо. Во втором конверте ты найдëшь подробный отчёт. Мне очень жаль. С уважением, Кингсли Бруствер, Министр Магии. Гермиона распечатала второе письмо и углубилась в его изучение. Она снова и снова пробегала по строчкам от начала до конца, выхватывала отдельные моменты из отчëта, в надежде, что ошиблась и неправильно поняла. Но холодное послание оставалось неизменным, смысл слов не менялся. Девушка даже не заметила, как ужин закончился, студенты покинули Большой Зал, а столы опустели. Не двигаясь, почти не дыша, она сидела, глядя невидящим взглядом перед собой. Сколько прошло времени, она понятия не имела. Лишь услышав бой часов в холле, знаменующий отбой и начало комендантского часа, она встала из-за стола. С прямой спиной, на почти негнущихся ногах, она поднялась в Башню Старост, коей являлась. Подойдя к портрету монаха, она с минуту постояла, вспоминая пароль. - У вас всë в порядке, юная леди? - спросил нарисованный старец. - Нова Вита, - тихо произнесла Гермиона. Портрет отодвинулся, открывая проход в гостиную. *** Драко Малфой и Блейз Забини дружили столько лет, сколько себя помнили. Что бы ни происходило в жизни одного, другой всегда был в курсе. Абсолютно разные, но невероятно дополняющие друг друга, они могли быть братьями. Или любовниками, как нередко подтрунивали над ними однокурсники из ближнего окружения, что парней абсолютно не задевало, так как их слава плейбоев и ловеласов говорила обратное. Целые легенды ходили об этой парочке под сводами замка. И не было почти не одной ведьмочки с четвëртого по седьмой курс, не грезящей о красавцах-слизеринцах по ночам и не пускающих слюни в их сторону. А ведь и было, от чего прийти в экстаз юным страдалицам - высокие, подтянутые, с правильными и невероятно красивыми для мужчин чертами лица, широкоплечие, с прямой царственной осанкой два аристократа собирали вздохи и томные взгляды женской половины не только студентов, да что греха таить, и некоторых преподавателей, едва появившись на горизонте. И как-то всем дамам было уже плевать, что один из них бывший Пожиратель Смерти, приспешник Волан-де-Морта, хоть и оправданный. Такое внимание льстило парням ещё на пятом, может даже шестом курсе. Но сейчас, на повторном седьмом, им хотелось покоя и тишины после всех событий. Малфой остался на свободе, в отличие от отца, которого приговорили к десяти годам Азкабана, но тем не менее страницы Ежедневного Пророка всë ещё пестрели его колдографиями и едкими статьями. Мужская же часть студентов и вовсе не желала отпускать прошлое и при каждом удобном случае старалась задеть юного лорда как словом, так и делом. В самом начале года Малфою не удалось избежать нескольких столкновений с однокурсниками, среди которых были и некоторые слизеринцы, родители которых не встали на сторону Волан-де-Морта, и провести мучительные часы и дни на койке в больничном крыле. Из-за этого он отказался от должности Главного Старосты, уступив еë Блейзу. Единственная его просьба к директору МакГонагалл - поставить вторую кровать в комнате Блейза в Башне Старост для совместного проживания. В целях элементарной безопасности, разумеется. Особенно после того, как его пару раз пытались убить во время сна. И после того, как ему пришлось силой вытаскивать из своей постели юных нимф и выталкивать их за дверь комнаты мальчиков, дабы не быть обвинëнным в растлении несовершеннолетних. Такая популярность, в прямом и переносном смысле, никак не помогала спокойному обучению и подготовке к ЖАБА, что Директор понимала также отлично, как свой предмет, поэтому против уж точно не была. Безопасность студентов была превыше всего и вопрос был решëн сразу. Таким образом в мужской спальне Башни Старост появилась ещё одна кровать и ещё один шкаф. Единственное, что нарушало идиллию двух друзей, это наличие второй Старосты - Грейнджер. Но девушка была настолько тиха и углублена в знания и себя, что была практически незаметна. Единственное, зачем она обращалась к Блейзу, это вопросы старостата и патрулирования, остальное еë не касалось и девушка не обращала на парней никакого внимания, что вполне устраивало последних. И Малфой, и Забини задались целью с отличием закончить обучение, сдать экзамены, и ни в какие истории не влипать. К тому же Малфою дополнительно приходилось изучать финансовые вопросы рода, восстанавливать бизнес, вести дела, как и полагалось полноправному лорду и главе рода, эти полномочия передал ему Люциус после оглашения приговора. Так что вполне естественно, что парню просто жизненно были необходимы тишина и покой, дабы справиться с поставленной задачей. Оба слизеринца находились в гостиной, с головой погрузившись в книги и пергаменты, когда портрет впустил Грейнджер. Забини поднял голову от эссе по Травологии, над которым пыхтел уже не один час, стараясь закончить его именно сегодня, ибо не любил оставлять дела на потом. Малфой оторвал взгляд от внушительного свитка счетов и тоже взглянул на девушку. Но презрительно хмыкнув, вернулся к своему занятию, не желая тратить внимание на грязнокровку. Да, он был благодарен Поттеру за победу над Тëмным Лордом, за то, что стал свидетелем защиты его и Нарциссы во время слушаний Визенгамота. Но на Грейнджер эта благодарность не распространялась. Хотя подсознательно Малфой понимал, какую немалую лепту она внесла в победу, что если бы не еë острый ум, Поттер не то что не победил, вообще не выжил, а все они стали бы безвольными марионетками в руках безумного полукровки. Понимал, но по привычке не хотел признавать заслуги Грейнджер. Ему было откровенно плевать на неë, на эту серую мышь. Ни лица, ни фигуры, как однажды сказала Паркинсон. Хотя на счëт лица явный перебор. Девушка была не просто миловидной, она была действительно красивой, из лохматого бобрëнка ещё на четвëртом курсе неожиданно превратившись в элегантную стройную принцессу с огромными тëплыми глазами цвета кофе, доказав всем, даже ему, Малфою, что она девушка, и весьма привлекательная девушка, а не просто книжный червь. Но после того Святочного Бала всë вернулось на круги своя. Опять же на ней была школьная форма, с наглухо застëгнутой блузкой под самое горло, юбка ниже колена, скрывающая стройность ног, и безразмерные свитера. Она не пользовалась косметикой, ограничивая уход за собой укрощением гривы вьющихся волос, и всë. Вот и сейчас она стояла прислонившись к стене, бледная, с тëмными кругами под глазами, в старых джинсах и толстом свитере с высоким воротником, который был явно на пару размеров больше. Блейз изучающе оглядывал девушку. Неестественная бледность, безвольно опущенные руки, пустой взгляд. - Грейнджер, у тебя всë в порядке? - спросил он. В отличие от Малфоя, Забини не умалял заслуг Гермионы. Более того, он никогда еë не оскорблял, не обижал, вообще не пытался как либо задеть. Напротив, девушка ему нравилась, хотя бы тем, что не была заносчивой, спесивой, не пыталась привлечь внимание. И не вешалась на них с Малфоем, как мартовская кошка. Она была умна, креативна и не раз приходила на помощь в подготовке любого задания по любому предмету, стоило только попросить. Нет, они не общались более, чем необходимо, но пару раз Блейз обращался к ней, и девушка с готовностью помогала. Гермиона перевела взгляд на мулата. - Забини, у тебя выпить есть? Малфой удивлëнно посмотрел на неë. Блейз тоже. - Огневиски сойдëт? - спросил мулат настороженно. - Сойдëт, - кивнула девушка. Блейз поднялся с дивана, отодвинув журнальный столик, за которым делал домашнее задание, с наслаждением потянувшись, и пошëл наверх в комнату. Малфой вернулся к счетам. Через минуту спустился Блейз с бутылкой дорогого Огденского огневиски, которую протянул девушке. - Компанию составить? - Нет, - ответила Гермиона. Получилось слишком резко, но ей было плевать. Подняв сумку, она молча направилась к лестнице, ведущей в еë комнату. - А что, словам благодарности тебя не учили? - подал голос Малфой. - Хотя что ещё ожидать от грязнокровки. Это едкое замечание повисло в воздухе, как туча, готовая разразиться грозой. Забини внутренне напрягся, закатывая глаза. А Малфой готов был откусить себе язык. Какого чëрта он вообще рот раскрыл! Шла бы и шла в свою комнату, какого хрена он решил позубоскалить? Мысленно Малфой уже надавал себе подзатыльников. Грейнджер резко остановилась и медленно развернулась в его сторону, глядя абсолютно пустым взглядом на слизеринца, от чего по его телу пробежали ледяные мурашки. "Словно мертвец смотрит, ей-Мерлин", - пронеслась в его голове мысль. - Знаешь, а ты прав, Малфой. Именно грязнокровка. У меня и доказательство этого есть. Она медленно подошла к нему, задирая рукав левого предплечья, на котором было вырезано это гнусное слово и сунула оголëнную часть ему в лицо. - Видишь? Помнишь? Ты был там. Ты смотрел, как твоя съехавшая с катушек тëтка оставляла мне эту напоминалку. Только позволь спросить, почему ты не скакал от радости в тот момент? Малфой побледнел ещё больше, чем был его природный окрас лица. Конечно он помнил. И пытался забыть. Забыть те дикие нечеловеческие крики однокурсницы и жуткий хохот тëтки Беллы. И каплю крови, стекающую по запястью пленницы. - Я видела твои глаза, Малфой, я ведь смотрела на тебя. И знаешь, что я увидела, Малфой? Я увидела другого человека. Не заносчивого папенькиного сынка, а нормального парня, небезразличного, умеющего сопереживать, сострадать, знающего, что такое боль. И потому небезнадëжного. Всего на мгновение, Малфой, я его увидела в тебе. Но сейчас поняла, что ошиблась. Мне просто показалось. Я увидела только то, что хотела увидеть, не более. Она опустила руку и развернувшись, вновь направилась к лестнице. Малфой сидел всë также в кресле, держа в руках уже забытый свиток со счетами, бледный, со сжатыми челюстями и молчал. Сказать было нечего, чего уж тут. Блейз прочистил горло. - Кхм, Грейнджер, это всего лишь один чëртов шрам, который можно удалить. Не парься... - Всего лишь один? - резко развернулась девушка. - О, как ты ошибаешься, Забини. С этими словами она, поставив бутылку на столик, взялась за низ свитера и потянула его вверх, сняв его с себя и бросив на пол. Затем развязала и бросила на него галстук. Дрожащими пальцами стала растëгивать пуговицы клетчатой рубашки. - Грейнджер, что ты... - Сейчас узнаешь, Забини. Подожди немного. Гермиона, растегнув последнюю пуговицу, сорвала с себя рубашку, бросив еë на пол к свитеру и галстуку, оставшись в белом простом бюстгальтере, и подняла руки, медленно повернувшись. - Один чëртов шрам, говоришь? Смотри! Хороша красавица? - прошипела она. Забини тихо охнул. Малфой выронил пергамент. Всë тело, от шеи до пояса джинсов, и видимо за его пределы, было испещрено шрамами, буквально не оставляя пустого места на коже девушки. Спина, грудь, рëбра, живот, бока, руки от самых плеч до запястий, всë было иссечено рваными шрамами в виде слов, из которых самым приличным было "шлюха". Гермиона повернулась к застывшим парням. - Ну как зрелище? Блевать не тянет? - она смотрела на Малфоя всë тем же пустым взглядом. - А может нравится картинка? Возбуждает? Ведь это твои дружки автографы оставили, Малфой. Сивый, Долохов, Яксли, братья Лестрейнджи, Роули... Вот только тебя на вечеринку не позвали. А жаль, была бы и твоя подпись в коллекции. С этими словами, Гермиона схватив бутылку и забыв про одежду и сумку, быстро поднялась в комнату, хлопнув дверью. *** Первым пришëл в себя Забини. - Это... это... я... Я не знаю, что сказать. Малфой молчал, глядя на лестницу, за поворотом которой скрылась Грейнджер. - Драко, скажи что-нибудь! Ты же говорил, что они с Поттером и Уизли сбежали из Мэнора? - воскликнул Блейз. Малфой перевëл взгляд на друга, наконец очнувшись. - Так и было. Я не понимаю. Когда? Как? Парня стало ощутимо потряхивать. Он не мог представить, через что пришлось пройти этой хрупкой девушке, на теле которой были вырезаны эти письмена. Вот откуда наглухо застëгнутые блузки с длинным руковом и свитера с высоким воротником. И отчуждение ото всех. Мерлин, да что же это такое! Как такое могло произойти! За что? - Блейз, кажется нам тоже стоит выпить. Дважды повторять не пришлось, и уже меньше, чем через минуту янтарная жидкость наполнила два бокала. Парни молча пили, уставившись перед собой. Были забыты свитки с эссе по Травологии и счета. Тишина окутывала Башню Старост, изредка нарушаемая звяканьем горлышка бутылки о стакан. Первым нарушил тишину Драко. - Она одежду забыла. И сумку. Блейз поднялся, подойдя к сумке Гермионы и повесив еë на плечо. - Пошли, - коротко сказал он. Малфой поднялся и, подобрав свитер с галстуком Грейнджер, последовал за другом в спальню девушки. *** Гермиона сидела на полу перед разожжëнным камином, опираясь спиной о кровать. В одной руке она держала опустошëнную до половины бутылку, к горлышку которой время от времени прикладывалась, делая большие глотки даже не морщась. В другой была сигарета, и судя по стоящей рядом на полу пепельнице, далеко не первая. Рядом лежали два злополучных письма. Гермиона не плакала, не заходилась в рыданиях. Внутри будто что-то умерло в тот момент, когда она узнала о гибели родителей. Они были в Лондоне, совсем рядом с ней. Уже после войны они зачем-то вернулись. Видимо подсознательно они всë же тянулись домой. Ведь такое возможно? Но дом свой не помнили, купили другой, в пригороде. И в августе, за три дня возвращения в Хогвартс их дочери, ночью, когда жители тихой улочки уже видели сны, в их дом забрались двое. Как было показано в отчëте, двое грабителей-наркоманов, забрались в дом, взломав окно на кухне. Видимо шумели, так как их услышали. Тело Энтони Уилкинса, ранее известного, как Генри Грейнджер нашли на пороге кухни. Пять ножевых ранений. Мëртв. Моника Уилкинс, ранее Джин Грейнджер была жестоко изнасилована. Восемнадцать ножевых ранений, включая внутривагинальные. Мертва. Гермиона сделала очередной глоток из бутылки и следом глубоко затянулась сигаретой. Она всë также была в джинсах и лифчике, не обращая внимания на лëгкий ветерок, идущий из приоткрытого окна. Мертвы. Она так старалась сохранить им жизнь, защитить от Пожирателей, от Волан-де-Морта... И какие-то наркоманы... Дверь тихо отворилась, впуская в комнату двух слизеринцев. Малфой не сразу заметил Грейнджер, но обратил внимание на витающий сигаретный дым в комнате. - Грейнджер, ты что, куришь? - спросил он, подойдя к окну и раскрывая его пошире. Гермиона хмыкнула: - Малфой, не поверишь, я ещё и пью. Твоë здоровье, - она вновь глотнула обжигающий напиток, отсалютовав ему. Парни подошли к ней. Блейз поставил сумку на столик у кровати. - Мы твои вещи принесли. Ты внизу забыла. - Спасибо, - безэмоционально ответила Гермиона, не отрывая взгляд от огня. Драко снял со стула тëплую мантию девушки и накинул ей на плечи. Она усмехнулась, так же смотря на огонь: - Что, так противно смотреть на эти художества? Малфой присел рядом. - Замëрзнешь, - просто ответил он. Блейз сел по другую сторону от Гермионы. На пару минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь разыгравшейся за окном вьюгой. - Я полагаю, вы пришли за ответами? - Гермиона сделала очередной глоток и закурила новую сигарету. Малфой взял у неë бутылку и тоже отпил. - Мы не настаиваем. Как сама считаешь нужным, - ответил он, передавая бутылку Блейзу. Гермиона посмотрела на обоих парней и опять уставилась на огонь. Немного помолчав, она сделала глубокую затяжку. - После финальной битвы мы собирали раненых и убитых. С Гарри и Роном мы нечаянно разделились. Я была в коридоре на втором этаже, как один из Пожирателей вдруг ожил, схватил меня и аппарироровал. Это был Рабастан Лестрейндж. Аппарировали мы в какую-то хижину на краю леса. Там уже были Рудольфус, Долохов, Роули, Сивый и ещё около десятка Пожирателей и егерей, имëн которых я не знаю... Не знала. Всего пятнадцать человек. Как оказалось, именно я и была их целью. Ведь Гарри кругом окружали Авроры. С Роном бок о бок везде его семья. А со мной никого не было. Зачем я была им нужна? Не знаю. Отомстить, оставить последнее слово. Кто знает, что творится в головах у безумных фанатиков? Двадцать семь часов. Двадцать семь часов страха, ужаса и боли. Начали они с Круциатуса. И ведь как пытали мастерски - чтоб сознание не теряла и не свихнулась. Аккуратно так. Но весьма чувствительно. Гермиона хохотнула и, приняв бутылку у Блейза, сделала глоток и продолжила: - Но, как вы понимаете, одним Круцио они не ограничились. Сивый уж очень хотел меня укусить, но ему не позволили. По мнению Долохова я должна была жить. Тогда они меня... Они... Блейз положил ей руку на предплечье: - Не надо, bella. - Грейнджер... - Малфой взял еë за руку. Гермиона вздохнула. - Всë в порядке. Мне надо кому-то рассказать. Иначе всë это сожжëт меня изнутри. Малфой посмотрел на неë. - Ты никому не говорила? Девушка покачала головой. - Кроме Кингсли и целителей в Мунго никто не знает. Да и им Кингсли пригрозил Азкабаном, если хоть слово просочится в прессу. Один из егерей решил заработать себе снисхождение и вызвал авроров. Через двадцать семь часов изнасилований, пыток, и это не прекращалось ни на минуту. Я уже не помню, кому пришла в голову идея расписаться на мне. Может, всем сразу. Кто-то вырезал ножом, кто-то осколком стекла, а кто-то выжигал волшебной палочкой. И так по кругу - Круциатус, изнасилование, роспись... Гермиона вновь отхлебнула из бутылки, выбросила окурок в камин и закурила новую сигарету. - Меня нашëл Кингсли, в одной из комнат. Голую, окровавленную, без сознания. Как сказали в Мунго, ещё пару часов, и меня было бы не спасти. Так что спасибо Кингсли за оперативную работу и тому егерю, что сдал всю компанию. И знаете, о чëм я думала эти двадцать семь часов? Что я обязана выжить и сохранить рассудок, чтобы найти родителей. - Твоих родителей? - переспросил Блейз. - А что с ними? - В самом начале войны я наложила на них Обливиэйт, стëрла все воспоминания о себе и отправила в другую страну. Волан-де-Морт и Пожиратели вполне могли воспользоваться ими, как рычагом давления, они могли пострадать. Я не могла этого допустить. Только я знала, где они и как их зовут. Больше никто. - Умно, - приговорил Малфой. - Ты правильно сделала. Год назад трëм Пожирателям было задание схватить тебя и твоих родителей и доставить их Мэнор. Среди них был я. Когда мы пришли в твой дом, стало понятно, что там уже долгое время никто не живëт. И я был чертовски рад, что провалил это задание. Конечно, мы все тогда получили свою порцию Круцио, но оно того стоило. Гермиона сжала ладонь Драко, впервые посмотрев на него с благодарностью. - Так ты нашла своих родителей? - спросил Блейз. Гермиона подняла письма с пола и подала их парням. - Да, нашла. Несколько минут у слизеринцев ушло на изучение пергаментов, после чего повисла гробовая тишина. Гермиона заговорила первой: - Когда я пришла в себя в Мунго, меня порадовали новостью, что шрамы свести они не в силах. А это значит, что на личной жизни можно ставить жирный крест. Какой здравомыслящий парень сможет без рвотных рефлексов смотреть на меня, я уже не говорю о большем? Второй новостью было то, что из-за пыток и изнасилований я вряд ли смогу иметь детей, слишком велики внутренние повреждения половых органов. Блестяще! Даже просто возможности будущего материнства, пусть даже с искусственным оплодотворением эти твари меня лишили. Поэтому я рассталась с Роном. Возможно он бы и всë равно настоял, чтобы мы были вместе, скорее всего так и было бы. Но я не хочу обрекать его на такую жизнь. У Гарри скоро помолвка с Джинни и экзамены в Аврорат. Поэтому я не стала им ничего рассказывать. Не хочу обременять их своими проблемами. Всë, что они знают, что я попала под заклятие и провела несколько дней в Мунго. Так что нет у меня ни друзей, ни подруг, а теперь и родителей... Я одна. Совсем. Так что, Малфой, давай, действуй, никто мешать не будет. Последние слова она прошептала очень тихо. Драко прижал еë к себе, крепко обняв. - Не говори ерунды, Грейнджер. Блейз обнял еë со спины. - Ты не одна. И в этот момент плечи Гермионы задрожали и горячие слëзы полились по щекам. Из груди вырвалось рыдание. Она ни разу не заплакала с тех пор, как еë похитил Лестрейндж. Ни проронила ни одной слезинки, когда она проходила лечение в Мунго. И не смогла заплакать сегодня, когда получила весть о гибели родителей. Но сейчас, выговорившись, она не смогла сдержать себя. Так горько она не плакала никогда, даже в детстве. И никого не было рядом, чтобы поддержать еë. Кроме двух слизеринцев, ставших еë невольными слушателями. Прошло немало времени, прежде чем рыдания перешли в тихий плач, а затем и в приглушëнные всхлипы. Вытирая мокрое лицо, Гермиона отстранилась от Малфоя. - Извинятся не буду, сами напросились. Да и зачем вы вообще здесь? Не противно таким высокородным аристократам находится рядом с такой уродиной? Проплакавшись, Гермиона ощетинилась, к щекам вернулся румянец, к глазам жизнь. Блейз усмехнулся, направив палочку на окно и плотно его закрыв: - Ты вовсе не уродина, cara. Никогда не говори так о себе. У тебя красивое лицо, прекрасная фигура и острый ум. Ты само Совершенство, mia cara! - Забини, ты тело моë видел? О каком совершенстве ты говоришь? Малфой взял еë за подбородок и повернул лицом к себе. - Знаешь, Грейнджер, я знал людей с красивыми лицами и прекрасными телами, в душе у которых одна гниль. Ты не такая. Ты смогла сохранить в себе свет не смотря ни на что. Поэтому Блейз прав, ты Совершенство. Блейз взял еë за руку, оголив еë до плеча и провëл пальцем по шрамам. - А на счëт этого... Есть у меня один знакомый колдомедик в Италии. Думаю, он с радостью залечит все эти надписи. Настоящий мастер своего дела. И как раз по шрамам. Так что не отчаивайся, bella, жизнь прекрасна, и ты в этом не раз убедишься. Малфой сжал еë руку. - Сочувствую по поводу родителей. Знаю, их уже не вернуть. Никто не сможет. Но зато ты всегда будешь помнить их такими, какие они были. Они всегда будут рядом с тобой, в твоëм сердце. Блейз поцеловал кончики еë пальцев. - А на счëт парня, который сможет смотреть на тебя без рвоты и не только смотреть... Ну, я знаю парочку таких. Которым всë равно, что у тебя на теле. Главное, что внутри. С этими словами Блейз поцеловал еë в губы, нежно, чувственно. Гермиона замерла. Но тут же почувствовала, как Малфой приспустил с еë плеч мантию, покрывая лëгкими поцелуями шею и изуродованное шрамами плечо. Она не чувствовала напора с их стороны, никакого давления. Парни действовали осторожно, оставляя выбор за ней. И, глубоко вздохнув, Гермиона решилась и приоткрыла губы, позволяя Блейзу проникнуть языком ей в рот. Мулат был нежен и страстен одновременно. Малфой, слегка покусывая, ласкал еë шею и плечи, окончательно сняв с неë мантию. Его руки обняли еë и слегка сжали полушария грудей, большими пальцами раздражая соски, заставляя их напрячься. Вернув руки на еë спину, Малфой коснулся застëжки бюстгальтера. - Можно? - прошептал он ей на ухо. Гермиона согласно промычала, не прерывая поцелуй с Забини. После изнасилования и пыток она долгое время не могла чувствовать себя в безопасности в присутствии мужчин. И даже в Мунго попросила, чтобы еë лечением занимались только женщины-целители. По этой же причине она избегала общения с друзьями. Но всему есть предел. Сейчас для себя Гермиона твëрдо решила перебороть в себе эту фобию, отдавшись в руки слизеринских принцев. И плевать, что один из них бывший враг, Пожиратель, что они известные бабники. Но предупредить их всë же стоило. Она мягко отстранилась от них и села так, чтобы видеть обоих одновременно. - Я... Понимаете, после того, что произошло, у меня бывает некий... эээ... комплекс. Я... Как бы это сказать... - Дай угадаю, bella, ты боишься мужчин, верно? Гермиона кивнула. - Мне пришлось значительно пересилить себя, чтобы просто находится с вами в одном помещении. Честно, это далось нелегко. Малфой протянул руку и заправил ей локон за ухо. - Грейнджер, мы всë понимаем. И если ты не хочешь, мы не будем настаивать. Но если ты не против быть с нами, мы сделаем всë, чтобы ты избавилась от этого комплекса. Гермиона посмотрела ему в глаза, такие тëмные сейчас, как грозовое небо, и такие сверкающие от возбуждения. - Я не против. То есть я хочу. Малфой потянулся к ней, легко коснувшись своими губами еë. - Если тебе что-то не понравится, Грейнджер, или ты почувствуешь панику, просто скажи стоп-слово. Любое. Какое ты выберешь? Гермиона немного подумала и выдала: - Поттер. Моë стоп-слово Поттер. Малфой фыркнул и сладко, вкусно еë поцеловал. - Лучше не придумаешь, mia cara, - засмеялся Блейз. - После такого стоп-слова даже у меня пропадëт всякое желание продолжать, я уж не говорю о Драко. Гермиона тихо засмеялась, отдаваясь в объятия двух прекрасных слизеринцев. *** Всю ночь они ублажали друг друга. Пару раз Гермиона чувствовала накатывающий приступ паники, но парни были очень внимательны, своими ласковыми, нежными действиями и словами успокаивая еë, поэтому стоп-слово ей совершенно не понадобилось. Они подарили ей множество крышесносящих оргазмов, и лишь под утро позволили себе расслабиться и кончить. Гермиона лежала между ними уставшая, но довольная. Она смогла побороть в себе страх, она смогла отпустить ситуацию, она смогла пережить весть о гибели родителей. И она получила двух прекрасных, чутких, чувственных, страстных и опытных мужчин. Блейз взял еë руку и стал целовать шрамы. - Скоро рождественские каникулы, bella, предлагаю провести их втроëм на моей вилле в Италии. И я оповещу Мекеле, целителя, чтобы он тебя обследовал. Ты не против? Малфой поднялся на локте, с нежностью смотря на Гермиону. - Соглашайся, Грейнджер. Тебе давно пора отдохнуть по-человечески. И отдохнëшь, и подлечишься. Гермиона смотрела на склонившихся над ней парней. - Ну, особых планов у меня не было. Так что я, наверное, соглашусь. Только у меня два условия. Первое - мы прекратим называть друг друга по фамилиям и перейдëм на имена. Как вам такое? Драко? Блейз? Парни переглянулись. - Мы не против, Грейн... Гермиона, - произнëс Драко, целуя еë в щëку. - А второе? - спросил Блейз, целуя в другую. Гермиона вздохнула. - Вы будете рядом со мной. Ответом ей был унисон из двух мужских баритонов: - Всегда. КОНЕЦ.