Часть 1
30 января 2022 г. в 10:13
Бывает сложно с ходу ответить на вопрос любому из высоких полицейских или армейских чинов, с какого момента они могли или стали восхищаться теми, кто стоит выше них и видится им путеводной звездой навстречу ступеням карьеры не только как способом поднимать положение и капитал высоко в гору. Уважать их и нередко считать богами правопорядка на земле, с реальными угрозами на ней и препятствиям им на метафорической стороне «добра». Вопреки бредням из любых комиксов, как они считают в свою пользу, ныне в новом десятилетии закрепляя убеждение тем, что в их повествование через картинки от балды и большого ума просто так «пихаются» повестки с гипертрофированной демонстрацией крайней необходимости солдатов с однополыми отношениями или без так называемых предубеждений к любой ориентации. Где можно, где сойдёт за способ раскрытия карт в самой нарисованной придуманной… и где нельзя, забивая тем самым если не отношение к настоящей природе людей, то от самой сути войны с её потерями, решающими действиями и восстановлениями после её окончания.
Герои, если уж и дала природа или Бог, кто как горазд судить, отличающиеся от привычных влечений, ради которых человеку с любовью в сердце хотелось жить не смотря ни на что, в первую очередь должны быть героями — если стремятся к этому, если в этом состоит их цель. А если она только ради доказательств необходимости в том, без чего в основном, не считая древних римлян и самураев, обходились прекрасно — результат цели и будет соответствующим. Человек может статься иконой для чего-то, но героем — в меньшей степени… за что боролся, то и получил, в соответствии с этим и внимание к нему идентичное. Ведь то, чем и для чего горела душа, приведёт к ожидаемому итогу, где будет глупо надеяться на иной.
Быть военным или правоохранителем на гражданке — в любом случае и в любой ситуации влиять на судьбы всех, а не только себя и своих близких. Всех тех, по кому даны полномочия такой слежки, не выше… хоть иногда возникает детский интерес, что за заслуги и провалы могли быть ещё у кумира в погонах при приличной охране пуленепробиваемых кирпичей, также когда-то бывших курсантами их местных захолустий. Одно отрезвляет, что этот интерес обходится вполне себе дорого, едва ли не сразу головой на плаху, пусть и тело с душой останутся, и сам попавшийся может говорить… но не строить себе «человеческую» карьеру с впечатляющей прибылью и огромной кучей льгот. Если начинал, продолжал и понял, что путь становится вразрез по крайней мере с логикой от послушного исполенния приказов… иди уж до конца, если любишь свою жизнь, и тех, с кем связал свою. Может и не стыдно умирать, оставаясь верным себе и здравому смыслу вопреки действиям особенно при назначении командования… даже гордо и заслуживает примера… но страшно от боли внутри, в уме и по телу. И от той боли, которая за себя, а также за молодых ребят с товарищами по оружию — это в фильмах они полные лоска от своего благородства.
Получается, вернее называть правительство, его единую структуру — Богом, естественно, для тех, кто за родину отдаст всего себя. А начальников департаментов безопасности — гонцами его доброй воли и посредниками его страшного суда в случае сопротивления. Мириться с этим или быть не совсем согласным — всё равно ничего не изменить, и дело не в вопросе попыток, а изначально устроенной таким образом системы ещё до пребывания будущих слуг государств в состоянии эмбрионов… так было всегда, и если что-то изменится, то только рукой Бога, явного всем. Как, например, четырёхразовое питание и солдатские формы, не залежавшиеся ещё со Второй Мировой. Так что, за благо сочтётся пользоваться привилегиями на всю катушку… особенно если то одобрят кумир, личный бог, или просто соратинк званием выше. Где когда-то сложно было представить, что до него было возможно дотянутся, и даже неважно, по блату ли или своими силами. Хотя имеет смысл, с каким настроем смотерть на это со стороны… и молчать в тряпочку всё равно, получая задания.
— А потом ба-а-ах, и бурундуковый танк со всех сторон искриться начал, изнутри и снаружи! Даже этого эпика достаточно, если победа в войне с ними в нашу пользу всё никак не настанет. Генерал, ты ж видел, что эксперимент наших подпольных учёных, которые ещё вчера веществами барыжили, образно говоря… вдвое превзошёл ожидания, чем всякая хуйня от рук пленных бурундуковых так называемых гениев?
Двое «ряженых» военных-гетеросексуалов, которым попрбоуй скажи и одно, и второе, в лицо или с какой-нибудь трибуны поднятия духа своей, «вражеской» армии. И вроде бы, прекрасно осознают успех, в которой принимали участие одним лишь финансированием местного правительства. Но с чего-то идут почти бегом, как ошпаренные, в переговорные. И нет, не ради того, чтобы на благородных тонах «поболтать» с главным командованием об успехе… для этого было ещё рано.
— На результат отработали, одним словом. Чёрт, блядь, даже запугивать их не пришлось, что они с жизнью расстанутся, если не подчинятся или сделают говно, чтобы мы специально несли ещё больше потерь. Это скорее вторые сделают, окей?
Лиса и волк — лучшее ли, что могла предложить верхушка командования псовых в лице руководителей исполнительных наступлений? Может быть, на данный момент, да, и в целом, само чутьё этой парочки очень развито на зёрна заговора против них — что от переметнувшихся в союзники партизанов, что от членов руководства. Понимали бы более точно эти сидящие в креслах отвоевавшие, что за ядерную смесь они одобрили, как олицетворение наступления на независимые земли ради цели присоединения к стране владыки общего континента… потому что любовь подогревала их, а не мешала.
— А то, они, значит, модифицировались, найдя сплав, который возможно транспортировать, и как из глины, делать из него танки… а нам нельзя тоже разработать действенную хуйнюшку-девайс для комаров от них же?
Мощные серые лапы на накачанную грудь не только железными блинами и голографическими туториалами тренировок стрельбы. Достаточно ли было этого жеста, чтобы держать себя в руках рядом с ней перед салагами и фыркающими про себя дамочками-связными? Где не поймёшь, то ли они так делают от того, что не на её месте… или серьёзно выставляют напоказ своё благочестие, что не стали бы брать за основание обуреваемость чувств, как повод лечь с самцом? На войне, где все средства хороши, и униматься письмами любимым с ожиданием получения от них того же…
— Упорные они, или упоротые слишком, чтобы осознавать реальность… или самки у них всё же есть, которых они ебут и обещают, что останутся в живых ради того, чтобы продолжать их ебать.
«О своём всё ты, даже если будешь со старшиками общаться, лиса гр-р… ёбаная. Впрочем, это только подстёгивает, и мне есть, ради чего быстрее кончать победой… чтобы из тебя трахнутую морду делать, нимфоманка, ранньше условленного».
А салаги-сержанты, по скромному мнению генерала Вольфа Доула, всё отдают честь этой парочке, когда её видят. Шесть из двадцати, почти под конец завершения пути к своим комнатам недалеко от штаба базы, давно просекли, что у неё если не всё серьёзно, то настолько пикантно, что присылаемые по почте порно-журналы меркнут в сравнение с реальной любовью. Которой не нужны доказательства, верность, преданность, клятвы и прочая старомодная, нередко божественная дичь для современной свободной личности — а только секс, от которого просто очень хорошо!
— Вот и странно от того, что все эти мелкие куньи зверёныши будто свой иммунитет от пуль разработали… лучше порошок бы так разрабатывали своим энтузиазмом к жизни. У которой, сука, принципы ещё есть, оказывается… типа, мы не будем существовать на том, что губит, мир во всём мире и всё в подобной плоскости. Нам же по-прежнему в жопу их идеалы, которые не основаны ни на чём, чтобы чего-то добиться?
Планы были разработаны, схемы действия составлены с лучшими «землеройками» по факту и со знанием дела подезмных операций к охране чужой крепости… а принять кокс и завалиться спать, чтобы ночью пойти на цель будет слишком просто? Генерал давно «баловался», проверяя себя на прочность тем, что мог проводить и руководить ночными вылазками на врага, плюя на дневной сон вместо ночного. Либо находиться в полу-дрёме пару часов, где в случае успешного завершения, будет бодр ещё и на приличное количество высокоградусной выпивки вместе со своими солдатами.
— Дорогая ты ж моя леди пламя, не забывать бы тебе порой, что войны кончаются… нередко или даже в основном… пока последнего врага не останется! Бурундуки с ежами и норками, как и прочие в одном альянсе, о чём мы знаем, что они против нас — в хуй нам не впились. Но стоят, блядь, на земле, которая нам нужна, и тем более которую поручило захватить нам командование, так что только ночью ещё можно сделать неожиданность. Пусть постоянно пребывают в страхе от нас, ещё вдруг увидим, как на месте обосрут себе штаны мелкими шариками говна.
Она прыснула от смеха, а он тем моментом думал, что эта его спутница по велению судьбы шедшая рядом с ним не только здесь и сейчас, отсмеётся над любой его тупой шуткой. Бывали и в тему, но речь не о них, ведь они всегда успеют быть озвучены экспромтом, пока вертелись в голове — волчий генерал понимал, что мог и получше. И не было бы вдвойне стрёмно, если сам понимал, что отшутился на уровне яслей на тот момент без обстрелов пехоты с воздушными силами… а она, лейтенант Ёу Виксн, ржёт, не особо выкупая в стиль шутки. Уж проще думать, что ей серьёзно понравилось…
— Правду жизни озвучил, блин, генерал… постарался с этим! Ладно, разобъём эти так называемые ультра-прочные корыта в самый раз для их размеров пуза с членом, а потом и базу миномётами в несколько очередей отжарим. Это ещё будет один из простых способов добиться мира путём победы через соглашение путём давления.
Лейтенанта лису можно назвать удивительной тем, как она неплохо жонглирует своей демонстрацией перед всеми так, что ни у кого не возникает по её имиджу никаких вопросов. И речь не о тушах с помадами, хотя ей тоже никто не скажет, что на войне с ручейками крови, судя по мелкоте врагов, это дело неуважительное хотя бы по отношению к падшим псовым товарищам с доказавшими верности союзниками-рептилиями… Которые на свидания не с любимыми собирались на поле боя, а со смертью, чтобы представлять ей свою врождённую красоту не лишними приёмами. Обладая званием выше практически всех в этом ангаре, она могла выглядеть любой, тем самым показывая искренность и убеждая тех, кто думает о её притворстве про себя, что неподвластна рамкам устава полностью во всех его пунктах. Кроме самых необходимых, где само напросится сравнение, что и расстрел можно словить за пустяк, ничем не попирающий честь государства и его суверен.
— Вот только они не дурилки всё-таки при их крайне мелких тельцах и котелках, что несколько таких в один ссаный продуктовый пакет можно засунуть. Знают, где наёб, и что от тех, кто их давил сапогами из автоматов, только пиздёж и можно услышать. А выкупы или обмены предлагать… это как в тех мультиках с добром и злом — типичные сразу узнаваемые способы нагинать светлую сторону и не развиваться дальше.
— Погоди, Викси… сейчас от виски меня отвлечёшь, как только полезешь показывать сиськи. Если не станешь затыкаться про то, что мы и так знали с тех пор, как подгузники перестали носить и ходить срать в туалет. Либо бате обдолбанному то от сырых идей демократии, то от гера, про который ты только что заливала… диванному тирану-манипулятору прямо в рот, у кого какие были обстоятельства.
Опять начал понимать, что разговор уклонился в сторону… А идти и молчать до конца пути посчиталось бы охранникам дверей верхнего этажа штаба прелестным зрелищем, что коловший и резавший на чужих землях волк не стерпел бы и набросился на одного из них с разъяснительной беседой. Тоже из-за пустяка, никак не умаляющего его звания… и что же, сам он по-настоящему подвержен рамками созданного им имиджа гораздо сложнее, чем Виксн, у которой всегда всё на «мази»? В том числе при явных провалах, за которыми из её уст обязательно последует решение сложившеся проблемы от статуса войны? Которая ухитрилась совмещать войну с сексом настолько удобно для себя, что ничто не мешает ей заниматься обоими этими вещами… Как мало у кого раньше получалось, и как в основном у неё вышло своими усилиями.
— Давай просто дойдём до места побыстрее и начнём общаться делами — раньше поводов не было, и начинали мы, когда хотели. А сегодня спустя долгое время договор о ночной смене был установлен… будешь согласна, красавица при параде, на мою двойную норму? Я после придумаю, как её исполню, чтоб твои пожелания не спрашивать.
— Ох ну какой же ты всё-таки джентльмен бываешь иногда, волчок! Из которого если что вытрясти или попытаться узнать, то получить только оскорбления за неправильный вопрос и обещание пытки своему же солдату внутри своего штаба за то же самое.
Сколько раз они ходили вместе потому, что в-общем то, им идти в одну сторону… И сколько раз было так, что они шли не только ради того, чтобы быть в личном пространстве. Не видя никого и ничего в том числе при не совпадении с жаждой достижения цели уничтожения противника, которая гарантирует взаимодействие с ним путём сопротивления. Ровно как и командование ротам солдат, при допущении, что заявились они сюда с разными целями, и неизбежная воинская обязанность ещё и сразу на передовую для молодых, не без достаточной подготовки, по факту дело десятое. И только когда дело доходит до желаний… он любит размокать и становиться человечнее не только в отношении к той, которую вынужденным тоном уговорил развлекаться с ним. И как запел внутри себя, что она была не просто не против, а сама делала бы всё за него в постели без навязчивости показывать своё лидерство хотя бы на матрасе! Который обязан быть прочным не только от скачек, но и когтей в порыве страсти… а таковых, к сожалению, одноразовых и, к счастью, дофига, хватало на секс. Который в первую очередь не был каким-то негласным правилом в личных у волка с лисой отношениях… а тем, чем они желали заниматься, когда это было удобно.
— Мы-то не в мультике ни в каком, и в нескольких шагах от господства над лужаечными землями, чтобы новые ангары там строить. Цель-то благородная на самом деле, и главнокомандующий, земля ему пухом, тоже так говорил лично мне — про присоединение армии волков в состав гарнизона императорского гарнизона, отчего и их земли войдут в состав общей национальности страны над нами.
Путь был почти завершён, и фантазий было подготовлено достаточно, хотя насчёт них не особо приходилось напрягать извилины, в отличие от выкуривания и таких мелких противников из их укрытия. Они оба чувствовали, что потели, и знали об отсутствии возможности повлиять, если не начнут задуманнное ещё секунду. Охрана всё отдавала им честь, и вся она на главном этаже с одобрением смотрела на них… тем самым, которое подразумевает удачный отдых с тем, кого можно залюбить до смерти и по-всякому. Вольф даже перестал предпринимать пресечения тому, что все эти молодые ребята, которым в случае чего можно доверить и охрану своей задницы от геев, могли всем скопом собраться и подслушивать все доносящиеся в любой из двух кают или самом мостике штаба запредельно годные звуки спасения половой активности от полного её отмирания…
Кому бы из них не хотелось слушать, внимать и высовывать обслюнявленные острые языки от симфонии интимной гармонии между, как они вольны считать, совершенными образами сильных духом самца и самки. Ввиду редкого количества дам на гарнизоне, и однозначно стремящихся к нулю готовых расслабляться сексом с одним, и уж тем более несколькими. Молодым салагам, которые от полученного полномочия охраны комнат с более мощным оружием и техникой, чем внизу, думают, что давно уже не такие ввиду накачанности мышц не хуже генерала было за счастье слушать это не только ввиду отсутствия диктофона в телефоне на их раздачах в определённое время. Но и знать, как должна звучать томная сладкая и сумасшедшая любовь без ограничений в достижении её пика… А то самки в погонах в части своими принципами без необходимости веры в Бога будут куда более хлёстки и загнанны, чем сами верующие псовые парни на войне с гвоздемётами и разрывными снарядами.
— Но знал, что своими силами, пусть всё за него делали другие, не потянул бы такой масштаб из-за своей старости. А мы молоды, м-да, лисчичка? Курим что хотим, пьём, ебёмся когда сколько хочется, и колемся, если до этого доводит какой-нибудь фактор внутренней политики или в основном от козней врагов в крайне хуёвом исполнении… Правда, ты ж знаешь, что молодым солдафонам это знать не обязательно, да?
Тут-то лейтенант, которую генерал мог назвать своей «тёлкой», остановилась как кто-то нажал ей на стоп-кран, и развернула его к себе в сторону. Что обычно кажется, будто собирается обьявить о расставании партнёрства в деле и отношениях во всеуслышание, или закатить истерику, что может сделать при своих полномочиях, не опасаясь разжалования за «неспоритвное» поведение на поле брани перед командиром выше неё по званию. Особенно при учитывании предыстории их знакомства с начала до конца. С чего-то выпячила бёдра, но только ради того, чтобы стоять поудобнее и ткнуть пальцем с выпирающим когтем в грудь возлюбленного по дружбе и службе. На уровне сердца, как предупреждая о намерении его проктнуть… чтобы дыхание замерло, а клаустрофобоная узость коридора, где они ходят до себя, могла здорово добавить напряжения, от которого сразу отойти не получится.
— Ага, пусть качаются на турниках, пока руки сквозь шерсть не посинеют, и бегают тысячи тысяч кругов для той же истории и с ногами. Охуенная классовая разница, и если всё выкупят некоторые, то присоединятся к нам, а несколько таких ребят у меня уже есть, и они сочтут за честь вдохнуть порошка через трубку мира генерала Вольфа, ей же и прикурив бамбук с коноплёй. Не переживай, ёлки, давно тебе пора уже принять, что все эти ребятки на охране знают, каким единственным способом мы строим отношения. И как нам от этого охуительно бывает… эти деточки знают и очень мечтают быть на твоём месте, Вольфи! Но воспитанны или армией, или родителями, что имеют уважение или повод не быть разъёбанным тобой, ведь умирать молодым мало кому хочется по любому поводу — добровольно или случайно.
Что бы там снявшая вспотевшие очки лиса не думала, что волк правильно поймёт и предпримет необходимые действия прежде всего для своих ступеней к точкам соприкосновения. он стал задумываться, с чего спускал с рук подслушивания. Однако, быстро вспомнил о предположении, что их востороженные крики оргазмов мог слышать весь штаб, даже если убеждение в том, что звукоизоляция «подшаманена» идеально и как нужно, оставалось на месте. Тем более изначально не на случай, что двое местных верховных из шести таких же будут ебстись в прямом смысле слова, а во избежание утечки строго конфиденциальной информации через уши, которую запрещено знать всем, кроме начальников.
— Эй, верно ли я говорю про себя и генерала, сержант Тхомас?
— Н-не понимаю, о-о чём вы, лейтенант, мисс… Разрешите продолжить исполнение.
Прежде вначале говорить во весь голос о личном «компромате», по которому и так может быть кто-то осведомлён, одобряя не только потому, что могут попросить высказать мнение об этом… А теперь спрашивать одного из таких сторожевых волчков рядом, чтобы взять и задать этот вопрос, заставив его смутиться глазами и покраснеть щеками. Когда сам молодой самец тоже воин, стоит сменить ему задание… а чувств и внутреннего романтика не лишён, сколько бы война не предполагала обратного.
В этом вся рыжая бестия — сумасбродная лисья женщина без комплексов и указок, с приличными полномочиями. Которая думает здравой головой, что ей ничего не грозит за такие выходки. Могла ли она быть точно уверена, что и в правительстве обожают её не только за личное дело со послужным списком? И трахалась ли она тогда также бодрячком с членами парламента, дабы быть уверенной, что о ней думают исключительно положительно, даже когда доходит до абсурда… но в итоге покажется, что это всего лишь представление, а никак не суть. А узнай о таком генерал волк… как бы стал реагировать, что сущность давать подряд всем от получения удовольствия и некоторых заметно полезных выгод — это тоже важная часть её жизни?
Нет уж, не было времени и желания убеждать её жить только ради того, кого хочется любить. Ведь в итоге лисичка обратит это предельно простое понятие, несказанно давно превратившееся в понятие быть в подчинении другому человеку иными словами через призму розовых очков, в то, что она готова любить всех, кто любит её. Да и теперь уж точно никто не посмеет сунуться к ней с последующим предательством не только от её почти всемогущего места в армии на территории обстрела противников. Особенно когда рядом будет тот зверь, с юношества сворачивающий бошки другим, и если требует дело, лёгкими движениями пальцев кастрирующий пленных без капли эмоций. И при всех подобных личностных «достижениях» давно уже понятия не имел, с какого момента времени смирился с завидно бурной половой жизнью напарницы для, с позволения сказать, типичной армии правительства. Впрочем, как пытался думать об этом, так сразу переставал, когда было достаточно того, что она очень нравилась ему такой, какая есть… жгучая оторва далеко не только в раздаче приказов с верхушки. И не только в опыте, что бы это ещё ни значило, кроме известных фактов.
«Ладно уж, давай покажем пареньку то, что он не прочь увидеть вживую. А если безразличен к тому, что сейчас сделаю, настолько, что это будет видно на роже — его проблемы. В будущем не увидит, если сейчас не поймёт прикол, как я…»
Хоть какое-то шептание можно без шуток сравнить с предвестником бесшумной скорейшей смерти… от какой-нибудь фигни вроде шальной пули, честно говоря. Тем более считать так прожжённому вояке, который никак не сдохнет, которому и самому кажется, что ему вечно мало… и который не то чтобы не способен на эмоции, но не собирается злоупотреблять ими в угрозу медленного разрушения образа назначенного владыки псовых военных. Где над ним только отсиживающие задницы где-то там верха.
«…цепляюсь за твою лапу, волчок всемогущий, чтобы держаться за неё. Тоже примерить образ рассчитывающей прежде всего на кошель кавалера влюблённой безмозглой сучки».
Эта рыжая тварь… ох и умела же она обращать в свою пользу абсолютно всё, что овладело её взглядом с последующей заинтересованностью! Так умела, чёрт бы её драл без остановки даже при необходимой передышке от неоднократных оргазмов, что если и были вопросы по поводу её намерений — то изначально застревали как ком в горле у кошачьих перетрудившихся с вылизыванием шерсти у своих гениталий. И у таких, как грозный волк, «позорно» и случайно дающию волю раскрываться при её компании… Но всё-таки про майоров и выше них, также вовсю демонстрирующих комплекс бога в здоровой его форме, с учётом вероятности быть свергнутым выстрелом, говорить так преждевременно и после её общений с ними. Судя по словам, с такими же эмоциями, требующими налить ещё бокал многолетнего виски за знакомство каждый раз как первый. Везёт ли Ёу Виксн на такое общение только по двум ясным фактам налицо о ней?
Вольф и дальше был бы рад держать дистанцию, которых зачем-то придумал несколько ради точности слаженного командования без существенных пробелов. Старался так уж серьёзно не только ради известных каждому презирающему битвы насмерть целей в лице денег, власти, предоставляющих неприкасаемый статус заслуг и закреплённого присоединения к высшей лиге военных. Чтобы потом продолжать мочить под крылом закона покушающихся на чужие земли с жизнями на них современных царств, полных старого запредельного энтузиазма для совершения одной войны за другой. Но может, оставаться чувствовать себя сильным настолько, что и богом считать себя не грех… с его способностью распоряжаться всем живым. И не упуская из виду своего свержения, считая это необходимым подходом сохранения авторитета, который самому Богу стоило бы принять во внимание, разорвав круг предубеждения о том, что он всемогущ, но беспомощен. Если ему это вообще интересно, как и молитвы, искренние или выпрашивающие у него милостьню… чем порой бывает ещё минуту назад нагретое кресло депутата военного урегулирования, когда его самого залили бы жидким бетоном.
«Пойдём, дура, не всем и каждому стоит выставлять меня тем, с кем возможно легко договориться путём красивых глаз. От твоих выходок мог вообще кто-нибудь спиться?»
Однако, раз хождение за ручку происходит, усугублять невинную ситуацию, для кото-то способную стать крахом всего, не стоило своим сопротивлением этому. Всё, как у мечтательных голубков по парку под луной, видевших только в фильмах всякие взрывы, что от подрывов истребителей, что от ядерных бомб, и принимавших это за сказку из спецэффектов. А здесь одобренные законом слуги смерти — и сейчас, в том числе при минимальном количестве чужих глаз, будут выглядеть как заплутавшие в своих чувствах и намерениях только поступившие первокурсники? Но волк был бы рад взять эту суку за ладонь и мигом увести в свою комнату, чтобы там наказать, где само это понятие всё равно зайдёт в рамки двусмысленности из-за двух на первый взгляд противоречащих друг другу этапов. Всерьёз злиться за нее для серьёзного наказания имело смысл только от выявления факта её предательства, в его понимании.
Но вопросы о том, чего эти двое так смущались, что глаза будто бегали, всё равно будут… они могли быть и раньше, сколько раз парочка вояк, которым слово лишнее не скажешь без их согласия, попадалась такой живой в поле зрения вечно стоящим меняющимся сменами часовым. Значит, они ценят не только своё место, но и то, что живы по сих пор, если представляли последствия расспросов о любви, где её настоящая форма — более главный враг любой успешно продвигающейся войне. Оттого что внутренний, и самое главное — заставляет размокать и превращать в тряпьё без видимой на то причины, кроме любви… Ну а чем ещё волк и лиса давно обожали заниматься, если не ей — и всё ещё тверды своими позициями? Будет неплохо убедиться, что все парни, кто знает или догадывается, представляя себя в своих снах вместо Вольфа, что не только его они бы не стали пытаться застать врасплох вопросами о тесноте связи выше деловой… ведь у них это получилось бы! Но не выжившие из ума не только лишаться языка, но и яиц тоже.
Ну а как тогда объяснить то, что они неоднократно предлагали прилетавшим таким же лейтенатнам других баз, полковникам и генерал-майорам, дать волю кайфу после обсуждения операций по заходу с тыла вражеской крепости не только алкоголем и куревом… не только грубоватыми в подробностях разговорами о противоположном поле при его присутствии… но и специальном показе общения с ним путём интимных дел? Нет никакого стеснения, сочувствия и чужой значимости, кроме своей собственной у каждого участника. Нет ничего, кроме удержания на уровне обоюдного удовольствия от секса выше желаемого, иногда терпя незавдную физическую форму при горячей инициативе того, у кого был предел мечтаний трахнуть ту, где кажется, что она готова для любого.
— Вернее, мозги на еблю у них есть — но не каждая может вывезти актёрское мастерство без профильных навыков в этом, чтобы совсем подставой не выглядело.
— Заткнись уже, блядь, и пойдём душевно пообщаемся там, за дверью. Ты скорее не смутила меня, а разогрела, падла, что это сейчас точно наружу полезет… и придётся делить тебя ещё со всеми, кто это увидит. О, наконец-то дошли, ёбаный свет…
Действительно, если брать за правду слова ходячей машины для убийств со своими секретными способами увеличения эффективности ближнего боя, то он чуть не ляпнул в голос, что членом в вагину можно «общаться» ментально без любой недосказанности. Пока ещё были силы сдерживаться при том, что очень не хотелось распускать цветущий в целом здоровенный стояк перед молодыми ребятами. Большинству из которых такой половой гигант мог только сниться… и их сны далеко от дома часто могли быть только о нём и его применении при смертельном искушении от того, что и самки ходят по штабу, разнося свой запах также там, где их нет. О, надо же, пора и Бога поблагодарить, до которого есть дело только на пике смущения вместо удовольствия от победы или замечательного оргазма… что наконец кончился бесконечный коридор! Наполненный запашком, вызванном нервами, так как волк старался делать вид, что не реагирует на высвобождение аромата феромонов лисицы, когда к этому располагал не будущий секс, а ни на чём не основанная неловкая ситуация. Превратившаяся в хождение за лапку, и ещё её чёртовы пальчики тем временем делали лёгкие дорожки по его запястью… как лёгкое иглоукалывание!
— Кем, сходи-ка пожрать или ещё чего тебе нужно… э-э, телефоны после шести разадют, сообщи это всем, кто не в курсе. Можешь не охранять главную дверь на сегодня и пусть весь этот этаж тоже уходит на обед, кто не ходил.
— Есть, сэр, будет сделано… а то скоро прекратят пайки давать, спасибо.
В иной раз, ещё какой-то год назад, пронёсшийся ровно как все волчьи снаряды на полк рептилий, загубив всех преданных их королю… когда сам он давно предал народ ради своей протухшей шкуры, метив в кресло советника у императорского парламента своими «древними» знаниями о всех народах на нём… Доул не против выглядеть и считать себя бесчувственным терминатором. Не от того, что ему нравился этот фильм, наоборот, он бесил его за старомодную постановку и умаление действительности сути целеустремлённого человека. А одной покорённостью идеей сыт в угоду личностного роста до непрошибаемого уровня не будешь, хотя первое время ему, тогда молодому ефрейтору, было более чем достаточно для результатов, способных заставить старых прапорщиков упасть со своих кресел от оказанных впечатлений. Но теперь что происходит… случилось настолько, что этот волк почти перестал придавать значение тому, что был счастлив от любви, которая ограничивалась только сексом. Он перестал видеть в ней помеху не даже в этот месяц, а ещё раньше, просто это благополучно вылетело из памяти, стоило ему увлечься не только гос-охотой на живые мишени.
— А увижу тебя здесь полчаса спустя — пол в сортире прикажу драить. До тебя полно умников находилось, кто оставался, чтобы… да хрен с этими объяснениями, исполняй. И ещё, ночью выступаем на ежиное укрепление, но подъедем туда на вездеходах — уши этих уёбков могут их не услышать, тогда как звук танков они разпознают, стоит им тронуться с места. Связным сообщи об этом, пусть пришлют подтверждение по факсу… возможно, они отменят сегодняшнее наступление по убедительным причинам.
Всё равно ему показалось по взгляду, что «сторож» ослушается его, как обычно, не специально. Но ведь мало кто мог позволить себе «трахать бабу» всю службу, разве что кроме тех, кому вольно уезжать на гражданку, порой исполняя супружеский долг на месяца вперёд, и ровно с такой же отдачей проводить время с семьём ради большой подпитки впечатлениями. Да и у самого Доула первые его годы в строю, когда из всей его роты остался он один полный энтузиазма сокрушать врагов своей родины, повезло, что случилось пару раз, тем более без последствий беременности. И ведь это были не шлюхи за бутылку рома, а прелестные души самцовой компании… удивительно, насколько трезво понимавшие обречённость отношений, где необходимость кинуть на алименты молодых служащих на такой случай не прельщала их. Ведь рожай или прерывай плод — больше они могут не увидеться совсем.
Потому генерал серый волк уже стал проще относиться к тому, что вообще вся его молодая охрана может наплевать на обед и садиться с доселе припрятанными сигаретами, чтобы внимать каждой ноте голоса крайне возбуждённой лейтенанта. Ещё и хватит ума ставить на время первого оргазма, затем следующего и так далее, либо момента, когда сильные лидеры сделают перерыв и пойдут в уборные, отчего будет необходимо скорее «заныкаться» кто куда. Большой проблемой было то, как это проворачивать бесшумно… с таким же отсутствием громыханий, как вероятная сегодняшняя вылазка с обстрелом спящих бурундуков с ежами. И если шум можно кое-как подавить, то стойкая сигаретная вонь… очень чувствительный нюх дан разумным животным природой для того, чтобы охотиться, а не глубоко вдыхать дым расслабона.
— Всё, блядь, понадеюсь, что нет озабоченных моложавых шпионов среди своих хотя бы на сейчас. Ещё, блядь, башка должна работать перед тем, туда уёбывать, так что насчёт проверки оружия понадеюсь на этих свято верящих в свободы родины бедолаг.
— Да пошли уже за дверь, хуй твой совсем тебя вымотал, мне ли не знать, а? А то ещё чего такого скажешь, а паренёк никуда не слинял. Хотя, если не глуп патриотизмом, как пробка, то понимает жизнь. Но это проверять как крокодилье гнездо ворошить.
Для пущего проклятия чуточку вышедшей из-под контроля ситуации не хватало ещё и с дверным кодом маяться, хотя пальцы логично тряслись от потери самообладания. Уже была острая необходимость исполнить намерения, чтобы хотя бы не сойти с ума и потерять тем самым способность рационально действовать. Даже если идёт речь всего лишь о том, чтобы типично потрахаться, в процессе придумывая ещё какие-нибудь способы большего увлечения этим делом. Тела обоих стало так трясти, что они и несколько секунд уже не могли сдержаться, если дверной код так и не сработает… стоило им начать целоваться на виду у никого, как они захотели понадеяться, маховик животной страсти уже было бы не остановить.
Опять на автомате возблагодарив Бога за открытую дверь после третьей попытки из максимум пяти, а после снова посылая его… отвернуться, чтобы он сам не смущался от всех возможностей якобы сотворённой им функции полового размножения полностью в её красе… они начали цеплять пасти друг друга зубами. Не просто так начали с этой незатейливой опасной игры над чувствами перед реальными действиями, пока ладони вовсю гуляли по бёдрам друг друга. Лиса и волк не только стали отдаваться действиям в полной мере от нетерпения, но и убедились глазами и касаниями внизу, что в стимуляции не было необходимости. На это ли рассчитывала рыжая пошлая тварь, подкалывая волка по пути, чтобы также заставить его признать… что постоянно делала это ради полного возбуждения? А он серьёзно настолько недальновидный в делах личного характера, что все эти дни не понимал столь простой вещи? Не была уверена в этом полностью, всё Доул знал, и давно бы прекратил… если беспокоился о своём имидже больше личного счастья, в котором было место не только победам на блюдечке для старых протирателей своих седалищ и седушек, якобы отвоевавших, блядь, своё!
Достаточно ли разумного объяснения, пока они жарко целовались, принявшись гладить грудь друг дуруга… что она даже считала за честь дозированно менять его из прошитого программой робота-убийцы в такую же убийственную секс-машину? А он же неплохо справлялся с тем, что не позволял кому-либо руководить собой не в рамках службы, всё же оставляя в памяти самое лучшее, что могло быть идеального в предлагаемых изменениях. Как, например, высвобождение нетерпения подводом пальцам к уже раскрытым со штанов самочьим тонким трусикам, чтобы это ни коим образом не чувствовалось ей, как принуждение или злоупотребление её готовностью для того, чего она не хотела бы. Да даже в сущнности у Доула и было наглое перетягивание внимания на себя путём несогласованности в действиях и насильного исполнения своих прихотей… знал он, что она не просто готова ко всему, а обожает готовиться своим настроем! Что эта смесь ангела с бестией в рыжем обличье, которую проще суккубой звать, чтобы охватить всю прелесть мнения о ней, всегда хочет… а если нет, то скажет об этом прямым текстом, что было один раз за долгие месяцы!
— М-м-м, сейчас у меня намерения так выебать тебя, плутовка несчастная, что план, который я утряс и он должен пройти нормально, точно тебя удовлетворит. И ты будешь уходить в туалет пулей и обратно, лишь бы дальше заполняться сверху коньяком и снизу мной, или даже наоборот.
— Еж-моё начало, оно слишком мокрое для первых минут, ты… кончай с признаниями и соси хоть где-нибудь! Заставишь кончить раньше — говори, что хочешь, а пока не зли!
Генерал Доул быстро убедил себя на такое нередкое и ожидаемое заявление, что они изначально были на сексуальном взводе, просто это не предвещало такой беды от бури жажды трахаться, какая сложилась. И необходимо было решить всё быстро с первой волной, с занятием которой через резвые касания с кусачими поцелуями не прошло и минуты… а он знал верный план, как с этим покончить, и в дальнейшем подключать голову. Как бы зверзкая страсть в подсознании молила бы этого не делать, просто отдаваясь и ни о чём более не заботясь… Но он желал сказать ещё несколько реплик ей прежде, чем они впадут в эротическое беспамятство, не только забыв о том, что будут потом желать вспоминать, что и как делали… так ещё и наркотики с алкашкой не применят, как верных направляющих спутников к ебле без сожалений!
И если что-то чувствовалось необходимым, даже продолжение болтовни, когда случается понимание, что сексом невозможно сказать и узнать всё, Доул стал надеяться на прощение Виксн, и на то, что ей будет не до укоров. За то, что он сейачс поторопится подарить ей первый оргазм за этот раз, только чтобы ещё о чём-то завести речь… что никак не может быть отложено, хотя по факту это окажется вовсе не так! Но вот, она здорово обмякла после его более глубокого поцелуя взасос, как только он стал левой ладонью чувственно резко массировать ещё с первой полминуты раздетую грудь через белую рубашку с сохранёнными на месте пуговицами, на удивление при такой конченой лихорадке. Тогда как правой доставлял главное удовольствие плавным массажем клитора при удачно входящих внутрь вагины пальцах… это могло не сработать так просто, будь они не настолько возбуждены, как сейчас. Тем самым доказывал, что шутить с ним всё равно чревато последствиями и этой притягательно блудливой оторве, не пойми как, кроме одного «лживого» предположения, дослужившейся до чина выше какого-нибудь пехотинца.
— Ты отлично понимаешь меня, лейтенант Бэйба… ведь знал, что не прогадаю, когда с рабства у талибов тебя выкупал. Такую молодую, раздетую, ёрзавшую от холода под одной тряпкой какой-то, ещё и в клетке. Взял тебя, на время расхреначил их торговлю зверьми разрывными… продолжай считать, что я сделал это для тебя, самая преданная парадная соска в моей жизни. И я продолжу не вспоминать ни про какой долг, избавивший тебя… ну да, остальным, правда, пришлось стать подорванными.
На что теперь надеялся генерал красивых слов смешения разной стилистики построения и их смысловой нагрузки… и с чего все эти усилия от вожака к такой же подручной, как и все остальные этажами ниже. К чёрту эти формальности, раз сердце велит высказываться, но одно помощница понимает точно — если не закончит излагать правду жизни, как бы она ни была близка по духу ей, точно язык ему откусит в каком-нибудь из последующих поцелуев! Не побоясь приличной лужи крови с пасти, в которой и сама здорово запачкается, но заставит замолчать, разорвав его до основания своей остренькой пастью волчьей хищницы. Одна беда в том, что уместные и желавшие быть слышимыми ей его вздохи и стоны он с этого скорого момента издавать не сможет, если не прекратит выражать чувства этими, сука, длинными многозначительными предложениями! Когда они уже, блядь, мокрые от пота и эректальных выделений, чего ещё ему нужно знать, и чему секс не станет «помехой»?
— Ну ты доволен, фу-у-уф, или нет… тем, что высказался, а-ах, как же, сука, горит внизу! Ты доволен, что сейчас воспользовался моей слабостью, как раскрыл её наружу, нет? Одно учти, что я раньше вывела твоё либидо, и всё равно оказалась на шаг впереди…
С другой стороны, лейтенант лиса, хорошо отдышавшаяся от скорого оргазма без полового акта и облизнувшая губы, где партнёр будет понимать этот жест, как захочет, поняла, с чего ради он так сделал. Пока находилась не в себе от полученного большого удовольствия за короткое время, плавно падая на подкошенных ногах со скольжением по заветной двери, до которой при возбуждении добираться слишком уж долго… И стоило ей перестать надеяться на взаимопонимание от того, что волк всё равно будет ставить на первое место то, что сам хочет, он же убедил её в обратном, как только осторожно помог ей встать на место.
Стоило лисичке снова оказаться на ногах и прийти в норму с надеждой для бурного веселья без этих проявлений телесной слабости, как со всей силой она обняла его, успев чмокнуть в полную грубого меха щёку и намеренно плотно прижаться. Чтобы он чувствовал её напряжение, где бы ни захотел представить… на её очень аккуратных сиськах… на её безумно красивом лобке… да что говорить, голова уже закипала от того, как она его хочет залюбить под собой, а не заставить замолчать. То, что он так хотел сказать достаточно проникновенно и без смягчения содержания, могло задеть её в два этапа, которые не могли не оказаться тесно расположенными друг с другом — отрицание за желание забыть, и приятие его доброты, как единственное для неё спасение. Освобождение от прежних лет на тот момент времени — как она не думала с таким головкружительным удовольствием убивать, трахаться, пить, и всё равно оставаться самим совершенством идеала красоты и продуманных планов, при больше половины случаев оказавшихся обречёнными на успех. Её внутренняя лиса оказалась на вершине, о которой раньше та могла только бесплодно грезить, благодаря ему…
— Да… определённо доволен, это так пиздато… как же ты вкусна внизу, если бы только могла знать! Хотя с чего вдруг ты не знаешь… потому любишь ебаться, чтобы доказывать своё превосходство над самцом, о котором прекрасно знаешь, ведь так оно и есть. Короче, вкус твоей спермы, буду так называть… от него дар речи теряется!
Теперь и глаза в глаза при не смыкаемых объятиях друг друга приняли на себя роль договаравить всё необходимое за пару безудрежных хищников вовсе не только в ловле добычи… но, кроме секса, ещё и в словах, оказывающих друг другу редкого вида преданность. Руки остались на месте сами собой, и их хозяева не торопились возвращать контроль ими на себя. Всё смотря друг на друга напрочь влюблённо и прижимаясь крепче, когда и так расстояние было максимально сужено. Этими руками не помешало бы полностью сбросить низ одежды для максимального удобства, чтобы входить, входить и входить, быстро справляясь с задачей удержания желаемого темпа вслед за необходимым. Чтобы оба влюблённых без реальных на то причин были одним целым, и стали бы доказывать это друг другу всем, что умели делать, даже когда этого не было в первоначальном плане… да и вообще эти двое прекрасно без него обходились всё ушедшее множество дней и месяцев!
И вот наконец он, получив, что желал прежде чем приступить к подпиткой собой физического желания, стал снова распускать руки. Теперь всё продолжалось идеально, и чувствовалось обоим любовникам предвестником сумасшедшей в своей художественности постельной сцене для мыльных сериалов и, казалось бы, пропитанных пошлостью дамских книг — которая будет слишком высокого уровня не только для этих ширпотребов, но и более вменяемых произведений. Начал касаться её носа, прежде чем снова унести её мечты в свой следующий поцелуй, как только направлял пальцы ниже к одной груди, очертив ореол соска и в шутку нажав на него. На такое она довольно фыркнула ему прямо в его пасть, и как только он остранил её, клацнула зубками, чтобы после самой утопить его в том, что она так изнурительно держала в себе последние полчаса пути сюда. Волк к великой радости лисы всё же вбил себе в башку, что очередное промедление уже недопустимо, потому побыстрее опускал свой большой для лисы указательный палец, проведя им по линии пресса посередине, начиная делать такое от ложбинки между здорово напрягшимися грудями. Тогда как правой попытался без помех спустить свои штаны и достать член, чтобы ему ничего не мешало быть свободным к устремлению в сторону более заманчивой цели, чем очередной будущий бурундучий и ежиный труп.
— Я не говорил, что сегодняшяя охота может быть отменена, сладкая пламенная…
Всё же Доул снова прервался, но теперь ровно без такого же перерыва в ублажении, как со спущенными шёлковыми трусами. Эту информацию ему также было необходимо уточнить, чтобы дальше они языком секса питали себя надеждой о том, что закончат развлекаться мощным лечением душ друг друга очень нескоро… было очень важно не упустить это оповещение, если оно поступит, либо выяснить обстоятельства самому. Виксн же, несмотря на то, что дала ему понять кивком, что приняла это к сведению, поднесла свой палец к нему в пасть, намекая на то, чтобы теперь он был жизнью обязан «завалить хлеборезку». И даже если он послушался её намерений, не требуя ответов, то запах и вкус её самочьих соков на поднесённой к его губам подушечке точно заставил его с остервенелой увлечённостью приняться за смакование этого дивного «напитка».
— Вот и умолкни, малыш… э-эх ты, окей, буду делать это ради тебя и твоего стояка, сука… Надеюсь, что не обижу тебя, если скажу как есть, что так и не имею понятия, от кого теку и тащусь больше. От тебя, волчок, головорез-законник… или члена, который тоже продолжает обожать меня, хотя мы регулярно трахаемся плюс минус два года?
И вот, она тоже поторопилась изложить свои выводы, что многословный любовник, когда это выглядит не слишком красиво в неподходящий момент, на это признание только выше поднял свой грудной пресс, на что она с охотной радостью приложила руки. И медленно закрыла глаза, также приоткрывая пасть в полу-улбыке, как только член начал касаться её внизу со всех сторон, где лобки обоих распалённых животных были на нужном уровне. Лисичка перестала что-либо делать, кроме издавания лёгких нежных звуков, не убирая ладони с груди волка. Пока он высоко оценил интенсивное касание нижнего белья друг у друга при набирающем скорость половом акте, успев таким же чудно незаметным способом опустить её кружевные красные бикини не только ради волшебно горячего трения внутри. Теперь и его яйца делали вместе с членом очень хорошую работу по удержанию упоительной дрожи возбуждения у самочих бёдер… В попытке убеждения, что ничего лучше этого не может быть у неё с другими, так как только он может предоставить гораздо больше разностороннего кайфа от интимных развлечений, наповал расслабляющих всё в теле и душе.