Пропажа

      Сезон не задался с самого начала. С растянутой связки.              Юра так орал на свою левую ногу, будто она существовала отдельно от него, накосячила, а ему теперь разгребать. А потом покатилось одно за другим, мелочи, всякая фигня, но в сезон любая мелочь мотает нервы. Порвались штаны от костюма, слава богу, что не прямо на льду. Портниха вроде бы их починила, но костюм в итоге всё равно поменяли, а первый Юре нравился больше, чем второй. На этапе Гран-при в Канаде зависла программа оценок, аккурат перед Юриным выступлением, и он весь настрой раскатал, пока дожидался сигнала к старту, и выступил, в итоге, хуже, чем мог. У дяди Яши обнаружились неожиданные проблемы с визой, на этап в Гренобле его не выпустили, Лилия тоже не смогла, и Юра ездил один как сыч, и в кике сидел с игрушками, которые ему на лед набросали.              Ну ничего, утешал его дедушка, свою порцию неудачи ты уже потребил, в финале всё отлично пойдет. Ну, думал, Юра, и правда, сколько можно уже, финал точно пройдет как надо. Костюм цел, и он привез с собой запасной. Дядя Яша разобрался с документами, никаких проблем, вот они уже и в Японии. С техникой у японцев всё четко, не будет никаких сбоев, можно даже не переживать в эту сторону. Всё будет нормально. Всё должно было быть нормально!              Юра опустил подбородок, спрятав его под поднятый ворот куртки: а на катке-то холодно, если сидеть просто так. Надо было остаться в гостинице и поспать, что толку с тренировки, на которую ему не попасть, но Отабек же катается. Нельзя не прийти ради Отабека.              Всё было нормально, Юра с тренером приехали вовремя. А багаж — нет! Коньки тю-тю в неизвестную сторону! Ловите в воздухе.              Ка-а-ак Юра кричал в аэропорту! Его даже на телефоны снимали. Дядя Яша от злости и от стыда готов был, кажется, треснуть воспитанника пару раз, лишь бы только заткнулся, а Юра, когда первый шок прошел, понял, что чего-то такого и ждал. Подспудно. Не могло всё пойти как надо, если уж началась эта черная полоса.              Пятеро фигуристов рассекали по льду, все камеры направлены были на них, тогда Юра медленно, словно Лилия из Питера могла расслышать шуршание, развернул в рюкзаке припасенную на такой случай конфету, курагу в шоколаде, и, наклонив голову ещё ниже, сунул её в скрытый под маской рот. Конфета показалась приторно-сладкой, с грецким орешком внутри.              Отабек посмотрел на трибуны снизу, со льда, и Юра, вытащив из кармана руку в черной перчатке, вместо того, чтобы помахать, показал каким-то нелепым покровительственным жестом: занимайся-занимайся. Тьфу ты! Всё через жопу!              Но Отабек обижаться и не думал. Он поехал вдоль борта дальше и остановился около тренера, выслушал указания, взял разгон, зашел на квад флип, ошибся на приземлении, почти коснулся рукой льда, но устоял. Зашел снова — прыгнул как следует. Юра поднял вверх большой палец: так держать! Отабек ответил тем же жестом, и тут же показал хореографический элемент из послезавтрашней произволки. Да так органично! Супер! Юра поднял вверх большие пальцы на обеих руках.              Отабек присылал ему видео со своих тренировок, а Юра совал эти записи под нос Лилии: вот тут как-то криво, да? Посоветуйте, как поправить? Лилия смотрела на него взглядом «за последние шестьсот тридцать лет никто не получал моих консультаций бесплатно», и что-то советовала. Мелочи, но Отабек мог их повторить, и они вписывались, украшали программу.              Так они ждали этого финала, чтобы вместе побыть на льду, ведь ни разу же не встретились на этапах, не совпали, и тут эти гребаные коньки!.. Вернее, коньки не виноваты, коньки лучшие, это авиалиния гребаная! Ну как можно человека доставить в одну сторону, а чемодан — в другую!              Кто-то сбоку сфоткал Юру со вспышкой. Он повернулся и пальцем покрутил у виска: совсем дурак, папарацци ущербный? Смущенный парнишка в маске с улыбкой чеширского кота поспешно убрал телефон. Юра сунул руку в карман за своим, заглянул почитать, что пишут. Выглядело так, что весь мир уже знал про то, что Юрий Плисецкий приехал на финал Гран-при без коньков. Почти все сочувствовали. Кто-то спрашивал, почему не вез коньки в ручной клади, другие отвечали, что нельзя, это же как холодное оружие. Во-во, буркнул Юра, фигуристы — как вооруженные воины, а он сидит, безоружный и выбитый из седла, с краешку поля боя.              Операторы у бортика зашевелились. Фигуристы дружной стайкой сошли со льда, Отабек нацепил чехлы, сначала подошел к тренеру, но буквально на полминуты, и сразу же двинулся на Юрин седьмой ряд. Юра даже не поднялся, замерз, просто поднял голову и посмотрел на Отабека снизу вверх.              — Юр.              — Как они могли коньки проебать, а? Ну вот как?              — Ну, — Отабек присел на соседнее кресло и поежился от холода. — Не совсем же. Что сказали?              — Что вечером в гостиницу привезут. Извинялись на трех языках, даже русскоговорящего сотрудника нашли, прикинь. Бонусов напихали каких-то. Можно подумать я ещё когда-то их самолетами полечу. Суки!              — Обидно, — согласился Отабек.              — Ты молодцом, — сказал ему Юра. — Может, завтра второе место займешь.              Отабек резким выпадом ткнул его локтем под ребра, сквозь куртку и худи Юра почувствовал только легкое касание, и вместе с этим касанием с него словно физически спало всё раздражение, справедливое негодование, досада и даже стало ощутимо теплей. Одним движением Юра поднялся на ноги, с тренировкой, без тренировки, он в этом сезоне в отличной форме.              — Валим отсюда, — сказал он, поторапливая Отабека в сторону выхода, — а то околеешь тут.              Отабек взял его за локоть, когда они поднялись на пару ступенек и сказал на ухо:              — Боюсь, что я не займу завтра второе место.              Юра напрягся:              — Да? Что такое? Колено всё-таки?              — Просто рассчитываю на первое.