~~~
Чайльд отвешивает ему звонкую пощёчину. Но Чжун Ли на это плевать. Абсолютно. Волей не волей, не чувствуя боли, любить этого парнишку стало его привычкой. Странной, нескладной привычкой. Впрочем, такой же, как и сам парнишка. Рыжий, патлатый, рассыпает огненные волосы по подушке, а лёгкие смешки по страницам книжки, которую читает по вечерам. Чжун Ли никогда не смотрел на название; внимание отвлекали изгибы чужого лица: бледного и веснушчатого, словно солнцем поцелованного. Розоватые от частых покусываний губы шептали на ухо что-то сексуальное. О да, Чайльд был сексуален. То, как ёрзал на его коленях, нарочно проезжаясь по заветному месту, скрытому ширинкой. И Чжун Ли нравились эти его игры. Тарталья был слегка чудаковатым. Смеялся с ерунды, отвечал невпопад, но Моракс находил его улыбку милой. И этого достаточно, чтобы не считать Фатуиста странным. А Аякс впрямь был странным. Чжун Ли давно забыл эти фантомные ощущения чужого дыхания на своих губах, мелкой дрожи ног и тихое жалобное: — Быстрее, — произнесённое чуть с хрипотцой и едва сдерживаемым стоном, таким знакомым медовым голосом. То, как пульсирует кожа под пальцами, когда те смыкаются на худых бёдрах, как выгибается чужая спина — истинно кот, не человек. Хотя, и впрямь было в Аяксе что-то кошачье, чуждое людскому пониманию. Да и пониманию Архонта, пожалуй, тоже. Может потому Чайльд так манит? Зовёт к себе, не говоря ни слова, просит взять его на любой поверхности одним лишь взглядом. О, Боги, какие прекрасные у этого человека глаза. Пронзительно синие, словно осколки лазурита Варунада. И как только творцы Селестии умудрилась создать нечто настолько идеальное в своём естестве, как Чайльд? Тарталья? Аякс?.. У него много имён. Чжун Ли не знает, какое из них настоящее, а какое служит кличкой. Но разве это имеет хотя бы малейшее значение, когда он тут, рядом, часто под ним. Хотя, даже банального присутствия парня в радиусе метра ему достаточно. Достаточно для чего? Моракс в душе не чает, что ответить. Он и сам не знает, почему держит Чайльда настолько близко. Но одно знает точно: рыжик всегда должен быть в непосредственной близости, иначе внутри вновь воцарится холод и мрак. Что-то этот Аякс разжёг внутри давно окаменевшего мёртвого сердца. Да и не только там. Ведь рядом с ним в твёрдый камень превращается всё, что находится ниже пояса. Особенно, когда Чайльд улыбается ему своей этой блядской похотливой улыбочкой, нарочито небрежно, якобы случайно, оголяя какую-либо часть тела. Выгибает спину сверх необходимого, когда наклоняется за упавшей внезапно вилкой. Да и после третьего за обед «полёта столовых приборов», в голову закрадываются некого рода сомнения. И Чжун Ли достаточно легко их развеевает, сажая неугомонного любовника к себе на колени, бесстыдно забираясь под ткань брюк и белья. Аякс цепляется пальцами за широкие крепкие плечи, пока пальцы уже непосредственно Моракса ловко и слегка грубовато разрабатывают его внутри. И эта грубость Тарталье весьма приятна. Он ещё сильнее льнёт к брюнету, уже самостоятельно насаживаясь и тихо поскуливая. Утыкается носом в чужую шею, хрипло стонет, шёпотом умоляя: — Вставляй уже, блядь, быстрее. И хоть Чжун Ли любит подразнить его в такие моменты, обычно всё же даёт рыжеволосому заслуженную порцию наслаждения. Но не сегодня… Рука аккуратно скользит по члену, а губы искривляет довольная усмешка, когда Чжун Ли чувствует, как трясётся в нетерпении тело Чайльда. И это кажется правильным. Впервые его существование выдаётся чем-то логически обоснованным, истинным. Будто множество тысяч лет назад он пришёл в этот мир именно для того, чтобы сейчас бесконечно долго целовать этого рыжего парня.«Может именно так выглядят боги Селестии?»
Может. Потому что было в Чайльде что-то неземное.~~~
Тарталья стоит склонившись, смотрит на воду, на фонарные в ней разводы и думает… Ни о чём конкретно, но обо всём сразу. Вздрагивает всем телом, когда на плечо ложится чья-то рука. И сразу расслабляется, в миг безошибочно определяя её обладателя. Мысли о бренном сразу же отходят на второй план, уступая место мужчине, последнее время плотно засевшему у Аякса в голове. Он приветствует парня лёгким поцелуем, и Тарталья сразу же отвечает, обвивая руками чужую шею. Потому что никогда не мог устоять перед этими янтарными глазами. Говорят, Бог любит троицу. Но этот Бог — точно какой-то неправильный, ведь ему достаточно и одного. И именно рыжую макушку того единственного Чжун Ли целует по ночам. А остальные двое значения не имеют, кем бы они там ни были…~~~
Тарталья всегда возвращается в Ли Юэ на праздник фонарей. Не то, чтобы ему шибко нравилось скопление людей на площади, или эти дурацкие огоньки в небе. Скорее, Чайльду просто нужен повод навестить мужчину, что неизменно ждёт его тут. — Встречай меня, Ваншэн! Приветствует возлюбленного, вновь оказываясь у порога ритуального бюро. И улыбается искренне, ведь смотрит в бесконечно глубокие глаза цвета янтаря. — Ты не слышишь, но Ваншэн тоже приветствует тебя, Аякс. Моракс вовлекает парня в долгий горячий поцелуй. — А что на счёт тебя? — Тянет игриво, покусывая нижнюю губу. — Я солидарен. Этот праздник фонарей обещает быть таким же незабываемым, как и все предыдущие. Потому что каждое мгновение, проведённое рядом с кем-то, кто заставляет твоё сердце биться чаще, само по себе волшебно.