Каждый может стать жертвой, но не всем удается это осознать.
Нью-Йорк – яркий безумный мегаполис, движущийся в своем бешеном темпе дикого зверя, яркая звезда, сияющая во тьме. Как и любой крупный город, он словно дивный, новый мир, маленькое государство, отличающееся своими законами и правилами, понять которые чужаку непросто, даже тяжело. Огромные бетонные джунгли, разрастающиеся ввысь изо дня в день, и правят здесь цифры на банковских счетах. Сюда приезжают за американской мечтой, за крупной рыбой, за своим прекрасным и светлым будущим, слетаются за самим желанным сладким ядом - успехом. Нью-Йорк – одно из главных лиц современного капитализма и важности маркетинга. Здесь желают хотя бы не жить, но побывать. Пентхаус на Верхнем Ист-сайде, Манхэттен, Таймс сквер, прогулки с друзьями по бутикам на Пятой Авеню и пробежки в Центральном парке. Хотелось бы иметь такую возможность? Быть той самой единицей среди миллионов? Догнать наконец птицу счастья, состоящую из зеленых бумажек? «Известный актер и певец Чонгук Чон задержан за убийство своей невесты Мелиссы Ян. На текущий момент он является главным подозреваемым следствия. По официальным данным мистер Чон жестоко избил, а затем задушил жертву в ночь пятницы тринадцатого декабря галстуком, в своем доме на Лонг-Айленде. На текущий момент его допрашивает прокуратура, мистер Чон отказывается в признании вины. Мнение общества по поводу этого громкого дела разделились, одни считают его невиновным, другие же волком в овечьей шкуре. Так кто же все-таки он? Неужели супергерой из фильмов оказался злодеем?» - доносится с экрана телевизора приятным, поставленным голосом светловолосой ведущей десяти часового эфира новостей. - Так Вы хотите решить этот вопрос раз и навсегда? – стальной тембр наблюдателя звучит с небольшой усмешкой, направленной звонящему.***
Жизнь Чонгука никогда не была той самой милой розовой сказкой, которую он привык показывать и навязывать своим фанатам. Чон помнит с самого раннего детства одну лишь жестокость: его матери, отца, режиссеров, менеджеров, ровесников. Он буквально дышал ею, наполнялся до краев, это чувство было с ним повсюду, взращивало в нем ненависть, обиду, злость на всех и прежде всего на себя, ограничивая его в своей же голове, забивая мысли и раздирая от отчаяния. Чон отчетливо помнит каждый удар матери после неудачных прослушиваний, боль в теле, голодание для похудений, головокружения от него же, снова и снова. Как она запирала его в чулане, чтобы «научился ценить то, что имеет, ведь они с отцом только и делают, что пытаются добиться для него лучшего будущего». Чонгук всегда считал, что так и должно быть, это он виноват, расстраивает маму. «Она же так старается, все для меня, только для меня, мы переехали сюда, папа постоянно работает, чтобы нам было хорошо, я виноват, виноват только я, я делаю недостаточно, я должен быть наказан, а затем постараюсь изо всех сил, чтобы больше никогда их не разочаровывать». Он был ребенком, что верил словам своих родителей о его никчемности. Верил и считал себя обязанным заслужить их тепло и доброту. Как бы трудно и страшно ему ни было, во всем этом виноват только он. Поэтому испытывая очередную боль от избиений Чонгук старался не плакать, а тихо терпеть, чтобы мама не возненавидела еще больше, чтобы ей было не так противно от его слабости, а после сидел в чулане, в этом блеклом желтом свете от лампы накаливания и учил, зубрил реплики для нового прослушивания, где точно сможет показать себя в тысячу раз лучше и тогда маме не придется его наказывать. Он дышал верой в лучшее, в будущее, где родители не будут злиться на его бесполезность, где они все счастливы, улыбаются, ужиная вместе, где папа больше не пьет, а мама наконец любит и обнимает. В те дни Чон боялся отца куда сильнее, тот не сажал в чулан, он избивал куда хуже: до потери сознания, до переломов, что долго срастались и причиняли боль даже после полного выздоровления. Ему было страшно до дрожи в ногах, однажды он даже описался, тогда отец избил его еще сильнее, но Чонгук продолжал верить в их любовь, знал, что просто нужно больше стараться, пока ни получит роль. Он действительно тогда еще верил в чудо. Тогда ему было девять, ну а, свою первую роль он смог получить лишь в двенадцать.***
Кожаный салон бежевого цвета в любимом Мерседесе всегда успокаивал Элизабет, давал вздохнуть с облегчением и расслабиться. Особенно после очередного, мучительного заседания суда, где ей вновь пришлось, переступая через собственные принципы, покрывать богатенького сыночка одной из глав крупных корпораций, совершившего убийство домработнцы. Ей не хотелось больше никогда вспоминать об этом деле, оно вызывало отвращение к самой себе, тошноту, грязь на теле, и ей отчаянно в попытках забыться нужно было все свое внимание перевести на загруженную дорогу по направлению к офису Брелл и Ванделла – крупнейшей адвокатской фирме США, а также месту своей работы. - Семьдесят четвертое -, отозвался неожиданно, хоть и тихо, невозмутимый мужской голос с переднего пассажирского. – эта победа сделает Вас партнером, мисс Ким-Голдсон, я ведь прав? Парень сидевший рядом был лучшим ее учеником и правой рукой во всех делах. За все пятнадцать лет карьеры ему единственному никогда не удавалась разочаровать Лиз. Хоть их и разделяла разница в возрасте всего в семь лет, Элизабет всегда хотелось быть той самой опорой и защитой для него. Он был единственным, кто за три года тяжелого, кропотливого труда, смог увидеть ее без напускной извечной маски железной леди, не используя это же ей во вред. И, в очередной раз, тонко чувствуя изменения настроения босса, что присуще только ему, избавил Лиз от негативных мыслей, всего одним верным предположением. - Чимин, ты как всегда прав. -, ее губы тронула радостная, искренняя улыбка, что не укрылось от внимательного взгляда Пака, заставляя самого повторить действие начальницы. - Ты как никто другой в этой фирме заслуживаешь повышения. Ни одного проигрыша, ты приносишь фирме кучу денег ежегодно, скорее даже ежедневно, - парень произносит все это с должной интонацией восхищения, но из-за занятости, практически сразу возвращается к работе, переводя взгляд со своего босса на iPad и погружаясь в прочтение информации по очередному трудному делу, а других Чимин и не помнил. - Знаешь, без тебя и Зоуи все это было бы куда сложнее. – хоть это и было искренне, после теплых слов своему самому близкому товарищу, Элизабет в очередной раз погружается в свои мысли, что не остается незамеченным от понимающего взгляда Пака.***
Двадцать лет, во столько Элизабет Ким-Голдсон получила степень Доктора юридических наук* Йельского Университета. С самого раннего детства ее называли гением, ведь получением приглашений от всех университетов лиги плюща в шестнадцать мог похвастаться не каждый. Те, кто знал их семью считал подобное обыденностью. Отец – окружной прокурор штата Массачусетс, мать – глава кафедры поведенческой психологии Бостонского Университета и старший брат, ставший прокурором в возрасте двадцати лет. Вся эта атмосфера никак не могла повлиять иначе на будущее юной Лиз, что сразу после выпуска получила приглашение по работе в крупнейшую юридическую фирму страны. Лучшие рекомендации, лучшие оценки, лучшая во всем. Она же гений. Но, что если в детстве Элизабет Ким-Голдсон никогда не мечтала о подобном будущем, а хотела быть ученым, инженером, создавать что-то прекрасное, новое, нужное. К сожалению или счастью, у судьбы были свои планы на ее жизнь. В возрасте восьми лет она испытала самый большой страх в своей жизни, о котором предпочла бы никогда не вспоминать. В 1994, когда ее отец вел самое громкое дело в своей карьере, являясь обычным прокурором, Голдсон знал, что расследование против одного из самых крупнейших наркокартелей, позволит ему занять должность, к которой шел всю сознательную жизнь. Но по мере его приближения к конечному результату все ближе, возрастал риск его жизни, семье. Главе наркокартеля совершенно не нравилось мерное дыхание в затылок, впервые оказаться на месте, загнанной в ловушку жертвы, вынудило совершить одну из самых глупых ошибок: организовать похищение любимой младшей дочери Фрэнка Голдсона.***
Чонгук любил Мелиссу, любил ее спокойствие и всепоглощающее понимание по отношению к нему. Она ценила его, не прося ничего взамен, окружала теплом и заботой, так отличалась от матери. Мелисса видела его насквозь, его боль и одиночество, но никогда не осуждала, давала быть настоящим, с ней он впервые почувствовал себя живым, сильно любимым, важным. Когда они впервые встретились Чон хотел сбежать через десять минут, со свидания, организованного ненавистными ему родителями, которым он до сих пор не научился отказывать. - Она выгодная партия, ее отец Роб – глава хирургического отделения в Медицинском центре Вирджинии Мейсон в Сиэтле, а мать – Ванесса, известный нейрохирург, которая помимо всего прочего преподает в Гарварде. То, что они согласились устроить свидание с тобой уже удивительно. Такая девушка как она подходит куда больше, чем все эти шлюховатые актрисы и модели, с которыми ты спишь. – повторяла мать за очередным семейным ужином, в теплом кругу. Чонгук держался, считал от одного до тысячи, сжимал челюсти до хруста зубов. Больше всего он ненавидел подобные вечера, но дурацкая привычка угодить матери не давала вставить и слова наперекор. «Почему же заветные детские мечты о семейных ужинах так грязно исполняются?». Чон с презрением наблюдал за жующим дорогущий стейк отцом, за все также вечно всем недовольной матерью. И думал обо всем, думал, думал, думал… Но все же оказался здесь, в ресторане Элевен Мэдисон Парк, с пустым взглядом наблюдая весь этот дорогой интерьер так и кричащий о деньгах, что гниют на счетах его постоянных посетителей, всматриваясь в эти панорамные окна, кожаные стулья, накрахмаленные, белоснежные скатерти на столах, в ожидании того, с кем и встречаться несильно хотелось, пока не слышит свое имя из чужих уст и не видит эти искрящиеся добротой зелено-карие глаза, отливающие от солнца чистым золотом, теряясь и осознавая, что уходить отсюда больше нет никакого желания.***
Двухчасовая дорога до офиса на Манхэттене выжала оставшиеся силы из итак уставшей от недостатка сна и испытанного в суде стресса Элизабет, но она была обязана явиться в офис старшего партнера для обсуждения значимого будущего своей карьеры. Джордж Стивенс руководитель штаба фирмы, как всегда, отчаянно размахивал руками, стоя за спинкой своего кожаного коричневого кресла, так и кричащего «я здесь главный», словно на это недостаточно сильно указывали размеры его огромного кабинета с панорамными окнами выходящими на один из самых красивых видов вечернего Нью-Йорка, украшаемого редким зимним снегопадом. Постучав тихонько по стеклянной двери офиса шефа и немного приоткрыв дверь, Лиз ждет разрешения войти внутрь, Джордж же замечая ее действия, безмолвно кивает, давая то самое позволение, а сам продолжает вслушиваться в звонок и отворачивается к окну, видимо звонок действительно важного клиента, подумалось Лиз из-за неспокойного поведения начальника. Сегодня пятница, и впервые спустя последние несколько месяцев, ей удастся отдохнуть в субботу и воскресенье, что не представлялось возможным из-за последнего дела. Очередная победа, принесшая баснословный гонорар фирме, последний важный шаг для повышения. Элизабет медленно, не по своей воле, а от навалившейся усталости, шла к креслу, что предназначалось для пригашенных посетителей, и стояло с противоположной стороны стола от королевского кресла Стивенса. Ей все время думалось о том, как же устали ее ноги от высокой шпильки, счастливых и любимых коричневых лодочек Лабутенов, но из-за небольшого роста Лиз никогда даже не думала о том, чтобы представлять клиентов в суде без каблуков. Добравшись наконец до кресла и поудобнее в нем присев, она поставила сумку на пол, положила одну ногу на другую, и сложила руки в замок, параллельно выжидающе наблюдая за Джорджем, который пытался подвести телефонный разговор к логическому завершению, что удалось лишь спустя томительные несколько минут. Стивенс повернулся к Элизабет, натягивая на лицо улыбку и хватаясь за спинку своего любимого кресла. - Что ж, очередная победа, это было весьма ожидаемо -, в голосе его читается добродушная насмешка. – ты никогда не подводишь. Но как мы оба знаем, ты пришла сюда с одним конкретным вопросом. - Да, Джордж, - в голосе Лиз слышится ответная насмешка,- мне и правда нужно знать, что решил ты и остальные старшие партнеры, ведь от этого зависит наше дальнейшее сотрудничество-, и Стивенс знает, знает, что это - не игра на публику, ведь перед тем как отдать дело, за которое Элизабет никогда не взялась по собственной воле, у них был уговор, согласно которому, в случае выигрыша в суде Лиз становится новым старшим партнером в Брелл и Ванделла. - Что же, тогда не буду тянуть. – после сказанных слов, на лице Джорджа расцветает широкая, высокомерная ухмылка.***
IAMX – Volatile times Сегодня утром они крупно поссорились, из-за такой глупости: Чон постоянно пропадал на вечеринках в честь очередной премьеры нового фильма со своим участием. Мелисса всегда на дух не переносила подобные мероприятия, да и ее реакция вполне ясна, ведь все подобные вечера напоминали самый грязный притон из всех возможных. Изобилие наркотиков, алкоголя и проституток, увидев такое один раз, больше никогда не захочется туда вернуться. Он был там как дома, жил в подобном мире с тринадцати лет, тонул и не мог всплыть даже с помощью такого спасательного круга как Мел, что изо дня в день давала ему смысл дышать. Тем утром ему хотелось забыться, и выпив очередную за сегодня таблетку Ксанакса, Чон лишь по привычке подавлял накопившуюся злость и продолжал собираться на репетицию спектакля, выступление должно было состояться на следующей неделе, а роли в Бродвейских постановках всегда действовали на него особенно удушающе. День был трудным, выматывающим, давящим на виски, раздражающим, Чонгук понимал это по шести принятым таблеткам, обычно ограничивая себя максимум двумя или тремя в день, он не мог понять, что так сильно заставляло его испытывать тревожность: замечания режиссера, утренний скандал, загруженный график, вечно преследующие папарацци или зачем-то весь день названивающая мать. Все это давило, не давало свободно дышать, вызывало тремор и не успокаивающуюся внутреннюю лишь все сильнее нарастающую с каждой минутой панику. Поэтому Чон до безумия был рад наступлению вечера, надевая свой дизайнерский костюм, сшитый на заказ и повязываю этот раздражающий василькового цвета галстук, рад был оказаться в клубе в компании знакомых коллег. Он никому из них не отказывал в том чтобы выпить, окончательно это смазав еще двумя спасительными пилюлями, на самом деле лишь все продолжая усугублять свое состояние. Ему это было необходимо забыться в пелене, закрывающей трезвость разума. Затеряться среди тех, кто также потерян. Чонгук не помнил, как добрался домой, скорее всего ему помог менеджер, может, кто-то помог поймать такси, но он действительно был рад тому, что этот безумный день подходил к концу. Даже будучи в абсолютно пьяном состоянии его удивило, что свет был выключен во всем доме. Но также как поймав себя на этой мысли, Чонгук быстро ее упустил. С трудом дотащив свое тело на заплетающихся ногах из прихожей до дивана в гостиной, он упал на белый бархатный диван прямо в костюме и туфлях, вспомнив лишь про удавку на своей шее, Чон стащил дурацкий галстук и скинул его на пол, прямо на любимый персидский ковер Мелиссы.***
- Ну же, бери гребаную трубку, - Элизабет уже в нетерпении посматривала на ролексы, сомневаясь в том не слишком ли поздний час выбрала для звонка, но было лишь без пятнадцати девять, поэтому она все продолжала причитать по поводу игнорирования ее звонков. Лиз оперлась на заднюю стенку пустой, стеклянной кабины лифта, взглянула на дисплей показывающий лишь тридцать пятый этаж и в нетерпении снова прислушалась к монотонным гудкам издаваемым смартфоном. - Прокурор Ким-Голдсон, я Вас слушаю – послышался наконец низкий, бархатный голос на линии, услышать который Лиз была сейчас несказанно рада. - Тэхен, мне кажется ты слегка заработался. – в голосе слышалась вымученная, добродушная улыбка- Но все это неважно, в связи с последними новостями. Ты еще в офисе? На том конце слышалось отчетливое шуршание ручки по листам бумаги, но ответ, казавшийся очевидным, все равно был озвучен терпким баритоном. - Да, Лиззи, твоему старшему братцу, который планирует наконец вступить в должность окружного прокурора штата Нью-Йорк буквально через пару недель приходится разгребать завалы на работе и задерживаться допоздна. Но на твое счастье я освобожусь буквально, - было слышно, как он пролистывает стопку документов, лежащих на своем столе. – через часа два. - Это удивительно, мистер окружной прокурор -, хоть Тэхен и не видел ее сейчас, Элизабет игриво приподняла брови и вновь нежно улыбнулась-, но сегодня случилось действительно значимое событие, поэтому мы идем праздновать его в The Campbell, ровно через два с половиной часа. - О да, сестренка, я слышал, как ты разгромила Лори на сегодняшнем слушании-, в голосе брата слышалась яркая насмешливость-, я все еще уверен, что ты заставила его плакать в кабинке туалета после. Но, мисс Ким-Голдсон, я все еще помню, что ты не отмечаешь выигрыш дела, да, и сегодня не твой день рождения. Неужели ты нашла парня? - Тэ, побереги свое любопытство и шуточки до встречи в баре, встречаемся там в половину двенадцатого, Чимин и Зоуи тоже будут. -, Лиз закатила глаза, привыкнув к тому, что брат вечно поддевал ее шуточками про отсутствующую личную жизнь, хотя сам ничем от нее не отличался. - Ладно-ладно- в голосе Кима-Голдсона старшего все еще прослеживалась отчетливая, совершенно нескрываемая насмешка, на фоне все еще шуршащей по бумаге ручки. – в половину двенадцатого, так в половину двенадцатого. До встречи в баре, сестренка. - Вот говнюк, даже не сказал, что кладет трубку. – Элизабет вновь непроизвольно закатила глаза от очередного глуповатого поведения брата.***
UNSECRET – Fallout Лиз как всегда добралась до места встречи раньше назначенного времени, дурацкая привычка перешедшая из профессиональной в повседневную жизнь, никогда не давала жить спокойно. Поэтому приходилось с ней постоянно мириться и принимать как неотъемлемую часть характера. Осмотревшись в любимом закрытом, элитном баре и заняв свой обычный неприметный столик на четверых в углу, ей удалось успеть поужинать теплым салатом с уткой и выпить парочку любимых космополитен, до прихода первого гостя сегодняшнего вечера, коим оказалась Зоуи, что одела самое блестящее, но и оттеняющую ее естественную красоту платье. Она всегда была левой рукой Элизабет, более эмоциональная, яркая, открытая, они с Чимином всегда были как солнце и луна. Увидев начальницу, Зоуи как всегда ярко и обворожительно улыбнулась смахнула свои густые, длинные каштановы волосы с плеч назад, неуверенно помахала рукой и ускорила шаг по направлению к Элизабет, приковывая к себя пошлые взгляды мужчин, осматривающие ее с ног до головы. Лишь когда Зи подошла к столику, Лиз увидела в руках девушки блестящую подарочную коробку серебристого цвета прямо в тон ее платью, поэтому ей, наверное, не удалось ее разглядеть с самого начала. - Я безумно рада видеть тебя Зоуи, но только не говори, что это мне. – Элизабет вновь пришлось закатить глаза, уже в который раз за сегодняшний вечер, хоть на ее губах и продолжала играть благодарная улыбка. Помощница же обняв ее при встрече, аккуратно и грациозно разместилась прямо напротив Лиз и в неторопливом жесте подозвала официантку. - Это подарок новому старшему партнеру нашей фирмы, ко всему прочему не хотелось проигрывать Чимину, что со стопроцентной вероятностью подготовил свой. – обе рассмеялись от правдивости слов Зоуи, когда к ним подошла молоденькая официантка – мне пожалуйста один черный русский -, торопливо проговорила она свой заказ и вновь вернулась к разговору. - Тут ты права, Чимин не будет самим собой, если не подготовит подарок по данному случаю. – девушки вновь весело рассмеялись. - Что я? – спросил только что подошедший второй важный гость сегодняшнего вечера. В потрясающей черной рубашке, с парой расстегнутых верхних пуговиц и зауженных такого же цвета брюках. Он на удивление выглядел еще более роскошно, чем обычно. А в его руках была подарочная коробка изумрудного цвета, чуть меньше той, что принесла с собой Зоуи, рядом с которой он сел, и аккуратно сложив руки в замок на столе, выжидающе посмотрел. - Мы обсуждали тот факт, что ты прекрасный человек. – Зи откликнулась первой, тепло улыбнулась парню и нежно накрыла его сложенные в замок руки своей ладонью. - Мда уж, стоило опоздать всего на десять минут и уже пропускаю трепетные любовные сцены. – раздался громогласный низкий голос последнего гостя. – привет еще раз сестренка. – Тэхен наклонился к Элизабет и невесомо коснулся губами ее макушки. В то время как Чимин незаметно для всех кроме Зоуи, убрал свои руки со стола. - Что же, раз все собрались я предлагаю начать открывать подарки. – радостно произнесла Зоуи смотря на Элизабет полными от детского восторга глазами. - Стоп, так у тебя сегодня все-таки день рождения? – с полным недоумением спросил Тэ, чем заставил всех за столом прыснуть от смеха. - Нет, мистер окружной прокурор, с сегодняшнего дня я старший партнер в фирме. – произнесла Элизабет наполненным гордостью голосом. – поэтому сегодня мы отмечаем мое долгожданное повышение.***
Проснувшись утром от яркого солнечного света и холода, Чонгук с трудом смог разлепить глаза и поднять чугунную голову, что вызвало приступ тошноты и тяжесть во всем теле. Было действительно трудно подняться после сна на неудобном диване. Но необходимость в еде и кофеине побуждали его преодолеть эти трудности и, шатаясь на негнущихся ногах, направиться в сторону кухни. Постепенно осознавая, наконец, трезвеющим разумом, что со вчерашнего дня они с Мелиссой не виделись. - Мел, Мел, ты дома? – окликал Чонгук, не оставляя попыток, повторяя все снова и снова имя любимой – Мелисса, Мел -, еще пару раз позвав ее хриплым после сна голосом, и не получив ответа, Чон начинал волноваться и набирать номер невесты. - Привет, это Мелисса Ян, сейчас я немного занята и не могу ответить, поэтому если это что-то срочное, оставьте сообщение и я сразу же перезвони, как освобожусь. – Чонгук ощущал нарастающую панику все сильнее, обдумывал все возможные варианты. Неужели она так сильно разозлилась, что ушла? Но это же так не похоже на нее, она бы оставила сообщение или записку, думалось ему. - Черт, черт… - Чон ощущал животный, первобытный страх все сильнее с каждой секундой, от жуткого похмелья не оставалось и следа. Он проверял одну комнату за другой, носился, все повторяя ее имя до срыва в голосе, и не найдя Мелиссу внизу, он пошел в их спальню, где смог увидеть наяву самый большой и страшный кошмар своей жизни. – Нет, нет, Мел, ты слышишь меня? Чонгук подбежал к ее телу, лежащему под открытым окном, нежно приподнял голову любимой, все еще надеясь на лучшее, надеясь на то, что он ошибается. Но ее кожа была холодной как лед, с фиолетовым оттенком, она не дышала, синие губы, а тело покрыто синяками и кровоподтеками, расплывающиеся в темных тонах на руках, шее, лице, а этот галстук, откуда он здесь? Он точно скинул его рядом с диваном ночью. Пытаясь нащупать пульс на шее Мелиссы, Чон окончательно сходил с ума, терялся в истерике, и ему не сразу удалось почувствовать горячие дорожки слез на своих щеках. Чонгук не слышал собственного отчаянного, безумного, громкого крика, кажется, в это мгновение обрывалась последняя ниточка смысла его существования.***
- Так, ребятки, уже три часа ночи и мне определенно пора домой. – говоря эти слова заплетающимся языком из-за десяти выпитых алкогольных коктейлей, Лиз максимально сильно старалась сфокусировать взгляд на экране мобильного, чтобы наконец вызвать Uber. - Я пожалуй тоже- произносит Зоуи, подпирая голову на руку и растягивая гласные в словах, - вызовем на двоих- ее глаза пьяно блестят, а на губах сияет глуповатая улыбка. - Хм, как-то слабовато, но я Вас не осуждаю – потягивая пиво из коричневой стеклянной бутылки, констатирует Тэхен. - Я тоже останусь,- переводя странный, немного подозрительный взгляд на Тэ, вторит ему Чимин. - Что же, тогда мы с мисс Зоуи Александрой Миллер удаляемся и желаем Вам весело провести остаток сегодняшней ночи. - Элизабет трепетно обнимает брата и помощника на прощание и утягивая Зи в сторону гардеробной, пошатываясь и с трудом удерживая их обеих от падения, двигается напролом. - Ну, кажется, мы остались вдвоем? Может, возьмем еще пару напитков у бара? - говорит Чимин с самой обворожительной улыбкой. Тэхен же смотрит на него, все еще пытаясь понять поведение, разглядывает, пытаясь найти ответы на свои же вопросы, из-за чего молчание затягивается немного дольше нужного. - Да можно, - отвечает на поставленный вопрос Тэ глубоким с небольшой хрипотцой голосом и поднимается с тяжелого, массивного, деревянного стула.***
Чонгук не помнил, как позвонил в службу спасения, его трясло от шока, всей этой боли, непонимания как это могло произойти. Он терялся в догадках о произошедшем, не улавливал сути, дышал через раз. Ему казалось, что время до приезда полиции остановилось, легкие сдавливало, дышать удавалось с трудом, а слезы все катились по щекам. Он рыдал, впервые в соей жизни, ведь эта потеря была хуже всего, хуже всего что ему когда-либо удавалось пережить. Он думал о том: почему это происходит с ним? Как ему жить? Ведь сегодня он потерялся, теперь ее больше нет, и, опуская вновь глаза на бездыханное тело Мелиссы, он заходится в больших рыданиях. Чонгук теперь не может спокойно дышать. Чон не помнил когда точно приехала полиция, как они начали осматривать дом, фотографировать все, словно она какой-то экспонат в галерее, не его любимая Мел, что готовила ему самые вкусные завтраки в мире, заставляла ходить на пробежки и нежно целовала каждый раз, когда он собирался на очередные съемки. Он не помнил, что говорил следователю допрашивающему его по поводу находки тела, кажется, Чонгук и не отвечал толком ничего, только мычал, хватался за голову и рыдал. Все это время рядом сидела Лайла, поглаживала по плечу и говорила, что ему нужно успокоиться. Он не помнил, когда та могла приехать, да и явно менеджер была не тем, кто действительно мог заботить его в тот момент. Он был затерян в своих мыслях, в своей потере. - Мистер Чон, это Ваш галстук? -, спросил следователь, держа пакет, видимо с уликой, Чонгук собрал остатки разума воедино и разглядел этот васильковый раздражающий цвет. - Да, - выдавил он, ему с трудом удавалось понять, что этот осипший, безжизненный голос принадлежал самому себе. - Мистер Чон, я обязан зачитать Ваши права. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Ваш адвокат может присутствовать при допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы понимаете свои права? – Чонгук лишь непонимающе оглядывается по сторонам, все в голове как в тумане, и он чувствует шепот Лайлы на ухо «ничего им не рассказывай, жди своего адвоката».***
- Что будешь пить? – спрашивает Чимин, опираясь на массивную темную барную стойку из коричневого дерева. - Я пожалуй все также остановлюсь на пиве – отвечает Тэхен, немного покручивая бутылку в правой руке. - Что же, это дело вкуса – Пак немного жмурится, словно от отвращения, чем вызывает улыбку на лице Тэ, и подзывает бармена. – один олд фешен и бутылку светлого нефильтрованного. - Принято. – улыбается бармен с приятной, даже немного сладковатой внешностью и начинает выполнять заказ. В то время как Чимин и Тэхен наблюдают за его действиями в небольшой неловкой тишине. – с Вас пятнадцать долларов. – говорит он спустя пару минут и ставит напитки на барную стойку. В то время как Тэ достает из портмоне двадцати долларовую купюру. - Сдачи не нужно -, и Ким-Голдсон успевает уловить на себе этот немного затуманенный взгляд, стоящего от него по левую руку Пака. - Что же, за успех Вашей семьи. – произносит Чимин и приподнимает бокал со своим коктейлем. Тэхен же наклоняет горлышко бутылки ближе к стакану парня, и тут происходит то, что точно не должно: Пак проливает напиток, прямо на любимую рабочую рубашку Тэ. - Черт, черт- паникующе произносит Чимин и хватает со стойки салфетку, пытаясь стереть с одежды прокурора всю лишнюю влагу, но пятно под ней расплывается все сильнее. – нам точно нужно его замыть, срочно. – Пак тянет ничего не улавливающего Тэхена в сторону, куда-то. И лишь оказавшись возле массивной раковины уборной тот начинает понимать происходящее, отчетливо ощущая прикосновение мокрых ладоней Пака на своем животе и покрываясь мурашками от его теплого дыхания в районе груди, проникающего через тонкую ткань белой хлопковой рубашки. Тэ неприятно удивлен скручивающемуся комку возбуждения внизу живота, от недостатка половой жизни, пересохшему горлу и тяжелому, замедлившемуся дахнию, что не скрывается от Чимина, поднявшего взгляд вверх и наткнувшегося на потемневшие зрачки Кима-Голдсона. Пак, понимая то, что Тэхен возбуждается от таких детских вещей, выпрямляется в полный рост и сокращает итак мизерное расстояние между ними, невесомо касается губ Тэхена своими, спрашивая разрешения, не напирая. Прокурор лишь кладет свою холодную, грубую ладонь на затылок помощника своей сестры и целует с напором, проходя языком по пухлой нижней губе, покусывая ее и оттягивая, сокращая расстояние между ними до абсолютного нуля, целуя, проникая языком внутрь, наслаждаясь терпким сладким вкусом крепкого коктейля, который пил Чимин совсем недавно, но Тэхену мало этого. Хочется больше, ярче и младший словно это чувствует, читает мысли, в ту же минуту легко расстегивая ремень, сами брюки, проникая своей аккуратной рукой под резинку трусов и нежно двигая рукой вдоль уже вставшего от долгого воздержания члена. Чимин страстный, податливый как глина, чувствующий наперед все то, что так хочется Тэхену прямо сейчас. Пак нехотя разрывает поцелуй и смотрит в глаза, не отводя взгляд, медленно как самый искусный из всех возможных любовников, опускается на колени, оттягивает резинку боксеров вниз, выпуская на волю уже колом стоящий член прокурора, и нежно касаясь губами головки, проходится языком вдоль ствола и следом вбирает его аккуратным ртом по самое горло, заставляя стонать Кима-Голдсона и закатывать глаза от блаженства.***
Утренний подъем Элизабет сопровождается жуткой головной болью и сушняком, что заставляет прокашляться от неприятных ощущений. На тумбочке рядом с кроватью стоит заранее подготовленная таблетка аспирина и бутылка минеральной воды, которую та сразу выпивает лишь перевернувшись на бок и немного оторвав голову от подушки, осушая жидкость до половины. Лиз потом еще долго валяется, смотря в потолок и пытаясь прийти в себя. Сегодня ночью она точно перебрала, но хоть иногда ей было необходимо так расслабиться, забыть о суровом адвокате Км-Голдсон и насладиться вечером в баре с любимыми людьми. Ее заставляет подняться ноющий звук, издаваемый желудком, поэтому с небольшой верой в то, что она сможет найти в холодильнике хоть какой-то перекус, Элизабет идет на кухню и к своему разочарованию, не находя ничего из того, что можно было бы приближенно назвать едой, берет в руки телефон и набирает давно заученный наизусть номер. - Добрый день, ресторан Ши-цу, я Вас слушаю. – раздается голос девушки оператора. - Здравствуйте, я бы хотела заказать набор номер шестнадцать. - произносит Лиз параллельно открывая очередную бутылку с водой. - Хорошо, мисс, подскажите, Вы заберете заказ самостоятельно или предпочтете доставку? – Элизабет отпивает пару глотков из бутылки, чтобы утолить эту убийственную жажду. - Да, пожалуйста, доставку на Парк Авеню пять, пентхаус три, этаж пятьдесят четыре. – она потирает виски из-за все еще преследующей головной боли. - Хорошо, я повторю еще раз Ваш заказ: набор номер шестнадцать, доставка по адресу Парк Авеню, дом номер пять, этаж пятьдесят четыре, пентхаус три. Все верно? – автоматически заученным текстом говорит оператор. - Да, все верно. – сухо вторит ей Лиз, проходя в сторону смежной гостиной и присаживаясь на диван. - Ваш заказ принят, ожидайте доставку в течении часа, хорошего Вам дня. – все также зазубренными словами продолжает оператор на том конце, в то время как Элизабет включив телевизор, перелистывает каналы один за другим. - Спасибо, Вам тоже – проговаривает она и нажимает на красную кнопку внизу экрана телефона.***
Чонгук не знал сколько времени прошло с его ареста, в этой серой комнате с огромным стеклом вдоль стены, он терялся еще больше, чувствовал себя животным в клетке зоопарка, он только и думал обо всем том, что происходило в его жизни, может быть ему стоило признаться? Сказать, что действительно был убийцей, его жизнь итак похожа на ад, теперь нет никакого смысла пытаться делать вид, что все нормально. Ее действительно больше нет, Мелисса мертва, а Чон главный подозреваемый, неужели так и должно быть? Неужели ему не дано ни единого шанса на нормальную жизнь? После болезненного шока от ее гибели он достаточно быстро принял тот факт, что слезы не помогут вернуться Мел к жизни, и Чонгук вновь подавил всю эту боль, заставляя пожирать его изнутри, оставляя пустую серую оболочку в тон стенам, этой давящей комнаты. - Мистер Чон, добрый день, меня зовут Макс Стэфи я прокурор по делу об убийстве Вашей невесты, - проговаривает человек только что вошедший в комнату и направляющийся уверенным, пружинистым шагом к столу, за которым сидел закованный в наручники Чонгук. -, как мне сказал следователь Энох, Вы и словом с ними не обмолвились с тех самых пор, как они приехали в Ваш дом. Неужели Вы не хотите сознаться? Облегчить свою участь, понести честное и справедливое наказание за свой поступок? – произносит он с мерзкой улыбкой на губах. - Я не убивал ее. – полушепотом, почти бесшумно отвечает Чон. - Да, а вот улики говорят об обратном. – говорит Стэфи и кидает на стол стопку фотографий с его Чонгука любимой, с фотографиями ее мертвого безжизненного тела, чем заставляет Чона сжать челюсти и отвести глаза в сторону этого уродского огромного стекла, почувствовать очередную горячую соленую влажную дорожку на щеке. - Я буду говорить, только при присутствии своего адвоката. -, Чонгук собирает себя по кусочкам и направляет наполненный ненавистью и отвращения взгляд на прокурора, чем вызывает у него еще более мерзкую, высокомерную улыбку.***
Позавтракав и поужинав любимой китайской едой одновременно, из-за позднего подъема, прямо на диване перед телевизором Элизабет вновь вернула все свое внимание очередной серии любимого сериала на Нетфликсе. Наслаждаясь редкими моментами отдыха в выходные и валяясь под пледом, она не сразу замечает мигающий экран телефона сообщающем о входящем звонке, но затем спустя десять раздражающих секунд вибрации, Лиз видит имя начальника написанное на дисплее, из-за чего быстро ставит картинку на паузу и поднимает трубку. - Элизабет, это срочно. Ты сейчас можешь включить новости? – говорит Джордж немного, запыхавшимся, встревоженным голосом. - Да…да, конечно. – непонимающе и медленно отвечает она ему, листая меню смарт тв. – Что случилось? - Мне нужно, чтобы ты срочно включила новости, там сейчас репортаж по-твоему новому делу. Это срочно, ты должна быть в прокуратуре через час, но сейчас включи гребаные новости. – голос Стивенса немного агрессивен, но видимо нервозен. Включив наконец канал Fox News, Элизабет наконец начинает понимать общую картину происходящего: «Известный актер и певец Чонгук Чон задержан за убийство своей невесты Мелиссы Ян. На текущий момент он является главным подозреваемым следствия. По официальным данным мистер Чон жестоко избил, а затем задушил жертву в ночь пятницы тринадцатого декабря галстуком, в своем доме на Лонг-Айленде. На текущий момент его допрашивает прокуратура, мистер Чон отказывается в признании вины. Мнение общества по поводу этого громкого дела разделились, одни считают его невиновным, другие же волком в овечьей шкуре. Так кто же все-таки он? Неужели супергерой из фильмов оказался злодеем?» - Так Вы хотите решить этот вопрос раз и навсегда? – стальной тембр Лиз звучит с небольшой усмешкой, направленной звонящему боссу. Из-за очередного дела, которое ей достается как всегда не в один из самых приятных моментов, отрывая от отдыха в редкий выходной, первый за несколько месяцев, если быть точнее. - Да, Элизабет, мне звонил менеджер этого актера, оплата в двойном размере, контракт и все бумаги по делу на твоей почте. Поэтому прямо сейчас собирайся и езжай в центральный офис прокуратуры. Поняла? – голос Стивенса холоден, намекает на то, что все слова не являются просьбой – это приказ. -Я услышала тебя Джордж, буду там через час.***
После ухода прокурора Чонгук в очередной раз погрузился в воспоминания о прошлом, о тех счастливых коротких мгновениях, что ему удалось пережить вместе с Мелиссой. О том, как они ездили в Гранд Каньон и он сделал ей предложение, прямо на краю, рядом с огромной пропастью, ведь это место было ее самым любимым. Как светились теплые каре-зеленые глаза, как звонко прозвучало заветное «Да» в ее исполнении. Как они обнимались, на том же краю, а она плакала от искреннего счастья. Вспоминал их секс в номере отеля после, тогда она впервые была настолько страстной. Помнил, как радостно она прыгала при снятии мерок на свадебное платье, чем явно раздражала сотрудников. Чонгук не знает, не представляет, как жить без нее, не понимает, как просыпаться по утрам, ведь она забрала самое важное – себя. Он все ищет смысл. Перелистывает воспоминание в голове одно за другим. Копошится в поисках малейшей детали о ней, размышляет о том, как нужно поступить. Признаться? Взять вину? И неожиданно понимает, что есть одна вещь, которую ему необходимо сделать до свое смерти: найти того, кто сделал это, отомстить, уничтожить, стереть в пыль, забрать все самое дорогое, повторить все то, что происходит с ним сейчас. Причинить такую же разрывающую на куски боль. Ему нужно принять это как новый смысл своего существования и держаться, пока убийца Мелиссы не будет гореть в аду своего пустого существования, также как горит сейчас в нем Чонгук. Это наполняет его силами: мысль об отмщении обидчику: тому, кто избивал ее, причинял боль, душил, наблюдал как ее тело покидает жизнь, тому, кто уничтожил его шанс на нормальную, спокойную жизнь с любимой.***
- Чимин, ты получил сообщение? – Элизабет осматривает свое отражение в зеркале гардеробной, дотошно изучая каждую деталь своего образа: черные, идеально уложенные волосы до плеч, черная шелковая блуза с аккуратно, завязанными в бант лентами воротника, прямые темно-серые брюки с идеально отглаженными стрелками, черные замшевые лодочки от Манолла Бланик, аккуратные серьги с брилиантами, заставляющие глаза сиять еще большим интересом к новому делу, и завршающий штрих- ролекс из белого золота. Все было идеально. - Да, я уже еду, буду ждать там, возле комнаты для допросов, заодно постараюсь узнать что-то еще у следователей и отпишусь где его держат. – слова Чимина как всегда звучат бодро и уверенно. - Отлично, Зоуи сейчас должна быть уже на пути к его дому, я попросила ее встретиться с соседями, осмотреться на месте преступления. Я сейчас выезжаю, буду в прокуратуре через двадцать минут. - Хорошо, я отключаюсь, буду изучать материалы дела. -, после этих слов Лиз нажимает сброс звонка и еще раз осматривает себя с ног до головы, после уже берет пиджак в тон брюкам и очередную черную сумку из крокодиловой кожи. - Что же, идеально сострадающий его горю вид, - с печальной улыбкой говорит своему отражению Элизабет и отворачивается.***
Зайдя в здание прокуратуры Лиз ловит на себе полные зависти и ненависти взгляды, направленные от сотрудников, Элизабет было не привыкать к подобному, и не давая себе расслабиться ни на секунду, она движется только вперед по направлению к комнате для допросов номер пять, в то время как вокруг слышится лишь стук каблуков эхом раздающийся от мраморного пола практически пустых коридоров здания. И на подходе к нужному кабинету, Лиз видит фигуру Чимина, что направляется к ней навстречу, взгляд его серьезен и сосредоточен, он уже собран, как и во всех их делах до. - Я узнал, что он не давал никому показаний, ни следователю, ни прокурору. Возможно слушания для выхода под залог, я подал прошение, слушание завтра в час, поэтому сейчас все будет зависеть только от него. – Чимин делает небольшую паузу, прежде чем продолжить - Проблема в другом: все улики, что есть у следствия указывают на клиента. Поэтому нам необходимо найти свидетеля, что хоть как-то сможет отвести от него подозрения. – факты того, что у следствия есть доказательства, указывающие на Чона немного расстраивают Элизабет, но не было еще ни одного дела, в котором ей не приходилось выкручиваться и искать малейшие зацепки, в ее работе-главное защита интересов тех, кто заплатил. Подойдя к двери и пару раз глубоко вздохнув, чтобы морально себя подготовить к очередной мусорной яме, в которой ей предстоит копаться, Элизабет открывает дверь и заходит внутрь, небоьшой серой комнаты, очередной из многих, что ей приходилось видеть до, дешевый стол посередине, четыре типичных офисных стула, и парень в мятом костюме, сидящий в наручниках и прожигающий дыру в пустой белой столешнице. - Мистер Чон, здравствуйте, меня зовут Элизабет Ким-Голдсон, я Ваш адвокат- проговаривает она подходя уверенной походкой к противоположной от Чонгука стороне и протягивая руку для рукопожатия, которое тот медленно, но принимает. – это мой помощник Пак Чимин, Вы же не будете против если он побудет с нами в этой комнате? – Пак кивает и тут же сам протягивает, которую Чон также слабо пожимает. Чонгук рассматривает ее, Чимина, будто ждет подвоха, как маленький запуганный зверек, что ждет очередного удара и жестокого обращения. Это первое, что бросается Лиз в глаза, когда она смотрит на своего нового клиента. - Я не против, - его голос звучит тихо, надломленно, печально, при даче ответа на поставленный вопрос. - Что же, тогда начнем, мне нужно знать все, что произошло вчера: от утреннего подъема и до того самого момента, как Вы оказались здесь, в этой комнате, вплоть до каждой мелочи. -, говорит Элизабет, смотря пронзительным, прожигающим взглядом прямо в глаза.