* * *
Иржи Гарамунд давно привык к тому, что на него заглядываются девушки. А лучший друг его Мирек, с которым не расстались и на время учебы за границей, – к тому, что на фоне Иржи его и не замечают. Странноватым Миреку казалось другое. – Иржик, ты кого-то определенного высматриваешь? – спросил он друга, когда они занимали привычный уже столик в кафетерии. – Да нет, а почему ты так думаешь? – Просто замечал несколько раз. Тут есть одна девушка, она порой подсаживается к нам. Кто-то счел бы ее некрасивой и вредной, я не хочу судить так сплеча, я о другом, вы всегда улыбаетесь друг другу и потом ты долго смотришь вслед… Вон, кстати, она идет. Конечно, вежливый Мирек пальцем показывать не стал, но Иржи проследил направление его взгляда. И точно, ее он уже запомнил. И правда не красавица, но, как и большинство француженок, знает толк в элегантности. Как всегда, на ходу подбирает роскошные платиновые волосы, с рассчитанной небрежностью прихватывает их заколкой, нашаривает в кармане, видимо, докторскую шапочку. Правда, улыбается без кокетства, просто, как другу. Но снова, и сильнее, чем раньше, Иржи охватило странное чувство. Как будто он встречал эту девушку не только здесь. Что-то смутное, ускользающее, очень знакомое… как забытая мелодия. Или сон. – Мирушко… А тебе когда-нибудь снилось, что ты – принцесса? – Бывало, – засмеялся тот, тихо, ласково, без всякого ехидства. – Как пошутим с тобой про Иржика и Златовласку – порой и правда случалось. Но всегда знал, что это не по-настоящему, оставался собой, и телом, и сознанием. А что? – Да у меня тоже бывает. И это дико, странно, регулярно повторяется… и я в эти сны гораздо более… вовлечен. – Значит, тебе снится, что ты принцесса? – Да. С совершенно невозможной прической и, кажется, очень непростой судьбой. Я вижу, как я гуляю в саду перед невероятной красоты дворцом, будто бы построенным из алмазов. И весь город кругом… такую красоту даже представить сложно! – Дворец? Из алмазов? – Мирек нахмурился в раздумье. – Ты не поверишь, но что-то знакомое… Может, и мне это снилось. И принцесса в белом и с золотыми волосами? – Да, с такими длинными косами и… Постой, получается, нам снится одно и то же?! Они растерянно переглядывались, осознавая. Они были лучшими друзьями с того дня, как «нашлись» на вступительных экзаменах. Конечно, сам Бог велел уцепиться за соотечественника, когда едешь учиться за границу. Они родились в разных уголках Чехии и не пересекались даже в Интернете, хотя общих интересов хватало. Иностранные языки, путешествия и, словно бы следствие этого – машины. Свои, родные. Но винтажные. настоящие раритеты. Но даже странно – неужели со всем этим, попав в один французский университет, можно чувствовать себя вот так, будто знали друг друга всю жизнь? А теперь еще общие сны, которые будто и на сны не слишком похожи. Скорее, на воспоминания. И сейчас ребята делились наперебой. На одной волне, заканчивая друг за друга фразы, уже не ощущая как что-то совсем дикое то, что в общих снах оба были девушками. Сначала принцессой и фрейлиной, потом просто школьными подругами. Одной из которых, правда, пришлось насильно вспоминать прошлое и спасать мир. Нынешнему Иржи было, если честно, очень смешно вспоминать, какой была Усаги Цукино. Нет, не плохая и не глупая, просто… Как можно не хотеть спасать мир, если он в опасности? Иржи не понимал этого. Особенно сейчас. Ведь так хотелось добиться славы, войти в историю! – И когда же это началось, Иржик? – задумчиво произнес Мирек. – Ведь когда мы познакомились, то должны были бы узнать друг друга, но этого же не было, так? – Не было. И снов никаких не было тоже. – Значит… всему виной та девушка. Пока вы не пересекались – ничего не было. Кем же вы были друг другу? – Без понятия. Я сейчас только осознал, что даже не знаю, как ее зовут, а в той жизни… Да неужели?! – Что за ступор, Иржик? Ну хорошо, попробуем зайти с другой стороны. У принцессы наверняка был жених, верно? Можешь его вспомнить? – Могу, но… Что вспоминать? Принц, разумеется. – А конкретнее? – Высокий, черноволосый, с синими глазами… Эндимион. – Его так звали? – Ага. Как в легендах и мифах Древней Греции. А сам… Ну хороший, годный принц, может, немножко скучноватый, как в классике Диснея, но, на счастье принцессы, она его очень любила. Тайные свидания, розы, встречи на балах, лицо скрытое маской… Романтично, верно? Правда, закончилось это очень печально. Внезапное нападение. Королевство пало за одну ночь, а принцесса и ее избранник погибли… – Тебе и такие кошмары снились, а ты ничего не рассказывал? – Мирушко, это пару раз было, ну и пока ты там внутри – это страшно и по-настоящему, а когда просыпаешься и начинаешь забывать помалу – то думаешь: вот же кино шикарное! А еще ведь я и другую жизнь видел, школьную. Как они связаны? Ты же тоже там был, правда, друг мой? – Кажется… Ох, не удивлюсь, если мы с тобой были в одном классе! – Постой… – Иржи вдруг вздрогнул. – Я вспомнил еще кое-что. Этот Эндимион… У него всегда были розы. – Алые? – Не только. Белые тоже. И даже черные. И не только когда он был принцем. Когда мы с тобой были… одноклассницами… То и тогда был парень с розами. Помогал. В основном. – Да у вас, принцесса, похоже, была уйма поклонников! – В том-то и дело, что это тот же самый. Когда что-то творилось – помогал, вдохновлял, а когда не было рядом никакой нечисти – то взрослый парень только и язвил над неуклюжей школьницей. Фу. У меня, считай, сестра, я не понимаю, как так с девочками обращаться… – Ох, Иржик, я даже и не знаю, поздравлять ли тебя, утешать ли… И главное – почему снятся эти сны? И не только тебе, но и мне тоже? – Мирушко, а ты кого видишь? Принцессу и ее жениха, школьную подружку? А еще кого-нибудь? – Еще… Я не знаю, кто это, Иржи, но он невероятно, невозможно красив! Синие глаза и такие длинные роскошные каштановые волосы… – Звучит знакомо, вот ты сказал – и я начал вспоминать. Из свиты принца, похоже. – Но он явно был не из хороших парней. Хотя когда на него смотришь глазами той влюбленной школьницы – думаешь совершенно иначе. – Ох, Мирек, я уже припомнил, что хорошо это не кончилось. Ну хотя бы моя подруга, девочка, которой ты был, осталась жива. – Но с разбитым сердцем. А вот принцессе, похоже, суждена вечная любовь? – И та еще тоже, с занозами. Что-то странное и неизбывное. – Как эта девушка с лицом зануды и взглядом… Ну нет, не падшей женщины, это грубо, но… – Но ты прав, в этом взгляде все и все остальное. И еще… Как будто что-то знакомое. Не знаю, что, но… – А если спросить у нее? Спросить, что ей снится? – А я ж ведь спрошу. За мной не заржавеет.* * *
И когда в следующий раз Иржи увидел эту девушку, то одарил своей фирменной обаятельной улыбкой. Она воззрилась на него изумленно – но как будто и вопросительно. Будто ожидала этого. – Мадемуазель, нам пора наконец познакомиться, – сказал Иржи с намеком. Самому не понравилось, как это прозвучало, хотелось весело и открыто, без пошлого донжуанства, но ведь в этом случае банальное «девушка, где я мог вас видеть?» – имело скрытый смысл. Хорошо еще, ее это, кажется, не возмутило. Как будто ждала этого. – Знаете, я тоже так думаю, – она и правда смотрела странно. Цепко и будто вглубь, сквозь его физическую оболочку. И этикет откинула, правда, руки не протянула: – Мари Монтанелли. – Иржи Гарамунд, – его вдруг охватило странное чувство, что эти имена сейчас и здесь мало что значат. Важно что-то другое, но что? – Это мой друг, Мирек, – добавил он тем временем, а тот улыбнулся: – Мирослав Зинзелка, – и это было как-то тоже неважно. Как будто уже мир вокруг менялся. И те самые сны врывались в жизнь и становились важнее реальности. Они сами и были – реальность. – Оданго, – промолвила Мари, и странное слово звучало естественно. – Ну ты как всегда. И неважно, что волосы у Иржи черные и из них ничего не накрутить, ни шариков, ни пирожков. – Ты тоже, – не остался в долгу Иржи. – Сразу обзываться. Мирек собрал посуду на поднос и понес на мойку, не дожидаясь, пока к ним подойдет девушка в фартуке. Этих двоих, обретших друг друга, точно надо было оставить наедине. А они, путаясь в «сам такой! – сама такая!» – мыслями-то уже были в погибающем королевстве. Правда, сам Мирек тоже не чувствовал себя спокойно. Сердце так и колотилось взволнованно. Будто вслед за этими двумя должен был явиться еще кто-то. Но кто? Неужели тот красавец с длинными каштановыми волосами? Такое чувство, что и правда он близко, близко… И девочка, которой когда-то был Мирек, все бы отдала, чтобы его увидеть. А эти двое уже спелись. Вовсю рассматривают фотографии. Интересно, что они видят там – эту жизнь или ту, прошлую? В любом случае им интересно про обе, про эту даже интереснее, она у них не общая… Пока. – Иди сюда, Мирушко! Иди скорее! Голос Иржи звучал по-настоящему взволнованно, и Мирек прямо-таки бросился к нему, хотя умом понимал, что страшного ничего не случилось. Ну да, смотрят фотографии… – Гляди! На экране телефона Мари была запечатлена рядом с другой девушкой, совсем юной. И, в отличие от самой Мари, необыкновенной красавицей. Хотя они были очень похожи, их лица вылеплены на одной основе и обрамлены роскошными платиновыми волосами. – Сестра это моя, – пояснила Мари. – Школу заканчивает. – Как ее зовут? – тихо спросил Мирек. – Жюли. Хотя все уже понимали, что и это имя не слишком важно. Куда важнее другое имя. И даже другое лицо, будто в насмешку проступавшее за этим, девичьим и нежным. Тот самый. Роковой злодей, который не совсем-то и был злодеем. Который не однажды спас ему – тогда еще ей – жизнь, пожертвовав своей в итоге. Неужели же теперь… – Мари, а вы с сестрой когда-нибудь обсуждали сны и видения? Или вы их только теперь начали видеть? Когда узрели меня? – Иржи подмигнул. – Ну, у меня это началось недавно. А вот Жюли… Трудно сказать, она у нас та еще мечтательница. А с некоторых пор еще и астрологией увлеклась! – Мари фыркнула. – Богопротивно или антинаучно? – засмеялся Иржи. А Мирек окончательно замер. Звезды… – Сложно сказать. Мы не так уж и дружны с сестричкой. Но все это как-то внезапно, прежде у нее были совсем другие интересы. Получается, мы все трое узнали лорда Нефрита? – А вот что она знает о себе сама? – это Иржи. – Я бы так хотел познакомиться! – это Мирек. Мари прозрачно на него посмотрела: – Познакомиться несложно. Только будьте поосторожнее оба, а то как бы не снесло воспоминаниями. – Тогда предупредить ее как-нибудь, – Мирек и правда сбавил напор, вернулся к своей всегдашней мягкой манере, – а то и правда, такая юная девочка, не как та, которой был тогда я, но… – Поеду домой – расскажу про вас, молодой человек, и покажу фото. Да, кажется мне, она и так вас сразу узнает. Мирек вдруг вздохнул. – А мы ведь так и не съели шоколадный пудинг… – О, – засмеялась Мари, – вам мама французский сделает, вы вообще язык проглотите! Мы хоть и живем в Италии, с родней отца, но итальянские десерты – это другое, а традиции соблюдать надо! – О, это будет здорово. Признаться, французский шоколадный пудинг я еще не пробовал. Ну, в этой жизни точно. – Что ж, все впереди. Я тогда напишу родителям, что на каникулы приеду с друзьями, вот они порадуются. Ну, я непохожа на человека, у которого много друзей. И вот такая неожиданность. – Приятная, надеюсь? – улыбнулся Иржи. Мари улыбнулась в ответ: – А ты как думаешь, Оданго?* * *
Мирек еще не видел более странной парочки. Хоть как есть, хоть вспоминая, какими они были. Понемногу чувствовал себя лишним, друга видел только вечерами. И считал дни до каникул. Самого тянуло… куда-то, лишь бы тоже обрести давно потерянное и больше не отпускать. Хотя перерождение… Нефрит наверняка стал другим, узнает ли, вспомнит ли, захочет ли принять? Эти мысли мучали чем дальше, тем больше. В поезде было совсем невыносимо. А на станции как раз Жюли их и встретила, на машине. – О, сестричка, сразу с двумя кавалерами? И который же… – и осеклась, замерла. Нашла взглядом Мирека. А у того тоже в одну секунду перехватило дыхание. Вот он. Герой ее грез, ее благородный злодей. Вот она. Его любимая малышка. И Мирек залился румянцем. Обжигающим, счастливым. Девичьим. А Жюли только и выдохнула: – Ну вот как я теперь за руль сяду? – Могу и я повести, – неожиданно предложила Мари. Жюли ошарашенно воззрилась на сестру. – Чего это ты вдруг? – Ну, у вас же тут узнавание, не разбиваться же всмятку из-за этого! – Ты… В курсе? – Конечно, и давно. Просто о таком по телефону не поговоришь и в письме не напишешь. И вожу я аккуратно, я же твой первый инструктор, сама знаешь! – Ладно, садись уже, инструктор! – Жюли вышла из машины, пропуская сестру на водительское место, перебралась на заднее сидение. А в сознании Мирека почему-то промелькнула шикарная красная «феррари». С не менее шикарным красавцем за рулем. Сам Мирек такие машины не любил, сплошная пыль в глаза, и вообще был безмерно предан отечественному автопрому и заводу «Татра» в частности. Но для Нару-то Осака эта машина была очередным символом. Именно на этой машине он ворвался в ее жизнь впервые. Воплощение мечты… И тут же нестерпимо захотелось спросить – вернее, слова сорвались сами, стоило сесть рядом с Жюли в машину: – Где же ты был? После того, как растаял у меня на руках? – Спал, милая. Может, где-то на звездах. Прямо на лучах. Со стороны могло смотреться мило… но для меня все это время было пустотой. Сколько бы его ни было. А что было с тобой? Я… не сломал твою жизнь? – Я сказала себе, что нужно держаться. Ради мамы, ради подруг… И я смогла. Даже ходила под ручку с одноклассником, готовым для меня быть Такседо Маском, хотя даже не знал, кто это! Хорошо, что большего он так и не посмел просить. Рядом с ним было спокойно. Но без тебя – разве же это была жизнь? – Жаль, что никто не скрасил твоего одиночества. Это должно было бы льстить мне, но это так грустно. Зато теперь… Теперь мы построим новую жизнь, и она будет такой, какой захотим! – Я боюсь даже загадывать. Главное, что ты снова здесь, что ты вернулся. – И больше мы не расстанемся, обещаю! Нару и Нефрит видели только друг друга, люди-то видели другое, Иржи с Мари еще и слышали – и переглядывались, пытаясь отнестись серьезно к такому заявлению от восемнадцатилетней девчушки. Хотя, конечно, учитывая все происходящее – им ли с этим спорить! Сами-то сейчас вспоминают себя студентом и школьницей! И все свои прежние приключения и перипетии, сложный путь к сказочному «долго и счастливо». И они-то ведь к этому в итоге пришли, а вот Нефриту и Нару повезло куда как меньше. – А я думала, ты правда любишь Умино, – Иржи с удивлением услышал собственный голос. – Оданго, вот извини, я сейчас еле удерживаюсь от того, чтобы оценить твою способность думать, это некультурно, – это Мари выдала на ухо и тут же продолжила невозмутимо вести машину. – Я честно пыталась, – тихо сказала Нару голосом Мирека. – Пыталась стать прежней, обычной. И полюбить обычного, такого, который любит меня, пусть даже сам часто бывает таким несуразным, нелепым… Я старалась увидеть что-то большее за этой нелепостью, но… – Нару вздохнула. – И было еще кое-что. Я тогда даже себе не признавалась, но голос Умино… Я не могла спокойно его слушать, он чем-то напоминал мне… – Кого? Нару запнулась, поворачиваясь к Нефриту. – Того, кто приказал убить тебя. – О, ну тогда все становится понятно, – и он, хоть и был теперь хрупкой изящной девушкой, прижал Нару к себе, хоть она-то теперь была парнем, высоким и плечистым. – Да уж, надеюсь, Зойсайта мы тут не встретим, – поежился Иржи. – Так не хочется все повторять! – Если и встретим – по шее насуем, – отважно заявила Мари. – Я даже крестом по лбу могу, хотя специально экзорцизму не обучалась. – Ну что ты воюешь-то, – возмутилась Жюли, – он же мог стать кем-то приличным и даже милым… Хотя да, как Нефрит я в это не верю. И лучше бы ему и правда нам не попадаться. – Ничего. Главное, что теперь мы все вместе. Врасплох нас не застанешь. Вот с этим дружно согласились все.* * *
Родители Мари и Жюли, разумеется, ничего не знали о прошлых жизнях своих дочек. Младшую еще и из-под крыла-то не выпустили… Поэтому им оставалось только удивляться при виде такой дружной заявившейся к ним домой компании. Впрочем, удивление больше было приятным. Прежняя Валери даже не разрешила бы дочери приглашать домой парней. Строго отчитала бы ее за суетные, нечистые мысли и поставила бы на поклоны. Но подобное она оставила в прошлом, в искусственных пещерах доктора Стрелецкого. В четырех бусинах на нитке, до сих пор оплетавшей запястье Лоренцо. К счастью, Валери не впала и в другую крайность – мол, Мари, ты на рынке невест котируешься невысоко, ты должна все делать, чтобы поймать жениха! Нет, мать с улыбкой говорила, что на все воля Божья и что если что-то не сложится – Он и утешит. Иржи и Мирек смотрели на это – и понимали, что сестрам очень повезло с родителями. Такие мягкие, понимающие, так любят друг друга. Кто еще мог бы справиться, получив в дети сразу Эндимиона и Нефрита? Мама у них красавица, обе сестрички очень похожи на нее. А в поведении и взгляде их отца было нечто, что могло бы наводить на мысли об оставившем сан священнике. Может, оставившем не со скандалом, романа из этого не сделаешь, просто люди обрели друг друга и стало ясно, в чем и чье предназначение. Такая красивая пара, было бы жаль, если бы их дети никогда не родились. …Конечно, лучшие друзья не знали, что у их избранниц только мать одна, а отцы разные. Мари никогда не афишировала этот факт, не собиралась и впредь. Она – Монтанелли, и точка. И даже жаль, что родителям всего не расскажешь. Что придется секретничать, наедине с сестрой, с Иржи или собравшись всем вчетвером. – И что теперь, Оданго? – тихонько подколола Мари жениха. – Будешь разыскивать свою гвардию, своих подруг? И вы снова встанете на защиту мира, а мне придется помогать? – Слушай, ты, моя любимая зануда, я вообще-то без понятия, кого мы еще встретим, где и когда. И у нас же нет теперь никаких способностей, и вообще… Мы с Миреком хотели позвать вас с сестрой в Прагу. Будем предъявлять предварительные итоги нашего проекта и выбирать машину для грядущего путешествия. …На деле машина выберет их сама. Серебряная, как из легенд нового времени. Как спрятанный в ней кристалл – ее душа и сердце. Память к принцессе вернулась и так, но все же – то ли ещё будет, когда четверо сядут в «татру»? И астрология или астрономия – а все может пригодиться, если машина будет держать путь прямиком на Луну. Дабы восстановить Миллениум.