Первая любовь

      — Что? Моя первая любовь?.. — мужчина слегка задумался, потерев подбородок. Этот неожиданный вопрос застал его врасплох, хотя чего еще стоило ожидать от молодой девчушки, чьи мысли сейчас только лишь о любви?       — Tio Камило, ты не насколько старый, чтобы быть глухим! — шатенка лежала на диване, перевесив ноги через боковую спинку. Она лежала так уже битый час, в совершенном одиночистве, что слегка обеспокоило Камило и он решил присесть рядом. Он был готов помочь племяннице с любой проблемой, но чтобы… с любовной?       — Ты уверена, что у меня это спросить хочешь? — усмехнувшись, поинтересовался мужчина.       — А ты видишь в комнате кого-то еще? — саркастично прогундела шатенка.       — Что ж, — Мадригаль прокашлялся и вздохнул с какой-то ностальгической улыбкой…       Первый раз я влюбился в двадцать лет. Честно признаться, до этого самого момента я флиртовал и даже пробовал встречаться с несколькими девушками, но то была лишь кратковременная влюбленность, не переросшая ни во что более глубокое. Я отчётливо помню тот день. Стоит отметить, что тогда мне было лишь семнадцать, и оставалась буквально пара месяцев до совершеннолетия. Это был знойный, ясный июль. Солнце тогда припекало, как никогда, и даже северный ветерок, время от времени, колышащий кроны деревьев, не был спасением. Я, как и все нормальные люди, решил искупаться в озере, пока выпадала такая возможность. Проходя через главную площадь, которая стала непривычно оживлённее с тех пор, как в город стали прибывать люди из-за пределов Энканто, я краем уха услышал девичий смех, напоминающий звучание бубенчиков. Уж не знаю, почему среди всего шума площади я уловил именно этот, но я повернул голову, желая увидеть обладательницу столь очаровательного смеха, и кто же тогда знал, что ею окажется моя первая и единственная любовь? Она сидела на фонтане, вероятно, надеясь, что брызги от воды хоть немного спасут её от жары, и грациозно прикрывала рот рукой. Рядом с ней стояли несколько девушек, где-то её же возраста, что так же посмеивались, видимо, над озвученной кем-то из них шуткой. Я сразу понял, что она приезжая: она была одета в нежно-желтый сарафан в зелёный горошек, под которым была бежевая блуза, с плеч свисали такого же цвета шелковые банты. Передние локоны её длинных, кудрявых, огненно-рыжих волос на затылке были перевязаны широкой лентой, завязанной в бант. Лента была точь-в-точь как сарафан, словно сделаная из остатков ткани. Её кожа была бела, но из-за жары покрыта легким румянцем. Я не стал заострять на ней своё внимание, продолжив свой путь к водоему.       Расслабившись в приятно прохладной воде, я услышал уже знакомый смех. Повернул голову и широко распахнул глаза, удивившись такому совпадению. Та самая рыжуля с площади плескалась на мелководье вместе с теми же девушками. Они были в воде по колено и брызгали друг в друга пресной, водой, смеясь, взвизгивая и пища. Хотя я сначала и был удивлён, тут же прикинул, что это совсем не удивительно, так как сейчас к озеру шла половина города. Для собственного убеждения я выловил взглядом еще нескольких людей, которых уже сегодня видел, и продолжил нежиться в воде.       Но в дальнейшие полгода эти «случайные» встречи стали происходить почти каждый день, а иногда и несколько раз на дню. Я был в полном замешательстве. Или эта иностранка меня преследовала, или я просто теперь знал её и поэтому замечал. Первый вариант, как бы он ни был мне лестен, отпадал, так как рыжая даже беглого взгляда на меня не бросала. Вскоре, я из её разговора с каким-то парнем узнал, что её зовут Стеф. Так же ненароком подслушав несколько её разговоров, я выснил, что её родители родом из Англии, что Стеф умеет играть на скрипке и что она не любит сладкое. Но как же я был шокирован, один раз заметив её вместе с Исабеллой под ручку. В тот же день, вечером, дождавшись возвращения Исы, я, немного подождав, направился к ней чтобы расспросить о Стеф, но остановился, уже намереваясь постучать в дверь кузины. В мозги ударил вопрос: «А зачем мне это?» и я благополучно вернулся к себе в спальню.       После того дня я стал видеть Стеф реже, а в один момент так вообще не видел её месяц. За тот месяц без Стеф я успел найти себе девушку, и совершенно позабыл о рыжеволосой иностранке, сосредоточившись на отношениях. Но я чувствовал, что что-то не так и эти отношения долго не проживут, собственно, как и предыдущие. Мне было не в первой осознавать, что очередая приглянувшаяся мне девушка не «та самая», с которой я проведу всю свою жизнь, но вот… они-то… за частую очень быстро привязывались, потом тяжело перенося разрыв. После каждого расставания я ждал Долорес, которая со слезами на глазах приходила ко мне и упрекала меня в том, какой я жестокий и ужасный, раз заставил бедную девушку страдать. Благо, на моей стороне была Исабелла, которая оправдывала меня словами: «Молодой и глупый! Да и те девчонки поплачут да и найдут кого получше!» Теперь, вспомнив об этом, я не до конца уверен, что Иса была на моей стороне… Хотя я действительно был глуп, путая влюблённость с любовью.       С Анитой я провстречался достаточно долго, а если быть точнее — год. Я, как и все домашние, даже стал верить, что у нас есть все шансы заключить брак, но… Я не чувствовал того самого чувства, будоражащего сердце. Да, Анита была очень славной. И внешне, и внутренне. У нас почти никогда не было разногласий. Она даже умела готовить так же вкусно, как tia Джульетта! А это, на мой взгляд, самое важное умение в жизни. В общем — идиллия. Но я совру, если скажу, что она была единственной женской персоной в моей голове. Стеф. Я так же видел её на улицах города, иногда и в Касите: она приходила к Исабелле. Но стоит отметить, что рыжая особа была приветлива со всеми, кроме меня. Она смеялась при разговоре с кузинами, но стоило подойти мне, так её милое личико не выражало ничего, кроме как раздражения. Я искренне не понимал в чем же таится причина столь пренебрежительного отношения к самому Камило Мадригалю, что только и подпитывало мой к ней интерес. И, кстати, на публику я подыгрывал Стеф, изображая такую же неприязнь к её персоне. Неосознанно я постоянно выискивал её среди людей на улице, вслушивался в галдеж прохожих, лишь бы услышать уже знакомый голосок. И, Боже, какой я был дурак, специально при Стеф миловался с Анитой, жаждя уловить ревностный взгляд в свою сторону. Я наивно имел смелость предполагать, что нравлюсь Стеф. Почему? Вероятно, потому что сам того хотел. Но желаемой реакции я так ни разу и не заметил. Я хотел узнать о ней больше. Она стала для меня тем, что творческие люди обычно называют музой. Уверен, если бы я, например, был поэтом, то при одном лишь взгляде на Стеф я бы осилил целую поэму. Но увы, я ничего такого не умел, да и не умею в принципе, поэтому мог только восхищаться ей, с каждым днем все сильнее и сильнее.       Ну и, естественно, это имело свои последствия — расставание с Анитой. И не поверишь, но инициатором была она: решила, что я даже в девятнадцать с половиной лет не настроен серьёзно. Я сначала пытался убедить её в обратном, но в конечном итоге сдался. В этот раз мне было совестно. Анита если и не стала для меня любовью всей моей жизни, то близким другом точно.       Оклемавшись от расставания, я все же поддался неведомой мне воле и спросил у Исабеллы о Стеф.       — Чего? Какая тебе разница? Вы же друг другу при любом удобном случае глотки перегрызете, — недоумевала кузина.       — Так вот узнаю получше и не перегрызу, — пожимал я плечами, вообще не зная как объяснить свою просьбу.       Вздохнув, Исабелла все же поведала мне немного новой для меня информации. Например: у Стеф было два имени: европейское — Анна и испанское — Эстефэния. Таким образом получалось, что её полное имя было Анна Эстефэния Морено, но сокращали его как Стеф или Теф, иногда Тефэни. Жила она в семье Веласко, члены которой были близкими друзьями Морено и прибыли в Энканто вместе с ними. Кстати об их причине приезда в наш город. Родители Теф тяжело заболели, врачи пожимали плечами и прогнозировали смерть, и до них дошли слухи о волшебном городке в горах, где излечивают от любой болезни. Морено и Веласко, сомневаясь в правдивости этих слухов, рискнули, окончательно отчаявшись. Ну и, в конечном счете, не прогадали. Родителей Стеф вылечила tia Джульетта, и, они решили обосноваться здесь, боясь, что могут опять так же страшно заболеть.       Больше Исабелла мне ничего не сказала, мол, если так интересно иди сам и спроси. Дурак. Я так и не подошел и не спросил. Я как-то боялся. Ведь я все это время так небрежно к ней относился-относился, и теперь — хоба, и буду пытаться подружиться? Странно, согласись? Поэтому я для начала стал с ней хотя бы здороваться и пытаться обмениваться парой слов. Свои плоды это принесло, правда, спустя, как мне тогда казалось, двадцать лет. Мне удалось выстроить с ней хорошие товарищеские отношения. Помню, как она подарила мне мелодию собственного сочинения, блестяще исполненную на скрипке. После своего выступления она дала мне подзатыльник, якобы, чтобы я не зазнавался и не думал, что музыка была написана специально для меня. Наверное, именно тогда, когда она стояла напротив меня, закрыв глаза и так легко и плавно управляясь со смычком, я впервые уловил себя на мысли, что влюблён. Но полное осознание пришло потом… Прямо на дне рождении Исабеллы.       Я всегда негодовал, когда на день рождения кого-то из нас приходила вся община. Каждая пришедшая семья, наверняка отмечает этот праздник в кругу семьи и близких родственников, но зато Мадригали пуп земли и к ним идет весь город. Люди у нас замечательные, да, но все равно мне это непонятно. Пиршество Исы не было исключением: Касита была набита людьми. К вечеру народ рассосался, а оставшиеся были внутри и танцевали. Я хотел предложить танец Теф, всей душой надеясь, что та согласится, но не сумев найти её в зале, вышел на терассу, но тут же спрятался за углом, увидев Стеф с каким-то парнем. Почему-то мне показалось, что никто не должен слышать из разговор, а на террасе кроме них, никого не было. Но я аккуратно выглянул из-за косяка. Ну интересно же что там у них за разговор-то. Дальнейшее повергло меня в шок. Парнем был никто иной, как Димас Веласко, не удивительно, но не приятно.       — Ты вообще испанского языка не понимаешь? Тебе на английском повторить?! — он был явно зол. Димас держал Стеф за плечо и был повернут ко мне спиной, загораживая обзор на лицо рыжей. — Ну и че ты молчишь?! Как с мужиками там кокетничать, так её не заткнешь, а как…       — Да не кокетничала я! — отчаянно крикнула Теф.       — Заткнись и слушай, когда я говорю паскуда! Я тебе отвечаю, если ты не исправишься, то я тебя убью! — готов поспорить, у его рта была пена. Я даже испугался, что заметив он меня, то действительно убил бы.       — Т-ты… Ужасен… — сквозь зубы шипела Анна.       — Че ты там скулишь?       — Я тебя ненавижу! Ты мне никто! Хватит! Ненавижу! — она сорвалась на крик и со всей силой ударила его по лицу, но для него, это, наверное, было сопоставимо с падением на землю — вообще плевать.       — Ага… — Димас взял Стеф за руку и наклонился прямо к её лицу. — Но буду.       Он сказал это так мерзко и самолюбиво, что хотелось ему врезать. Веласко удалился, наконец позволив мне лицезреть Анну… Она, крепко сжав ладони в кулаки, закрыла глаза, положив голову на грудь. Через секунду она… заплакала, а потом и вовсе завыла, всхлипывая. Тогда я впервые увидел её такую… несчастную. Я не знал что делать и как себя вести, но все же заставил себя выйти на террасу, сделав вид, что не слышал и не видел предшествующего разговора.       — Стеф?..       Я нерешительно сделал несколько шагов ей навстречу.       Стеф напуганно повернула голову на меня и начала судорожно вытирать слезы, которые ни на секунду не прекращали литься из больших синих глаз. Я подбежал к ней и обнял, одну руку плавно запустив прямо в её огненные кудри на затылке. Я ожидал, что она начнёт вырываться из моих объятий, а потом, может, и легоньго побьёт меня, но я был готов это вытерпеть. Лишь бы ей стало легче. Но Теф, к моему величайшему шоку, крепко обвила мою спину, пальцами сжимая ткань пончо. Прижавшись головой к моей груди, она истерично дышала мне в грудь, то и дело вздрагивая от неконтролируемых всхлипов. Я решил сделать, то, что обычно дедала мама, когда плакал я: я стал нежно и медленно поглаживать Стеф по голове.       — Тише… Тише… — шептал я, с целью успокоить, но, кажется, от этих слов она стала всхлипывать еще чаще и громче.       Я замолчал. И молчал до тех пор, пока, рыжая не отпрянула от меня, виновато глядя то на меня, то на мое пончо, насквозь пропитанное девичьми слезами.       — Да не переживай, ха-ха, не говно же, — я пытался говорить что-то глупое, для разряжения обстановки, но Стеф мои старания не оценила, из-под лобья посмротрев мне в глаза. — Ладно-ладно, — начал отмахиваться я, — Извини, не к месту. Так… а что случилось? Не расскажешь?       — Я!.. — к её горлу подступил ком, помешавший продолжить.       — Не буду выпытывать, — я наклонился к её уху и прошептал — Давай поговорим завтра. Буду ждать у себя.       Я удалился. Весь оставшийся вечер на глаза мне она не попадалась, а я боролся с непонятным ощушением в левой части груди. Перед глазами то и дело всплывала Стеф, заплаканная и потерянная. Я больше никогда не хотел видеть её такой. Я хотел защитить её глаза и щеки от горьких слез, дать ей защиту и обеспечить безопасность. Заставлять её лить слезы только лишь от смеха или счастья. А те объятия и то, как она впивалась своими тоненькими пальчиками мне в лопатки… Я жаждал ощутить это вновь. Я снова хотел обнять её, прижать к себе, обвить её хрупкое тело руками, ограждая от всех невзгод и печалей. В один момент я застал себя на мысли, что даже хотел бы её поцеловать. Сопротивляться и дальше этому, довольно известному тебе чувству, было бессмысленно. Я наконец-то понял, что влюбился. Именно влюбился.       На следующий день я первым делом пошёл проводить опрос Долорес. А ты думала я действительно собирался дожидаться Стеф?       — О чем вчера говорили Димас и Теф? — решительно спросил я.       — Когда?       — Вечером.       — А мне почем знать?       — Ну на террасе! — я случайно повысил голос.       — Камило! — Долорес дала мне подзатыльник прищурившись от звона в ушах. — Там так громко музыка играла, и все кричали, да я собственных мыслей не слышала. Да и тебе какое дело? Сам ид-       — А вот пойду и спрошу! — я получил второй удар по затылку, после чего оказался за дверью.       Раздосадованному мне, ничего не оставалось делать, кроме как ждать Стеф. Минуты казались часами, а часы днями и даже поедание стряпни tia Джульетты не спасало меня от этого скучного времяпровождения. А идти помогать горожанам я попросту не мог, ведь вдруг придет Теф! И наконец она явилась ранним вечером.       — Димасу показалось, что я флиртую с каким-то парнем и он накричал на меня, — понурив голову рассказала мне Стеф то, что я и так уже знал.       — И ты впала в такую истерику только из-за того, что на тебя накричали? — выгнув брови саркастично уточнил я.       — Нет… Ну… — она вздохнула. — Очень долго объяснять, но для этого ты меня и позвал… Понимаешь, наши с Димасом родители женат нас еще с пелёнок. Я до последнего надеялась, что это лишь шутки, но… Димас влюблён в меня и хочет жениться, с чем согласны наши родственники. Меня никто даже не спросил, ведь они «были уверены, что все взаимно», а теперь уже поздно. Сегодня… Состоялась помолвка…       Последние слова стали ударом ниже пояса. Я даже пошатнулся, слово меня действительно ударили.       — Вы… Помолвлены?.. — отстраненно переспросил я.       — Да… К сожалению, — Стеф горько усмехнулась, сжав губы.       — Но… Но ты… Ты же будешь несчастна! Давай я!.. Я… — я истерически стал зачесывать руками волосы, ходя туда-сюда по комнате. — Скажу об этом абуэле! Она влиятельная! Она отменит помолвку! — я с надеждой посмотрел на Стеф. Она виновато опустила взгляд.       — Камило, так не принято…       — Тц! Да мне плевать! Пусть даже тебя перестанет уважать вся страна, я… — я замолчал. Отдышавшись я присел рядом с ней держа взор прямо перед собой. — Знаешь. Я наблюдал за тобой с нашей самой первой встречи… Два года… Я… А общем… Если от тебя отвернется весь мир то я — никогда, — мне до сих пор стыдно за тот неуместный бред, ха… Ну, я повернул голову на неё. Её глубокие озера-глаза были широко распахнуты от удивления, а в их уголках уже образовывались слезы. Я запаниковал и начал неразборчиво лепетать извинения, чем вызвал смех, однако, сразу после этого, улыбка сменилась с весёлой на печальную. Теф нерешительно подалась вперёд. Я сделал тоже самое и, расценив это как намек на поцелуй, положил ладонь на щеку Стеф. Она тут же притормозила и выставила руку вперёд, уперев ее в мою грудь и не позволяя приблизиться.       — Нельзя… Я же… — они с грустью смотрела мне в глаза.       — Но не замужем же, верно? — я ухмыльнулся и плавно взял её руку, преграждающую мне путь, в замок и уперся в перину кровати.        Не сказал бы, что она сильно всему этому сопротивлялась. Моё сердце колотилось как бешенное. Я же столько раз уже это делал, так чего же так волноваться? Я прикрыл глаза и через секунду ощутил теплые гладкие губы, столь желанные, своими, потрескавшимися и грубыми. Я почувствовал на языке привкус соли и понял, что до этого Стеф плакала. Я был поражен самим самой: я был так робок и нерешителен, словно при первом поцелуе! Да даже во время него я был более увереннее, чем сейчас. А для Теф, по всей видимости, это и был первый поцелуй, судя по тому, как неумело она пыталась сделать хоть что-то, напоминающее поцелуй. Я усмехнулся, чем вызвал недовольство возлюбленной и она укусила меня за нижнюю губу. Я шикнул и отстранился, вощмущеено зыркнув на рыжую.       — А нечего смеяться! — задиристо улыбалась она.       — А нечего творить невесть что!       — А ты покажи, что нужно творить! — это было сказано с уклоном в шутку, я это знал, но сделал вид, будто воспринял всерьёз.       — Ну раз ты так хочешь… — я хитро улыбнулся.       А дальше я словами пытался ей объяснить как, собственно, правильно целоваться. Но одного урока было мало, чтобы стать мастером в этом деле так что…       Мы стали видеться два раза в неделю на небольшой поляне на одной из гор. Каждый раз, прощаясь, Теф говорила, что это был последний раз, когда они видятся в подобной обстановке. По началу, я даже верил и действительно боялся однажды не дождаться её, но рыжая макушка вновь и вновь появлялась среди листвы. Я не буду рассказывать каждый день проведенный с ней, так как о некоторых подробностях тебе знать вовсе не обязательно, но прежде чем ты спросишь: нет, мы не переспали. Стеф останавливала меня каждый раз, когда у меня начинало срывать крышу. Ведь в первую брачную ночь ей могли устроить взбучку. И знаешь, я чувствовал себя виноватым, наверное, больше чем она. Если она, фактически, изменяла жениху, то я просто здорово проводил время в компании любимой девушки. Из-за этого.я несколько раз подумывал даже прекратить наши встречи, но… лишь подумывал. Все-таки было трудно отказаться от возможности миловаться с первой, кто заставил меня почувствовать любовь.       Однажды, мы как обычно были на поляне и, разговорившись, Стеф вдруг сказала.       — Знаешь, если признаться… — она покрутила в пальцах травинку и кинула её в мое заинтересованное лицо, — Один раз, увидев тебя около библиотеки я потом специально искала с тобой встречи, — она хихикнула, прикрыв рот обеими руками.       — Я так и знал… А ну! — я начал щекотать её бока и повалил её на траву.       Нависая над ней я еще раз оглядел уже наизусть заученое лицо и легонько чмокнул рыжую в нос, заставив его порозоветь. Она обвила мою шею своими тонкими руками и немного опустив свои веки, смотрела мне на губы. Я начал опускаться все ниже, закрывая глаза, но вместо ожидаемого поцелуя получил поток воздуха в нос. Стеф еле сдерживала смех, ведь я каждый раз вёлся на эту штуку.       — Ах так… — я взял её голову и повернул боком.       — Не-ет! Нет! — заверещала Стеф, уже прекрасно зная, что её ждет. Она давно бы могла пнуть меня и убежать, но вместо этого изображала сопротивление, все ещё хохоча. — Не плюйте в ухо, сеньор Камило! — теперь смеялся и я.       –Ты что, совсем? — я легонько укусил её за верхушку уха — Стеф пискнула, а ухо сразу же покраснело.       Вообще примерно так и происходили наши встречи, которые, я напоминаю, изначально были уроками по поцелуям и всем таким делам, чтобы не оплашаться перед женихом. Я ей когда впервые это сказал, то получил в грудную клетку и обиженную девушку в придачу…       — Камило, я… — в плечо говорила Стеф, крепко, словно в последний раз, обнимая меня.       — М? — я наклонил голову немного вбок.       — Я… — на секунду я даже забеспокоился такому нерешительному повествованию. Наконец-то она подняла взгляд прямо на меня и с некой болью в глазах все же закончила. — Люблю тебя. — Она тут же поцеловала меня. Наши уроки, далжен признаться, прошли не за зря и целовалась она даже лучше меня. Но что-то было не так. Я чувствовал это и в поцелуе. Теф в тот раз была настырнее, чем обычно и я уж боялся, что в этот раз мне нужно будет усмирять её. Она зарылась пальцами в мои волосы и рисовала ногтями линии на моем затылке, вызывав у меня тихие приглушённые стоны. Но это не могло продолжаться вечность, к сожалению, и разомкнув объятия, Стеф первая пошла домой.       — До встречи, рыжик! — почему-то назвав её этой устаревшей кличкой, я с улыбкой помахал ей вслед. Она обернулась и, как-то виновато улыбнувшись ответила.       — Ага. До встречи, лучик!       Я тогда ужас как удивился. Это был первый раз, когда она нормально попрощалась, не говоря о том, что нужно завязывать с этим и вообще ей кажется, что Димас что-то заподозрил и всё такое.       На следующий день я узнал, что Морено и Веласко покинули Энканто.       В комнате нависала гробовая тишина.       — Что? Но почему-у?! — любопытствовала племянница, которая на середине истории уже с дичайшим интересом вслушивалась в слова дяди.       — Их семьи хотели, чтобы дети заключили брак в Европе, — Камило пожал плечами и размял плечи.       — Как же так… То есть ты не знаешь где она?       — Не знаю… — грустно улыбнулся мужчина.       — Вау… Расскажи эту историю tia Марте! Она такой роман напишет! весь мир узнает! — оживлённо дергая руками, громко восулицала шатенка. — Погоди. А мама вас разве не слышала? И никому не рассказала?..       — Знаешь, а я у неё и не спрашивал… — задумался Камило, почесав затылок. — Можешь сама у неё спросить, если интересно.       — Прямо сейчас! Спасибо, tio Камило! Офигенная история! — девушка, буквально со скоростью ракеты, побежала вверх по лестнице, чуть не сбив в пути свою тётю. — Извини, tia!       — Ох! Ну и дар… — причитала рыжая женщина.       — Не ворчи, mi amor. Зато она быстро все дела делает и потом отдыхает. Эх, мне бы так… — мужчина закинул руки за голову и устало вздохнул.       — Ты и так ничего не делаешь, — голубоглазая поставила на столик рядом с диваном тарелку с несколькими арепами.       — О, спасибо, Лаура! — мужчина с огромным аппктитом поглотил пищу и, похлопывая набитый живот, обратился к жене. — Слушай, а у тебя никогда не было чувства, будто поступи ты в какой-то момент иначе, то сейчас все было бы совсем по-другому?..       — Эм… Если бы ты поступил не так, как поступил, конечно, что-то бы да изменилось… А что случилось? — положив руку на плечо Камило, голубоглазая вопросительно вскинула брови.       — Да просто… А что если бы я тогда всё-таки выпытал… — вполголоса пробубнил шатен.       — Что? — не расслышала жена.       — Ай, — Камило отмахнулся, — Ничего.