Ни шагу назад

⠀ ⠀ Ран долго стояли перед дверью, размышляя, стоит ли вообще её открывать. Ведь если подумать, Дерек — вроде как и человек. Да, со своими «особенностями», порой переходящими в полнейший абсурд, но человек же. А когда человек, бледнея и заливаясь потом еле-еле вваливается в комнату, тут же захлопнув со всей оставшейся силы дверь, это наводит на мысли. В о л н е н и е. Слегка вспотевшая ладонь сжалась в кулак, и уж почти раздался стук, как Ран отступили, глубоко вздыхая и пряча руки в карманы. Наверное, всё же стоит уйти. Ведь если посмотреть на ситуацию с другой стороны, Дерек помимо человека был ещё и крайне редкостной скотиной. Вёл он себя порой как ребёнок, до жути капризный и не терпящий людей ему перечащих, что в сочетании с его импульсивностью… Иными словами, Дерек крайне редко расставался с клинком, а в комнате хранил излюбленный пистолет, а потому беспокоить и раздражать его просто так никому не следовало. Мало ли что на него найдет. И ведь находило уже — он работал как машина, один щелчок зажигалки, и вот уж за ним тут же следовала огненная буря. Дерек умел только действовать, а задумываться о последствиях за него мог бы и кто-нибудь другой. И вместе с тем трудно отрицать, что с огнём всегда приятно играть, а потому Ран робко предположили, что удача сегодня окажется на их стороне — за этот день Дерек мог три раза их убить, и ни один из них по какой-то причине не был успешным. Что же, можно попробовать и четвертый. Задержав дыхание и моля Деву Ветра о пощаде, они всё же аккуратно прильнули к двери, не дыша и прислушиваясь, подаёт ли комната хоть какие-то признаки жизни. Подаёт. И то хорошо. Громкие резкие выдохи через нос, чередующиеся с судорожными короткими вдохами. И вдруг… тишина, но тишина недолгая, прерываемая режущим ухо звоном стекла. Ран вздрогнули от неожиданности, понимая, что молчать у двери больше нельзя: за год совместной работы они привыкли к своему напарнику, и терять его не особо-то и хотели. Мало ли, вдруг его действительно ножом пырнули. Лодочник. Или он сам, кто ж его знает! Набравшись смелости, Ран со скрипом отворили дверь, которую напарник к их превеликому удивлению не запер. — Дерек, у тебя всё… Ой. Они дёрнулись, тут же отворачиваясь и понимая, что реальная картина обстоятельств крайне отличалась от их фантазий. — А стучаться дворянских детей не учат? Дерек не лежал полумёртвый на диване в ожидании того, что его кто-нибудь спасёт. Даже наоборот, он стоял посреди комнаты с недовольно скрещенными на груди руками, в конечном счёте отыскав у себя достаточно совести, чтобы обернуться в старое полотенце, пока грязная вода душевой, мешавшаяся с тёмно-алой кровью, стекала отнюдь не из раны, устремляясь вниз по бледной коже худых бёдер и капала прямо на подгнивающий пол, обагряя осколки цветного стекла только что разбившейся бутылки дешёвого вина. По собственной глупости вовлечённые в эти минуты наипротивнейшей неловкости, Ран ещё несколько секунд стояли в полнейшей тишине, не зная, выбежать вон, захлопнув дверь, или всё же войти. Решение Дерек принял за них. Пошатнувшись, он бросил своё заметно ослабшее за сегодняшний день тело на диван, служивший ему кроватью, и сквозь зубы процедил: — Ты от меня сегодня отстанешь или нет? — он поморщился, со злостью кося на Ран. — Закрой хотя бы, холодно до дрожи. Ран прикрыли дверцу и нервно кашлянули. Всё было совершенно не так, как они ожидали, и сейчас Дерек фактически держал их в заложниках ситуации, из которой им хотелось бы поскорее выбраться. Желательно навсегда. Не так, как они ожидали… о, Дева Ветра, чего же тут вообще можно было ожидать?! Что Ран хотели? Увидеть здесь умирающего от тяжёлого ранения напарника, которому они всё равно не смогут помочь, зато сумеют жалко потешить свой геройский комплекс? Сказочка про героическое спасение, которое должно было чуть растопить лёд между ними, сейчас представлялась Ран особенно глупой и нелепой. Но Дерек все эти мысли прочитать не мог. Он лишь с нетерпеливым ожиданием смотрел на Ран, слегка придерживая полотенце одной рукой. — То есть ты, получается, всё это время был… — Да кто бы говорил. На себя посмотри. Сухо. Резко. И вполне себе по делу. Справедливости ради, Ран не заслуживали подробностей его жизни. Для них он был просто человеком с позывным. Изуродованное лицо и сомнительная мораль, и ни капли больше. Вопросы пола, физиологии и прочих биологических личностей их абсолютно не касались. — Ты не подумай, мне просто показалось, что тот лодочник тебе брюхо пропорол, — изо всех сил оправдывались Ран. В полутьме своей пустой комнатёнки Дерек лишь молча посмотрел в потолок, взывая ко всем потусторонним силам одновременно, ведь Ран ужасно его раздражали, а жаловаться он не мог — пока они молча прикрывают его спину, преданно выслушивая резкости в свою сторону, ему нет смысла от них избавляться. Сотый раз менять напарника, в очередной раз с осторожностью и мнительностью к нему привыкать… зачем ему это? — Если бы он пропорол мне брюхо, — наконец-то хриплым полушепотом и не без определённой снисходительности проговорил Дерек, — я бы с тобой сейчас не говорил, как думаешь? Во мне не десять литров крови, чтоб ей три часа подряд фонтанировать! Честное слово, Ран, ты меня скоро доведёшь до… — он осёкся и, чуть помолчав, продолжил чуть более сдержанно. — Ладно, кончай давай пялиться и уматывай отсюда поскорее. Всё равно к старику вечером соберёмся. Пожую таблетку какую-нибудь. Оклемаюсь. Ран не нравились его отговорки. Ни сейчас, ни пару месяцев назад, ни первый раз, когда это случилось. Дерек неимоверно кичился своей стойкостью, словно намеренно пытался доказать, что за мешком с костями скрывается могучий великан, которому всё по плечу, но выглядело это скорее как жалкие попытки дворовой шавки хоть на секундочку представить себя гончей. Он терял кровь. Контроль над собой. Сознание. Он бледнел, словно исполин из чистейшего пилтоверского мрамора. Он давился в попытках не вырвать ужин. Он не мог спать. То раз в месяц, то раз в три, не важно. Важно, что повторялось это вновь и вновь, с каждым разом становясь всё страшнее и заметнее. Неестественно. Нездорово. Тревожно. И Ран это слышали. Видели. Знали. Но каждый раз после очередной отговорки убеждали себя в том, что с Дереком всё в порядке. Как никак, люди взрослые. Однако сейчас, когда пазл, дополненный последней фигуркой в виде сегодняшнего происшествия, сложился в их голове, Ран не хотели вновь закрывать глаза и отворачиваться. Не из чувства товарищества, но и не из жалости. Просто так. Потому что они с Дереком всё ещё люди. Пока что. Дерек же был абсолютно другого мнения. Огненное кольцо его глаза расширилось, когда Ран замешкались, а длинный костлявый палец указал на дверь. — Уматывай, я в третий раз просить уже не буду. Придя в себя и тут же не без вздоха приняв своё поражение, они двинулись к выходу, но уже почти в дверях негромко проговорили: — Пойдём ко мне. Я помогу. — Тебе человеческим языком не понятно? — худощавая фигура поднялась с дивана, а со столика почти беззвучно приподнялся кинжал. — Могу тогда пошипеть. Ран повернулись, с опаской глядя на остриё. Ещё пара секунд, и оно могло вонзиться в дерево двери, прямиком над их головой. Или чуть ниже, если Дерек так пожелает. Наличие одного лишь глаза ему никогда не мешало, и быть тренировочной мишенью в этот вечер Ран не хотели. Последняя попытка. Пятая, на счастье. Подразнить фортуну. — Ну пойдём хоть отдохнёшь у меня. Я тебе могу щупалец притащить. Горячих. Дерек так и продолжал целиться в них, а потому Ран уже забросили идею хоть как-то ему помогать и начали спиной приближаться к порогу. И в этот момент, абсолютно неожиданно огненный зрачок Дерека расширился ещё сильнее. Ран нередко видели эти изменения, когда напарник переживал сильные эмоции, но… сейчас? Сейчас это случилось так внезапно резко и ярко. Завораживающая картина, чудо, которое можно увидеть лишь раз в жизни, кольцо буквально вспыхнуло, подсвечивая бледную кожу янтарём и словно нарочно выделяя очертания глазницы, проходясь золотом по рытвинам-шрамам на левой половине лица. Малая доля секунды, озарившая весь череп, она остановила и Ран, и весь мир вокруг них. Клинок тут же упал мимо стола прямо на разбитое стекло, и Дерек инстинктивно сжал рукой заплатанную подушку, изгибая спину и изворачиваясь на бок. Почти что проглоченный звук, который сорвался с сухих губ был похож на что угодно, кроме звука человеческого, пусть даже и во время самой отвратительной боли, и Ран ощутили, как от него по коже пробежались мурашки. Они знали, что нужно уходить, а не смотреть на него, как на раненного зверька, которому всё равно нечем помочь. Но они колебались. Колебались, и продолжали стоять в полнейшем бездействии. Уйти — слишком низко. Остаться — неуважительно. Нездоровое любопытство, присущее каждому человеку, не так ли? — Марля чистая… есть у тебя? — процедил Дерек вперемешку с бранью и шипением, чуть расслабляясь, но всё ещё не выпрямляя спину. — В-вата, что угодно. ЕСТЬ ИЛИ НЕТ? Наконец-то их вынесло обратно на берег реальности, и Ран часто заморгали, начиная суетиться на одном месте и по итогу ничего полезного не делая. — Что? А… да, да, есть. Наверное. Если нет, то пара монет, и всё организуем. Дерек кивнул, жестом выпроваживая их из своей комнаты. Не желая оставлять за собой образ жалкого и беспомощного человека, нуждающегося в подачках, он откашлялся и язвительно добавил: — Вот ещё что! Раз ты просишь, то так и быть, сегодня я ем за твой счёт. Не то, чтобы Ран были этому несказанно рады, но хоть напарник не будет героически страдать в гордом одиночестве и голоде. В Зауне и без того было слишком темно и холодно. Меньше всего им хотелось переносить этот холод в полнейшей тишине своей каморки. Хотели они того или нет, а дипломатические отношения с Дереком установить было нужно, пусть даже и так, в непонятной круговерти обстоятельств, с каждым часом становящихся всё абсурднее и абсурднее. В нижнем городе как никогда важно было иметь знакомых. Команду. Семью. Братьев и сестёр, готовых сражаться бок о бок. И в тот день они сделали первый шаг. — Я хоть что-нибудь нацеплю на себя, — Дерек приподнялся с дивана. — А ты давай за щупальцами, пока я не передумал. Когда дверь захлопнулась, Дерек наконец-то выдохнул, попутно вспоминая все ругательства, которые только знал. Он уже пожалел о том, что забыл запереть дверь, ввалившись в комнату из общей душевой. Лицо залила краска, не столько от смущения, сколько от избытка эмоций: и на себя, и на Ран, и на свой чёртов организм. Как можно было так опозориться, Бездна побери? Утешал себя Дерек лишь только тем, что в вознаграждение за его сегодняшние мучения, фортуна даровала ему славный ужин, в его одурманенном предвкушением сознании уже сверкающий глазурью соуса и блеском масла. Какой дурак откажется от бесплатной еды, пусть даже и из жалости? Потенциальный ужин должен был ожидать его отнюдь не на протёртом диване, а потому сейчас его главной целью было добраться до комнаты через коридор, и ни разбитая им бутылка, ни обагренный кровью лодочника нож, жаждущий очутиться под очищающей струёй ледяной воды, ему помешать не могли. Для покорения коридора нужно было натянуть на себя хоть какое-то тряпье, а потому Дерек, опираясь сначала о подлокотник дивана, потом уж и о маленький столик, дошел до узенького шкафа, одна дверца которого никогда не закрывалась и всегда раздражала его своим скрипом. Вцепившись в ручку и позволив грязному полотенцу упасть на пол, он распахнул несчастную дверцу и уставился в неприличный для столь малых размеров простор шкафа. А что ему, собственно, надеть? Кожанку, которая делает его хоть сколько то похожим на человека с Линий? Или поношенный жилет с непомерно огромным капюшоном? Уж явно не грязное тряпьё, сваленное куда-то в угол на радость тараканам и платяным вшам. «Все провоняло до нитки, стирать надо…» Решение, однако, принимать долго не пришлось. Подступившая изнутри боль битым стеклом вонзилась ему в тело, заставляя согнуться пополам и сорвать первую попавшуюся тряпку. Сейчас не до одежды. Сейчас бы лечь. Нацепив на себя выцветшую майку, измазанную одна лишь Бездна знает чем и затянув ремнем спадающие штаны, Дерек осилил несколько шагов до двери. От покоя его отделяла лишь пара метров, всё самое неприятное уже позади. Стараясь всем своим существом не думать о боли, Дерек двинулся в коридор. Оставлять комнату открытой было бесконечно глупо, а потому, пыхтя и рыча себе под нос, он постарался попасть в замочную скважину. Получилось не с первого раза, но вот наконец ключ скользнул прямо в проём, и Дерек с облегчением выдохнул — теперь можно доблестно продвигаться дальше. Чего только не было в этом царстве облупившейся краски и скрипящего пола — от использованных шприцев и презервативов, окурков и разбитых бутылок до кукол без глаза, сдутых мячиков и разломанных лошадок-качалок, которые не помещались в некоторых комнатёнках гнилого доходного дома. Вечно где-то стоял шум и гам, кто-то плакал, кто-то истерически смеялся, кто-то дрался, кто-то вёл философские беседы с самим собой. Этот дом повидал много судеб, но к превеликому удивлению лично на своих соседей Дерек особо не жаловался. Ну как, почти: под ним жила до тошноты противная женщина, кажется Рисса, со своим выводком диковатых детей. Отцы у всех были разные, и ни одного из них она с полной уверенностью не знала. Да и не до этого ей было — поминутно беременная, Рисса не особо задумывалась о постоянных отношениях. Орущие дети порядком выводили Дерека из себя, но бранить сумасбродную девку он не мог. Во-первых, в комнате он сам только ночевал, а во-вторых, весь шум доносился снизу — со всей силы стучать в потолок дети вроде бы не научились. А саму Риссу Дерек в принципе старался обходить стороной. Уж как два раза она пыталась затащить его в постель, и на первый взгляд заманчивое предложение лишиться девственности и получить букет венерических заболеваний в подарок его совершенно не интересовало. Над его комнатой, наоборот, было тихо. Имя жительницы этого пустующего пристанища Дерек не знал, но ему было известно, что очень редко наверху появлялась некая пиратка, почти никогда не останавливавшаяся в Зауне на долгое время. Намного роднее для неё была Кровавая Бухта и непредсказуемые воды моря Хранителя. Поговаривали, что когда её корабль занесло слишком близко к Сумеречным Островам, она единственная пережила опустившийся на команду чёрный туман, и вроде как даже не сошла с ума. Насколько это было правдой, Дерек не знал и, будем честны, знать не особо-то и хотел. Собственно, на этаже, где жил сам Дерек, всё обстояло намного скучнее. Его каморка была дальней в узком коридоре, а потому, выходя из неё, Дерек вынужденно волочился мимо каждой из осточертевших местных комнатёнок. В одной из них жил их с Ран «коллега» по заказным убийствам, который предпочитал заявляться лишь раз в месяц, предварительно пустив по вене заряд минутной эйфории и устраивая на всём этаже полнейший переполох, стучась ночью в двери и колотя металлической ложкой по всей посуде на общей кухне. Причём довольно нередко хаос переносился и в коридор, разбавляя скучные ночи животными криками и до боли противным визгом. Редко кто пытался остановить несчастного, а если и осмеливался, то дело всегда заканчивалось не менее шумной дракой. Потому намного проще было попросту молча переживать эти громкие вечера, молясь Деве на то, что ночной гость одарит их лишь многочасовым воем да расписанными испражнениями стенами. Увы, не всегда надежды воплощались в реальность — особенно хорошо это знали Ран, к которым посреди ночи умалишенный врывался не один раз. Не вмешивайся Дерек в их разборки, на этаже бы стало на одного наёмника меньше. Остальная соседская компания была чуть более спокойной — сапожница, работавшая на Верхних Линиях за гроши, подозрительно веселый торговец с чёрного рынка да дезертирка из Ноксуса, вечно поколачивавшая своего заикающегося братца, драившего полы в соседнем доме. У Ран же дверь была чуть дальше всех остальных, слишком близко к душевой и всё ещё достаточно далеко от кухни. Именно в этом заколдованном месте Дерека ждала такая нежеланная встреча с самой мерзкой, за неимением других слов, рожей, которую ему только доводилось видеть. — Это ты щщас оттуда вышел? Морт, заядлый картежник с большими идеями и не менее большим пристрастием к спиртному, напоминающий Дереку о призраках детства, а именно о таком же противном дружке своего мерзкого старшего братца. Морт был не сильно старше Дерека, но в могиле стоял уже одной ногой, что понимали все, а потому относились к нему то с высокомерием, то с небывалой скукой. Поначалу даже пытались ставить деньги на месяц его смерти, но шулер был на удивление живучей тварью, а потому вскоре эту затею бросили. Ответа на свой вопрос Морт ждать не стал — по сырым волосам Дерека и так всё было понятно. — Так вот кто у меня полотенце упер! А ну вертай обратно! — кулак отчаянно взмыл в воздух, и Дерек попятился назад. — Да отдам я его, отдам. Простирну и отдам, что ты завелся?! Сам он держался из последних сил, но как назло Морт абсолютно не желал смириться с подобным раскладом событий. — А ну… — Я, — резко вставил Дерек, набирая побольше воздуха в лёгкие — тебе вход в сортир вроде не загораживаю? Не загораживаю. Ты туда направлялся? — он прямой рукой указал в сторону душевой — вот и иди. Ох и что же на это поднялось! Очередной визг, очередной шум и гам, которого и без того всем жителям улья хватало по горло. Морт краснел, пыхтел, размахивал своими толстыми ручонками и вот-вот норовил взорваться от злости. — Да я… да я тебя из этого дома выживу, щщщенок! Пожалеешь, что на свет родился! Понял, да? Понял??? Не желая больше слушать его возмущения и оставляя идиота драться с воздухом, Дерек двинулся к комнате Ран, и открыв её, протиснулся почти что в щель, быстро захлопнув дверь за собой и вваливаясь в тускло освещённую с улицы комнату. Крики Морта его уже не волновали — он осилил самую долгую дорогу за сегодняшний день, и всё самое неприятное было уже позади. Тяжёлые веки уже закрывались, а потому он не отдавал себе отчёта в том, как Ран обустроили свою комнату. Он не смотрел на их коробки или сумки, не заглядывал в шкаф, не собирался просматривать жёлтые книжки, на которых стоял непонятной формы сухоцвет. Дерека душила боль, оковами заставляющая остановиться. Отдышаться. Через каждые два-три шага. Он терпеть не мог это состояние, оно до жути его пугало, отчего сердце колотилось привычнее обычного, а к горлу вновь подступал тошнотворный комок. Где нормальные люди хранят аптечку? Сориентировавшись в комнатёнке, Дерек сел на угол кровати, боком к тумбе, приоткрыл её и, вытягивая шею, начал рассматривать содержимое ящика. В очередной раз вставать у него попросту не было сил, а потому он попросту гадал на ощупь, запустив тонкие пальцы меж всякого барахла. — На них что, как на собаке всё заживает? Склянки, ещё склянки, какая-то непонятная мазь в баночке… вата. Марля. И самое дешёвое обезболивающее, которое сбывала целительница на нижнем уровне. Аллилуйя, Дева Ветра сегодня на его стороне. Остановив хлещущую кровь, Дерек скрючился и попытался разжевать таблетку. В такие моменты они казались ему обычным сахаром, смешной детской конфеткой. Конфеткой... — Вандер, а она правда волшебная? — Зуб даю. Съешь пять, и коленка завтра затянется. — А можно тогда с мышонком? И с солнышком? И с лошадкой? — Тебе? Тебе всё можно. Дерек мотнул головой, словно это могло прогнать из неё воспоминания. Меньше всего сейчас ему нужен был этот голос, раскатистый и бодрый, умудрившийся стать прокуренным уже к девятнадцати годам. Не было его больше. Он умер. Умер! Кулак ударил по стене, и Дерек с облегчением выдохнул, поворачиваясь на бок и заворачивая себя в кокон тонкого одеяла — всё равно Ран не будут против. Так он и лежал, желая прокусить губу до крови, вот только боль это нисколько не заглушило. Она с каждым толчком, с каждым приливом становилась всё сильнее, овладевая его разумом, старалась найти всё новый и новый способ поиздеваться над ним, поясом из расплавленного металла въедаясь во впалый живот. Боль всегда шла за ним по пятам, и каждый раз, когда он наивно думал, что ушёл от нее, она лишь давала ему перерыв, не упуская из виду. Она виляла за ним по заунским переулкам, поднималась в Пилтовер и возвращалась в Сточные Ямы. Она ослепляла. И каждый раз когда это происходило, Дерек думал, что во всём виноват огонь морской твари, заменивший ему глаз в хрупкой черепушке, но нет, то варево, которое он использовал вместо лекарства Синджеда на удивление работало, и чёрное чудо медицины в глазнице не гнило, не заставляло его молиться о своей скорой смерти. На самом деле вспышка обжигала здоровый глаз, на секунду позволяя ему очутиться в полнейшей темноте. А потом по новой. Снова жар, снова холод, снова голова раскалывается, снова немеют пальцы, снова он не чувствует ног, снова… Он прикрыл рот рукой, имея к Ран достаточно уважения, чтобы не вырвать прямо на подушку. И так хотелось повернуться на другой бок, но он сдерживался, внушая себе, что при достаточном желании у него получится разогнуть прижавшиеся к груди колени и лечь как все нормальные люди. Уж лучше попыхтеть сейчас, чем потом, перед Ран, окончательно потеряв любое к себе уважение. Он же всегда контролирует ситуацию. Не просит помощи. Не нуждается в подачках. Ненавидит жалость. Дерек задержал дыхание, осторожно выпрямляя сначала одну ногу, потом другую. — Сука, — сквозь зубы, грубо, почти рыча. Он схватился за пояс, вцепившись в свободный конец ремня, затягивая его настолько туго, насколько возможно. Зачем? Сам не знал. Когда ему стукнуло двенадцать, он особо в подробности не вдавался. Вандер так сказал. А ему сказал его отец. А ему сказала однозубая бабка с провонявшего тухлятиной рынка. Эксперты же, лучше не найдешь. Не помогает вот только, от этого лишь хуже. Дерек со всей силы развернул тело, наконец-то рывком перевалившись на другой бок, лицом к двери и окончательно решив, что сегодня Ран отправятся к старику сами. Пусть спустят всю его зарплату на гулянки, Дерек будет не против. Он же сможет отдохнуть, может быть даже проспаться. Будет извиваться на этой кровати, для которой он и так слишком высок, глотая воздух, словно рыба, выловленная в Променаде и не знающая где ей лучше умирать — в токсичной воде или же на смертоносной суше, а потом наконец-то найдёт в себе смелости напиться до бессознательности и заснуть в минутном умиротворении. Как же хочется, чтобы это всё прекратилось. На секунду. Просто исчезло. Чтобы загадочная дама-Боль всё же смилостивилась над ним, с нежным смехом и самодовольной улыбкой ослабила хватку на цепях его сковавших, и позволяя убежать от неё по сырым заунским улицам, остановившись где-то у недавно открытой лавки Бензо и разрешая Дереку шмыгнуть в подъемник. Как же хочется… как же хочется вспороть себя тем проклятым ножом, и просто… Вырвать. всё. голыми. руками. — Вандер! Он вскрикнул в пустоту, словно в бреду и только через пару минут осознал, кого он зовёт. Закрыв ладонью рот, он зажмурился, пока голос ломался и звал призрака ещё раз. И ещё. И ещё. Раз за разом, пока не сорвался на полуслове. Жар наконец-то отпустил, ненадолго ушла и боль. Но нечего было праздновать. Да и некому — Дерек уже сдался, лежал без сознания, наконец-то откинув голову на грязную подушку. Спросить бы у матери, что можно сделать, чтобы ненадолго избавиться от этих мучений, да вот только нет её. Столько лет нет, что холод пробегает по всему телу. Дерек вечно шутил, что отец ему Заун, а мать — каменоломня, но только страшно было, что в столь юном возрасте он уже почти не помнил родительских лиц и видел их размытыми фантомами в тревожных снах. К счастью или радости, так оно произошло и в этот раз. ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀ ⠀