Счастье в кроликах...

      Сокджин слышит приближающийся топот маленьких ножек. Он стоит сейчас за плитой, одетый в пушистый розовый свитер, и переворачивает лопаткой зарумянившиеся оладушки. На часах давно перевалило за 11, поэтому завтрак получится поздний, но кого волнует подобная информация зимой выходного дня?       Сокджин оборачивается, когда в его бедро утыкается маленький носик, а пухленькие ручки пытаются обхватить мужчину с другой стороны. Глаза встречаются с большими оленьими глазками, и улыбка отражается на лице в ответ маленькой кроличьей.        Киму плакать хочется от той дозы милоты, которую он получает каждый день. Его сынишка так волшебно выглядит в своём розовом костюмчике кролика, что Сокджин грозится заработать себе аритмию. Каждый раз, видя своё чудо по утрам в этом костюмчике, сердце пропускает удар, заставляя слишком впечатлительного родителя регулярно мерить давление.       Джин откладывает лопатку в сторону, выложив на тарелку последний готовый оладушек, выключает плиту и наконец присаживается на корточки, поближе к своему сыну. — Гукки, зайчик мой, ты проснулся, солнце? — Сокджин ласково проводит большими пальцами по маленьким щёчкам и улыбается так нежно, наблюдая как похожие на кроличьи зубки показываются из-под пухленьких губ его малыша. — Папочка, щекотно! — взвизгивает от родительских прикосновений малыш, но не отстраняется, а лишь сильнее прижимается, обнимая за шею. А Сокджина ведёт от такой реакции Гука, поэтому крепче обнимает в ответ. — Доброе утро, золотце, — шепчет в маленькое ушко Сокджин и целует туда же, — Папочка приготовил твои любимые оладушки, — отстраняется он немного, заглядывая в оленьи глазки, и не может сдержать улыбки, глядя как эти они начинают сверкать, а изо рта, кажется, вот-вот потекут слюнки.       Его малыш просто обожает фирменные оладушки на кефире, поэтому, услышав название заветного лакомства, начинается наматывать круги по кухне, вопя радостное «ура». Но вдруг останавливается, будто забыл что-то очень важное, и смотрит на улыбающегося Джина, который ещё не успел подняться с колен. Крохотное личико озаряет ещё более широкая улыбка. Малыш тихонько подходит к наблюдающему за всем этим папе и скромно целует его в щёчку. А после быстро забирается на стул поближе к любимому завтраку, пытаясь скрыть маленькие пылающие ушки от зорких глаз родителя.       От таких откровений Джин еле удерживает себя на ногах, пытаясь успокоить рвущееся наружу сердце. Он в очередной раз понимает, что готов на всё ради своего малыша, лишь бы тот почаще дарил такие нежные поцелуи. Сокджин даже думать боится как бы он жил без этого маленького кролика. Кому бы он готовил свои фирменные завтраки и кто бы так ценил его, как его Гукки? Бывший? О Боже, лучше и вовсе не вспоминать об этой ошибке природы. Сокджин искренне каждый день молится всевышнему розовому кролику, чтобы тот помогал «ошибке» совершать как можно больше поступков, которые будут всё быстрее опускать его на дно этого бренного мира.       Мысленно отправив бывшего к праотцам, Сокджин встаёт с корточек и наблюдает уже привычную для выходного утра картину. Гук, закусив нижнюю губу кроличьими зубками и слегка сощурив глазки, сосредоточенно смешивает ингредиенты своего фирменного соуса для оладушек. Сокджин не очень понимает этот вкус, поэтому предпочитает обходиться джемом.       Джин присаживается на соседний стул и тоже приступает к трапезе, продолжая подглядывать за действиями своего сына. Тот, оказавшись недовольным вкусом своего соуса, зачерпывает из банки ещё немного сметаны и начинает вмешивать в соус. Да, вот такой вот странный, но, как утверждает сам малыш, очень вкусный: ложка сметаны и ложка варенья. Сегодня, например, малиновое, поэтому цвет соуса получается очень похожий на цвет костюмчика с кроликом.       Наконец соус готов, ибо шеф повар довольно облизнулся и уже потянулся за заветными оладушками, которые вот вот грозились остыть, задержись малыш ещё на несколько минут. Сокджин, как и полагается заботливому родителю, пододвигает тарелку с завтраком поближе к ребёнку, и тот, подхватив один оладушек, погружает его в розовую смесь. Обмазав хорошенько первый оладушек, Гук скорее отправляет его в рот, чтобы не растерять драгоценный соус. Однако полностью он не влезает, поэтому часть розовой смеси всё же пачкает нежные щёчки. Правда Гуку уже на это всё равно — это подтверждают прикрытые от наслаждения глазки и протяжное мычание.       Сокджин прыскает в кулак, глядя на это представление, и под шумок вытирает заляпанные щёчки большим пальцев. Небольшое количество соуса Джин решает всё же попробовать, ибо мало ли он в первый раз не распробовал. И…нет, он все ещё не понимает что такого божественного в этой смеси сметаны и варенья. Но раз его ребёнку это нравится, то и он запрещать не будет. Всё же ничего вредного в этом соотношении продуктов он не видит.       Трапеза продолжается ещё примерно 40 минут. Большая часть оладушков благополучно съедена, и осталась лишь порция на завтрашнее утро. Джин встаёт из-за стола и принимается складывать тарелки и пустые чашки из-под чая и тёплого молока в раковину, чтобы чуть позже всё вымыть, вернув его любимой кухне прежнюю чистоту.       Пока Гук отправился в ванную мыть свои сладкие щёчки, Сокджин настраивает в раковине воду и берёт в руки первую тарелку. На минуту он представляет себе, что в раковине вовсе не два комплекта. Хочется верить, что один он только что вымыл и поставил в шкафчик сушиться. Пока он моет посуду сзади представляются большие руки, которые любяще обнимают его за талию. На плече невольно ощущается тяжесть от головы, а уши обдаёт тёплым дыханием. Джин знает, что влюбится в это так же, как и влюбился в Гука, впервые увидев его после родов. Он полюбит эти ямочки, лёгкую неуклюжесть, будет с нетерпением ждать топот маленьких ножек на фоне тяжелых шагов. Идея купить обладателю тяжелых шагов кигуруми с коалой внезапно окажется осуществлённой, после чего коал в доме станет через чур много. И тут Ким поймёт, что ещё одно животное стало его любимым. А вечером большие руки обнимут его в постели прижмут к груди, низкий голос будет шептать ласковое «Джинни» в перемешку со словами любви, и на любые попытки выбраться будет забрасывать ногу на бедро подобно коале, в которую наряжается каждое утро. Однако это уже совсем другая история. — Папочка, смотри, я теперь чистенький, — выдергивает Джина из мыслей Гук, дёрнув за штанину и улыбнувшись своими кроличьими зубками.       Сокджин смотрит на своего сына и думает: «Да…действительно совсем другая история…»