Гименокаллис не зацветёт

      Однажды утром Камило просыпается, смотрит в зеркало и сразу отскакивает, замечая на руках несколько зелёных ростков.       Они ещё сами не знает что к чему и по какой причине. Выбегает из комнаты, находит Ису и начинает говорить, что это не смешно и давай прекращай. Девушка в ступоре не понимает в чём дело и когда кузен показывает свои руки, то немедленно отводит их в свою комнату, чтобы никто не услышал. Объясняет что это и что с этим делать. Камило относится к её словам с недоверием, ведь точно знает, что никого не любит и всё это глупости. Они думает, что кузина просто издевается и просит прекратить, но Иса говорит серьёзно. Первый день Камило не загибает рукавов.       На второй день ростков становится больше, они расползаются по рукам выше. Места вокруг стеблей раздражаются и слегка чешутся, доставляя дискомфорт. Весь день Камило метает окологневные взгляды на Ису.       Третье утро встречает болью в боках, там стебли толще и куда неприятнее. Мелкие ростки добираются до плечь и груди, почти поднимаются к шее. За ночь руки расчёсываются почти в кровь. В этот день рубашка застёгивается до последней пуговицы.       На четвёртое утро сил терпеть почти нет. Каждую ночь их терзают мысли о том, в кого они может быть влюблены. Ни одной здравой идеи. На ростках появляются мелкие жёлтые бутоны, которые скрывать становится сложно. Они добираются до спины, там ростут больнее всего, иногда до слёз. Засыпает сидя.       На пятый день Камило просыпается (после двухчасового сна) с серьёзным намерением пойти к Исе и разузнать о том, что можно с этим сделать. Но почти ничего нового девушка им не сказала. "Тебе нужно разобраться в своих чувствах, Камило. Ну или есть вариант сходить к дяде Бруно, попроси посмотреть на твою судьбу". Ещё заметила, что уже распускающиеся бутоны на руках кузена напоминают цветы гименокаллиса и предупредила, что они довольно крупные, поэтому решать что-то нужно как можно скорее.       В тот-же вечер Камило выловили дядю и чуть ли не со слезами просили посмотреть что будет или хотя бы узнать из-за кого всё это происходит. Бруно с жалостью посмотрел на племянника и согласился. Сказал, что расскажет о результатах утром следующего дня.       Выйдя из комнаты дяди, Камило заметили, что цветы начали рости особенго активно...       Всю ночь Камило не спалось. Цветы сильно чесались и безумно мешали не то что спать, даже стоять на месте. Стебли с каждым часом стоновились крепче и чувствительнее. Даже простое соприкосновение с одеждой доставляло дискомфорт. Мысли роились в голове страшным клубком, пытаясь собрать пазл хоть немного, но тщетно. Какая речь может быть о любви если им и симпатичен в этом плане никто никогда не был? В итоге все вопросы свелись к одному: а что такое любить? Как это вообще ощущается? Может им на самом деле кто-то нравится, просто он пока не знает чем это отличается от дружеских чувств? Так, ладно, к кому они относится иначе, чем ко всем остальным? Ни к одной девушке из Энканто точно, каждая из них - максимум хорошая знакомая. Может парень? Да ну бред, он и не общается с парнями своего возраста. Чтож, а если кто из кузин? Точно не Луиза, они даже не особо общаются. И сто процентов не Иса, это даже представить трудно. Мирабель хорошая подруга, они могли бы сказать, лучшая. И снова промах, никаких чувств. Мысль о родной сестре отпала так-же быстро как и появилось секундное отвращение.       Перебрав всех знакомых им людей, Камило уже отчаялись найти причину этого кошмара и таки решили поспать час до назначенного Бруно времени, чтобы поделиться новостями. Разбудил их короткий стук в дверь. Быстро поняв, что из одежды на них только спальные штаны и всё это безобразие торчит в разные строны, Камило спешно начали искать какую-нибудь футболку. Найдя только старую отцовскую рубашку больше их в три раза и быстро напялив её, по пути к двери застёгивая последние поговицы, они дёргает за ручку. Расслабленно выдыхает когда видит там дядю и жестом показывает заходить, извиняясь за свой внешний вид и беспорядок в спальне.      Дожидается пока тот сядет в кресло, а сами залезает на кровать с ногами, скрещивая их по-турецки.       Бруно выглядит слегка встревоженно и неловко, ещё с момента, когда вошёл в комнату, всё пытался отвести глаза от этих цветов. От чего-то они были ему знакомы. На племянника почти не смотрит, будто стыдно. Такое бывает когда он заранее знает, что предсказание может не понравиться. — Дядя Бруно, что там? — они встревоженны не меньше. Ещё один день этот кошмар скрывать будет невозможно и придётся обо всём рассказывать. Это предсказание — последний шанс.       Бруно выдыхает, передаявая племяннику зелёную плитку и начинает говорить пока те рассматривает рисунок. — Я не смог увидеть чего-то конкретного, всё слишком расплывчато. Будто само будущее не знает, что будет дальше, — он поднимает глаза, следит за лицом племянника, что сосредоточено на плитке. — Я увидел слишком мало даже для того, чтобы хотя бы описать это. Мне жаль.              Камило с надеждой цепляется за переливающуюся картинку. Под одним углом он расцветает, цветы лезут по лицу и из всего, из чего не должны. Верно, в этом исходе событий он умерает. Это выглядит очень страшно. Под другим же углом они находится в тёплых объятьях кого-то, чьё лицо скрыто. По щекам текут слёзы, а глаза закрыты. — Я не понимаю, — начинает совсем тихо, боясь сорваться. — Предсказания вроде должны давать подсказки, нет? Ты сказал, что уведел слишком мало, может это поможет. Расскажи, — Камило с мольбой поднимает взгляд на дядю, глаза чуть слезятся. На шее за полминуты распускается пару жёлто-зелёных бутонов. — Как я понял, ты ищешь не там. Ведение сказало смотреть дальше, выше, я не знаю, — путается в словах, морщит лоб от боли в висках. — Это выглядело так, будто ты смотришь по одной линии, ничего не находишь, а потом смотришь вверх... Это сложно описать. — Сколько раз ты смотрел? — Камило с переживанием касается руки дяди, обращая на себя внимание. Цветы на предплечьи один за другим начинают медленно распускаться. — Ты выглядишь очень измотанным, отдохни.       Бруно следит за бутонами и болезненным выражентем лица племянника. Он и представить не мог, насколько это больно. — Наверное тебе сегодня лучше не выходить, — игнорирует вопрос, сразу переключаясь на Камило. — Я что-нибудь придумаю. А к вечеру наберусь сил и мы вместе посмотрим, ладно? Вдруг ты сможешь понять.       Камило соглашается и без сил валится на постель. Бруно заботливо прикрывает дверь и за завтраком придумывает какую-то совершенно глупую отмазку для племянника, в которую все по какой-то причине верят и даже соглашаются не заходить в их спальню.       Ближе к ночи Камило приходится встать. На подушке лежит записка, на которой кривоватым подчерком выведено: "На столе ужин, поешь и иди. Жду в башне. Бруно". Они оглядывает комнату заискивающим взглядом, действительно находит на рабочем столе еду и мысленно очень благодарит Бруно, ведь так и не ели весь день. Бутоны распустились почти все, а это уже плохой знак, как сказала Исабелла. На эту ночь Камило настроенны поставить точку в истории с этой болезнью и больше никогда к ней не возвращаться.       Накидывая на себя плед, заранее зная, что в башне дяди холодно, Камило решительно выходит из комнаты и на цыпочках добегает до двери. Не дай бог услышат.       Изнутри башня слегка изменилась после разрушения, больше не нужно ходить по этим ужасным лестницам. Теперь было достаточно просто встать на сверкающую платформу зелёного цвета, похожую внешне на плиту с предсказанием, и она сама поднимит тебя наверх. Сейчас эта функция была как никогда кстати, ведь Камило были уверенны, что по лестнице подняться не смогли бы и выдохлись на первых ста ступеньках.       Спустя полминуты импровизированный лифт останавливается на нужном месте. Не смотря на некую перестройку, здесь по-прежнему мрачно, темно и холодно. Онс опаской оглядывает тёмный коридор с зелёным свечением по сторонам и уже думает, что попали не туда. Хочет вернуться, но плита с характеным звуком уже уехала вниз. Чтож... — Дядя Бруно? — эхо отскакивает от стен , не добавляя месту дружелюбия. — Ты здесь? — на вопросы только крысы разбегаются в разные стороны, путаются под ногами. Уже не плохой знак, если есть крысы, то он где-то рядом. — Бруно, чёрт возьми, если я зря сюда тащился... — Не выражайся, юноша.       Камило отпрыгивает к стене, словно от огня и вскрикивает, прижимая руку к сердцу. — Напугал, — смотрит на высокую фигру (на удивление в своём пространстве он выглядит внушительно), стоящую рядом с пещерой предсказаний и поджимает губы. — Нам туда? — Да. Не бойся, это не страшно, — мужчина подзывает за собой, скрываясь за дверью.       Камило про себя замечает, что Бруно и жить в этом месте совсем не страшно, поэтому словам верит, но в голове держит мысль, что сейчас будет не самая радужная сцена в его жизни. Заходит вслед за дядей, где за ними моментально захлопывают дверь, снова заставляя дёрнуться от испуга. Да, тьма - это явно его стихия.       Мужчина проходит в центр большой комнаты, садится прямо на песок, кивает головой, призывая племянника повторить его действия. Они неуверенно оглядывается по сторонам, поправляет плед на плече и садится напротив.       Цветы снова начинают шевелиться, предвещая скорый рост и по всему телу проходят волны боли. Опять. Камило морщится, обнимает себя руками и сгибается почти пополам. Бруно смотрит с жалостью и переживанием, быстро подготавливает всё для обряда. — Давай, чем быстрее посмотрим, тем быстрее всё закончится, —протягивает руки. Даже смотреть больно.       Племянник молча соглашается, еле разгибаясь и прикусывает губы, чтобы не закричать. Они сцепляются руками. Тело прошибает острой болью, из глаз безконтрольно начинают теч слёзы. Кивает в знак, что пора начать. Глаза Бруно загораются зелёным. С каждой секундой становилось всё невыносимее терпеть. Вокруг зелёное свечение начинает сгущаться.       Они цветёт, вокруг что-то пустое и холодное. Мысленно думает, что ещё немного и предсказание сбудется. Вдруг появляется какое-то дерево. — Что это? — Камило спрашивает громко, внимательно следит за переливами. — Ты не говорил про дерево! — Я его не видел, его не было прошлые разы! Оно тебе что-то напоминает? Что ты видишь? — он сжимает руки крепче, боясь расцепить. — Оно... Я смотрю на корни. Ничего не вижу. Потом... Потом поднимаю глаза, — одна за другой мысли вылетают из головы. Ростки ползут по лицу, голова кружится.       Вдруг оглушительный крик и они отпрыгивает на два метра, резко прерывая обряд. Зарывается руками в волосы и заходится громким рыданием, пряча лицо в колени. Страшное осознание накрывает с головой. Цветы ростут с небывалой скоростью. — Что? Что ты увидел? — Бруно растерянно смотрит на копию той плитки в своих руках. — Камило? — он пытается подойти ближе, но племянник отползает, натыкаясь на гору песка. — Не подходи, не подходи, — еле различимо из-за громкого плача. — Это ты, ты, в тебя я... — надрывный голос слушать было ужасно больно, тем более когда начинает медленно доходить. — Нет, боже, нет. Я отвратительный, не подходи ко мне, таких как я не должно быть.       Из-за эмоций они начинает кричать. Страшно, больно, неправильно. Слишком неправильно, чтобы поверить, но приходится. Бруно полминуты сверлит взглядом песчанный пол, слушая истерику племянника. В голове резко щёлкает. — Скажи. Вслух, скажи, — пытается говорить мягко. — Не буду! Лучше я прямо здесь умру, чем признаю это!       Бруно понимает, что подросток сейчас совсем не соображает и говорит всё, что в голову приходит, но от этих слов будто током прошибает. Вдруг в голову резко бьёт осознание, что прямо это сейчас и происходит. Хотелось сорваться, обнять крепко-крепко, но он мог догадаться, что сделает только хуже. — Камило, пожалуйста, посмотри на меня, — голос почти ровный, успокаивающий. — Подними голову, давай.       На удивление, голову тот поднимает. Теперь на Бруно смотрит пара карих заплаканых глаза. На лице медленно распускаются бутоны гименокаллиса и выглядит это в купе с охватившей ребёнка беспомощностью и паникой до трясущихся рук ужасно. — Мне страшно, — выводит одними только губами и их понимают. — Сейчас всё закончится, обещаю, — говорит шёпотом. — Повторяй за мной, ладно? — Камило неуверенно кивает, поджимая губы. — Я, — руки сами тянутся ближе. — Я. — Тебя. — Тебя, — на глаза с новой силой наворачиваются слёзы, мутная пелена даёт увидеть лишь неразборчивые зелёные пятна. — Люблю, — сердце замирает от страха не секунду. — Давай, — шепчет совсем тихо, заглядывая в глаза, которые едва видно за жёлто-зелёными цветами. — Люблю.       После этого секундная пустота. Тишина оглушает и он уже на руках дяди. С ним тепло. И совсем не страшно. Уже не страшно, что он скажет, что сделает и как поведёт себя. С ним безопасно. Камило знает. Не так важно, что будет завтра, как рассказать всем об этом и стоит ли. В одном могут быть уверенны оба — эта ночь навсегда изменила родственников и их отношения никогда не будут такими как раньше.