Vinculum

      Сидя в кабинете школьного психолога, который сменил уволившуюся миссис Смарт, Твик снова прокручивал в голове последний разговор с Тришей и поражался непредсказуемости этой жизни, которая не устаёт швырять в него неожиданными сюрпризами и странными совпадениями.       Проснулся юноша в субботу с высокой температурой и отсутствием некоторых воспоминаний о пятничном вечере, которые, как потерянные детали пазла, не позволяли восстановить картинку целиком. А в том плачевном состоянии он мог думать лишь о том, как бы избавиться от съедающего тело болезненного пламени.       Он много чего не запомнил, метаясь в бреду горячки, но сквозь удушающий кокон жара и слабости Твик слышал страшно взволнованный голос Крэйга. Сначала Такер просто звал его, что-то успокаивающе бормотал, поглаживая прохладной мозолистой рукой по голове. А Твик будто снова стал маленьким ребёнком, нуждающимся в заботе и защите. Но он же уже взрослый. Взрослый, блять! Даже в беспамятстве проявляет бунтарство, пытаясь отбросить руки Крэйга.       Потом появился ещё один голос — женский — уверенный и деловитый. Холодные ладони коснулись лба, потом резко стало смертельно холодно до ужаса, потому что эти руки задрали футболку и стали ощупывать грудную клетку. Точные, но мягкие касания были удивительно знакомы, но своей методичностью напоминали отточенные действия врача. Ну, конечно! Грамотный и уважаемый детский педиатр, который ещё в самом начале своей карьеры «тренировался» на Твике, — Триша Брофловски.       — Что с ним, Триш? — Странно, сквозь полузабытье думал юноша, голос Крэйга будто в любой момент может сорваться в рыдания. Наверное, ему просто показалось.       — Точно не вирусное заболевание. Больше похоже на последствия сильного нервного напряжения. Нужен полный покой…       Потом Крэйг с кем-то ругался, Твик не помнит слов и смысла конфликта, но, судя по тону, Такер был кем-то или чем-то крайне недоволен. И, кажется, это был телефонный разговор. В какой-то момент парень отчётливо ощутил, как справа от него прогнулась кровать, а лба коснулось теплое дуновение.       — Твик, прости меня, мне нужно уехать. Прости, что оставляю тебя…       Что? Крэйг уезжает? Зачем?! Куда?! А как же он? Твик хотел закричать, но ослабшее тело, не позволяло даже глаза приоткрыть.       — Триш, прошу, присмотри за ним…       Нет! Подожди, Крэйг, не бросай меня! Пожалуйста! Твик никак не может до него дотянуться! Что же делать?!       — Эй, брат, ты же не думаешь, что я даром подрабатываю сиделкой? — Смеющийся женский голос будто отдалялся, прячась в обволакивающей тьме.       — Да, я и забыл, что альтруизм не является твоей сильной стороной…       Его родной с крупицами сарказма голос звучал уже словно эхо, отскочившее от каменистых стен горного грота. Твику стало так холодно и страшно, неужели он останется совсем один в этой звенящей пустоте?! Нет, он должен вырваться их ранящих оков бездушной тьмы и отыскать Крэйга, где бы тот ни был! Вот, перед глазами мелькнула слабая вспышка света и так далеко, и так близко одновременно. Сквозь тупую боль во всем теле Твик тянется за источником этого света, изо всех оставшихся сил к нему стремится, потому что в противном случае давящая темень станет его вечным склепом…       Распахнув глаза, Твик резко сел в кровати, ощущая всем организмом ускоренное сердцебиение. Он медленно огляделся, стараясь привести мысли и судорожное дыхание в порядок. Его привычная комната, только шторы наглухо задернуты, а на ноги давит тяжесть из двух тёплых одеял. Дотянувшись до лежащего на тумбе смартфона, Твик в недоумении осознал, что сегодня уже воскресенье, он провалялся в кровати больше суток.       — О, проснулся, наконец, — в приоткрывшуюся дверь вошла одетая в просторный утеплённый голубой спортивный костюм с толстовкой и широкими мягкими штанами Триша. Значит она ему не привиделась. Рыжие волосы схвачены в небрежный пучок, под глазами залегли тёмные круги, кажется, Твик доставил ей хлопот. — Ты вовремя, — юноша заметил у неё в руках глубокую миску, над которой вился тонкими струями белый пар. — Я приготовила тебе овсяную кашу, — женщина аккуратно присела рядом на кровать и, зачерпнув ложкой пищу, поднесла её к губам больного. — Открой ротик и скажи «а».       — А где Крэйг?       — Ну, конечно, о чём ты ещё мог спросить? — Триша раздраженно закатила глаза. — Он уехал ещё вчера вечером. Его в срочном порядке вызвали на конференцию в Атланте. Сказал, что это до конца недели.       Воспользовавшись задумчивостью пациента, миссис Брофловски ловко запихнула ему в рот ложку с кашей. Имея двух неугомонных сорванцов, она научилась не церемониться.       — Я и сам могу поесть, — обиженно надув щеки, Твик отобрал у Триши ложку и принялся с аппетитом есть овсяную кашу, которая обычно вызывала у него рвотный рефлекс. Оказывается, он сильно проголодался.       — Еще бы, целые сутки ничего, кроме воды, в тебя не удавалось впихнуть, — она будто вторила его мыслям, внимательно наблюдая за юношей. — Ты такой бледный, даже изможденный. Не удивительно, что ты себя до нервного срыва довёл, — с тревогой произнесла молодая женщина, коснувшись щеки Твика. — У вас, ребята, ничего не случилось?       Не донеся ложку с овсяной кашей до рта, юноша резко плюхнул её обратно в тарелку и потупил взгляд. Ну и что он может ей ответить?       — Все хорошо, правда, — слишком уж бодро и громко протараторил он, закрепив свою ложь вымученной кривой улыбкой.       Миссис Брофловски лишь скептически выгнула рыжую бровь, но никак не прокомментировала очевидную неправду.       — Твик, послушай, — Триша обеими руками обхватила лежащую на одеяле сжатую в кулак ладонь парня. — Что бы не произошло, помни, пожалуйста, что твоя семья — это не только Крэйг, но и все мы. Если что-то тебя тревожит, вдруг это что-то такое, чего ты не можешь открыть Крэйгу, ты всегда можешь поговорить со мной, или с родителями.       — Да, я знаю, — все такая же дурацкая кривая улыбка и честные-честные глаза. Вот по кому театр погорелый слезами обливается!       — Что за упрямый баран! Вы друг друга стоите с братцем, — молодая женщина резко вскочила с кровати, тряхнув ржавыми локонами, выбившимися из пучка. — Он, кстати, сказал, что вы хотите на Рождество поехать в наше захолустье. Тогда и мы с мелкими приедем. Думаю, будет весело. А представляешь, как обрадуются наши старики?       Твик мечтательно улыбнулся, он, как в далёком детстве ждал Рождества, это же символ чуда, знак того, что все обязательно волшебным образом наладится, словно утром Сочельника наступит совершенно новая жизнь… Сейчас, повзрослев, он понимает, что совсем не так это работает, но в глубине души теплится наивная надежда…       — Айк сказал, что Кайл вернулся из Канады, — между делом обронила Триша, бесстрастным голосом. Хмурясь, резкими, грубыми движениями она наводила порядок на прикроватной тумбе. Её напряженное недовольство прямо-таки было осязаемо. — Знаешь, где он будет теперь жить? Здесь, в Денвере! Какого, спрашивается, хрена именно этот город?! Будто в этой проклятой стране нет других мегаполисов!       — Почему он так тебе не нравится?       Известный факт и в семье Такер, и в семье Брофловски, что Триша горячо недолюбливает Кайла, которому в целом все равно, и находит для этого тысячу и одну причину всякий раз.       — А чем он может нравиться? Своим поганым лицемерием? Или может синдромом выскочки? — Женщина отобрала у парня опустевшую миску и, со стуком опустив её на тумбу, подошла к окну, чтобы распахнуть шторы. — Знаешь, почему он уехал из Канады? Его выперли из школы!       — Уволили? — Твик весь скривился от непривычного глазам яркого дневного света.       — Позволили уволиться по собственному желанию, чтобы обойтись без скандала.       — Скандала?       — Да, Твик! Скандал! Этот говнюк, ходили слухи, закрутил роман с кем-то из учениц, или даже с учеником! Святое дерьмо! Это гребаный кошмар!       — Но разве это не просто чьи-то слова?       — Ничего хорошего, конечно, в сплетнях нет, но они почти всегда не на пустом месте возникают, — Триша медленно, но верно разгоралась праведным негодованием, а в этом состоянии она была необычайно деятельна. Вот, например, сейчас она увлечённо прибирает разные вещи Твика. — Он прожил с женщиной, которая чуть ли ему не в матери годится, почти восемь лет! А потом на малолеток потянуло! Ты, блин, представляешь?       — Ну, он хотя бы не женился трижды. Причём на спор, — мрачно заметил юноша.       Байка о троекратном вступлении в брак в результате пари — это фактически история жизни Кенни Маккормика. Он все три обручальные кольца носит на безымянном пальце, а ещё неплохо дружит с бывшими жёнами, которые уже нашли свое счастье. Никак Твик не мог понять, какого хрена его требовательный, педантичный, временами даже чопорный Крэйг водится с этим сомнительным типом.       — Слушай, могу я доверить тебе один секрет?       — Ты меня пугаешь, тётя Триша, — Твик нервно усмехнулся — когда она начинала говорить таким серьёзным размеренным тоном, значит, это что-то действительно серьёзное.       — Черт, не то чтобы это какая-то страшная тайна, — женщина снова присела на кровать рядом с Твиком. — Понимаешь, у меня нет близких подруг, и… в самом деле, не Крэйгу же мне это рассказывать! В общем… Айк как-то признался, что в раннем подростковом возрасте испытывал что-то вроде… тяги в сторону Кайла. Так как он приёмный ребёнок, ему всегда казалось, что родного сына Брофловски любят больше. И его опасения мне совершенно понятны, хоть и абсолютно надуманны. Проще говоря, Айк иллюзию своей мнимой недолюбленности спроецировал на старшего брата, который был ближайшим примером для подражания, идеалом. В общем, это сложно и не до конца осознано мной. Просто это меня так поразило. Я не испытываю ревности или что-то такое, да и Айк давно уже взрослый состоявшийся человек, далёкий от себя в двенадцатилетнем возрасте. И ещё… Айк как-то обмолвился, что мы с Кайлом очень похожи, как внешне, так и по характеру… А, черт, забудь! Не стоило мне тебя этим грузить, прости, — подняв взгляд Триша увидела на лице Твика отпечаток какого-то невысказанного страха. — Твик, ты чего так резко побледнел? Тебе плохо?       — Ага, что-то мне нехорошо. Извини, я, наверное, ещё посплю, — он, резко замотавшись в одеяло с головой, упал на кровать и отвернулся от Триши.       — Конечно, отдыхай, дорогой, — женщина ласково погладила его по напряженному плечу через одеяло и направилась к выходу. — Ох, сочувствую я тем несчастным школьникам, для которых этот чёрт Кайл станет психологом здесь, в Денвере.       И вот сейчас Твику хотелось в голос истерично расхохотаться — миссис Брофловски, должно быть, понятия не имела, что её сочувствие будет направлено как раз-таки на него и других учеников.       Сегодня черверг, а это значит, что Твик и недели не продержал свое клятвенное обещание не вступать в драки — сегодня он сцепился с Картманом. Да, лично с ним, что большущая редкость. За рукоприкладство обоих доставили в кабинет психолога, которым, к немалому удивлению Твика, оказался Кайл Брофловски. Юноша видел его всего-то пару раз, последняя встреча с ним была на скромной свадьбе Айка и Триши. Накинутый поверх строго бежевого костюма белый халат придавал покачивающемуся в рабочем кресле Кайлу строгости и солидности. Он с важным видом делал пометки в свой блокнот, пытаясь вытянуть с обеих сторон конфликта хоть какие-то показания. Однако, пока безрезультатно.       — Итак, начнём сначала, — психолог устало вздохнул и потёр пальцами внутренние уголки глаз. — Эрик Картман, зачем ты спровоцировал драку?       — Я? Почему вы решили, что это я? Посмотрите на этого психа, он же конченный торчок, возможно ему стоит тест пройти на наркотики? В этой школе вообще никого не волнует, что с нормальными учениками находится невменяемый наркоман?! А вы, мистер Брофловски, вы как давно проходили повышение квалификации? Не похоже, что вы пригодны к работе школьным психологом.       — Не тебе рассуждать о моей компетентности, — раздражённо заявил Кайл и глянул на часы. — Так, всё, возвращайтесь в класс. Через урок я проведу у вас лекцию на тему важности рефлексии.       — Можете себя не утруждать, — съязвил Картман, поднимаясь со своего места.       Твик отчётливо увидел, как на скулах Брофловски оживились желваки. Кажется, он закипает. Ну, что ж Твик не понаслышке знал об его вспыльчивом характере. Однако Эрик успел покинуть кабинет раньше, чем Кайл позволил бы себе некорректно высказаться.       — Ты тоже можешь идти, Твик, — отвернувшись, пробормотал психолог.       Выйдя из кабинета, парень наткнулся на поджидающего на входе Стэна, что вздернутым средним пальцем провожал ругающегося на «сраных педиков» Кармана. Заметив его, Марш привычно просиял — каждый раз Твик не может отделаться от ассоциаций с преданным псом.       — Как прошло? Как тебе новый психолог?       — Я с ним давно знаком. Он старший брат мужа сестры Крэйга, — объяснил Твик.       — Боже, в вашей семейке все так запутано, — хмыкнул Стэн, ласково взъерошив пятерней блондинистые волосы.       Марш будто бы стал менее липучим. Нет, он все также вис на всех, кто оказывался поблизости, в том числе на Твике, но теперь он его не пытался выделить, а опустил его на уровень всех остальных. Лишь иногда юноша ловил на себе грустный, как у покинутого щенка взгляд Марша, который, стоило Стэну заметить, что Твик за ним наблюдает, сразу же возвращал себе эту ярко-синюю задорную беззаботность. И уж тем более закончились всякие поцелуи и прочие более тесные взаимодействия. Неожиданно Твик поймал себя на мысли, что ему даже не хватает того большего контакта. Но, конечно же, он ни за что на свете не произнесет этого вслух.       — Кстати, чел, ты слышал, что у нас в школе новая переведенная ученица? — Спросил Марш, шагая рядом с Твиком по коридору.       — Нет.       — Ты серьёзно? О ней вся школа говорит! Она на год старше нас, в выпускном классе! Она приехала из Южной Кореи! А знаешь, как её зовут? Знаешь?       — Нет, Стэн, я не знаю, — безразлично отозвался Твик.       — О, вон она! Вон, смотри! — Парень рукой указал в окно на стадион, где проходил урок физкультуры.       Проследив в указанном Маршем направлении, Твик заметил высокую, худую девушку, одетую в спортивную форму, с длинными блестящими чёрными волосами. Издалека сложно было рассмотреть её лицо, тем не менее можно было угадать её азиатское происхождение.       — Её зовут Тэ Минджи!       — Тэ Минджи, — эхом повторил Твик, а девушка, будто почувствовав, что её обсуждают, обернулась в их сторону. Юноше показалось, что её острый, как кинжал взгляд на секунду схлестнулся с ним, заставив невольно вздрогнуть. — Ладно, идём на урок.       Лекция нового психолога прошла блестяще, статный молодой мужчина с огненной шевелюрой и проницательными зелёными глазами, облаченный в белый халат, можно сказать, произвел фурор среди учениц. И даже некоторых учеников. В какой-то момент Твик бросил взгляд на сидящего поодаль Стэна. Его синие глаза были крепко прикованы к Брофловски, разглядывая его с неподдельным интересом и скрытым восхищением, парень внимал каждому его слову. Недоуменно хмурясь, Твик перевёл взгляд на Венди, которая тоже следила за своим парнем, однако теперь в её глазах уже не было тёплого одобрения, лишь затаенное беспокойство.       Оказавшись после школы дома, Твик смог наконец расслабленно выдохнуть. За ним сегодня опять наблюдали, но он не испугался, наоборот, почувствовал себя защищенным, будто какой-то безликий хранитель оберегает его.       Плюхнувшись в своей комнате на кровать, парень взял в руки смартфон, чтобы проверить входящие звонки и сообщения — ничего от Крэйга. За эти дни Твика изрядно вымотала эта игра в «молчанку». После инцидента на Хэллоуин (да, большую часть произошедшего Твик все-таки вспомнил) они нормально не говорили, а всякий раз, когда юноша пытался набрать Такеру простое «Привет, как дела?», его будто бы кипятком обваривало. Да и от самого Крэйга не было ни слуху, ни духу. Ну, наверное, он очень занят, успокаивал себя Твик, хотя сам уже извёлся настолько, что как бы опять Трише не пришлось его выхаживать после повторного нервного срыва.       Открыв контакт Такера в телефоне, парень кликнул пальцем на его аватарку — фото заняло весь экран. На снимке Крэйг не в одном из своих строгих костюмов, а в простом сером свитшоте, он слегка улыбается, щурясь от солнечного света, тёмные волосы растрепаны осенним ветром. Здесь он выглядит гораздо моложе и беззаботнее что ли. Кстати, эту фотографию сделал сам Твик, и то, что Такер поставил в профиль именно этот снимок, грело истерзанное сердце юноши. Какой же он красивый, этот Крэйг Такер, просто невыносимо. Вообще, допустимо ли это любить кого-то так сильно и всепоглощающе? Да какая разница, будто кто-то посмеет ему, Твику, запретить. Образ Крэйга, мысли о нем, как обычно, спровоцировали сладостное томление в теле, Твик, прикусив губу, медленно провел пальцами по поясу домашних брюк. Парня мгновенно омыло волной жаркого стыда — Такер смотрит на него с фотографии. Но, в конце концов, Твик дома совершенно один до завтрашнего дня, так почему бы и нет? Включив плеер (для настроения), заблокировав телефон, юноша отбросил его на край кровати — вот теперь он точно ничего не видит.

***

      Сев в пойманное на парковке аэропорта такси, Крэйг, промокший под дождём, как бездомная псина, за те несколько секунд, что он прошёл от выхода из зала прибытия, внезапно вспомнил — он так никого и не предупредил о своём раннем возвращении. Проверив телефон, мужчина с досадой увидел, как экран демонстрирует процесс выключения устройства — разряжен. Смачно чертыхнувшись, Такер сунул теперь уже бесполезный девайс обратно в карман чёрного пальто и расслабленно развалился на заднем сидении, прикрыв глаза.       Он скучал по Твику. В этот раз эта тоска ощущалась даже острее, чем в предыдущие поездки. Его командировки — далеко не редкое явление. Всевозможные выездные научные встречи, конференции, симпозиумы, сессии и прочие мероприятия случались с мистером Такером в среднем один раз в пару месяцев. Пока Твик был совсем малой, Крэйг оставлял его то с родителями, то с Тришей, а дважды даже с собой брал. Но уже года два парень вполне способен прожить недельку, а иногда и две без контроля и опеки — успешно учится ответственности и самостоятельности. Однако по мере взросления Твика Крэйг так и не научился меньше скучать по этому ребёнку во время их разлук, наоборот, будто это чувство каждый раз усиливается.       Так почему же за все это время он ни разу не позвонил, не написал подопечному? Причина в том, что Такер никак не мог простить себе тот случай в парке. Да как он может себя позиционировать родителем после такого? Он просто никудышный взрослый. К своему стыду, Крэйг несколько раз во сне снова целовал Твика так, как не имеет права целовать, а потом просыпался в ледяном поту. А молчание со стороны Твика только усиливало в сотни раз его тревоги и опасения. А вдруг теперь он презирает Крэйга, вдруг пропитался к нему отвращением? Что ж, если это так, то это только его, Такера, вина. Думать об этом раз за разом стало просто невыносимо, это было подобно яду, который по крохотной капле напитывал организм, чтобы добить в итоге последней порцией. Поэтому, пока он ещё мог избежать фатальной для себя дозы этой нематериальной отравы, Крэйг сорвался с мероприятия на день раньше, чем расстроил своих учёных коллег — как так мистер Такер не покутит с ними на торжественном банкете в честь закрытия симпозиума?       — Твик? Ты дома? Я вернулся, — войдя, наконец, в квартиру, устало оповестил он, медленно разуваясь и сбрасывая влажное пальто. Эх, скорее бы залезть в душ.       Никто не отозвался на приветствие. Но куда мог свалить этот пацан в такую погоду? Крэйг услышал приглушенную мелодию из комнаты Твика и какой-то тихий отрывистый звук, будто оторванный кусок его голоса отскочил от стены и разбился вдребезги. Такер и сам не мог понять причину возникновения такой ассоциации, как и внезапную волну колких мурашек, пробежавших от затылка до коленных чашечек. Встревоженно хмурясь, мужчина направился к комнате подростка, на ходу сбрасывая с себя пиджак и расстегивая пуговицы на рукавах рубашки. Мелодия сменилась на мягкие гитарные переливы — «Шепчешь ли ты имя своего спасителя в трудную минуту…"¹ — пропел голос.       Последний шаг. Заглянув в приоткрытую дверь его комнаты, Крэйг так и замер изваянием, не в силах и глазом моргнуть от увиденного. Каждый день, каждый час своей жизни Такер был безоговорочно уверен в том, что знает Твика, как облупленного со всех сторон. Но этого Твика он точно видел впервые. «… Я жажду твоей любви, что танцует под небесами страсти…"¹       Зрелище безжалостно опаляло глаза — извивающееся на кровати тонкое изящное, но с проступающими очертаниями натренированных мышц, тело Твика, прикрытое лишь белой футболкой, задранной до подбородока, было будто объято мерцающим белым свечением. Развёрнутое в профиль лицо, искаженное мучительной гримасой, пылало пятнами багрового румянца под дорожками катящихся из-под влажных ресниц крупных слёз. Пересохшие раскрытые губы выпускали в пространство комнаты шумные выдохи и жалобные стоны в перемешку со страдальческими всхлипами. Пальцы левой руки то судорожно сжимали покрывало, то неаккуратными движениями поглаживали поочерёдно шею, грудь и живот. Дрожащей правой рукой Твик медленно, но уверенно, водил по напряжённому члену. На каждой фрикции он ладонью сжимал головку, указательным пальцем намеренно задерживался на уздечке, а большим задевал уретру. Он был уже близко к разрядке, это было заметно по хаотично сокращающимся мышцам пресса, по мелко дрожащим бедрам, по рваному дыханию и зажмуренным глазам.       Крэйг напрочь потерял всякую связь с реальностью, не смея моргнуть, чтобы ни в коем случае не спугнуть наваждение, иначе… иначе что? "…Истина истекает кровью во имя запретных плодов…"¹ Ему казалось, что все время во вселенной замерло в этот самый миг, сконцентрировавшись на искусанных приоткрытых губах Твика. И неумолимо возобновило свой ход только тогда, когда юношу в мучительной кульминации выгнуло красивой дугой на кровати, когда из горла вырвался протяжный вскрик, когда белёсые всполохи окропили бледную кожу груди и живота… Это было похоже на взрыв неисчисляемой мощности где-то на ментальном уровне. Будто в тот самый миг родилась новая вселенная.       Сквозь густой белый шум в ушах и грохот пульса во всем теле, Крэйг услышал первый отчаянный всхлип — Твик, зажав рот руками, расплакался, сворачиваясь в позу эмбриона. Наконец, путы оцепенения оставили тело Такера, но вместо ослабевающего паралича он с ужасом ощутил кое-что гораздо страшнее — жар неприкрытого никакими барьерами желания. Господи, блять, Иисусе, он болен, он определённо серьёзно болен!       С усилием сглотнув вязкую слюну вместе с комом тошноты, Крэйг медленно, как старый не смазанный вовремя маслом механизм, развернулся и направился к выходу из квартиры. "…Не уходи, когда весь мир сгорает в огне…"¹ Он нарочито громко вставил ключ в замочную скважину и сделал три оборота, открывая замок, затем с силой хлопнул дверью, и снова закрыл замок на три оборота. "…Не уходи, когда сердце разрывается от тоски…"¹       — Твик! Я дома! — Прокричал он во всю мощь своих голосовых связок и грузно опустился на тумбу, будто все его силы ушли на это оповещение об его возвращении.       Спустя минуты две выскочил уже одетый в домашнюю одежду взъерошенный Твик, прозрачные глаза которого все ещё лихорадочно блестели.       — О, п-привет, Крэйг, — скованно проговорил он, избегая смотреть на Такера. — Я д-думал, что ты только завтра вернёшься.       — Освободился раньше, — вставая, ответил мужчина, он тоже старался не задевать взглядом Твика. — Я в душ, — и прошёл мимо в ванную комнату.       Слушая шум включённой воды, Твик обхватил себя трясущимися руками, стараясь дышать глубоко и ровно. Что-то не так. Что-то случилось. Впервые Такер во время приветствия после продолжительной разлуки лишил его тактильного контакта. Вот теперь Твику стало на самом деле безумно страшно, все его существо вопило о том, что он теряет своего Крэйга.