Чего хочешь ты?

      — Это люди хотят!       Внутри неё было слишком много огня: Логайн и представить не мог. Но что-то в его глазах заставило Морейн сомневаться в своей правоте, уж слишком пристально он всматривался в глубину зелени глаз напротив.       — А чего хочешь ты?       Она давно поняла, что в мире редко бывают полностью плохие или хорошие люди. Хороших не бывает, все они — плохие. Тьма внутри каждого, но без нее и не было бы их света. Того, который ведёт ее вперёд, который наполняет изнутри, даря то, о чем она когда-то мечтала. Но сила была не только короной, она была и кандалами.       Но часть Морейн отчаянно хотела ответить. Слишком много тайн, слишком много боли, даже когда смотришь в темные глаза самого дорогого человека. Она устала, так устала от всего, и часть ее в эту секунду хотела просто позволить ему уйти, умерев от его руки.       — А есть разница? — он знал, не мог знать, но знал. Может, потому Морейн и не стряхнула его руку, когда он мягко коснулся ее запястья, когда стал ближе, чем имел право.       — Девочка, лишившаяся матери. Девушка, лишившаяся короны и трона. Женщина, знающая любовь, но никогда не имеющая ее в полной мере, — его голос был тихим, едва слышным, но для нее звучал громче тревожного колокола. Потому что это была правда.       — Ты будешь укрощен, — он кивнул, словно в этом не сомневался, и Морейн вдруг поняла, что ещё немного, и позволит эмоциям: страху, гневу, злости, обиде, взять верх. Но Лиандрин призвала свет, и женщина отступила, одним лёгким движением откидывая Логайла от себя.       Боль накрыла ее с головой, когда она поняла, что Кирене погибла, защищая их. Боль и гнев, то, что рвалось наружу так долго. Они защищали этот мир, защищали от тьмы и всего, что связано с Темным, гибли ради мира, но тот лишь считал их ведьмами и практически каждый готов был ударить в спину любой женщине Айз Седай.       Но Лиандрин, начавшая светиться, внезапно привела Морейн в чувство. Она не имела права рисковать собой, ее жизнь не принадлежит ей одной. Она принадлежит Лану, Суан, пророчеству, но не Морейн. Но, когда копьё вонзилось в живот, пригвождая к полу, на миг она позволила себе перестать бороться. Лан умирал, она чувствовала, как их жизни утекают в унисон, и закрыла глаза, готовая принять смерть. Губы разомкнулись, и на выдохе, едва слышно, Морейн прошептала:       — Прости.       Когда их всех залил ослепительный свет, ей показалось, что все закончилось. Но мир вновь обрел привычные краски, заставляя действовать раньше, чем можно это обдумать. Сейчас ее вел гнев, и Морейн не собиралась его прятать. Позже, после того, как они сделают то, что должны.       — Как на это отреагирует Суан?       Они ехали после всех, в отдалении, но все равно страх на мгновение сжал сердце, заставляя бросить беглый взгляд по сторонам. Лан усмехнулся, выразительно глядя на свою Айз Седай, словно говоря, что он никогда не был так беспечен.       — Извини, привычка, — губы тронула лёгкая улыбка, но Лан не обманулся. Порой ему казалось, что их связь уже не играет никакой роли: он итак чувствует Морейн. — Она не будет в восторге. За последние 20 лет я нашла всего 9 Айз Седай, одна из которых — наследница престола, а потеряли мы определенно намного больше.       — Я имел ввиду другое.       — Логайна?       — Плевать мне на него. Твое ранение, — женщина вновь усмехнулась, но Страж ее беспечности не разделил. — Это было самым страшным в моей жизни за последние 20 лет. Ещё никогда я не боялся, что ты погибнешь.       — Суан не обязательно об этом знать.       Теперь пришла очередь Лана усмехнуться, в очередной раз удивляясь, как Морейн готова оберегать покой именно этой Престола Амерлин. Айз Седай тоже улыбнулась, и теперь эта улыбка коснулась даже глаз. Как и всегда, когда речь заходит о Суан.       — Думаю, ей расскажет обо всем любая Айз Седай, — Страж бросил взгляд на Белую Башню появившуюся в отдалении. — Удивительно, какое влияние имеет на тебя наша Престол Амерлин.       — Главное, чтобы об этом не узнали другие, — она бросила беглый взгляд в сторону Логайна и замолчала, чувствуя тревогу.       Он хотел знать, чего она хочет? Все было просто — быть счастливой. Но в ее жизни счастье могло быть лишь мимолётным, словно украденным у других.