***
Он заходит в бордель как обычно, через черный вход, выделенный для клиентов, не желающих рассказывать миру о своих желаниях и пристрастиях. Бабетта идет за ним, и вскоре они входят в небольшую приватную комнату. В приглушенном свете ламп у стены стоят несколько девушек. Спец. подборка от хозяйки. Все очень молодые и на первый взгляд не то, что не опытны, возможно даже невинны. Силко стоит, чуть опустив голову и держит руки в карманах, смотрит на этих молодых дев исподлобья. Вся его поза и выражение лица говорят о напряжении. Он небрежно выбирает одну из них. Светлые волосы, голубые глаза, очень худая и бледная. Ее фигура выглядит даже как-то болезненно и ему это нравится. А еще ему нравится то, что она очень-очень молода. Такие девочки обычно плачут более… искренне. Лицо проститутки слегка испугано. Видимо, не смотря на все рекомендации Силко, птички Бабетты все же щебечут по вечерам, перемывая косточки клиентам, и ему в том числе. Что ж, потом он придумает что-то, чтобы пресечь это на корню. Мужчина идет впереди, девушка плетется за ним сзади. Дверь открывается и перед ними предстает уютное место, где им предстоит приятно провести время в дальнейшем. Провести приятно время ему, ей – как получится. Силко садится в кресло в углу комнаты, а его спутница неуверенно жмется возле двери, не открывая глаз от потертого старого ковра на полу. «Шикарная» деталь интерьера, по мнению хозяйки борделя, выводящая ее заведение на «новый уровень». Напряжение в комнате, кажется, можно потрогать руками. На лице мужчины подобие улыбки, больше похожей на оскал. Он смотрит на нее хищным и властным взглядом. Он – охотник. Она – жертва. - Как твое имя, дитя? – он разрезает звенящую тишину банальным, но наводящим какой-то ужас, вопросом. - Элизабет, – Все так же. Не поднимая на него взгляда. Потому что так нужно. Потому что смотреть на него – опасно. - Элизабет… - он повторяет вальяжно, имитируя нотку интереса в своем голосе. Перекатывает во рту, будто пробуя на вкус, ее имя. - Подойди, – он говорит это лениво, чуть снисходительно. Девушка приближается к нему осторожно, спокойно. Будто зная – непредсказуемость и взбалмошность — это то, чего Силко не терпит в девочках. А еще он не терпит инициативных…тех, кто первые садятся на колени, лезут к штанам или, не дай Боги, к губам…Нет, он не целует этих девочек. Он ведет себя с ними по-другому. Но, что отталкивает его больше всего, так это вульгарность. Он терпеть не может коротких юбок или глубоких вырезов. Все «его» девочки всегда одеты так, будто после встречи с ним отправятся в библиотеку Академии и сядут за учебники. На Элизабет белая рубашка и длинная шерстяная юбка, доходящая до середины колена. Ему нравится. Замечательно, ничего лишнего, а главное – почти полное отсутствие макияжа. - Присядь, – он смотрит на нее оценивающе и высокомерно. Одним, еле уловимым движением головы он указывает, «куда именно» нужно присесть и наблюдает за тем, как она опускается перед ним на колени. Выполняет все приказы беспрекословно. И смотрит своими огромными голубыми глазами, в их глубине плещется страх. Мужчина смотрит на нее, как змея на мышку. Изучает, наблюдает…предвкушает. Он тянется к застежке брюк и, потратив на нее не больше нескольких секунд, высвобождает из тесной ткани уже вставший член. Его рука ложится ей на щеки и, нащупав место, где верхний ряд зубов смыкается с нижним, сильно давит, от чего ее рот рефлекторно приоткрывается. В глазах девушки он видит настороженность от причиненной без причины боли. Она бы сделала это и сама. Но это не последний раз, когда Силко сделает ей больно. Какое-то время он любуется ее смятением, а потом проводит по нежным девичьим губам подушечкой большого пальца. На ней остаются следы бледно розовой помады, подобранной почти тон в тон к ее губам. Ее рот все еще приоткрыт. Приказа закрыть не было. Палец проникает глубже в рот и напористо давит на нижний ряд зубов так, что она понимает – нужно открыть еще шире. Некоторые просьбы не произносятся в слух. Их должны понимать интуитивно. Какая удача, что эта девочка догадливая. Одна, не такая прозорливая, как эта, получила звонкую пощечину на прошлой неделе. И стала сразу более чуткой относительно его желаний. Его рука отрывается от ее рта и манит, призывая приблизиться. Ее голова нависает над эрегированным членом. В сознании проносится короткое, но ценное наставление: «никакой инициативы, он все делает сам». Ладонь с длинными пальцами ложится сверху ей на голову, в аккурат на основание тугого хвоста, перевязанного лентой, и направляет на член. Она берет его в рот осторожно, следуя глубине, которую указывает ей клиент, но быстро чувствует, что начинает опускаться слишком глубоко, так глубоко, что на глазах выступают слезы. Она думает, что это все, он ведь видит, что она больше не может. Но это не все. Чувствуя легкое сопротивление, мужчина добавляет чуть больше силы, заставляя ее взять член еще глубже, от чего глубоко из ее горла доносится давящийся звук и хрип. Она чувствует, что не может дышать, это слишком глубоко. Он достал членом ей прямо до горла и это невыносимо, она не может брать его так глубоко. Не умеет. Ладонь резко убирается, и она взмахивает головой вверх. Лицо ее красное, она дышит прерывисто, рвано, пытаясь отдышаться, из глаз по краям лица дорожками катятся слезы. Она думает, что на этом все. Но Силко дает ей крепкую пощечину. Такую, что у нее в глазах рябит. Девушка не ожидала этого и смотрит в его глаза кротко, с осторожностью. Ее еще никогда не били клиенты. Не успела она отойти от удара, как сильная властная рука берет за основание хвоста на голове и насаживает ртом на член еще раз, повторяя экзекуцию. Он вводит член глубоко, так, что чувствует головкой, как в ее горле тесно. И когда ощущает, что она уже на грани, поддавливает рукой сильнее, так, что она опускается еще глубже и давится, резко соскакивая с его члена. Лицо Элизабет покраснело, одна щека от удара пылает сильнее другой, возможно, на нежной коже останется синяк. Она смотрит на мужчину испуганным взглядом и догадывается, что дальше будет только хуже. Силко смотрит на нее сверху вниз и ему доставляет удовольствие тот факт, что она его боится. Это правильно. Так и должно быть. В его голове проносится мысль, что, даже если эти курицы и треплются, то слава о том, что он обращается с проститутками так, что они потом не могут встать, пойдет хозяину Зауна только на пользу. Для имиджа полезно. - Иди на кровать и встань на четвереньки. Элизабет робко встает и подходит к кровати, на которой нет одеяла, предусмотрительно убранного хозяйкой. Силко не любит, когда ему что-то мешает. Она, озираясь на него, неуверенно залазит на матрас, заправленный черными шелковыми простынями и встаёт так, как ей сказали, смотря лицом в стену. «Какая умная девочка, даже встала так, как было нужно» - проносится мысль у Силко где-то на задворках сознания. Мужчина подходит к ней и властным движением поднимает девушке юбку, накидывая ткань ей на спину. Взгляд улавливает простое, белое, крайне целомудренное белье, которое тут же опускается вниз. Оно им будет только мешать. Он властно, по-хозяйски, разводит ягодицы девушки в разные стороны и наслаждается видом. Силко чуть отстраняется и идет в сторону небольшого шкафчика, висящего на стене и выуживает оттуда тюбик лубриканта. Все закрыто и абсолютно новое. Хозяйка борделя явно хочет и дальше продолжать получать протекцию короля. Мудрое решение. Он подходит к девушке и, выдавив небольшое количество смазки в ладонь, смазывает ее выше, чем девушка ожидала. До ее сознания быстро доходит, какой секс у него сегодня будет и от этого светлые наивные глаза расширяются в ужасе. Не успев свыкнуться с этой мыслью, она дёргается от неприятного ощущения. Он поместил один палец ей в анус, и от этого создалось ощущение жжения и напряжения. Палец в ней начинает двигаться, и через какое-то время он добавляет второй. Оценив тугость ее попки, он сделал для себя несколько выводов и лениво обратился к ней: - Ты не готовилась к моему приезду? - Я…я…пожалуйста не надо, только не туда. У меня никогда еще такого не было. Я не смогу…- голос жалобный, умоляющий. Все как любит брюнет. - Ну ну… ты же не думаешь, что я остановлюсь. Придется немного потерпеть. Первый раз всегда больно. Не волнуйся, во второй раз будет даже приятно, возможно… - Пожалуйста… - Нет, так дело не пойдет. Он вновь подходит к шкафчику и вытаскивает оттуда два кляпа, один представляет собой кожаный шнур с резиновым шариком посередине. У другого по середине железное кольцо, чтобы оставить доступ ко рту, но лишить возможности говорить. Немного приподнимая и опуская в руках два предмета, будто взвешивая, Силко выбирает первый вариант. Он подходит к ней и в приказном тоне выдает: - Открой рот. Она смотрит на него и одним взглядом умоляет: «Пожалуйста, не надо». Но прекращать никто ничего не собирается. Это только начало веселья. Он, не смотря ей в лицо, вставляет в открытый рот шарик и туго завязывает кожаный кляп на затылке проститутки. Теперь она не может говорить и стонать. От размера шарика ее челюсть практически тут же начинает ныть, затекая. В ее очаровательной голове проносится мысль: «а что, если это надолго?». - Говорить и стонать не получится. Но ты можешь поплакать, если тебе захочется. Я не против. Всегда ценил искренность. На этих словах он нежно поглаживает ее щеку тыльной стороной ладони, а потом залепляет ей пощечину, заканчивая их диалог. Он вновь возвращается к части тела, которая кажется ему более интересной, чем ее лицо. Перед тем как войти он водит членом по ее ягодицам и подставляет член к анусу, примеряясь. Ему доставляет наслаждение то, в каком положении находится девушка, и как она вздрагивает каждый раз, когда головка касается входа. Рука тянется к упаковке со смазкой, и та обволакивает его вставший член. Через секунду он слышит сдавленный писк, которому изо рта не дает вырваться кляп. Он вставил ей лишь головку, и даже потратил больше смазки, чем планировал, пожалел ее. Но ей все равно безумно больно. Член в непривычном месте вызывает мучительное ощущение жжения и давления внутри. Девушка слышала от коллег, что есть мужчины, которым очень нравится анальный секс, и что девушки редко соглашаются предоставлять такую «экзотическую услугу» и теперь понимала с чем это связано. Член, направляемый рукой, входит глубже, и Силко слышит плохо сдерживаемые завывания. Мужчина берет ее одной рукой за конец хвоста и дергает на себя с такой силой, что ее голова невольно опрокидывается, а рыдания резко прекращаются. - Веди себя хорошо, и я постараюсь не сделать тебе больно. Будь хорошей девочкой. Быть хорошей девочкой в понимании Силко – это быть покорной, тихой, послушной. Он входит на всю длину резко, решая, что мучение над девчонкой лучше прервать быстро. Лубриканта довольно много и член податливо входит в попку. Это ощущение узости и понимание того, что до него в задницу ее никто не трахал производят на мужчину великолепное впечатление. А по лицу девушки молча вниз катятся слезы. От боли в заднице и от такого униженного положения. Она осознает, что он практически насилует ее. Потому что она не была согласна на такое, она просила не делать с ней этого. Силко двигается в ней медленно, вкушая удовольствие постепенно. Великолепное чувство от доминации и контроля. Девочка под ним стонет и плачет, ей очень больно и мужчине эти слезы доставляют колоссальное удовольствие. Ощущение власти одуряет, и он начинает двигаться быстрее, а она в ответ начинает заходиться рыданиями еще сильнее. В ней так жарко, так тесно – невероятные ощущения. Он чувствует, как она напряжена и оттого сильно сжимает его. Силко решает проявить благосклонность и, наклонившись к ней, на ухо шепчет вкрадчивым, бархатным голосом: «Расслабься и будет не так больно». Но Элизабет просто не понимает, как в такой ситуации можно расслабиться. Когда член далеко не маленьких размеров быстро и интенсивно насилует тебя анально. Когда грубые руки так сильно сжимают ягодицы, что останутся синяки. Когда ты стоишь на четвереньках, боясь шевельнуться, чтобы не получить очередной удар по лицу. Мужчина начинает двигаться еще быстрее. Вид члена, входящего в тугую попку юной красавицы, только прибавляет возбуждения, которое и так скоро польется через край, расплескиваясь по всей комнате. Понимая, что уже близок к концу, он начинает вдалбливаться на всю длину быстро и рвано и девушка чувствует, как он кончает ей прямо в задницу и она наполняется горячей спермой, пока член подрагивает, пульсируя внутри нее. Все это длилось минут двадцать, но ей эта пытка показалась вечностью. Она стояла послушно, застыв в той позе, в которой встала в начале. Боялась пошевелиться, боялась его и того, что он мог еще с ней сделать… Когда член заканчивает пульсировать Силко выходит из нее и видит, что разработанный анус сокращается не до конца, показывая небольшое черное пятнышко. Он очень доволен, обходит ее, хочет посмотреть на ее лицо. Лицо проститутки красное, глаза выглядят воспаленными, из них продолжают катиться слезы, а под ее головой на черных простынях видно, сколько слез было выплакано в процессе. Тушь давно стерлась и глаза теперь у нее были черными, макияж смазался, а кожа губ стала сухой. Рассматривая ее внимательнее, он заметил небольшой след крови, образовавшийся, видимо, из-за его удара по лицу, когда он надел на нее кляп. Не желая больше мучать ее, он тянется к ее лицу, и заметив его приближение, девушка дергается прочь от него в охранном рефлексе. Заметив это, он берет ее хвост, наматывает на ладонь и дергает вперед, склонившись над ее ухом он зло шепчет: «не смей дергаться, кивни, если поняла». И она кивает, понимая, что он может дальше сделать с ней все, что угодно. Разбитая, напуганная – прекрасное зрелище. Он тянется к пряжке на ее затылке и высвобождает кожаные узкие ремни. Кляп выпадает изо рта на простыни и соединяется с ее губами тонкой ниточкой слюны. Девушка кашляет и жадно хватает ртом воздух. - Оу… вижу, что тебе не по душе такие… «ограничения», но я ничего не могу с собой поделать. Терпеть не могу, когда вы кричите. Это раздражает и отвлекает от процесса. Ненадолго задумавшись он добавил: - Если научишься вести себя тихо, то в будущем мы сможем этого избежать, – он провел пальцами по ее нежному лицу, слегка поглаживая. Элизабет напрягла при этом каждый мускул и заметно сжалась, боялась получить еще пощечину. Но Силко не собирался больше тратить на нее свое бесценное время, она дала ему уже все, что он хотел. - Можешь лечь, если хочешь. Я получил все, что хотел. При разрешении она мгновенно меняет позу, стаскивает юбку и не натягивая белья закрывает ей бедра и ноги, а затем сворачивается на постели в клубок, напоминая ему подбитое животное. После того, как он приводит себя в порядок, и затягивает покрепче шейный платок, на кровать, недалеко от лица проститутки падает небольшой мешочек, и содержимое тихо звенит. - С учетом компенсации за неудобства, – решил он пояснить причину серьезно увеличившегося гонорара. Она не притрагивается к деньгам, даже не смотрит на них. Но Силко уже нет дела до ее состояния или принципов, он открывает дверь и идет к черному входу, где его уже ожидает машина. Девушка остается лежать в номере, встать она смогла только через полчаса, и, увидев ее состояние, коллеги не стали допытываться, что произошло, а просто приложили компресс со льдом к поврежденной щеке.***
Машина затормозила у особняка, недавно приобретенного Силко. Он уже порядком подустал просыпаться над баром под утро от очередного переполоха, и еще больше устал от того, что, услышав очередной шум, приходилось гадать, не причастна ли Джинкс к новой разборке? Он вышел из автомобиля и, сообщив водителю, что его услуги сегодня больше не понадобятся, отпустил того домой и направился к крыльцу. Не обратив внимания сразу, он наткнулся на сидящую и ждущую его на ступеньках Джинкс. Она смотрела на него такими ясными и чистыми глазами, полными любви, что ему стало как-то не по себе. Особенно из-за того, откуда он пришел домой. - Ты поздно сегодня…я скучала без тебя. В этом огромном доме мне одиноко одной… - Прости, я задержался на деловой встрече. - С химбаронами? - И с ними в том числе. Пойдем в дом, на улице холодно. Как раз опробуем камин на первом этаже. Он открыл дверь и галантным жестом пропустил ее вперед. Джинкс прошла в прихожую и нахмурилась. Она не собиралась говорить, но понимала, что он был явно не на встрече. Она видела Финна с какой-то шлюхой возле клуба. А собираться не в полном составе было странно. Они затопили камин и сели рядом, Силко на мягкое стеганое кресло – Джинкс на ковер, положив голову ему на колени. Он поглаживал ее волосы, вкладывая в это движение всю любовь и ласку, на которую был способен. Проводил ладонью по ее волосам и в воспоминаниях всплывали волосы, с которыми он сегодня поступал иначе. Вспомнив это, он подумал, что никогда не перейдет с Джинкс эту грань. Он никогда не будет с ней спать. Потому что он – чудовище. И потому что ему нравятся… странные вещи.