Heartless

      Они обсуждали его пурпурные волосы, говоря, как это красиво, а у Феликса зубы сводило от злости на этих людей. Лицемеры и словоблуды. Пару минут назад они с чувством унизили мальчишку с голубыми прядями, сказав, что это вульгарно. В такие моменты он задумывался, как много было сказано ему лично, и насколько больше грязи оставалось за спиной. Сам Феликс менял свои образы так много раз, что вспомнить все до единого не представлялось возможным.       Банкет, устроенный сразу после большого показа, считай, только начался, а Феликс уже успел утомиться. Впрочем, жаловаться было все равно некому. Он даже не числился среди гостей и прошел в зал только потому, что его лучший друг являлся совладельцем этого отеля. Для всех существовало только одно единственное имя, оно же являлось причиной, почему он оказался здесь.       Минхо облепили со всех сторон, не давая сделать и шагу. Одни лица сменялись другими, и он уделял должное внимание каждой персоне. Как только хватало терпения? Шампанское в бокале не пустело, потому что мужчина грамотно выбрал стратегию, лишь смачивая губы игристым вином. В противном случае, его бы уже давно накачали до такого состояния, когда утащить модель в номер для иного развлечения не представлялось бы сложной задачей. Возможно, раньше, он был бы не прочь так развлечься, прикинуться жертвой и поддаться на провокацию, а потом самолично шантажировать никудышного "охотника". Потому что именно Минхо ломал людей, навязывая им свои правила. Но не сегодня. В этот раз его не интересовали подобные игры. Поэтому Минхо, уже давно познакомившийся со всеми привычками и привилегиями неприлично богатых людей, к тому же будучи одним из них, внимательно следил за своим бокалом, чтобы туда ничего не доливали и тем более не подмешивали.       Феликс же был сегодня совсем не осторожен. В его руках был третий, а может быть и четвертый бокал шампанского, он не следил. Изначально у Ликса не было цели напиться, но ему было некомфортно находиться здесь. К пристальному вниманию он был давно привыкшим, но в этот раз чужие взгляды казались слишком вызывающими, неправильными и неприятными. Помимо этого, Феликс уже как полгода был чист от подавителей и гормональных препаратов, поэтому запахи ощущал намного острее, чем раньше. Парфюмы, феромоны и прочие ароматы, смешавшись между собой, усилили его головную боль. То, что утром напоминало легкое недомогание, к вечеру превратилось в полноценную слабость.       Сделав еще глоток шипучего напитка, Феликс вновь, как бы невзначай, взглянул на мужчину в центре зала. Как бы он не старался скрыть свой интерес, все равно залип на статном красавце. Пить сразу же перехотелось.       Чьи-то руки во всю изучали тело альфы, не заботясь о приличиях. Хотел ли этого сам Минхо? Занят ли он, в отношениях ли - не важно. Они видели красивую обложку, воплощение всех греховных фантазий, и все рамки и ограничения переставали для них существовать. Впрочем, проработав в модельном бизнесе несколько лет, на такое банально перестаешь обращать внимание. Феликс и сам усмехнулся себе, вспоминая, как испуганно отшатывался и краснел, возмущаясь, когда очередной фотограф опускал руку ниже его талии, не имея на то должной причины. Осознание, что между ним и понятием "шлюха" стояло всего одно жалкое слово "модель", приходило достаточно быстро. Феликс лишился невинности, во всех смыслах этого слова, в первый же месяц работы. В этом бизнесе не было ничего святого и чистого. Красивая картинка оставалась лишь на страницах журнала, в реале же весь шик и блеск доставался потом и кровью. Минхо не был исключением.       Феликс прекрасно понимал, почему подобное происходило каждый раз. На Минхо невозможно было не смотреть и не хотеть его. Он, как ожившая статуя, выполненная рукой искуснейшего мастера, мог только угождать своим видом, но быть недоступным для более тесных контактов. По крайней мере, не бесплатно. От этого людям сносило крышу.       Ликс стал популярен с первым же появлением на страницах модного журнала. Иностранец с нетипичной для местной "фауны" внешностью завоевал любовь именно благодаря своей непохожести на остальных моделей. Помимо этого, Феликс мог примерить на себя абсолютно любой образ и работать с ним, независимо от своего статуса омеги. Но, тем не менее, внимание к его персоне заметно ослабевало, когда на передний план выходил Минхо.       Они работали в одном агентстве. Но альфа, на самом деле, не так часто мелькал на обложках, как хотелось бы их директору, предпочитая отдавать себя другим, более важным и милым его сердцу, вещам. В отличие от Ликса, у Минхо было множество талантов, и его профиль не ограничивался работой моделью. Этот бизнес никогда не интересовал Минхо по-настоящему. Так, всего лишь средством для достижения целей. Поэтому не было ничего удивительного, что помимо высокого рейтинга и славы, вокруг Минхо так же образовался огромный кокон из мнений недоброжелателей и слухов.       Феликс тяжело вздохнул, наблюдая, как очередной омега решился нескромно предложить себя Минхо. Быть зрителем этого спектакля терпения не хватило, и Ликс, боясь раздавить в ладони несчастный бокал, поставил его на поднос, проходящего мимо официанта.       Ему было нехорошо. Феликс не мог понять, была ли причина в объеме выпитого или виной всему стало чрезмерное количество феромонов и запахов, испускаемое как гостями, так и моделями. Голова кружилась, а во рту пересохло. Ужасно душно. Спина вспотела, от этого ткань легкой полупрозрачной рубашки неприятно липла к коже. Терпеть это было невозможно, особенно когда по телу постоянно блуждали чьи-то взгляды, ничуть не скрывая своей заинтересованности и похоти. Хотелось на свежий воздух. Но за порогом отеля толпились репортеры, а те были еще хуже, чем голодные до их тел приглашенные гости. Поэтому, зная, где находился самый тихий и скромный уголок в огромном ресторане отеля, Ликс уверенным шагом пошел в сторону барной стойки.       - Воды, пожалуйста, - сев подальше от прохода, Феликс нескромно подвинул декоративный цветок, чтобы спрятаться за ним от окружения. Однако, просидел он так не долго. Сегодня Ликс побил рекорд своей восприимчивости. Даже совсем неагрессивный аромат молодого бармена, вызывал у Ликса разочарование. Это был не тот аромат, который он хотел ощутить. Потому Феликс быстро убежал в уборную, стремясь умыть лицо и хотя бы немного остыть. Помогло не сильно, но дрожь в пальцах прошла.       Уходил Феликс один, но, когда вернулся, в нос ударил довольно резкий и горький запах с кислинкой, смешанный с легким и сладким шлейфом духов, хорошо знакомых ему. Несоответствие этих запахов заставило его обернуться, чтобы удостовериться. Рядом с ним действительно сел сам Хван Хенджин, но вот горький запах принадлежал вовсе не ему, так пахли его волосы, впитавшие в себя аромат другого альфы, с которым он, видимо, уединялся чуть ранее.       Хенджин, попросив бармена налить ему чего-нибудь крепкого, достал из кармана сигареты и закурил. Видя, что дым тянет в сторону Ликса, он переместил ее из одной руки в другую и вытянул ту чуть дальше. То, что здесь было запрещено курить, бармен и Ли напоминать не стали - бесполезно.       Хван глубоко затянулся, а затем медленно выдохнул из себя дым, расслабляясь.       - Ты...       - Нет, - резко ответил Хенджин и еще раз затянулся. - Старый хрен вырубился раньше, не успев даже раздеть меня.       - И ты, - Феликс пытался проанализировать его состояние, - расстроен?       - Да.       - Что старый хрен не трахнул тебя?       - Боже, Ликс, нет! - подавившись дымом, Хван в ужасе взглянул на младшего. - Я очень рад, что старик так наклюкался, что был абсолютно недееспособен. Я расстроен потому, что проснувшись утром он не вспомнит о своем обещании сделать меня ведущей моделью своего показа! Подонок Минхо забрал у меня все лавры. Все хотят его, а не меня!       Феликс мгновенно отстал с дальнейшими вопросами, вспомнив, как еще стажером услышал от Хвана: "Мне противно, что их интересует только то, что скрыто у меня под одеждой, но мне не противны их деньги. Ликс, я трахаю их деньги, а не они меня".       С тех самых пор, вопросов Феликс больше не задавал. Только спрашивал, насколько все проходило успешно. Хотя, со временем и в этом отпала необходимость. Об успехах Хенджина можно было догадаться, увидев его на обложке очередного журнала.       - Проберись в его номер под утро и сделай вид, что вечером он остался доволен, - ответил равнодушно Ликс, но сам такими методами не пользовался никогда. Он вообще старался по возможности избегать подобных сделок. Он не мог расслабиться, раздвигая ноги по первому требованию. До сих пор было мерзко и противно.       - Так и сделаю, - кивнул тот и демонстративно вытащил из кармана ключ от чужого номера. - Не смотри так на меня, малыш. Я не такой чудесный, как ты. Тебе ведь подобные предложения не поступают?       - Поступают, - возразил Ликс.       - Но готов поспорить, не в таких количествах, как мне. Потому что тебя, Ликси, хотят все и всегда независимо от того, спишь ты с нашим директором или нет. Меня же раскручивают только тогда, когда я верчу своей голой задницей. Потому что на большее я не способен.       - Не говори так, - Феликс махнул рукой, чтобы отогнать от себя дым. Хенджин забылся и вновь начал дымить в его сторону. - Ты лучше, чем думают о тебе люди.       - Я рад, что ты так думаешь обо мне. Но боюсь тебя разочаровывать.       - Тогда заткнись и пей дальше. И убери сигарету в сторону!       Феликс встал и сам пересел на стул справа от Хвана. Тот, наблюдая за ним, хохотнул и залпом осушил бокал с виски, лед даже не успел растаять внутри.       Проводя время с Хенджином, Ликс потерял бдительность, перестав наблюдать за залом. Пустая трата нервов. На внимание альфы до конца вечера можно было даже не рассчитывать - гости банально не позволят тому уйти далеко и надолго. А выискивать его силуэт и находить в очередных чужих объятиях было неприятно. Мазохистом Ликс себя не считал и таковым быть не собирался. В очередной раз согласился с мыслью, что приходить сюда было плохой идеей, но уйти позволить себе так же не мог. В целом, провести остаток вечера за разговорами с Хенджином было не так плохо. Могло быть гораздо хуже. Выбор стоял между полным залом похотливых богатеев и пьяным Хенджином.       Хван, опьянев, дебоширить, конечно, не начал, но его жажда контакта увеличилась в сто крат. Феликс вздохнуть не успел, как его стиснули в крепких объятиях, словно плюшевого мишку. Ликс частенько забывал о том, что Хван был малой альфой. Яркого выраженного запаха тот не имел, как и любой бывший бета. Но гормональные таблетки и всевозможные добавки, которыми агентство пичкало его с самого дебюта, дали неплохие результаты. Хван был сильным, а хрупкий омежий организм был не способен оказать тому достойное сопротивление.       Хенджин довольно быстро забыл о своем провале. Болтал без остановки, шутил и громко хохотал над собственными шутками, а потом вновь закидывал руки на Ликса, говоря, насколько тот милый и вообще самый лучший. Разумеется, слова пьяного коллеги всерьез не воспринимались. А затем атмосфера неожиданно изменилась. Хенджин замолчал и пристально посмотрел на Ликса, не позволив тому отстраниться. Словно мгновенно протрезвев, он серьезно проговорил:       - Феликс, я люблю тебя, - подняв потемневший взгляд на младшего, Хван опустил его на блестящие от бальзама губы. - Вернее, я бы очень хотел этого.       - Хенджин, я не...       - Я знаю, что не привлекаю тебя в этом плане. И знаю, как ты ответственно относишься к правилам агентства, запрещающим нам любые отношения. Но я живое доказательство тому, что всем глубоко плевать, с кем ты трахаешься, пока ты стабильно приносишь деньги в "дом".       - Хенджин, послушай, - Ликс снова попробовал отстраниться от нетрезвого друга. Он не мог не заметить, как Хенджин старался прижаться к нему, сесть еще ближе и практически уткнуться носом в его шею, тихо, но часто вдыхая аромат омеги. Ликс прекрасно понимал, что помутнение в сознании вызвал не только алкоголь, и пытался остановить это, но Хван его совсем не слышал и не видел.       - Ты прав. Я не так плох, как говорят другие. По крайней мере, я готов постараться для тебя, ведь ты такой... – Хенджин, вообще не испытывая трудностей, перехватил омегу за шею и прижался носом к его волосам, громко втянув в себя воздух. Ликса как-будто ледяной водой окатили. Так демонстративно нюхать омег в обществе считалось дурным тоном.       - Хван!       - ... нереальный и так вкусно пахнешь.       - Отпусти. Мне неприятно.       - Я так хочу тебя.       От возбуждения голос Хенджина стал низким и хриплым, а Ликс все глубже впадал в панику. Чужие прикосновения вызывали зуд по всему телу и единственное желание - как можно скорее оказаться в душе и смыть их с себя. Недомогание, затихшее на время, снова вспыхнуло. Феликс со всей доступной ему силой пытался вырваться из захвата Хвана, что только больше раззадоривало его.       - Хватит!       Все случилось слишком быстро. Руки Хенджина перехватили и буквально оторвали от Ликса, а после кто-то грубо сдернул Хвана за воротник со стула. Не понимая, что произошло, Хенджин рухнул с грохотом на спину, больно ударившись не только копчиком, но и лопатками о бетонный пол. Опьяненный мозг не сразу осознал произошедшее, и Хван некоторое время тупо пялился в потолок. С трудом перевернувшись на живот и кряхтя от боли, он все же смог сначала встать на четвереньки, а после, пошатываясь и оступаясь, подняться на ноги.       Как только испуг, вызванный внезапным перемещением, сошел на нет, появилось острое желание врезать напавшему в ответ, и Хван поспешил выполнить задуманное. Но, обернувшись и увидев стоявшего перед ним Минхо, который закрывал своей спиной все еще сидевшего на барном стуле Ликса, он впал в ступор.       - Какого…       - Держи свои руки при себе.       В отличие от других альф, так называемое "рычание" от Минхо было трудно услышать. Ли говорил, понижая свой голос, но от этого давление, оказанное его тембром, ничуть не уступало. Вибрации проходили насквозь, пробирая до костей. Специалисты называли эту особенность "скрытым рыком". Когда шепот становился во много раз "громче" и ощутимее любого крика. Такая привилегия была доступна только для истинных альф, и то не у всех получалось достичь такого эффекта. Скрытый рык оказывал на более слабых людей гипнотическое действие, вынуждая прислушиваться, концентрируясь на голосе и интонациях, подавляя любое желание сопротивляться. Проще говоря, сознание жертвы само загоняло себя в капкан, спасение из которого только одно - полное подчинение.       Хенджин, ожидаемо, проглотил остаток ругательства, не осмелившись озвучить его. Ему очень хотелось выпрямиться и расправить плечи, чтобы компенсировать неравное положение хотя бы своим высоким ростом, но это бы ему мало помогло. Во-первых, от количества выпитого он едва держался на ногах. Во-вторых, бывший бета истинному альфе был неровня. Но быть жалким в чужих глазах ему тоже не хотелось. С Минхо они друзьями не были, соперниками, в принципе, тоже. Трудно состязаться с тем, кто тебя за противника даже не считает. Но гордость свою Хван все же растерять полностью не успел. Поэтому, заняв максимально удобную для себя позу, он собрал все свои силы и, расправив плечи, возмущенно спросил:       - С чего бы? Я тебе быть звездой сегодня не мешал, гулял бы себе дальше. Так какого прибежал сюда мешать мне? Мы мило общались, а ты влез.       - Так мило, что Ликс просил тебя остановиться?       - Ну, может, я слегка перестарался. Отойди, я извинюсь перед ним, и мы продолжим без тебя.       - Хван, ты меня не понял. Уйдешь отсюда ты, а не я. И если не поторопишься, я не поленюсь проводить тебя до выхода или до номера, как тебе угодно. Уложить тебя в кроватку к дедушке, у которого ты так предусмотрительно стащил ключи из кармана? Или желаешь посчитать ступени на лестнице в холле? Видел, какая она длинная?       - Да какое тебе вообще дело?!       Что-то щелкнуло в пьяном мозгу, когда Хван вдруг обратил внимание на то, что Ликс, обычно пытающийся прекратить всякие споры и назревающие драки, неожиданно затих.       Заглянув за плечо (рост-то позволял) Минхо, Хван растерянно моргнул, потому что Феликс вовсе не собирался встревать в их перепалку. Ликс, крепко вцепившись в рукав черного пиджака, прижался к Минхо, упершись головой между лопаток.       - Так вы... О! - Хенджин мгновенно встрепенулся, указывая на них пальцем. Резкое движение вызвало головокружение. Хван покачнулся, на автомате ухватился за плечо Минхо и тут же отпустил, спрятав руки за спину. - Вы вместе! А в агентстве знают о вашей интрижке?       - Заткнись и проваливай, - прошипел Минхо, устав от его кривляний.       - Интересно. Как с вами двумя интересно! Эй, тихоня-Ликс?! - Хенджин наклонился, заглядывая за спину Минхо, но тот наградил его таким взглядом, что желание достучаться до младшего отпало само собой. - Ладно, поговорим позже. Развлекайтесь, - сделав что-то вроде реверанса, Хван удалился.       Минхо, убедившись, что тот ушел и возвращаться не собирался, перехватил маленькую ладошку Ликса, освобождаясь из ее захвата, и обернулся, ловя обеспокоенный взгляд. Поправив растрепавшиеся, чуть завитые для вечера, светлые волосы, он спокойно шепнул:       - Давай уйдем отсюда.       Феликс спорить не стал. У него самого уже давно созрело желание сбежать из зала, закрыться в одном из номеров отеля и не покидать укрытия до тех пор, пока все гости не разъедутся. Его удерживало только присутствие Минхо, а теперь, когда тот сам предложил ему уйти, смысла находиться здесь больше не было.       Старший уверенно вывел его из ресторана через внутренний проход для посетителей отеля. В лифте они, к сожалению, были не одни. Но Минхо, чувствуя тревогу и раздражение младшего, толкнул того в угол, закрывая собой от остальных. Лифт двигался бесшумно и быстро, посетители выходили один за другим. Этажи, которые выделили для моделей, находились почти на самом верху, под люксами. Сами люксы раздали гостям. Сейчас все находились внизу, в ресторане, поэтому пара без спешки преодолела расстояние до номера Минхо. Феликсу стало намного спокойнее. Здесь было свежо, и никто не лез со своими низменными потребностями. А когда дверь номера закрылась, и Минхо выставил на панели сигнал "Не беспокоить", он и вовсе почувствовал себя в безопасности.       Прислонившись спиной к двери, Феликс ухватился руками за отвороты пиджака Минхо и настойчиво потянул его на себя. Тело все ещё хранило ощущение чужих, совсем нежелательных прикосновений, и Ликсу было жизненно необходимо почувствовать альфу как можно ближе, чтобы хотя бы чуть-чуть затереть отвратительные воспоминания. Минхо не ожидал, что Ликси окажется таким решительным, но поддался, позволяя увлечь себя в объятия. Замерев в сантиметре от его лица, он почувствовал, как руки омеги плавно поднялись по груди к шее, и как Ликс неспешно вплел пальцы в его волосы. Глядя на его губы, Феликс нетерпеливо поглаживал его затылок, ожидая такого нужного в эту минуту прикосновения, но Минхо медлил. А затем и вовсе уперся одной рукой в дверь у головы Ликса, а второй крепко стиснул его талию. Под его взглядом Феликс послушно замер, и Минхо склонился, впиваясь губами в его шею.       Феликс неосознанно наклонил голову, открывая больший доступ к беззащитной шее для Минхо. Осторожно втянув запах младшего, Минхо едва коснулся губами кожи, больше лаская, нежели целуя. Дыхание омеги участилось, и Минхо отметил, как усилился его аромат. Осторожно выпутавшись из объятий, он спросил:       - Хочешь выпить?       Феликс нахмурился. Он не понимал, почему Минхо медлил. К тому же, употреблять сейчас алкоголь не хотелось, но вот воды ему, почему-то, никто не предлагал. Между тем, в горле совсем пересохло, да и в баре ему так и не дали утолить жажду.       - Воды будет достаточно, - прохрипел он, и Минхо, резко отступив, ушел вглубь комнаты. Ликс проследовал за ним. Осмотревшись, он сел у изножья кровати, чувствуя непонятную ему нервозность.       Минхо передвигался по номеру свободно, но Феликсу смутно казалось, что тот был взволнован. Вручив стакан с водой, он встал напротив, не решаясь присесть рядом. Вместо этого Минхо сделал полшага назад и облокотился бедрами о стол. Намеренно или нет, но он старался держать дистанцию. Образовавшаяся тишина впервые казалась Ликсу неловкой. Виновато было напряжение, витавшее вокруг Минхо. Альфа издавал едва слышный гул.       Феликс вдруг осознал, что из-за него Минхо покинул банкет раньше времени.       - Уйдешь или… - Ликс не стал заканчивать вопрос. По взгляду было понятно, что Минхо никуда не собирался. – Пропустишь все веселье, - заметил он, кивнув куда-то в пустоту, намекая на банкет.       - Не интересует, - ответил Минхо, внимательно разглядывая Ликса. Тот, наконец, сделал несколько жадных глотков воды. Руки слегка подрагивали, и Минхо, заметив это, добавил: - Здесь я нужнее.       - Нужнее – не значит интереснее, - усмехнулся Ликс, вернув пустой стакан Минхо. Тот, наблюдая за омегой, поставил стакан на стол.       - Я этого не говорил.       - Знаю, я просто… Пытался тебя поддразнить, - Феликс встал. Обычно он мог контролировать себя, но не в этот раз. Хотелось физического контакта. Любого. Лишь бы не безразличие. Но Минхо стоял неподвижно и будто… Ждал. Только чего? Феликсу было необходимо прикоснуться к нему. - Удивлен?       - Тем, что ты пришел? Нисколько, - Феликс обхватил ладонями сильную шею, проведя большими пальцами по острым скулам.       Хотелось прильнуть всем телом, чтобы касаться накаченного его стройным своим, что Феликс и проделал, внимательно наблюдая за реакцией альфы. Его самого мелко трясло, а Минхо даже мускулом не повел, лишь расширившиеся зрачки ясно давали понять, что ему все это нравится.       - А я вот удивлен. Не хотел приходить, - задумчиво произнес Ликс, проведя пальчиком по щеке. Не имея возможности оторваться от красивого лица, он совсем не обратил внимания на то, как крепко Минхо вцепился в деревянную поверхность стола, и каких усилий ему стоило стоять смирно.       - Зачем тогда пришел?       - По той же причине, что и ты, - он опустил ладонь на грудь старшего, прислушиваясь. Грудная клетка поднималась и опускалась слишком быстро, выдавая бешеное сердцебиение и частое дыхание. Нарисовав пальцем воображаемое сердечко на белой футболке, Ликс снова потянулся к шее, замерев на мгновение, а затем бережно погладив пульсирующую в сумасшедшем темпе вену. Горячая кожа обжигала, а дернувшийся кадык так и притягивал к себе внимание. Желание прикусить его бурей ворвалось в сознание Феликса. – Здесь я нужнее, - выдохнул он почти шепотом.       Окинув альфу взглядом, Феликс пришел к выводу, что тот выглядел как всегда. Ничего сверх нормы. Но вот сам Ликс чувствовал себя не как обычно: разгорающийся внутри своего тела жар объяснить не получалось.       Приехав в отель, Феликс чувствовал странную безосновательную тревогу. А позже, увидев альфу в окружении других, он почувствовал раздражение и сильный приступ ревности. Феликс отчаянно желал получить все внимание Минхо и обижался, что тот не замечал его. Ошибочно, разумеется. Минхо не просто видел, он чувствовал недовольство омеги на расстоянии. Только врожденное умение держать себя в руках не давало окончательно сорваться на окружающих, хотя влияние чужой нервозности иногда прорывалось мелкими вспышками раздражения. Каждый брошенный на Ликса взгляд подкреплялся силой воли, удерживая альфу на месте и не позволяя броситься к нему с утешением. Появление рядом с омегой, который был немного не в себе, недоальфы Хвана стало последней каплей для его и так не очень большого терпения. Распустившего руки Хенджина хотелось утопить в бассейне, расположенном во дворе, чтоб не повадно было тянуться к чужой собственности. Феликс же смущенный и дезориентированный из-за огромного количества ароматов, окруживших его, просто был не способен этого ощутить. Сейчас, когда они остались вдвоем, все его рецепторы инстинктивно были направлены на Минхо, но омега уже был слишком утомленным, чтобы сконцентрироваться на чем-то ином помимо запаха. Он будто шел в слепую. Минхо, будучи осведомленным о физическом и эмоциональном здоровье Ликса, не торопил его, дав время осознать все самостоятельно. Но это не означало, что ему было легко.       Феликс буквально отравленный длительным употреблением гормональных и всевозможных препаратов, что подавляли его омежью сущность, разучился быть чувствительным к окружению. Подсознание толкало его за помощью к альфе, с которым у него была установлена постоянная связь. Но Минхо был недоступен для него, от этого организм испытал сильный стресс.       В модельном бизнесе никогда не было каких-либо ограничений на половую принадлежность. Подходили, как типичные беты, так и редкие по своей природе альфы и омеги. Важна была лишь внешность, а не ее обладатель. Однако, небольшое различие все же имелось.       Считалось, что работать с альфами выгоднее. Те обладали природным шармом, делающим всю работу за них. И проблем с физиологической точки зрения они не приносили. Мозги сносило дважды в год, во время гонов, и недоступны они были в этот период от пяти до семи дней. Сдерживать и останавливать гон у альф было противоестественно и грозило проблемами со здоровьем. Поэтому альф не заставляли принимать препараты, подавляющие их обоняние и феромоны. В некоторых случаях это даже оказывало положительный эффект. Влияя на партнера по съемкам, альфа помогал настроиться на одну волну. Истинные альфы, в отличие от малых, могли даже определить настроение своего партнера по изменившемуся запаху. И если тот, по какой-то причине, становился слишком эмоциональным – альфа вполне мог утихомирить разбушевавшегося коллегу.       С бетами работать было еще проще, чем с истинными альфами. Те были полностью индифферентны к окружению и очень редко поддавались чужому влиянию. Отсутствие сильной чувствительности делало их наименее проблемными работниками. А при необходимости, назначив бете определенный курс препаратов и тренировок, можно было развить до малой альфы. Восприятие такой беты менялось полностью, как в отношении других, так и относительно самого себя. Но этих изменений было недостаточно, чтобы доставлять неудобства. А отсутствие прелестей и привилегий, доступных лишь истинным, этому бизнесу не мешало. Это могло лишь задевать чувства самой малой альфы, но это была уже межвидовая проблема. Разница между альфами и бетами была заложена самой природой, и спорить с ней - бесполезно. Можно только обижаться на саму жизнь.       С омегами было сложнее. Спрос на них был огромен, но их эмоциональность и восприимчивость мешала работать, как самим моделям, так и окружающим их людям. Течки проходили дважды в год, как и у альф, но заморочек с ними было намного больше, чем с тем же гоном. Если альфе было достаточно найти сексуального партнера хотя бы на первые два-три дня, и это мгновенно успокаивало их, то поиск партнера для омеги проблему не устранил бы. Их настроение менялось за несколько недель до основного события, делая омегу чрезмерно раздражительной и импульсивной. И, хотя, сама течка проходила от трех до пяти дней, чуть меньше гона, перепады настроения растягивались почти на месяц. Таким образом, два месяца в год омега была неспособна работать в штатном режиме. Это приносило огромные убытки и срывы планов. По этой причине, заключая контракт с модельным агентством, омеги подписывали дополнительное соглашение на вмешательство компании в их личную жизнь с медицинской точки зрения. Стерилизовать омег запрещалось законом, но препараты, притупляющие органы чувств до состояния, подобного бете, были разрешены для использования. Данные препараты подавляли их феромоны, и сокращали течки. Химия делала с телами омег страшные вещи, создавая в какой-то степени недееспособных инвалидов.       Феликс был увлечен съемками с самого детства. Его мать была дизайнером и использовала сына в качестве своей модели, поэтому, с этим бизнесом Феликс познакомился в достаточно раннем возрасте. У мальчика на тот момент даже не была определена половая принадлежность. Свою первую течку Ликс застал в шестнадцать лет, и уже через год ему были назначены те самые особые препараты. На самом деле Феликс даже не осознавал, что за таблетки ему вручили. Он слышал об их предназначении, но имел не так много опыта, чтобы понимать в полной мере, насколько сильно он собирался добровольно травить свой организм. Уже будучи подсаженным на подавители, Ликс впервые занялся сексом, а потому не получил и сотой доли того удовольствия, которое должен был бы.       Феликс познакомился с Минхо, когда ему было двадцать. Он не искал отношений, но устоять было невозможно. И он рискнул приблизиться к альфе, несмотря на его громкую репутацию. Слухи о Минхо шли на два, а то и на три шага впереди него. Но Ликс убедился на собственном примере, что верить всему было глупо, когда позволил альфе стать для него чем-то большим, чем просто развлечение на ночь. Только в одном слухи не врали: секс с ним был потрясающим. Но Ликс менял свое отношение к этому, когда у старшего начинался период гона.       Минхо, как истинный альфа, имел от природы самые восприимчивые к окружению органы чувств, и он ощущал своего омегу даже под всеми этими подавителями. Для него Ликс оставался омегой, желанным и любимым до безумия. Защищать его, отдавать всего себя и брать не меньше взамен было не обязанностью, а потребностью. Но Феликс из-за лекарств-подавителей физически был не в состоянии принять его и выдержать, условно, неделю любовного марафона.       Первые два дня являлись пиком активности, в это время альфа буквально не отпускал от себя омегу ни на шаг. Коротких перерывов между сцепками хватало только на личные нужды и потребность в еде и воде. Следующие пару дней были поспокойнее, начиналась стадия ухаживания альфы за омегой, пока тот восстанавливал силы. Последние дни вновь сопровождались длительной сцепкой, закрепляющей статус альфы за своим омегой. Естественно, если партнеры были не намерены устанавливать постоянные отношения, последние две стадии пропускались.       Течки, как правило, совпадали по времени с гоном у альфы, превращая обычный секс во что-то более значимое и нужное обоим, доставляя удовольствие. У Ликса из-за приема таблеток течка отсутствовала. Следовательно, количества выделяемой смазки было совершенно недостаточно, чтобы не то, что насладиться силой своего альфы, но даже элементарно вытерпеть время гона. От этого любовь быстро превращалась в изнасилование. Именно тогда Феликс осознал всю свою ущербность. Было пролито много слез. Приходилось брать перерыв в отношениях, но разлука долго не продолжалась. Для альфы было противоестественно оставлять своего омегу на длительное время. Они снова сходились, и все было хорошо до очередного гона. И так по кругу.       Однажды, после проведенного врозь гона, Ликс увидел на руках своего альфы следы укусов, рассыпавшиеся по всему предплечью. На последовавший вопрос: "Откуда это?", Минхо только отмахнулся, сославшись на работу. Феликс поверил и забыл о случившемся. Ровно до следующего гона, который они снова провели врозь, потому что омега не мог полноценно отдаваться Минхо, захлебываясь истерикой из-за боли.       К уже образовавшимся рубцам добавились новые отметины, которые через некоторое время пополнили список шрамов. Возможно, Ликс и был наивным, но он никогда не был глупым. Время появления травм на руках совпадало со временем гона. А в голове омеги закружились хороводы всех возможных догадок, как реальных, так и фантастических. И сколько бы Минхо не уговаривал его, оправдываясь рабочими моментами, Ликс не верил. Дождавшись очередного периода, Феликс тайно проследил за альфой. Каково же было его удивление, когда он наблюдал, как скорчившийся Минхо буквально разрывал собственное предплечье зубами, причиняя себе боль.       Посыпая голову пеплом и обвиняя себя в ущербности и несостоятельности как партнера для альфы, он решил, что не имеет права причинять еще больше неудобств тому, кого безмерно любит.       Минхо же не мог поступать иначе. Причинить боль своему единственному, пропустить через себя все пытки, через которые проходил его мальчик, было слишком. Он ненавидел себя за причиненные страдания. Выход был только один: проводить время гона не вместе. И пусть ему, как альфе, был необходим партнер, но позволить другому занять место его омеги он не мог. Наравне с заботой о Феликсе, для него так же много значила и преданность. Боль физическая, которую он причинял себе сам, помогала перетерпеть боль из-за отсутствия рядом омеги во время гона и приглушала возбуждение. А раз средство оказалось действенным, то он продолжил им пользоваться.       Изначально компания запрещала моделям заводить любые отношения. Но, как показывала практика, моделей трахали все, кому не лень. Те, кого не использовали в качестве разовой подстилки, имели своих богатых покровителей, обеспечивающих их в полной мере, перед которыми все равно приходилось раздвигать ноги. Поэтому, формально были запрещены не сами отношения, а возможные негативные последствия, тянущие за собой скандалы.       До появления в его жизни Минхо, Феликс внимательно следил за тем, с кем он проводил свое время. В основном это были представители малых альф и беты. Один раз он попробовал секс с омегой. Они с Чонином были на грани отчаянья, напились и решили утешить друг друга. Поутру обоим было очень стыдно и неловко. Но секс с другими не подвергал Ликса такой естественной химической реакции, как секс с истинным альфой. Одно присутствие Минхо заставляло напрячься, а от взгляда все тело начинало трепетать в ожидании чего бы то ни было. Это было естественно между альфой и омегой.       Феликс держал отношения в тайне только из-за жестких условий его агентства. Но после трех лет попыток усидеть на двух стульях одновременно, он понял, что его жизнь медленно превращалась в ад. Вопрос выбора между карьерой и любимым человеком даже не стоял - ответ был очевиден. Ради их счастливых отношений он должен был прекратить принимать таблетки.       К его огромному везению компания пошла на уступки. Его новый контракт был заключен с учетом устоявшихся отношений.       Последовавший курс восстанавливающей терапии проходил очень тяжело. Химию, накопленную годами, было непросто вывести из организма по первому желанию. Нервные срывы, дикие боли и перепады настроения не раз заставляли задуматься Ликса, нужно ли это все ему. Но стоило взглянуть на Минхо, не покидающего своего омегу ни на минуту, как уверенность в правильности происходящего возвращалась. И вот уже полгода Феликс радовался своему освобождению из химического плена.       Единственное, что огорчало, это то, что полноценной течки у него пока так и не случилось. Это не могло не волновать его, потому что у Минхо приближался гон, а еще одной травмы старшего он бы не пережил, как и измену. Ни один альфа не мог игнорировать это. Гон в любом случае должен сопровождаться сексом. Это неоспоримое правило.       Подобные мысли подавляли. Феликс пытался бодриться как мог, но Хенджин своей выходкой уничтожил последние остатки позитивного настроя. С организмом происходило что-то очень странное, и он не мог понять, с чем это связано. Посторонние запахи стали намного резче, отвлекали и раздражали своей назойливостью. Аромат же Минхо тянул к себе магнитом, как никогда раньше. Да еще, наверняка, температура поднялась. Ему было очень жарко, настолько, что не спасал работающий кондиционер, полностью остудивший комнату.       - Мне что-то нехорошо, - признался Ликс.       Чувствуя свою слабость, омега инстинктивно ухватился за плечи альфы. Однако пальцы едва слушались, его вело из стороны в сторону, а туман перед глазами стал и вовсе неприятным сюрпризом. Головокружение застигло его врасплох, и Ликс облокотился на альфу, чтобы совсем не упасть.       - Прости, - пискнул он, пытаясь заставить свое тело слушаться.       Как только туман стал рассеиваться, а зрение вновь сфокусировалось на любимом лице, Феликс обрадовался тому, что состояние приходит в норму. Но стоило только выдохнуть, как ноги подкосились, и Ликс начал падать, потеряв равновесие. Перепуганный Минхо отмер. Все происходило слишком быстро и совсем неожиданно. Он рефлекторно перехватил тело омеги, не позволяя осесть на пол, тут же поднимая его на руки.       - Минхо, что происходит? - спросил он хрипло.       Глаза широко раскрыты, а вот зрачок наоборот, сужен до еле заметной точки. И только тонкий запах альфы удерживал его в сознании. Феликс прильнул к его шее, глубоко вдыхая умопомрачительный аромат. Минхо крепче прижал его к груди и понес свою драгоценную ношу к кровати. Феликсу было не важно куда, ему было важно лишь втягивать как можно глубже в себя воздух, пропитанный Минхо. Альфа продолжал молчать, и это расстраивало.       - Я не понимаю. Почему ты так себя ведешь?       Перемещение на кровать не помешало Ликсу наслаждаться ощущением горячей кожи и ее запахом. Он считал себя помешанным наркоманом, желающим получить дозу. А Минхо был особым сортом героина, который не давал ему и шанса соскочить. Поэтому, как только Минхо опустился рядом, Феликс притянул его ближе, впиваясь в его шею губами. Если альфа, по какой-то причине, не желал говорить с ним, то он его вынудит.       Минхо крепко обнял его, но не позволил снова впиться в шею. Ликс уже успел покрыть всю ее нежными поцелуями и даже слегка лизнуть, но так и не заметил, с каким трудом Минхо удавалось все это время держать себя в узде. Аромат омеги кружил ему голову не меньше, а попытки Ликса привлечь к себе внимание ситуацию не облегчали.       Феликс недовольно промычал, когда Минхо, перехватив инициативу, вынудил взглянуть на себя. Два взгляда встретились. Вопросительный и отчаянный Ликса и изучающий Минхо. Тот внимательно выискивал что-то на его лице, а сам Феликс зачарованно наблюдал, как с каждой секундой глаза альфы становились все темнее и темнее.       - У меня гон. Начался пару часов назад, - внезапно произнес Минхо.       Феликс мило нахмурил свой аккуратный носик, принюхиваясь, словно не веря словам старшего. Разумеется, он знал, как усиливались феромоны Минхо, когда тот был на грани гона, во время и немного после. Он чувствовал их всегда, но, пока Ликс принимал таблетки, это никак не влияло на него. В этот же раз его рецепторы явно сломались. Он ощущал Минхо, но туман в голове не позволял ясно думать. Однако, ответ Минхо натолкнул его на более простые мысли, объяснить которые Ликс теперь был в силах.       Сразу стала понятна бурная и почти неконтролируемая реакция гостей вечера на Минхо. Тот, испуская свои феромоны, был, словно, лакомый кусок мяса для голодной стаи. Так же причина раздражительности самого Ликса теперь обрела смысл. Он, будучи не меченным, так как любые следы, будь то травмы, шрамы, тату или метки, были непозволительны для его работы, ощущал тревогу, боясь потерять своего альфу.       И, казалось, многое встало на свои места. Теперь у Феликса появилась законная причина оправдать свою ревность и нервы. Но ситуация от этого проще казаться не стала, и вопросов совсем не убавилось. Это все еще не объясняло его усилившуюся чувствительность к остальному окружению и непонятные температурные перепады его собственного тела, не говоря уже о приступе, больше похожим на аллергическую реакцию, которую он испытал от прикосновений Хвана ранее. А из-за помутнения рассудка Ликс не успел осознать самую главную из своих проблем. У Минхо гон, а он к этому никак не готов.       - Но я думал, - голос задрожал, выдавая нарастающую панику. - Еще ведь было время, почему сейчас?       - Потому что ты спровоцировал меня.       - Я?       - Вспомни поведение Хенджина. Он никогда не заглядывался на тебя, а тут вдруг проявил симпатию?       Минхо проглотил вспышку собственной ревности и гнева на Хвана. Сейчас было не до злости и ее выплеска. Феликс нуждался в нем больше. Поэтому, отказав своим порывам казнить Хвана на телепатическом уровне, Минхо вновь сконцентрировался на младшем. Хотя, делать это с каждой минутой было все сложнее и сложнее.       - Он балбес! Пьяный балбес, - поправил себя Ликс. - Но ты прав, он не мог одуреть настолько.       Феликс вздрогнул, почувствовав Минхо ближе, чем тот был до этого. Альфа, буквально игнорирующий его все это время, вдруг осторожно зарылся носом в светлые волосы. То, как Минхо глубоко втянул в себя его запах, заставило в голове пронестись еще одной здравой мысли.       - Не может быть...       - Почему нет, Ликс? Твое тело, наконец-то, начало тебя слушаться. Я сказал тебе, что мой срок на подходе, и твое тело отреагировало на желание. Все просто. Твоя течка спровоцировала мой гон, ускорив его приход.       - Но я, боже... Я не могу.       - Тише. Обещаю, подобное тому, что было раньше, больше не повторится, - Минхо, почувствовав панику, вызванную, очевидно, неприятными воспоминаниями о прошлых попытках, погладил его по щеке, затем спрятал светлую прядь за ухо и завершил это действие небольшим массажем мочки, заодно расстегивая длинную серьгу. Отложив украшение на прикроватную тумбочку, он вновь вернулся к щеке Ликса, проведя рукою до нежно-розовых губ.       - Мне нужно твое доверие, - Минхо не удержался и провел большим пальцем по нижней, затем наклонился и запечатлел на губах легкий просящий поцелуй. Шепотом он произнес в них: - Разреши мне любить тебя этой ночью.       Феликс издал звук, похожий на тихий вой. От слов альфы перехватило дыхание. Эта тема была слишком тяжелой для них обоих. Как только глаза заволокла пелена слез, Ликс закрыл их. Несколько капель сорвались вниз, и Минхо, мягко приподняв его лицо за подбородок, собрал губами каждую.       - Пожалуйста, - просил он, трепетно целуя веснушки на его щеках. – Позволь мне...       Не выдержав, Феликс сам ухватился за лацканы его пиджака и прижался к губам. Он заплакал, чувствуя, как его трясло от переполнявших эмоций и страха перед неизвестным, но, все равно, продолжал целовать Минхо, ища утешения. Вытаскивая из под омеги мешавшееся покрывало и отбрасывая в сторону, Минхо уложил его на спину. Отвлекая нежными прикосновениями, он освобождал желанное тело от одежды.       Как только белая футболка улетела вслед за черным пиджаком, руки Ликса тут же прошлись по широкой спине альфы, переместились на грудь, любовно очерчивая линию крепких мышц, и далее к шее. Раздеваясь, Минхо пришлось отвлечься, прервав поцелуй, и Феликс нетерпеливо потянул его назад, прося большего. Хрупкие руки поднялись к затылку, оттягивая пальчиками пурпурные пряди. Те были мягкими, хотя выглядели иначе. Минхо тихо зашипел, почувствовав легкую боль, и прикусил в ответ нижнюю губу младшего. Прикосновения обжигали. Губы беспорядочно блуждали по лицу, касаясь щек, ведя не отрываясь по скуле. Лизнув маленькое ушко, Минхо опустился к шее, усиливая давление зубами, грозясь оставить заветный след. Феликса мелко затрясло от действий старшего. Жалобно простонав, он смиренно наклонил голову, еще больше открывая беззащитную шею для альфы. Но вместо долгожданного укуса Ликс получил лишь нежный поцелуй. До боли в деснах хотелось сомкнуть зубы на чистой коже, чтобы раз и навсегда оставить свой след - доказательство принадлежности омеги ему и только. Он сделает это однажды. Но только не так и если Ликс сам попросит его об этом.       Огладив бедра и перехватив ноги омеги под коленками, Минхо развел их в стороны. Такое знакомое и привычное действие, но Ликс смутился, отчетливо ощутив, как пульсирующий вход раскрылся, выделяя наружу прозрачную естественную смазку. Состояние тела омеги делало этот момент таким волнительным. Феликс не осознавал, как его аромат раскрылся еще больше, лишая альфу возможности дышать ровно. Минхо пришлось стиснуть зубы и сделать небольшую паузу, чтобы не наброситься на омегу подобно дикому зверю. Он не переставал поглаживать бедра и живот Ликса. Это отвлекало и не давало усомниться в адекватности альфы. Минхо не хотел, чтобы Феликс волновался. А пауза дала ему возможность более-менее отдышаться и привыкнуть к соблазнительному аромату. Только собрав в кучу остатки контроля над своим телом и мыслями, Минхо продолжил прелюдию, опускаясь влажными поцелуями по животу все ниже и ниже.       Поцелуи внутренней стороны бедра избавили младшего от стеснения. Выпустив волосы Минхо, он положил ладошки на сильные плечи и сам раскрылся перед ним, прося более откровенных ласк, чем простые поцелуи. Минхо усмехнулся, вспомнив, как еще недавно тот сильно смущался естественной реакции своего тела. А теперь он не позволял Минхо отстраниться, зажимая его бедрами и подталкивая пяткой в спину. Альфа был не против поощрить его рвение и поддаться немного на чужую провокацию.       Проведя языком от основания члена до красной головки, он обвел ту языком по кругу и неспешно вобрал в рот, посасывая. Феликс вздрогнул, хватанув ртом воздух, и толкнулся бедрами навстречу, но Минхо удержал его на месте, предусмотрительно положив ладонь на лобок. Приятное давление на чувствительную точку стимулировало дополнительное удовольствие. Но стоило только напрячься при непроизвольном движении, как Минхо буквально пришпиливал его к кровати, не позволяя даже шевельнуться. Феликсу ничего не оставалось, как вцепиться пальцами в его плечи, царапая, и дышать глубже, срываясь на скулеж. Парень забывался в своих ощущениях и почти бредил, говоря сбивчиво на смеси из родного английского и корейского. Минхо, наслаждаясь голосом возлюбленного, взял аккуратный член глубже и стал двигать головой, переходя к полноценному минету. Ликс моментально зарылся пальцами в волосы альфы. Отвечая лаской на приятные ощущения, доставляемые ртом, он гладил его волосы, и снова тихо мурлыкал разные вещи, но разобрать слова было уже невозможно.       Минхо был бы не против, неторопливо довести омегу до истомы, заставив того кончить от прелюдии, но силы нужно было беречь. Нежность и заботу он окажет Феликсу позже, когда мозг перестанет прошибать током, посылая один единственный импульс - завладеть телом омеги полностью и без остатка. Сейчас быть терпеливым он был не способен.       Продолжая оральную ласку, Минхо собрал пальцами естественную смазку и протолкнул их внутрь. Два пальца проскользнули легко и свободно. Феликс даже не заметил, лишь удивленно выдохнул, когда Минхо, подловив момент, толкнулся ими, надавив на простату, одновременно опустившись ртом до самого основания. Феликс непроизвольно сжал в кулаке пурпурные волосы и попытался очередной раз толкнуться в его рот, но был обездвижен крепкой хваткой. Минхо же, убедившись, что стенки узкого прохода омеги были достаточно эластичны и готовы принять его, соскочил с члена с громким влажным звуком и вынул пальцы.       Феликс отреагировал недовольным вздохом и обиженно взглянул на старшего, почувствовав, как тот отстранился. Провоцируя альфу, он погладил себя по груди, опустил руку к члену и, минуя его, огладил пальцем чувствительный вход. Феликс вздрогнул и рвано выдохнул от собственных прикосновений. Его тело стало слишком чувствительным. Перехватив руки младшего, Минхо, с трудом проглотив вязкую слюну, заставил себя в последний раз собраться с мыслями и оторвать взгляд от пульсирующего входа.       Подтолкнув Ликса, чтобы тот перекатился со спины на бок, Минхо лег позади него. Просунув руку под голову омеги, он придвинул его ближе и перехватил шаловливую ручку, крепко смыкая пальцы на узком запястье. Ликс вцепился в него свободной рукой и запрокинул голову, опускаясь на плечо старшего. Подхватив под колено омегу, Минхо поднял его ногу, тут же согнув свою и подсунув в качестве опоры, на которую Феликс опустил стопу, чтобы не напрягаться, удерживая ее на весу. Член уже давно вызывал болезненные ощущения, и Минхо, оставляя в сторону все церемонии, вторгся в желанное тело без предупреждения.       Мышцы на животе напряглись непроизвольно, помня о болезненности этого процесса, но боли Феликс так и не почувствовал. Течка максимально упрощала задачу, и его тело спокойно подстроилось под размеры альфы. Феликс удивленно прислушался к себе, а в следующий момент с его губ сорвался очередной красивый для слуха стон. Минхо, блаженно выдохнув в светлые волосы от ощущения тепла и давления, с которым нежные стенки сжимали его член, прислонился лицом к виску младшего и, прикрыв глаза, толкнулся еще раз. Член вошел глубже, выбивая из Ликса новый сладостный стон. Сбивчиво дыша, тот попросил повторить, и Минхо довольно улыбнулся, слыша, как звучит его мальчик. Исполнив просьбу, он начал двигаться, совершая медленные, но сильные толчки. Член входил глубоко, почти не покидая тела младшего. Феликс стонал и мелко вздрагивал с каждым новым движением. Все это сопровождалось влажным звуком и шлепками тел друг о друга. Громко и так развратно. Феликс задыхался от стонов и мило жмурился, раскрывая рот для коротких вдохов.       После череды быстрых толчков, шла длинная пауза, во время которой Минхо медленно вытаскивал член, оставляя внутри лишь головку, а затем снова резко вторгался в чувствительное тело, срываясь на ритмичные толчки. Раз за разом перерывы становились все короче, как и вздохи младшего. Ликс хрипел и срывался на скулеж, вцеплялся в руку Минхо ногтями, наслаждаясь происходящим. Нравилось, что Минхо двигался внутри него почти в беспамятстве. Нравилось слышать его тяжелое дыхание. Ему нравилось, что пальцы Минхо безжалостно сжимали его кожу, оставляя на ней заметные следы. Тело горело, а он продолжал течь, пачкая себя и простыни. Живот сводило от сладостных судорог. И он сходил с ума, чувствуя, как набухал внутри него узел, распирая органы изнутри. Двигаться с формирующимся узлом в том же темпе было намного сложнее, но Минхо продолжал упорно вколачиваться в любимое тело, чувствуя дрожь подступающего оргазма.       Феликс кончил первым, громко взвыв и на время отключаясь от реальности, оглушенный собственным оргазмом. Он тихо всхлипывал, когда Минхо, догоняя собственное возбуждение, продолжал беспощадные атаки в его теле, стимулируя еще больше. И неминуемо вскрикнул, испытав сразу второй, уже сухой оргазм, когда Минхо сам излился в него, совершая сцепку. Находясь в блаженстве, Минхо потерся носом о доверчиво открытую шею. Вдохнув дурманящий аромат любимого, совсем неожиданно даже для самого себя, он укусил, фиксируя метку, чтобы все знали: этот омега занят!       Разбухший узел давил, принося совершенно иные, но не менее приятные ощущения. Минхо, опустив его ногу, перенес руку на живот младшего, поглаживая, чтобы успокоить омегу от возможной паники, вызванной длительной сцепкой. Медленно он вел кончиками пальцев по напряженным мышцам, уговаривая расслабиться.       Минхо, как ответственный, внимательно присмотрелся к младшему. Он был не уверен, как именно тот отреагирует на его порыв. Они обсуждали это пару раз. Феликс открыто никогда не возражал против намерения Минхо пометить его, но так же он никогда не просил об этом вслух, лишь доверчиво обнажал свою шею. В первый год их отношений Минхо останавливала растущая карьера Ликса. В следующий раз причиной стал их разрыв, а затем очередное шаткое воссоединение. Сейчас причины отказывать себе исчезли. Но Минхо боялся получить упрек. Однако, Феликс был спокоен и не пытался вырваться или убежать от него. Изнеженный и утомленный омега лежал с закрытыми глазами, восстанавливая силы, пока у него была такая возможность. Он с мягкой улыбкой принимал ласку, рисуя пальцами на руке старшего какие-то символы, чтобы не уснуть. Хотя, ничто не мешало ему это сделать. Узел мог сохраняться от двадцати минут до часа, Минхо был обездвижен до тех пор, а его собственное возбуждение, вызванное течкой, временно притупилось. Даже если Феликс и уснул бы, он бы не смог проспать следующий заход – собственный организм поднял бы его, вновь начиная выпускать феромоны и выделять смазку, завлекая альфу. Он и не надеялся подняться с постели следующие сутки. Феликс был, в целом, не против такой перспективы. Но его беспокоило, что они находились в отеле, а перевозить Ликса в их с Минхо квартиру было не безопасно в таком состоянии.       Минхо, уловив малейшее изменение в настроении младшего тут же обеспокоенно спросил того:       - Больно?       - Нет, все хорошо, - Феликс сжал его ладонь насколько позволяло небольшое онемение в пальцах. - Пытаюсь представить дальнейшие пару часов.       - Я продлил номер, не волнуйся об этом. Мы не уедем, пока все не утихнет. Еду можно заказать, но… - Минхо усмехнулся, - ты все равно не захочешь есть сегодня.       Ликс слабо рассмеялся.       - Когда успел?       - Еще до банкета, - Феликс кивнул, припоминая, что Минхо действительно на время пропал из его вида. Теперь было ясно куда. Ликс зашипел и почувствовал мгновенно усилившиеся объятия. - Я в порядке, нога затекла, - пояснил он и переложил ту удобнее. Минхо расслабился, вновь зарываясь в его волосы носом.       В соседнем номере послышалась возня. Кто-то совсем не тихо ввалился в комнату, с хлопком закрыв дверь. Очевидно, что их сосед был слишком пьян. С трудом доковыляв до кровати, тот выкрикнул что-то невнятное и, видимо, уснул. Феликс, учитывая, как много он успел услышать за стенкой за пару минут, задумался о том, насколько "тихим" был он сам.       - Соседи нас возненавидят, - прокомментировал он.       - Переживут. Никто не знает о терпении больше, чем я, - Минхо напряг голосовые связки, чтобы голос звучал ровнее. - Ты слишком много значишь для меня. Мне жаль, что наши отношения начались с боли. Я пытался сделать все, чтобы ты мог чувствовать себя в безопасности рядом со мной, но в итоге я стал главным источником угрозы.       - Это не так.       - Это было так, и не спорь, - Феликс покорно замолчал, дав возможность альфе выговориться до конца. Минхо продолжил: - Я надеялся. Ждал момента, когда смогу прикоснуться к тебе, не боясь потом увидеть страх или отвращение в твоих глазах. Ты улыбался и скрывал слезы, и это ранило меня еще больше. Я ненавидел себя за свою природу. Признаю, это приводило не к самым умным поступкам, но иного выхода я не видел.       - Я так злился на тебя за это, - найдя руку Минхо и нежно погладив, Феликс отчетливо чувствовал неровности шрамов. – Но больше всего я злился на себя. Ты вредил себе из-за меня, а я не знал, как тебя остановить, что сделать, чтобы тебе было не так тяжело со мной. Ты ворвался в мою жизнь, перечеркнув множество планов на будущее, но уйти тебе не дал именно я, когда была такая возможность. И если бы не мой эгоизм… Кто знает?       - Я знаю. Лучше бы не стало.       - Почему?       - Потому что я обольстительный подонок, зависящий от тебя, - как-то невесело улыбнулся Минхо.       Феликс тихо рассмеялся. Из всех слов он выбрал именно эти. Сложно было поверить, что несколько лет назад, Феликс боялся, что это все окажется правдой. Все те слухи о Минхо. Правда, конечно, была не далеко, но многое так же было преувеличено. Святым тот не был, но одно Ликс знал точно. Минхо никогда и никому не позволил бы его обидеть.       - Я тоже не хочу тобой делиться, - Феликс улыбнулся, чувствуя спиной вибрацию от смеха старшего и попытался обернуться, чтобы дотянуться до его губ. Поцелуй вышел смазанным, и Ликс тут же рухнул обратно, издав сдавленный стон.       - Не двигайся. Еще рано, - предостерег его Минхо, но Ликс, будто нарочно, двинул тазом, вздрагивая от ощущений внутри. Узел все еще крепко держал их вместе и при определенных действиях можно было...       - А-ах, - Феликс рвано выдохнул, вновь совершив плавное покачивание, и Минхо тут же сместил руку на его бедро, останавливая.       - Прекрати, - строго сказал тот.       - Но это приятно.       - Пока. Тебе эту штуку придется еще не один раз ощутить в себе. И, поверь, твое тело будет очень благодарно после, если ты сможешь воздержаться от подобных манипуляций.       - Все равно у нас не получится заняться сексом при таком раскладе.       - С чего бы это? - удивился Минхо и для демонстрации сам несильно толкнулся. Словно электрический заряд прошелся вдоль всего позвоночника, взбодрив и отогнав сонливость. Ликс издал полноценный стон, удивившись не меньше. Звучал он так, словно уже был готов кончить. - Я внутри, мой член все еще стоит и, в отличие от тебя, гон обеспечивает мне постоянное возбуждение и большую выносливость. Так что я могу продолжить и так, - Минхо совершал медленные и осторожные покачивания, наблюдая в свете приглушенных ламп, как румянец быстро распространялся по щекам Ликса, а его дыхание участилось. - Видишь? Я могу делать это снова и снова. Брать твое тело без передышки и предупреждений. Уверен, что хочешь меня подразнить?       Феликс с трудом проглотил слюну и судорожно втянул в себя воздух. Освобожденная старшим чуть ранее рука двинулась за спину, ложась на сильное бедро, то ли в попытке оттолкнуть, то ли удержать так близко, как было возможно. Волна приятного онемения продолжала разноситься вдоль его позвоночника, скапливаясь теплым потоком внизу живота. Расслабленный член Ликса заинтересованно дерулся, и тот был уже готов попросить старшего продолжить так, но Минхо не позволил, вновь перехватывая руки Феликса и устраивая их на прежнем месте.       - Минхо, - капризно протянул тот.       - М?       - Жарко.       Альфа посмотрел на панель, где была выставлена температура в комнате. Можно было еще немного убавить ее, но Ликсу это не помогло бы.       - Потерпи немного.       Через пару минут Ликс начал сопеть, часто и сильно дыша грудью. А еще через некоторое время он тихо похныкивал, скользя ногами по простыни. Минхо гладил того по голове, убирая от лица влажные длинные пряди. В остальном Феликс вел себя тихо, но иногда осмеливался оборачиваться к альфе и требовательно смотрел на него. Минхо, наблюдая за ним, все ждал, в какой момент новая волна течки настигнет Ликса врасплох. Случилось это довольно быстро. Просто в один момент Феликс непроизвольно подтянул к себе ноги и запрокинул голову, оповещая Минхо приглушенным стоном.       Все еще частично сцепленный с Ликсом, альфа начал совершать плавные, но глубокие толчки, угадывая желания омеги. Испытывая садистское удовольствие от мучений соседей, он притянул младшего, прижав к своей груди, и продолжил двигаться, удерживая Ликса за горло. Чувствуя вибрации голосовых связок и слыша его голос таким чистым и громким, Минхо сам не считал нужным сдерживать себя.       Плевать, что будут думать остальные. Он никогда не ставил чужие желания выше своих. Он играл, брал от жизни все и обманывал других, если было нужно. Никто не мог знать, что было у него на уме. Одни говорили, что у него нет души - другие называли его бессердечным. Пусть так и будет. Их слова и мнения не заботили его по-настоящему. Единственный, кто важен, был сейчас в его руках. Он его желание.