you are my sunshine

— Не могу поверить, что моя единственная за последние полгода добродетель сломала мне жизнь, — горько выдохнул Степан. — Я-то тебе жизнь сломала? Ты у меня постоянно деньги просишь занять, ничего не изменилось. Я единственный твой оплот стабильности, — фыркнула Софья. — Ну да, персонально. Если у меня будут дети, то я назову его Георгием или её Георгией. — Георгиной, — поправила Софья, — это женская версия имени. — Да похуй, я себя готов переименовать, если твой папуля денежек ещё сыпанет, — утаскивая со стола пирожное подруги, признался Степан. Разумеется надо быть пессимистом, если думать, что одна-единственная кровиночка Георгия будет проживать в нищете просто потому, что её муж-идиот так, простите за прямоту, обосрался. Георгий самолично приехал из другого конца России в Ашгабат, подержался за своё больное сердце, когда понял, что в Москве Сонечке было лучше, и морально изнасиловал её супруга. Ну, знаете, как это делают все любящие отцы, когда глупые мужья плошают. Только тут была кара двойная: в конце концов формально Постников занимал должность гораздо выше отца Софьи, только из них двоих богаче был Георгий. И когда Юрий мог бы перевести дух, принимая жестокий и бестактный характер отца (хотя бы потому, что теперь финансово зависел от семейства своей супруги), настало событие похуже. Софья с самым радостным лицом призналась папе, что беременна. А теперь представьте картину полностью: вы отец, который практически выпотрошил глупого идиота, узнаёте спустя минут двадцать, что ваша дочь беременна и находится в ебенях, ГДЕ РОДИТСЯ ВАШ БУДУЩИЙ ВНУК! Поэтому, согласно произошедшему в хронологическом порядке, Постников не удивился тому, как спустя месяц у него проявились седые волосы. С любовью, от свекра. Любой неосведомлённый в ситуации человек сказал бы: «эй, почему ты не отстаиваешь себя? Ты че, не мужик?». Но, эм, попробуйте отстоять себя, когда это отец твоей жены нашёл трёшку в самом большом городе республики. Даже если бы Постников каким-то невероятным чудом стал председателем ЦК КПСС Туркмении непосредственно, то долги Георгию были бы всё равно непомерные. Вообще-то отец Софьи звал Софью с собой. Мол, к чёрту тебе эту глушь, поехали со мной в мою глушь. Софья сомнительно взглянула на него. Призналась, что вряд ли полюбит холода, царившие в сибирском сердце отца. Ровно, как и его сибирский город. Георгий не понял её упрямства, но настаивать не стал. Хотя обещал принять с собой даже её мерзкого чихуахуа, который в документах числился законным супругом. Может быть она зачахла бы за месяц-другой в этом месте, если бы не самоотверженные Степан и Христиан. Журавлёв-то понятно, он был её лучшим другом (а ещё персональным нахлебником). Именно он, как выражался сам врач, покажет уровень неблагодарности её будущего ребёнка, который будет тратить сонины деньги и ничего не давать взамен. Он назвал это тренировкой к материнству. Она терпела его очень отважно. В конце концов, Софья не идиотка, прогонять хорошего врача от себя не будет. Поэтому он увязался следом за ними, приговаривая, что, вообще-то, у него здесь родственники. Чисто случайное пересечение. Но Соня-то знала. Большим удивлением было то, как Христиан выбил возможность своей практики в этом месте. Софья не могла подумать, что он вообще куда-то засобирается с ними. Но, кажется, это было по большей части не из-за привязанности к ней конкретно, а к Журавлёву и Постникову (каким-то образом с последним они нашли общий язык, заставляя Степана поражаться этому мерзкому дуэту). Но это сильно грело душу, что твои друзья с тобой хоть на край света, заставляя Софью даже не тосковать по своему тяжкому положению. Хотя воспитывать ребёнка она никогда не желала в таком месте. И она ощущала, что зря отказалась от предложения отца. До какого-то момента. — Опять звонила отцу? — зевнул Степан, оглядываясь, что можно ещё стащить. Да уж, богатые рестораны Москвы пришлось сменить на свою кухню, которая явно не припрятывала в себе нескончаемые запасы водки для Журавлёва. Эх-х, как бы он не высмеивал Софью, а жить такой жизнью приятно привык. Ну и что, что водку везде найти можно? В ресторане тебя даже за самый дерьмовый заказ в жопу целуют. — Да, звонила, — туманно откликнулась Софья, а затем прошептала: — он говорит, что через месяца два мы можем переехать в Ленинград. — А он, — Степан кивнул головой в сторону Постникова, который находился в другом конце кухни, — не в курсе? — Был бы в курсе, я бы не шептала! Она произнесла это так громко, что побоялась разоблачения. Журавлёв удивлённо моргнул. Перспективы на хорошую жизнь возвращались. Всяко лучше, чем быть здесь и слушать ежедневное нытьё Софьи по поводу того, как она жалеет о произошедшем. По правде говоря, Степан искренне первое время ждал их развода, потому что траты были велики, помощи, кроме финансовой, совершенно никакой (а для женщины, привыкшей вести беззаботную жизнь, это была титаническая проблема), Журавлёв, который всю жизнь готовил по-бомжатски, был в шоке, когда его попросили хоть что-то приготовить. Видимо, альтернатива действительно отсутствовала. С приездом Христиана стало полегче. Он умел хорошо готовить, разбирался во всех бытовых проблемах. Экономный. Ну и голова на плечах, конечно, способствовала быстрому карьерному росту. Степан ядовито подмечал: — Тебе надо было за него выходить, Соня. Хотя, вообще-то, его всерьёз не предлагал. Именно благодаря Христиану, Юрий научился готовить. Это было гораздо съедобнее тех экспериментов, которые получались при содействии Журавлёва. Именно появление Христиана и не дало образоваться льду между Софьей и её супругом. Потому что она, между прочим, заслуживала большего! Но каждый раз, когда Постников пытался приготовить что-то и с ужасно щенячьим видом презентовал Софье, её сердце сдавалось. Она слабая женщина, которая не может игнорировать предвкушающие взгляды своего мужчины. В общем… Долго держать обиду не вышло. Степана передёргивало каждый раз от этой картины, но внутренне он был рад спокойствию в душе подруги, хотя и на смертном одре в этом бы не признался. Сейчас она любовно наблюдала за тем, как Юра пытался приготовить свинину, обжаренную в муке и яйце. Вот он, настоящий добытчик, каким-то образом в мире баранины и курицы отыскал то, что ей нужно. Солнышко приятно припекало из окна. И пока Журавлёв чертыхался на тему того, что Постников настолько криворукий идиот, который всю кухню изгадил в муке, Софья подперла щёку рукой. — Хочу хлопнуть. — По стаканчику? — попытался закончить её фразу Степан. — Что? Нет! Журавлёв озадаченно взглянул. Проследил за взором Софьи. Постников. Закатил глаза. А, ну да. — Спасибо, что поделилась мыслью о том, как хочешь шлепнуть по жопе своего супруга. — Хлопнуть, — поправила Софья, — отец считает, что я должна обижаться на него минимум всю жизнь! Но свет так маняще лежит… — Я бы тоже возбуждался с хуеты, если бы не вынужден был готовить, — пожал плечами врач, — а тут, гляди-ка, на чувстве вины твой дурак научился кулинарному искусству. На самом деле Юрий всё слышал, просто не хотел подавать виду. Оскорбления Журавлёва не были той вещью, на которую стоит реагировать, когда представлялся шанс соблазнить супругу. Крадущейся тигрицей она приблизилась к нему, делая вид, что хочет достать сахарницу для своего мерзкого друга. Поддалась искушению. Хлоп. — Что такое? — сделал нарочито удивлённый вид Постников, хотя вышло скверно. — Мука, — хмыкнула Софья, — ты слишком неряшливый. А я отряхнула. Он засмеялся. Сейчас время было атаковать для Юрия. Он крайне быстро чмокнул еë в лоб, пока она не успела ретироваться. Софье потребовалось бросить все свои силы, чтобы не накинуться прям сейчас на него. Отстранилась, довольно улыбаясь, и прошествовала к Степану, который симулировал рвотные позывы в кружку Софьи. — Не расслабляйся, — осадил её Журавлёв, — кто знает, насколько это съедобно. Сейчас люблю-люблю, чмоки-чмоки, а потом: «я тебя ненавижу. Степа, найди лекарство от диареи». — Я не так отвратительно готовлю, — ощетинился Юрий, — и вообще. Пошёл отсюда, если что-то не нравится. Убогих не кормим. Врач обалдело уставился на него. Затем перевёл взгляд в коридор, где прямо посередине развалилась максимально уродливая собака. Софья бы ни в жизни такую не завела, но её муж, который резко обрёл понимание жизни после своего позорного увольнения, притащил дворнягу. «Она грустная и одинокая, я не мог её бросить!» — говорил он. Поэтому хромое непонятного цвета чудо, отдалённо смахивающее на ржавчину, расположилось у них дома. И жило лучше всех других собак, потому что имело наглость обедать той же свининой, что и хозяйка. Назвали крайне просто — Овчарка. Но это была самая счастливая собака в жизни Софьи. А ещё она не любила Журавлёва и смотрела на него столь надменно и свысока, что немедленно завоевала безграничную любовь Юрия. Входная дверь хлопнула, и животное радостно подскочило, лая на всю квартиру. Принося с собой какой-то пряный запах, заявился Христиан. — Я купил хурмы! — довольно известил. Осмотрелся. Принюхался. — Могу порадоваться благоприятному прогнозу? — вешая куртку, поинтересовался Христиан и заявился на кухню. — Не обольщайся, — прошипел Степан, — это палёными занавесками пахнет. — Заткнись, — рыкнул Юрий, — ничего не горело! И горелым не пахнет. Вполне естественный запах. — Я рад, что ты пришёл, — выдал откровение Журавлёв, — ещё чуть-чуть и они бы устроили сношение. Ты единственный моральный оплот, способный сдержать кроликов. Софья бы что-нибудь в него швырнула, да нечем. Христиан сел рядом с ней. — Мне кажется, ты обманываешь, — сказал он, широко улыбаясь, — всё выглядит довольно невинно. — Вот-вот! — поддакнул Постников. — Ой, нашлись две гадюки… — Степан вдруг хлопнул по столу: — у вас отвратительное заведение! Когда жрать-то будем? Теперь трое недовольных взглядов сконцентрировались на нём одновременно, не считая Овчарки. Журавлёв осознал, что останется голодным теперь точно.

***

Жизнь не казалась Софье здесь чересчур тяжелой, но мысль о том, что она переедет в Ленинград грела душу. Облокотившись на перила моста, она довольно подставила лицо вечернему воздуху. Ужин был сносный, друзей разогнали. Время выгулять собаку. Беспородистая Овчарка задорно лаяла в воздух, не уступая в ловкости всем здоровым собакам на свете. Она, конечно, не особо была дрессированной. Не ложилась на пол по команде и не подавала лапу, но зато с такой теплотой забиралась в кровать перед сном, что нельзя было упрекнуть её в некоторой дикости. Хотя Софья и волновалась, думая о том, что будет, если у ребёнка окажется аллергия на собаку. Даже пару раз поднимала эту тему, получая шутки вроде: «Крис приютит» или «Стёпе доверим». Это могло бы показаться верхом безответственности, но встревоженный взгляд супруга выдавал его — тоже волнуется. Овчарка подлетела к Софье, потираясь своей мордой о её колготки. Не блохастая и ладно. Предел мечтаний. Она оглянулась, поджидая мужа. — Мне не нравится, что погода здесь такая теплая, — вздохнула Софья. — Хочешь нарядиться в капусту из-за погоды? — он тоже оперся на ограду. — Меня начинает выдавать живот, — весело поморщилась та, — пытаюсь сохранить свой стройный силуэт. — Сомневаюсь, что в тёплой одежде ты будешь выглядеть стройнее, — рассудил он, — вдобавок, меня не обмануть. Я прекрасно помню, как ты выглядишь без одежды. Она его хлопнула. Но на этот раз по плечу и ощутимо. Бесстыдник! А ещё комсомолом себя звал, чтобы в вечерней тишине такие пошлости ей говорить. Хоть бы на шепот перешёл. Прохладный ветерок приятно обдувал лицо. Овчарка легла около их ног, с любопытством поглядывая на стайку голубей, которые пытались сбежать от неё подальше. — Не то это место, где я хотела бы жить, — решила подвести Софья к новости о том, что её отец таки смог гарантировать переезд в Ленинград, — но… — Я знаю, — нахмурился Постников, — работа здесь отвратительная, народ совершенно не знает о понятии субординации… Он ссутулился, но Софья и без его объяснений знала, как на новом месте ему непривычно и неприятно почти также, как и ей. Только если она жаловалась практически постоянно, то Юрий молчал. Но софьино сердце не обманешь — она чувствовала что-то не то. — Я хочу сказать, что… Постников вытаращился на неё, поспешно объясняя свою позицию: — Я не жалуюсь! Вернее… Везде есть неприятности, ты не подумай. Тебе не нравится это место, но я думаю, что мы скоро сможем зажить вполне комфортно. Софья аж неловко замолчала, решив, что её недовольство было постоянно так красноречиво, что ничего оптимистичного от неё не ждут. — Нет, — покачала головой она, — дай же мне слово! Мой отец сказал, что он организует квартиру в Ленинграде. Где-то через пару месяцев. Муж просиял, позволяя себе радостно подхватить супругу и покружить её, пока последняя, как рыбка в сетях, встрепенулась с криками, что тот сорвёт себе спину. — Это замечательно! — обрадовался он, обхватив руками её лицо и во всю зацеловывая, пока та пыталась увернуться. — Всё-всё! Очень щекотно... Это была прекрасная новость, которая в корне меняла всё. Но отчего-то Юрий столь же стремительно помрачнел, как и воодушевился. Напоминание того, что всё зависело от жестокого и деспотичного свёкра, который оказался предприимчивее и умнее, чем он сам, долгой радости не способствовало. Скорее чувству стыда и нескончаемой вины. — Там всяко лучше, чем здесь, — согласился он, — но менее бесполезным я себя не ощущаю. Софья сочувствующе вздохнула. Даже если долго обиду копить она не могла, то супруг справлялся с этим самостоятельно, постоянно припоминая себе, что он тут виновник происходящего. — Ты найдёшь себе хорошую работу, — улыбнулась Софья, зажмуриваясь, — и я наконец-то не буду беспокоиться о том, что зимой не будет снега… Я хочу ёлку. Быстрая смена темы как-то подсекла Постникова, он медлил с ответом. — Хватит себя корить! — хмыкнула Софья, — итак постоянно темнее тучи. На твою натянутую улыбку порой без слёз не взглянешь. Всё могло бы быть гораздо хуже… Нищета, сырость и бедность. А так мы всегда в достатке, едим всё хорошее. Хотя, по правде говоря, это зависит от твоего уровня готовки. Она серьёзно взглянула на него, а затем усмехнулась. — Но не подумай, мне нравится как ты готовишь, — она вздрогнула, — слава богу, что ты отрёкся от Журавлёва быстро… Он отвратительный помощник. Все лавры Христиану. Юрия слова эти позабавили. Всё же сонина похвала ему ужасно нравилась. — Мы можем купить свежих овощей, сыра и томатной пасты, — загадочно предложил Юрий, практически сразу ломая интригу: — я испеку пиццу! Софья засмеялась. Вот такого поворота она правда не ожидала. На самом деле было заметно, что еë мужу нравится готовить. И ужасно не нравится убирать, поэтому Софья благосклонно оказывала ему эту поддержку в нелегком деле, перемывая гору посуды. — Я думаю, что у тебя всё получится, — она поплотнее прижалась к нему, спасаясь от комаров и холода, — а я вот ничего не запланировала… Постников как-то странно взглянул на супругу. У них же не какой-то праздник или годовщина, чтобы обмениваться подарками. Ему просто хотелось сделать что-то приятное, поскольку совесть покоя явно не давала. — Ты знаешь, что такое французский поцелуй? — невинно поинтересовалась Софья, переключаясь на шёпот. — Поцелуй с языком? — невинно моргнул он, — довольно страстная вещь... — А ещё? Молчание. Неловко пожал плечами, мол, не знаю. Софья кашлянула, говоря ещё тише: — Отсос, идиот. — Ты сказала это из чувства благодарности! — смущённо воскликнул Постников, — мне ничего не нужно, Соня! Между прочим, я просто хотел порадовать тебя, ничего не прося взамен. Альтруистично и... и!... это, как его, душевно, вот. Так говорят? Софья терпеливо выслушала эту нервную, сбивчивую и бессмысленную речь, словно от оправдывающегося первоклассника, почему тот не сделал домашку. Тяжко вздохнула, потирая переносицу и оглядываясь, не прислушивался ли к ним кто. — Я спрашиваю это, потому что люблю тебя, — буркнула она, надув губы, — вдобавок, я не вижу ничего плохого, чтобы утешить своего милейшего супруга! Софья прижалась к нему сильнее и заурчала, почти как кошка. Ну, может она и утаила некоторую часть своего приглашения, но лжи не было. Её-то, наверняка, вниманием не обделят. Юрий с озорством взглянул на неё: — Это всё из-за беременности, да? Ты как кошка весной! — Всё возможно… Поэтому настоятельно рекомендую копить силы, я одним твои заходом не наслажусь. — А у меня свои козыри в рукаве, — показательно прикусил кончик языка он. — Боже, пакостник! — закрыла руками лицо, — немедленно говори тихо! Быстро успокойся. И хватит гримасничать. Посмотрела на него сквозь пальцы. Через мгновение сложила руки на груди. — Убери свой бесстыжий взгляд и иди ищи всё, что там тебе нужно… Хотя я без понятия, откуда ты всегда находишь ингредиенты для готовки. — Настоящий охотник всегда нападает на след, — подмигнул он. Софья подозвала Овчарку, которая моментально напрыгнула на неё, виляя хвостом. Предупреждающе гавкнула на голубей, чтобы пернатые разлетелись, и довольная посеменила за хозяевами. Постников взял её под руку, она усиленно игнорировала его, отвернувшись. Тот не сдержался и чмокнул Софью около уха, заставляя супругу поёжиться. Но холодно вряд ли ей уже было: всё же на сердце было теплее. Она ощущала, что скоро вернётся в свой прежний жизненный уклад. И была счастлива, потому что, очевидно, их ребёнок заслуживал лучшего. Может быть несколько жестоко радоваться чужой вине, но она также ощущала и то, что теперь Юрий явно станет, если не мудрее, то умнее и осторожнее, чтобы не подвести их маленькую жемчужинку. Только вот Соня совершенно не подозревала, что жемчужинки две.