***
За обедом, подобно всем студентам пятого и седьмого курсов, Джеймс сидел с учебником и, практически не отвлекаясь, отчаянно зубрил. Хоть он и зарекся не готовиться к Турниру Трех Волшебников, его всё еще ждали Ж.А.Б.А. Если он хотел получить отличную работу в будущем, следовало потрудиться чуть больше, чем все остальные. К тому же ни Стив, ни Тони на обед не явились, и он подумал, что они, должно быть, застряли вдвоем в каком-нибудь интересном месте, но не стал развивать эту мысль. Тем более, что эти его раздумья никак не были связаны с бытовыми заклинаниями, которые они изучали почти весь первый семестр седьмого курса. И с этим у него были серьезные проблемы, потому как именно эта категория чар выходила гораздо хуже сложных щитовых, обезоруживающих или любых других защитных заклинаний. Он уже третий раз читал страницу про заклинание вызова зонта и проклинал Мерлина, потому что никак не мог запомнить вербальную формулу. Студенты потихоньку заканчивали обедать. Большой перерыв между занятиями постепенно подходил к концу, и некоторые ученики, казалось, хотели успеть сделать ещё огромное количество дел, прежде чем вернуться к занятиям. Баки тоже уже собирался уходить, когда вдруг рядом с ним сел измученный и разозленный чем-то Стив. Тони рядом не было, и можно было предположить, что в плохом настроении его лучшего друга виноват именно Старк. Со скоростью улетающего от ловца снитча Стив накладывал в тарелку пюре и мясной гуляш, на эту же тарелку он положил и большой кусок корнуэльского пирога и наполнил стакан газированным тыквенным соком. То, с каким лицом он засунул в рот ложку, начиненную всей едой с тарелки, отбрасывало все сомнения, сложившие из-за первого впечатления: Стив был в ярости. — Ты чего? — спросил Баки, отложив в сторону «Стандартную книгу заклинаний» для седьмого курса. Пытаясь прожевать адскую смесь, Стив помотал головой и быстро запил всё это дело соком. — Что на этот раз сделал Старк? Забыл наложить защитные чары на то место, в котором вы зажимались, и вы получили выговор? — Мы никогда так не делаем, — отнекался Стив, наконец проглотив всю еду. — Думаешь, я не знаю, что вы используете простые защитные чары, чтобы вас было не слышно из-за пыльного балдахина? — Иногда мы просто спим, — Стив покраснел и виновато улыбнулся. — Что он натворил? Рассказывай, мелкий. Стив вздохнул, быстро закинул в рот еще пару ложек пюре и мяса, видимо надеясь, что интерес Баки пропадет, но тот не собирался так быстро сдаваться. Докапываться до истины он умел, и уж Роджерс знал об этом не понаслышке. Он использовал свой самый лучший взгляд, который одновременно мог заставить Стива чувствовать себя виноватым и обязанным, даже не догадываясь, что причина отнюдь не в настоящих чувствах, а только в умелых манипуляциях. — Мы собирались на свидание в конце недели, а он всё испортил, — наконец сказал Стив. — Я просил его не задираться, но когда он меня слушал. — Так что случилось-то? — Его наказали на три недели за пререкания с профессором Нумерологии. Судя по «показаниям свидетелей», — Стив иронично произнёс два последних слова, нарочно делая на них акцент, — он назвал профессора Пима дураком и сказал, что даже маглы разбираются в числах лучше, чем он. — Какая ерунда, — выдохнул Баки. Он-то боялся, что Старк вытворил что-нибудь по-настоящему серьезное, а пререкательства с преподавателем были такой же обыденной вещью, как заправка пузырька чернилами. — Ваше свидание никуда не денется. Вы же всё равно большую часть времени проводите вместе, иногда даже ближе друг к другу, чем разрешено школьными правилами. — Через три недели пасхальные каникулы, и Тони уедет. — Значит, ваше любовное воссоединение будет еще ярче и, надеюсь, пройдет не в нашей спальне. — Но я все равно на него злюсь, — после долгой паузы сказал Стив, видимо, намереваясь оставить последнее слово за собой и, таким образом, быть правым. — И ты, и я знаем, что Старк просто так на рожон не полез бы. Больше, чем уверен, что профессор Пим сказал ему что-то обидное. О нем. Или даже о тебе. Пока не поговоришь с ним нормально, даже не вздумай злиться. Злоба на пустом месте ни к чему не приведёт. И вообще, радуйся, что вы с Тони живете в одной комнате и можете проводить столько времени вместе, сколько многим и не снилось. Вам не приходится вылавливать друг друга на десять минут между ужином и отбоем ко сну, и вы можете устраивать свидания хоть каждую ночь, а не морозить задницу по утрам, сидя на грязных оконных проемах. Стив нахмурился. Он успел прожевать несколько маленьких порций, пока Баки толкал не очень продуманную речь. — Я так понимаю, теперь мы говорим о тебе, — понял Стив, машинально повернулся к столу Пуффендуя и не удивился, что Питера там нет. — Ну, немного обо мне. Но я не жалуюсь, а просто говорю, как вам с Тони повезло. Наслаждайся, мелкий, и не срывайся на нем почем зря. — У вас с Питером все хорошо? — Ну… да. К чему такие вопросы? — Ты опустил взгляд, когда говорил о нем, и немного повысил голос. Баки поднял брови. Нервно поджал губы и сглотнул, отчего кадык дернулся. Не лучшее время и место, чтобы обсуждать надуманные Барнсом проблемы. Они оба это знали, как и оба понимали, что другого шанса может и не быть. Поэтому Баки попытался смыться, ссылаясь на занятость, а Стив заставил его вернуться на место одним только грозным тоном голоса. — У нас с Питером все хорошо, — тихо сказал Баки, опускаясь на своё место. — Правда. Просто мы проводим вместе примерно пять часов в неделю. — Это не самый плохой вариант. — Я знаю, но это не мешает мне завидовать тебе и Старку. Почему я не мог влюбиться в кого-то с Гриффиндора? — Потому что Питер с Пуффендуя. — Спасибо, блин, капитан Очевидность. — Ты так говоришь, только потому что думаешь, что совместное времяпрепровождения решило бы все ваши проблемы, Бак. Но тут ведь дело не в том, как часто вы вместе, а в чувствах, которые вы испытываете друг к другу. Если они настоящие, то вы и через пять лет будете вместе, а если нет, то, может, не стоит так из-за этого расстраиваться. — Ну конечно, — фыркнул Баки, наклонившись ближе к Стиву, и шептал, чтобы остальные не слышали, о чем это они тут болтать. — Легко тебе говорить такое, ведь тебе не нужно после каждой встречи с Тони в одиночестве дрочить в туалете. Вы это делаете вместе, в тёплой постели и в уверенности, что никто вас не застукает благодаря чарам. А теперь извини, но мне надо разобраться, как работает заклинание для чистки картошки. Несмотря на то, что Стив дал ему уйти, Баки все равно оглядывался в поисках друга, думая, что тот пойдет за ним. Как ни крути, но у них через пятнадцать минут начнется занятие по Зельям, и это было бы вполне естественным, что Стив последовал за ним. К большому неудовольствию Баки эти пятнадцать минут он провел с Тором, который рассказывал о последней тренировке по квиддичу. Он скучал по квиддичу и уже не приходил в восторг от того, что он — чемпион Хогвартса в Турнире Трех Волшебников, но всё еще не сожалел о своем решении, ведь иначе вряд ли бы он решился пригласить Питера на Святочный бал. Когда профессор Картер впустила их в кабинет, Баки, недолго думая, сел за последнюю парту и снова уткнулся в «Стандартную книгу заклинаний». Правда, открыть главу о бытовых заклинаниях он не успел, потому как к нему подсел Стив с невероятно довольной улыбкой. С абсолютно нечитаемым выражением лица он достал письменные принадлежности и учебник, разложил их на столе и пихнул под учебник Барнса какой-то обрывок пергамента. Баки тут же его развернул. На пожелтевшем куске пергамента, который больше походил на оторванный от общей кучи автобусный билет, мелким и неровным почерком было написано всего два слова: Мимбулус Мимблетония. — Что это? — недовольно шикнул Баки. — Пароль от ванной старост. — И зачем мне… О, нет, нет, нет. Я не буду опускаться до такой низости. — А я и не заставляю. Просто, если вдруг вам с Питером захочется уединиться от чужих глаз, ты знаешь, что делать. — Но так все делают! — Не все, только те, кто знает пароль. И поверь, большая часть студентов бесстыдно врет. Пароль меняется каждые четыре недели. Вот этот как раз самый последний, будет работать до конца пасхальных каникул. Баки не знал, стоит ли быть благодарным за такую странную услугу, как и не знал, попадет ли Стиву за то, что он вот раздает пароли своим друзьям. Тем не менее, он спрятал пергамент между страниц в учебнике по Чарам и наконец убрал его в сумку, заменив на учебник по Зельям. — Кстати, — тоже шепотом добавил Барнс, — Тор сказал, что в наказание Тони должен будет каждый вечер намывать рамы всех картин в замке. Я подозреваю, что это вы способны делать вместе. Стив в удивлении поднял брови. Похоже, ему эта мысль в голову не приходила, но Баки не удивился — злость и ярость не дает думать, застилая практически все чувства и ломая логическое мышление. Роджерс едва успел поблагодарить его, когда в кабинет, опоздав на несколько минут, вошел Тони. Он был так же зол, как Стив, когда пришел в Большой зал. К большому счастью Баки, драмы не случилось, и когда Роджерс поманил своего парня к себе, тот, не задумываясь, проследовал к их столу и сел на свободное место. Одним кризисом стало меньше.***
Две недели. Именно столько времени понадобилось Баки, чтобы собраться с мыслями. Он твердо решил, что идея Стива о свидании в ванной комнате старост — худшее, что может случиться с ним и Питером. Да, один раз Питер признался, что думал о них двоих, хорошо проводящих время в ванной старост, но это было ещё до того, как они начали встречаться. Для Баки это был весомый повод, чтобы не портить всё на корню, но он никак не мог забыть такие на первый взгляд невинные слова и думал во основном лишь о том, что за ними пряталось: Питер Паркер, море пены и долгие поцелуи под старинной люстрой с сотней свечей. Теплая вода омывала бы их голые тела, пушистая пена щекотала бы кожу, а мыльные пузыри лопались бы у них над головами, наполняя воздух приятными ароматам цветов и сладостей. Баки прикусил губу и перевернул страницу учебника. Странно было об этом думать, сидя в библиотеке. Казалось, эта обитель знаний и пыли должна отвлекать от лишних мыслей, создавая идеальную атмосферу для освоения учебных материалов. Библиотекарша мисс Кёнинг была требовательна к студентам, посещающим её святая святых, поэтому здесь почти всегда было тихо и уютно — идеальные условия, чтобы сосредоточиться на чем-то невероятно важном и нужном. Но Баки умел противостоять таким вот идеально-больничным условиями, даже не нарушая правила. Сегодня в этом была заслуга Питера, который сидел рядом, читал учебник (в этот раз по Травологии) и выглядел невероятно сногсшибательно. Не было ничего необычного в его внешнем виде: всё та же растрепанная челка, черно-желтый галстук и нашивка с барсуком на груди. И только краем глаза можно было заметить, как из-под пышного рукава мантии на левой руке виднелся серебряный браслет — подарок Баки на семнадцатилетие. Браслет представлял собой длинную цепочку из крупных звеньев, изюминка крылась в застежке — она была сделана в форме паука. И вот, кто же мог подумать, что, увидев на руке своего парня подаренное им украшение, Баки только и будет думать о том, как приятно касаться губами запястья, аккурат в том месте, где был серебряный паук. Эта мысль была самой приличной из всего того роя, который жужжал в его голове. Заметив пристальный взгляд, Питер улыбнулся и помахал рукой прямо перед носом Баки. — О чем задумался? — спросил он. Баки потерял равновесие. — Представляю, как танцуют горегубки, — соврал Барнс. — Странное зрелище. — Ты не бываешь серьезным, да? — Это я так пытаюсь тебя подбодрить. Не выходит? — Не знаю, — Питер пожал плечами и закрыл книгу. — Мне показалось, что ты нервничаешь. Узнал, каким будет третье испытание? — Нет, — Баки помотал головой. — Скажут только после пасхальных каникул. Опять прибудут эти жуки из Министерства и будут важничать. — Когда ты станешь работником Министерства, тоже будешь важничать? — Кто тебе сказал, что я вообще хочу работать в Министерстве? Я лучше буду продавать книжки в Косом переулке или устроюсь репортером в «Ежедневный пророк», — Баки сделал серьезное лицо и продолжил свою речь странным голосом, который чем-то напоминал стук пишущей машинки. — «Сенсационная новость. Самый молодой министр магии в истории Волшебного мира соблазнил опозоренного проигрышем в «Турнире Трех Волшебников» Джеймса Барнса, который в настоящее время прячется от общественности, предпочитая посылать свои статьи в редакцию «Ежедневного пророка» совиной почтой. К величайшему сожалению, мистер Питер Паркер отказывается комментировать это громкое заявление, делая вид, что никогда не знал никакого Джеймса Барнса. Об этом он заявил во время интервью, которое проходило в нашей гостиной и….» — Даже если я и стану самым молодым министром магии, — хмыкнул Питер, — я никогда не дам интервью репортеру «Ежедневного пророка». — Даже если этим репортером буду я? — Такие уж правила. — Сегодня ты спишь на диване, дорогой, — шуточно сказал Баки, следом очень-очень тихо рассмеявшись. По правилам в стенах библиотеки смех был запрещен. — На самом деле я восхищен твоим желанием изменить Волшебный мир, и, если вдруг я все-таки буду работать в «Ежедневном пророке», именно это и напишу. Питер смутился, но не отвернулся. Его губы расплылись в благодарной улыбке, а Баки думал только о том, что продал бы душу за эти прекрасные ямочки на щеках. И именно эти ямочки стоило винить в том, что ему пришлось нарушить одно из правил поведения в библиотеке. Не удержавшись, он поцеловал Питера, совсем позабыв о том, где они находятся и не думая, сколько свидетелей здесь может быть. Их отношения не были тайной, но попадаться всем на глаза совершенно не хотелось. Но стоило ему коснуться губ, почувствовать ладони на своих щеках, как вдруг стало так жарко, как будто они сидели не у окна в библиотеке, а по центру костра, на котором сжигали салемских ведьм. Жар разгорался повсюду: в животе, в груди, в пахе, и Баки совершенно не представлял, как будет тушить это все. Вместо того, чтобы прекратить собственную пытку, он положил ладони на выставленные колени Питера и осторожно погладил их. — Ты что-то пил? — неожиданно спросил Питер. — В смысле? — Последний раз так ты трогал мои колени, когда пригубил стопку смородинового рома и потерял весь стыд. — Я не наступаю на одни грабли дважды, — убедительно сказал Джеймс. Такой ответ Питера вполне устроил, так что через секунду они снова вернулись к неторопливым, но жарким поцелуям. Вишенкой на торте в этот раз стал тот самый браслет, который вжимался в шею Баки из-за крепкой хватки Паркера. Сложно было не отвлекаться на эти ощущения, к тому же когда его тело реагировало на это весьма однозначно. Ему пришлось снова прикрыться мантией. — А может, в следующий раз ты хапнешь огневиски и твои руки зайдут чуть дальше? — вопрос Питера прозвучал, как гром, и оглушил его на пару секунд. Баки замер, словно подвергшись нападению. Потом сглотнул, ужасно громко в тишине библиотеки и только после двинул руки дальше. Сердце едва не ушло в пятки, когда он понял, что Питер, приподнявшись над стулом, двигает бедрами ему навстречу. Еще через несколько секунд Паркер приземлился к нему на колени, и теперь упирающийся в открытую кожу браслет был меньшим из зол. Они и раньше были так близко друг к другу, но прежде Баки никогда, даже случайно, не касался паха Питера. Сейчас его ладонь лежала на нужном месте, и он чувствовал, как возбужден Паркер. Огонь в груди разгорелся ещё сильнее. Не посмев залезть рукой под одежду, он гладил член через ткань, мягко и осторожно, как будто пробовал разные трюки в ожидании реакции. Первый тяжелый вздох над ухом, следом — тихий стон, и все, что могло притормозить их, разом накрылось. Они как будто оба забыли, где находятся, видели и чувствовали только друг друга. Иногда смелость Паркера шокировала Баки в приятном смысле этого слова, но сегодня это качество невероятно восхитило его. Их воздушные замки разрушил цокот каблуков мисс Кёнинг. Питер поднялся, делая вид, что ищет книжку на верхней полке, а Баки едва успел открыть учебник, чтобы притвориться вечно читающим студентом. Мисс Кёнинг работала здесь уже четвертый год, и Баки привык видеть её расслабленной милой дамой, с убранными в высокий пучок черными, блестящими волосами. Но сегодня от привычной доброты ничего не осталось. Строгим взглядом она обвела Джеймса и Питера, сжала губы так сильно, что они почти пропали с её лица. Она вот-вот собиралась что-то спросить, когда вдруг что-то упало, и нерушимая тишина библиотеки наполнилась странной возней. То, что было дальше, ясно дало понять и Питеру, и Джеймсу, что рукоблудить в библиотеке лучше не стоит. Под громкую ругань они вместе выбежали из кабинета и, не оглядываясь, побежали к лестницам. — Чуть не попались, — с облегчением сказал Питер. — Должно быть, чудом спасшиеся от опасного заклинания волшебники так себя и чувствуют. Баки, улыбнувшись, с ним согласился. Он и сам ощущал какую-то эйфорию и легкость, глазея на раскрасневшегося, нервно хихикающего Паркера, как на лучшую в мире причину, для того, чтобы чувствовать себя идиотом. Они стояли у лестницы, ведущей на нижние этажи в полном одиночестве. Единственные свидетели — любопытные жители картин то и дело пытались вылезть за рамку, чтобы посмотреть на них. Но несмотря на все эти взгляды, у Баки совершенно пропало чувство стыда. Он только и успел подтолкнуть Питера к перилам на лестнице, когда тот вдруг схватил его за ворот мантии и притянул к себе. И вот они снова целовались, лапая друг друга через одежду. Старые волшебники на картинах всполошились, но ни одна картинная душа их не ругала. Наверное, не часто им выпадает возможность понаблюдать за прелестями людской жизни. — Пошли, — Питер взял его за руку и потянул вниз по лестнице. Они спустились до второго этажа, прошли через длинный коридор и юркнули за дверь туалетной комнаты для мальчиков. В приглушенном свете все казалось меньше, чем было на самом деле, и комната, в которой запросто мог поместиться весь второй курс Гриффиндора, вдруг показалась маленькой даже для них двоих. — Вечерами сюда никто не заходит, — прошептал Питер и потянул его вглубь комнаты, к туалетным кабинкам. — Откуда ты знаешь? — поинтересовался Баки, не сводя с Паркера взгляда: его взъерошенные волосы и помятая мантия выглядели такими привлекательными. — Иногда приходится искать укромные места, когда… ну ты понял. В таких же ситуациях, как сейчас, но без тебя. — О, — протянул Баки, следом вскрикнув: — О! Они дошли до последней кабинки. Питер вошел туда первым, затем втянул в нее Барнса и, закрыв дверь, прижал его спиной к скрипучему дереву. Целуясь, они кое-как закрылись на задвижку. За закрытой дверью оба стали смелее, и уже через минуту стояли со сбитыми галстуками и наполовину расстегнутыми рубашками. Питер гладил грудь Барнса, нарочно касаясь голой кожи серебряной цепочкой браслета. — И часто ты представлял такое? — спросил Баки, развязывая черно-желтый галстук. — Чаще, чем ты думаешь. Ещё со временем полётов на метле. — Так давно думаешь и молчишь? — Ты сейчас хочешь это обсудить? — Питер замер, остановив руки на талии Барнса. — Действительно, — пробормотал тот в ответ. И снова втянул Паркера в поцелуй. Он забил на галстук, на не до конца расстегнутую из-за него рубашку и принялся за молнию на своих штанах. Питер, не мешкая, разобрался со своей. Штаны сползли вниз по ногам, упав на ботинки, следом они оба стянули трусы. В голове гудел бешеный стук сердца, изредка ломаемый звуками мокрых поцелуев. Питер тяжело дышал, и каждый его вдох звучал, как попытка спрятать один из прекрасных стонов. Баки казалось, что, лишая его возможности слышать такие звуки, Питер его обворовывал, но его рука на члене двигалась так правильно, что сказать об этом вслух было просто невозможно. У него едва получалось дышать и целоваться одновременно, а Питер только еще больше выбивал его из колеи, прижимаясь и лаская. Когда дыхание Паркера стало ещё тяжелее, Баки перехватил инициативу на себя. Он обхватил своей рукой сразу два члена, Питер уткнулся носом в сгиб его шеи. Его руки сместились с талии Барнса на задницу. Он уже не просто прижимался, он двигался навстречу, упрощая задачу Баки. И это было приятно, невероятно до дрожи в пальцах, которыми Барнс сжимал волосы на его затылке. Это потно, резко, горячо. Ощущения были такие, словно он выпил галлон бордроперцового зелья, разве что изо рта и носа не шел пар. Ноги стали тяжелыми, ватными, и за несколько секунд до оргазма Баки почувствовал, как все внутренности скрутились в один огромный узел из стыда, волнения, возбуждения и приближающейся разрядки. За мгновение до оргазма Баки потянул Питера за волосы и поцеловал. А ещё мгновение спустя Питер обмяк в его объятиях, довольно что-то простонав в поцелуй. С минуту они стояли, не двигаясь, только лениво целуясь, пока Питер нервно не рассмеялся в губы Джеймса. — И что, — Питер прошептал с улыбкой на лице, — это можно считать за наш первый раз? — Ну, — тихо отозвался Барнс, — мы стоим со спущенными штанами в школьном туалете, мой зад замерз, а я не могу надеть штаны без чужой помощи, потому что моя рука испачкана в сперме. Вполне себе подходящая для такого случая ситуация. Но ты можешь называть то, что случилось, как тебе хочется, малыш. Всё с той же довольной улыбкой Питер достал из кармана мантии палочку, выслушал лекцию Баки о том, что нельзя хранить палочку в опасной близости от гениталий, и страшную историю о том, как его дяде Альфреду оторвало хозяйство случайным волшебством. — Успокойся, детка, — прыснул Питер, взяв его за руку. — Я всего лишь хочу помочь. У тебя же проблемы с бытовыми заклинаниями? — Ага, — смирно сказал Баки, ни капли не стесняясь своей слабости. Уже через пять минут они — оба чистые, одетые и довольные — шли в сторону гостиной Пуффендуя. Баки никак не унимался и все болтал про дядюшку Альфреда, а Питер только глупо улыбался, разглядывая своего парня. Чего скрывать — эту увлеченность он обожал. — Если честно, я всегда думал, что этой историей отец хотел раскрыть мне дядину ориентацию, — сказал Баки, когда они остановились возле входа в гостиную Пуффендуя. — Поэтому я удивился тому, как мои родители на тебя отреагировали. Я рассчитывал получить волшебный пендель и собирался после школы некоторое время жить в «Дырявом котле». — Ну что сказать, — подхватил Питер, — у меня отличное обаяние. Они засмеялись. — Точно не пойдешь завтра с нами в Хогсмид? — спросил Баки, понимая, что уже пришло время прощаться. — У меня много дел. Да и я обещал ребятам, что проведу с ними время. Ну знаешь, с Недом, Мишель…. с Бэтти. — У тебя много друзей, я понял. — Не больше, чем у тебя. — Мои друзья — твои друзья. А вот с твоими так не работает. — А тебе и не надо с ними дружить. Дружи со мной. У нас это хорошо получается, — подмигнул ему Питер. Баки не смутился. Намек был понят, принят и одобрен широкой улыбкой. — Я знаю пароль от ванной комнаты старост, — выпалил он в ответ. — И, если ты хочешь большего, мы можем воспользоваться советом Старка. — Я… — Если ты хочешь, конечно, — снова заговорил Баки, боясь, что перегнул палку. — А если нет, то мы можем отложить это до лучших времен. Я же приеду к тебе летом погостить и… — Думаю, Мэй не позволит нам спать в одной комнате, не говоря уже об одной кровати. — Ну, к себе я тоже не могу тебя пригласить, ты же знаешь мою мать. — Твоя мать — чудесная женщина, что бы ты там ни говорил. — И тебе придется еще с бабушкой познакомиться, а она помешана на чистоте крови. Бекки с тебя не слезет, потому что считает, что все, что есть новое в доме, всегда принадлежит ей и… — Ох, Джеймс, — прошептал Питер и обнял его. Но это был лишь трюк, который Баки разгадал много секунд спустя. — Я хочу. Для Барнса этого шепота над ухом оказалось достаточно, чтобы наконец осознать, что они с Питером думают об одном и том же. На прощание Баки поцеловал запястье Питера, наконец исполнив свою маленькую мечту: его губы одновременно коснулись и горячей кожи, и серебряной цепочки браслета.*** На следующий день
После традиционного завтрака с Питером в центральном дворике Хогвартса, пришло время отправиться в Хогсмид. Баки, воодушевленный предстоящим вечером, который они с Питом договорились провести вместе, с улыбкой на лице слушал бравады Старка о несправедливом наказании, из-за чего дорога до волшебной деревушки показалась ему бесконечной. Зато Стив аж светился каждый раз, когда Старк произносил его имя. Хоть кому-то было хорошо, подумал Баки и в который раз оглянулся на Хогвартс. По тропинке от самых ворот школы в разнобой небольшими группами спешили студенты. Все были одеты, как придется. Кто-то по старой привычке закутался в шерстяной шарф, другие студенты, напротив, сменили зимние мантии на легкие, весенние и наслаждались наступившей весной. Ему на глаза попалось несколько парочек, из-за чего он чуть не споткнулся о выступающий камень на мощенной дорожке, в которую плавно переходила тропинка. — Барнс, ты ходишь этой дорогой уже четыре года. Забыл её особенности? — с издевкой спросил Старк. — Если бы Стив шел впереди, ты бы тоже запнулся, — буркнул Баки в ответ и, спрятав руки в карманы мантии, обогнал милующихся Стива и Тони. Он никак не мог понять, неужели им там сложно перестать лапать друг друга хотя бы на тот короткий промежуток времени, пока они добирались до Хогсмида. Он, конечно, понимал, что завтра Старк уедет домой, и Стив будет грустить в одиночестве, но разве им мало было целой ночи? Маленький злобный монстр, грызущий его изнутри, подсказывал, что во всем виновата обычная зависть. В попытке избавиться от этого чувства, Джеймс свернул с дороги и зашел в первый попавшийся магазин, коим оказалось «Сладкое королевство». Здесь, как и всегда, было ужасно людно, но он умудрился протиснуться к любимой витрине Питера с фигурным шоколадом. На полке было столько всего, что глаза разбегались, но взгляд Баки зацепился за новинку — шоколадно-мятную фигурку в виде головы волка, которая заканчивалась красным, лакричным бантом. Голова волка была символом семьи Барнс уже не один век, и именно поэтому Баки обратил внимание на такую интересную штуку. Не то чтобы он был в восторге от всех этих семейных ценностей (мать всегда говорила, что ему нужно подрасти и перестать быть «неженкой», чтобы понять все тонкости таких вещей, но вот ему уже восемнадцать, а он до сих пор не понял, вокруг чего всегда возникала такая шумиха), эта шоколадная фигурка захватила все его внимание. На фоне темного шоколада выделялся не только красный бант, но и сделанные из голубой карамели глаза. Серебряные линии были нанесены неровными мазками сухой кистью, имитируя текстуру шерсти. — Нравятся наши новинки? — спросил задорный голос, и Баки, вздрогнув, поднял взгляд. За стеклянной витриной стоял волшебник в форменной одежде работника магазина. На вкус Баки он был слишком стар, чтобы работать в таком месте. В уголках серых глаз залегли неглубокие морщины, седина тронула длинную бороду, заплетенную к низу в косу. Волшебник улыбался, пряча руки в большом кармане зеленого фартука и смотрел то на шокированного Джеймса, то на витрину с шоколадными фигурками. Его волосы были спрятаны под накрахмаленным зеленым колпаком. — Вот эта, — он указал пальцем на шоколадную фигурку в виде саламандры с черными, блестящими глазами-капельками и ярко-желтыми карамельными мазками, разделяющими шоколадное туловище на сектора, которые время от времени вспыхивали ярко-оранжевым свечением, — очень острая, так что если вы ищите подарок для девушки, то лучше возьмите вон того лукотруса — чистая карамель с салатовой сладкой ватой внутри. Изящно, просто и недорого. — Мне, пожалуйста, пачку летучих шипучек, — Баки вытащил из внутреннего кармана мешочек с монетами и пересчитал деньги, — и вот эту шоколадную голову волка. — Один галеон и четыре сикля, — волшебник улыбнулся. — Только осторожно, этот волк иногда кусается. Ничего не ответив, Баки взял упакованные в бумажный пакет сладости и пошел на кассу. Стоя в очереди, он то и дело глядел в сторону витрины с шоколадными фигурами. Жертвой красивых речей волшебника становились все, кто оказывался к витрине ближе, чем на два фута, и все без исключения выбирали какую-нибудь фигурку. Четверокурсник с Пуффендуя купил огромную фигурку зуву за пять галеонов, и Баки счел, что тот просто сошел с ума. Несколько девочек взяли лукотрусов (они были самыми дешевыми), а появившаяся из ниоткуда Наташа долго стояла у витрины, в поисках, должно быть, чего-нибудь по-настоящему удивительного. Расплатившись, он отошел к окну, чтобы убрать мешочек с монетами и свои покупки. За окном, среди выставленных на витрине леденцов на палочке разных форм и размеров, он разглядел Тони и Стива, которые всё ещё стояли возле магазина, хотя давно могли сбежать. Когда он вышел на улицу, то не сразу привлек внимание друзей, что было неудивительно: судя по тону голоса Стива, он опять отчитывал Тони. Думать об этом, да и влезать, ему не захотелось, даже когда он услышал своё имя. Первым его заметил Тони, главным образом потому что, в отличие от Стива, стоял к нему лицом. Состроив самую недовольную гримасу, он взял Стива под локоть и резко потащил в сторону «Трех метел», предложив Баки следовать за ними. В пабе было много народу, как будто разом сюда набился весь Хогвартс. Кое-как они пристроились за столиком у окна, отправив Стива, как самого высокого из них, купить по бутылке сливочного пива. — Ты ведь не стал слушать советы Стива? — спросил Старк, как только Стив скрылся в длинной очереди. — Какие ещё советы? — нахмурился Баки, не понимая, что здесь происходит. — Об отношениях, конечно. — Я не просил у него совета об отношениях. — И правильно. Стив в этом ничего не понимает. — Ты же с ним встречаешься. — Ну да. Но если бы не моя настойчивость, то мы бы всё ещё неловко пялились друг на друга. В плане любви Стив…. Он тормоз, серьезно. — Ты вообще-то о моём лучшем друге говоришь, — напомнил ему Баки. — Ну не такой уж он и хороший друг, раз разболтал мне о твоих проблемах в отношениях. — Да нет никаких проблем, Старк. Не придумывай. — Во-первых, запомни, что трахаться в душевых в раздевалках на поле для квиддича — ужасная идея. Холодно и грязно. Оглянуться не успеешь, как вас застукают. Во-вторых, если вы вдруг решите уединиться в туалете, то входите туда по очереди, иначе за вами обязательно увяжется кто-нибудь, кто захочет посмотреть. В-третьих, не пытайся взять всё и сразу, а то… — Угомонись ты, Старк. Мы уже разобрались с этим сами. — Мы? — Да. Мы. Я и Питер. — Да? — Старк улыбнулся. — Значит, Стиви ещё не потерян для этого общества? — И никогда не был, как бы он ни притворялся. Ты бы ценил его за то, что он позволяет тебе думать, что в ваших отношениях всегда главный ты. Немного подумав, Старк кинул взгляд в сторону очереди за сливочным пивом и с минуту смотрел в одну точку с улыбкой на лице. Баки не стал поворачиваться, но был уверен в том, что прямо сейчас Стив смотрит на своего парня с точно таким же лицом. — Будь добр, не рассказывай ему, что я проговорился, — попросил Старк. — Ладно, но только если ты починишь пол в нашей спальне. Я уже устал просыпаться от скрипящей половицы между вашими кроватями. Ещё чуть-чуть, и Старк бы густо покраснел, хотя Баки не был уверен, что тот вообще мог испытывать стыд и неловкость. Следующие минут пять они сидели в тишине и разговорились только, когда вернулся Стив. Оказалось, он встретил в очереди знакомых шестикурсников и те взяли выпивку и на него тоже. — В этом и есть плюс быть старостой, — Стив подмигнул Тони. — От какого страшного наказания ты их отмазал? — поинтересовался Баки, открывая свою бутылку. — Ни от какого… Пока что. Осталось два месяца, и думаю, что за это время они здорово оторвутся, а мне придется закрыть глаза на все выходки. Ещё я обещал придержать здесь свободное место для Наташи. Наташа присоединилась к ним три минуты спустя и стала рассказывать о дивной покупке в «Сладком королевстве». Она показала двух абсолютно одинаковых шоколадных нюхлеров с позолоченными носами-клювами. Их хвосты блестели, как и глаза-бусины, а острые когти были вылиты из золотой карамели. Баки не видел таких фигурок и предположил, что Наташе, как и всем красивым девчонкам, было доступно всё, что угодно. Одного нюхлера Наташа купила для себя, а второго — для младшей сестренки, которая училась на втором курсе в Слизерине. Почти два часа они болтали о всякой ерунде. В большинстве своем, конечно, поднимали важную для всех семикурсников тему — Ж.А.Б.А., которые с каждым днем становился всё ближе. Наташа поделилась своими идеями о том, как не потерять неделю каникул напрасно, совмещая в своих безумных планах и учебу, и отдых. Даже в представлениях эта идея звучала, как смесь из адского пламени и взрывающихся конфет, а уж на словах всё было куда хуже. К началу третьего часа Старк заговорил о квиддиче, жалуясь, что из-за дурацкого Турнира кубок школы свелся к скучным товарищеским матчам, в которых не было никакого азарта. Баки выпал из беседы, задумавшись о своём и попивая сливочное пиво. Несмотря на то, что оно давно нагрелось, он продолжал пить пиво маленькими глотками, с интересом оглядывая Наташу, Стива и Старка. Он пришел в себя только тогда, когда Наташа легко хлопнула его спине. — А ты сегодня без своего карманного пуффендуйца? — спросила она, и Баки понял, что она отвлеклась от беседы о квиддиче, потому что Стив и Старк затеяли спор. Опять. — У одного из его друзей день рождения. Празднуют. Меня не пригласили, потому что как бы я ни старался быть милым, им всё равно не понравился. Питер, конечно, никогда мне об этом не скажет, но я и сам не дурак. — Дерьмово, когда его друзья тебя не любят. — Тебе-то откуда знать? — Мне же не пять, — Наташа показала ему язык. — А ты собираешься дарить ему что-нибудь на четыре месяца ваших отношений? — Я думал, подарки дарят только на круглые даты. Ну там на первую годовщину, пятую… — В вашу первую годовщину он будет в Хогвартсе, а ты — продавать зелья в магазине своего отца. Зная тебя, я думала, что каждый месяц ваших отношений будет отмечаться, как свадьба. — Считаешь, Питер ждет этого от меня? — Не знаю, но я бы ждала, — Наташа пожала плечами и отпила немного пива. — А ещё я слышала, как он обсуждал это со своими друзьями, так что… Решай сам, что тебе делать с этой информацией. — Какой же я дурак, — сказал Баки и резко встал с места. — Не ждите меня, встретимся в школе. С этими словами он выбежал из «Трех метел» и, в попытке сократить путь до книжной лавки, свернул в переулок. Вышел на Вторую улицу и так же быстро добрался до магазина. Остановившись, он отдышался и, поднявшись по лестнице из трех каменных ступенек, вошел внутрь. Свет разом сменился темнотой, и Баки почувствовал, как падает. Он попытался вытащить палочку, но не смог ничего сделать. А в голове, не умолкая, раздавался незнакомый голос. — Спи. Спи. Спи. Следующим утром фотографии Джеймса Барнса — восемнадцатилетнего чемпиона Хогвартса в Турнире Трех Волшебников — были развешаны по всей округе.ПРОПАЛ СТУДЕНТ ХОГВАРТСА Джеймс Бьюкенен Барнс Рост сто восемьдесят сантиметров, глаза серо-голубые. Был одет в темно-синюю мантию с эмблемой Гриффиндора. При себе имел волшебную палочку (тринадцать дюймов, слегка гибкая, выполнена из виноградной лозы с сердцевиной из волоса единорога), кошелек с монетами и бумажный пакет с покупками из «Сладкого королевства». В последний раз был замечен выходящим из паба «Три метлы»…