Да за какие грехи

      Ичиро красивая. Рослая, широкоплечая, со спины можно за пацана принять; только острые коленки и пухлые щёки выдают в ней семнадцатилетнего подростка, но и те она успешно прячет под неподходящей ей по размеру одежде и капюшонами.       Саматоки нервно закуривает, пока она вытирает кровь с разбитой губы, и невольно сравнивает её с Нему. Нему - маленькая, тощая, милая - полная противоположность Ичиро. В своё время он костьми лёг, чтобы оградить сестру от всего дерьма, и сейчас то же самое делает Ичиро для своих младших. Не то чтобы ей удаётся, но она старается изо всех сил. Саматоки хмыкает и дёргает её за ворот толстовки:       - Идём.       - О, ты как всегда немногословен, Саматоки-сан, - ядовито тянет она, отряхивая вывалянную в уличной грязи одежду.       - Следи за языком, а то пойдёшь в больницу к Джакураю. Одна.       Девчонка обиженно затыкается молчит всю дорогу. К Джакураю не хочется - он не преминёт воспользоваться случаем, чтобы прочитать ей лекцию о том, как должны себя вести девочки.       Ичиро, на самом деле, очень солнечная и по-подростковому наивная, но превращается в разъярённую фурию, когда дело касается семьи.       Они быстро добираются до квартиры Саматоки, и он только успевает снять обувь и кинуть куртку в шкаф, когда Ичиро уже, задрав до груди футболку, разглядывает наливающийся на всю бочину синяк. У Саматоки дёргается глаз, и он пинком отправляет её в ванную, швыряя вслед полотенце.       - Можно было бы и понежнее, это меня тут чуть не прикончили! - слышится из-за двери.       - Если бы ты умела вовремя останавливаться и не доводить конфликт до точки кипения, тебя бы не били каждый божий день, маленькая заноза в заднице. Учись идти на компромиссы!       - Ой-ой, и это мне говорит правая рука кумитё, - парень представляет, как кривится её лицо и хмыкает.       Саматоки уходит на кухню в поисках аптечки, пока девчонка возится в ванной, отмечая, что из новых ранений стоит обработать, а что само отвалится. Он уже давно её не жалеет - она доказала свою силу и феноменальную способность влипать в разного рода неприятности. Это не мешает ему, однако, ненавязчиво оттеснять её плечом к себе за спину, - она, хоть и бойкая, хоть и острая, как нож, всё ещё девчонка. И ровесница его сестры.       Он закуривает и ставит чайник, продолжая думать, за какие грехи ему приходится с ней нянькаться. По всему выходило, что он давно должен был с лихвой всё искупить. Саматоки отворачивается к окну и медленно выпускает дым в потолок, когда хлопает дверь ванной и слышатся приближающиеся шаги.       - Саматоки-сан, слушай, я не могу разглдяеть, что у меня под лопаткой...       Саматоки оборачивается, давится дымом и надсадно кашляет, пока девчонка недоумённо разглядывает его из-за плеча. Она вышла на кухню в лифчике и штанах, и ему отчаянно хочется треснуть её по голове. Он бегло оглядывает кровоподтёк под лопаткой и, взяв шею в локтевой захват, рычит ей на ухо:       - Ичиро, дура, блять, ты головой думать будешь?       Спина, прижатая к груди Саматоки, каменеет.       Оттянутая лямка лифчика больно шлёпает по коже. Ичиро вздрагивает, но вывернуться из захвата не пытается.       - Как в твою бедовую голову пришла идея выйти к взрослому мужику в одном белье? - он кладёт руку ей на живот, притягивая ближе к себе, и одним пальцем поглаживает кожу под косточкой лифчика. У девчонки краснеют кончики ушей. - А если я однажды решу тебя трахнуть? - Вторая рука с силой сжимает бок, на котором разливается лиловый синяк.       От боли девчонка выходит из оцепенения и выдирается из рук. Лохматая, встрёпанная, краснющая, она почти с ненавистью смотрит на него исподлобья и, спотыкаясь, кидается обратно в ванную.       - Иди в жопу, придурок!       Хлопает дверь, Саматоки устало потирает лицо руками.       - И лифчик сними, а то кровью замараешь, - вслед орёт он.       Девчонка проучена, а он, похоже, искупил свои грехи на десять лет вперёд.