Дикий, дикий мир Клуба романтики

      Он собирался, будто это было свидание. Букет тюльпанов удобно лег в ладонь, плотные стебли холодили руку. Саймон намеревался купить оранжевые цветы, под цвет пятен ржавчины, выступивших на радиаторе, но в продаже таких не было. Красные тюльпаны почему-то оказались дороже желтых, поэтому пришлось брать те, что соответствовали финансовым возможностям юноши.       — «Тебе так идут эти цветы», — бормотал он, пытаясь побороть волнение. — Нет, не так. «Я купил эти цветы под цвет твоих пятен». Тьфу ты!       Парень выругался. Ну каких пятен?! Желтых? Звучит отвратительно… Радя подумает о нем непонятно что.       Фотограф остановился по обратную сторону дороги, пропуская спешащие автомобили. Солнечные лучи отбрасывали на его старенький пикап солнечных зайчиков, бурые пятна протертого металла некрасиво выделялись на солнце. Саймон невольно залюбовался зрелищем.       «Моя», — гордо подумал он, задрав подбородок. Юноша спрятал букет за спиной, подошел к машине. Он аккуратно вставил ключ в замок зажигания, провернул. Пикап закряхтел, пукнул облаком зловонного дыма. Запахло паленым.       — Ну прости, что задержался. Не злись, — фотограф ласково погладил руль, пробежал пальцами по приборной панели. — У меня для тебя сюрприз. Если будешь хорошей девочкой, я подарю тебе нечто особенное. Но сначала нужно поработать.       Он затормозил у здания редакции спустя пятнадцать минут. Машина дважды глохла, трижды пускала пар, но каким-то чудом доехала. Саймон выскочил наружу, приложился губами к пыльному капоту, поиграл язычком в районе номерного знака.       — Я скоро вернусь, любовь моя. Ты не успеешь соскучиться. Попробую отпроситься пораньше, — прошептал он и послал автомобилю воздушный поцелуй.       Внезапно его окликнули. Фотограф поднял глаза и опешил. К нему приближалась та самая девчонка, которую он встретил вчера в кафе. Распущенные волосы, распахнутые глаза, очаровательная улыбка. Она выглядела, как богиня. Самая настоящая богиня. Девушка из высшей лиги. Фотограф едва успел сглотнуть слюну, которая начала вытекать изо рта. Тихий голосок в голове пискнул: «не даст».       Он знал, что не даст. Такие не дают. Ему вообще никто не дает. Кроме правой руки. Иногда левой. На свой двадцать первый день рождения он устроил себе настоящий праздник. Обе ладони изрядно потрудились в тот вечер. Позже юноша хвастливо заявлял, что у него был секс с близняшками. По факту, это не было враньем.       Саймон глупо улыбнулся, помахал Мие левой рукой. Правая все еще была уставшая после вчерашнего.       — Добрый день.       Она приветственно махнула в ответ, подошла ближе. Сладковатый аромат ее духов чуть было не лишил парня чувств. В штанах зашевелилось. Фотограф испуганно глянул через плечо. Главное, чтобы радиатор не заметила его заинтересованности новенькой. Иначе и она не даст. Это будет его первый настоящий секс. В смысле с чем-то еще, кроме руки. Одна только мысль о том, что Саймон перестанет быть девственником, взрывала сознание юноши. Трясущимися руками он открыл перед девушкой дверь, приглашая войти внутрь.       В редакции Мию приняли, как свою. Ее облепили со всех сторон, желая узнать возможную коллегу получше.       Саймон всячески пытался перевести её внимание на себя.       «Если бы радиатор видела, она бы настучала мне по башке», — со стыдом думал парнишка. Он поглядывал в окно, проверяя, что автомобиль не может наблюдать его постыдные попытки сблизиться с новенькой. Фотограф успокаивал себя, что это не измена. В отличие от его возлюбленной, Мия была живая. Она отвечала на вопросы, смеялась. Ее руки были теплыми, а блеск в глазах настоящим.       — Тебе нужно взять псевдоним, — произнес мистер Боу, обращаясь к студентке. Он разглядывал её поверх полу-опущенных очков. Верный признак того, что редактор заинтересован в таком полонении к штату.       Мия задумалась.       — «Кошачья шалость»? — предложила она. — «Сучка Диего»? «Слезы Владика»? «Страшный сон Катюхи»? «Роуз, не судьба тебе выпихнуть Амалу с расследования»? «Королева подорожника»?       Девушка принялась сыпать идеями. Саймон зарделся, выпятил дугой грудь. Он придумал лучший вариант и теперь спешил им поделиться.       — «Радиатор», — гордо произнес он.       — Что?! — брови девушки поползли вверх.       — Что? — весь штат газеты с сомнением покосились на юношу.       — Ну «Радиатор», — принялся объяснять он. — Можно «Родион». Ты красивая и дырочки есть, — он кашлянул, почесал затылок. Щеки юноши приобрели лиловый оттенок. — Бампер у тебя, что надо.       Моника потрогала фотографу лоб, задумчиво качнула головой. Мистер Боу часто заморгал, снова посмотрел на девушку.       — Мне нравится. Добро пожаловать в штат «страшный сон Катюхи».

***

      Саймон вылетел из здания. Обида захлестнула юношу с головой. Кажется, Мия была так близко! Он мог затащить ее в ванную, а там… Но девушка ускользнула. Кажется, она вообще больше заинтересовалась своим столом, нежели фотографом.       Парень сел в машину. По его щекам текли слезы. Ничего. Сейчас он поднимет себе настроение. Саймон опустился к коробке передач, облизал рычаг. Круглая головка легко вошла в рот. Юноша начал производить характерные движения головой, его пальцы ласкали пазы переключения передач.       — Любовь моя, — бубнел он, захлебываясь слюнями. — Мой Родион.       Через десять минут фотограф успокоился. Отполированный годами, мокрый рычаг покинул рот фотографа.       Саймон вновь находится в отличном расположении духа. Изо рта привычно тянуло резиной. Сейчас настанет самый важный момент его жизни.       В штанах снова шевельнулось. Парень довольно улыбнулся, направил пикап в лесную чащу. Он давно заприметил небольшую полянку с цветами — идеальное место для первого секса. Фотографу не терпелось приступить к действию. Он разогнался и не заметил на дороге огромную грязевую лужу. Задние колеса забуксовали. Они стремительно проворачивались, увязая все глубже. Саймон зарычал от бессилия и злости.       — Ты что, здох?! — прокричал он, выходя наружу. Фотограф подошел к пикапу сзади, попытался его толкнуть. Ошметки грязи полетели юноше в лицо, заляпали одежду. Все оказалось бесполезно. Машина прочно увязла в грязи.       — Ничто не испортит наше свидание, детка, — упрямо проговорил Саймон.       Он достал с пассажирского сиденья увядшие тюльпаны, поднес их к капоту. Парень откинул волосы назад, скинул испачканную футболку на землю. Открыл капот, готовый приступить к действию.       Радиатор дымился.       — Да ты вся горишь, — игриво заметил фотограф.       Он прикоснулся к прибору головкой члена и завизжал, как девчонка. Обожженная кожа задымилась. Парень попытался охладить оба инструмента. Он по очереди дул на свое достоинство, то на Родиона, пока температура не стала приемлемой.       К сожалению, ребристая поверхность Роди не позволяла впихнуть член целиком. Саймон понял это спустя пятнадцать минут безуспешных попыток. Он достал из кармана помаду кроваво-красного цвета (юноша иногда мазал ею большой и указательный пальцы, таким образом имитируя рот у своей руки).       Фотораф высунул кончик языка, принялся рисовать на радиаторе. Кривоватый овал с небольшой горошинкой сверху обозначил влагалище. Саймон даже сделал подпись: «здесь была пися Мии». Он искренне надеялся, что радиатор не в состоянии прочитать написанное.       Юноша поглаживал пальцами свой рисунок, пока прибор остывал. Кончик члена Саймона все еще слегка дымился.       — Тебе хорошо, милая? У нас сегодня особенный день. Мы так давно вместе, что пришло перейти на новый уровень отношений. Ты меня понимаешь?       Он приложился к ребристой поверхности губами. Повозюкал горошинку языком.       — Да, Родя, я хочу слышать твои стоны.       Его возбуждала мысль, что они с радиатором наконец-то вместе в полноценном смысле. Дрожащими руками Саймон провел членом по рисунку.       Тру-унь. Тр-ру-унь.       Это напоминало игру на странном музыкальном инструменте. Саймон ускорил темп. Он даже начал подпевать в определенный момент, когда член наиграл знакомую мелодию. К сожалению, парень быстро натер шкурку. Он попытался втолкнуть свой инструмент в щели. Ожидаемо, из этого ничего не вышло.       — Да у тебя никого до меня не было, — радостно хохотнул фотограф. — Значит у нас обоих это первый раз. Спасибо, что дождалась меня.       Саймон запустил ладонь под днище радиатора, начал неистово теребить. Его губы остановились на нарисованном клиторе. Бедняга скрючился, как дождевой червяк, чтобы поласкать прибор всеми доступными частями тела.       — Ты скоро? Давай, малышка. Кончи для меня.       Фотограф впустил язычок между мелких ребер, промычал что-то нечленораздельное. Он получал немыслимое удовольствие от мысли, что он потрясающий любовник. Надо запомнить движения, чтобы потом повторить их с Мией. Ну, если даст. А если не даст, он проделает в радиаторе еще одну дырку. Или даже две.       Фотограф позволил язычку погрузиться еще глубже. Но достать обратно уже не смог. Парень начал выть и дергаться. Он двинулся так резко, что член случайно воткнулся внутрь. Парень взвыл. Он трясся, как умалишенный. Но сделал только хуже. Достоинство опухло, и его не удалось бы достать никакими усилиями. Та же участь постигла и язык.       — Малыфка моя, фто ф ты так со мной? — шепелявил Саймон, чуть не плача. Первый секс обернулся настоящей пыткой. Пальцами парень раздвинул щелочку, достал опухший язык. Он был так огромен, что не помещался во рту. Половина так и осталась висеть снаружи. Слюни стекали по нему и падали на землю.       С членом пришлось повозиться. Саймон усердно натирал радиатор, шепелявил ласковые слова. Он надеялся, что прибор кончит и выплюнет распухший пульсирующий член.       — Ты хоцеф стобы я концил внутль? — его глаз задергался от смелого предположения. — Далагая, но я не могу! Сто если ты забелеменеефь? Сто мы будем делать с маленькими ладиатолами? Я не готов быть отцом!       Он схватился за член обеими руками, дернул, что есть силы. Часть шкурки зацепилась за щель, оторвалась. Кровь брызнула в стороны.       — Ты откусила мой цленцик! Мой мини-Саймон! Как ты могла? Я довелял тебе!       Он запустил в машину цветами. Юноша пнул по заднему колесу. Пикап сдвинулся ровно на столько, чтобы покинуть злосчастную лужу.       Фотограф прыгнул за руль. Раненый петушок так и остался висеть снаружи. Его приятно обдувало. Саймон мчался домой, нарушая правила и ругая машины, на чем свет стоит.       К тому моменту, как он добрался до дома, юноша успокоился. В конце концов, секс удался. Хоть фотограф и не кончил.       — Что ты там так долго возишься?!       Из кухни раздался голос матери.       — Я плишел с лаботы! Хацю отдахнуть сколей! — прошепелявил он, пряча член в ладошке.       — До я знаю, что ты гей. Мог и не говорить, — пробормотала женщина.

***

      Саймон лежал в кровати, смотрел в потолок и счастливо улыбался. Он стал мужчиной! Перевязанный бинтом член служил тому доказательством. Одна ладонь показалась перед лицом юноши. Он сложил ее уточкой и начал шевелить большим пальцем, имитируя речь.       — Саймон, милый, я соскуцилась. Поцему ты не звонил мне целый день? Позволь мне ублазить тебя пелед сном? Ты ведь бедняга, даже не концил, — пропищал он, старательно добавляя мимику.       Вторая ладонь повторила движения первой. Теперь две руки «общались» между собой.       — Он мой! Со мной он концает лучше! Ты — отлаботанный мателиал, — для большего противостояния фотограф сменил голос, придал ему более томные нотки.       — Нет! Со мной! Я с ним легулялно лаботаю узе десять лет!       — Иди на пенсию, — возразила левая рука.       Саймон довольно улыбнулся. Не из-за каждого парня вот так спорят девушки. К тому же близняшки.       — Ну не ссольтесь, девоцки, — проговорил он, обращаясь к рукам одновременно. — Как только цлен заживет, мозете обе им заняться.       Руки активно закивали в ответ. Саймон улыбнулся, лег на бок. Тут же подскочил от боли в члене и опять перекатился на спину. Нужно попробовать завалить радиатор снова. Вроде, у него должна быть еще какая-то дырочка. И на этот раз можно обойтись без цветов.