Проклятие архидьякона

На закате дня на фоне неба чётко вырисовывался громадный силуэт Нотр Дам де Пари. С площади никто бы не разглядел неподвижную фигуру наверху, если бы даже кому-то пришло в голову разглядывать собор. Архидьякон Жозасский стоял на крыше, скрестив руки на груди и мрачным безжизненным взглядом уставившись на Париж. Вот уже шестую сотню лет не знал он покоя, это было его наказанием и его проклятием за грехи, совершённые когда-то. Внезапно Фролло отмер: - О, Pater Noster, да когда ж я сдохну, неужели я буду проживать снова и снова эту историю до скончания времён! Как меня достала эта Эсмеральда, сколько можно! Я чувствую, очередной автор уже начал писать сценарий моего нового мучения. Боже, как ты жесток ко мне, ну почему я должен проживать раз за разом все бесчисленные фанфики про меня? Опять насиловать цыганку? Надоееелоо... Хотя, может ещё разок? …Или чего новенькое? - пронеслось в его мозгу, и он снова впал в оцепенение. Эсмеральда сидела во Дворе Чудес и злилась. Она была молода и, хм, невинна, но жизнь в такой пёстрой компании многому её научила, по большей части, конечно, в теории, но всё же… И вот, сейчас смутное желание терзало её. Эсма пока не знала, что ей делать, и бесцельно уходила шляться по улицам в поисках приключений на свою задницу. Однажды утром она танцевала на площади перед собором, и вдруг замерла, поражённая внезапно пронзившей её молнией: из собора выходил высокий черноволосый священник не первой молодости. – "Вот он", подумала Эсмеральда с присущей ей необузданной страстностью, "тот, кто заставляет моё сердце биться быстрее! Так и тахикардию заработать недолго, надо срочно соблазнить его!" – решила она с категоричностью, присущей молодости. Цыганка каждый день приходила к собору, плясала, вплетая в свои изящные движения призыв для священника, всё напрасно, он упорно не замечал её. Фролло, действительно, словно не видел её, он давно перестал думать о женщинах, погрузившись в дебри всякой хрени, как называл его занятия младший братец, весельчак Жеан. Иногда он равнодушно скользил по ней взглядом, и отворачивался от окна. Однажды Эсма пришла в собор якобы на исповедь, опустив очи в пол, из-под ресниц высматривая, в каком бы углу зажать проклятого священника, сводившего её с ума. Архидьякон взглянул на её безумный взгляд, испугался до смерти и спрятался в исповедальне, проворно захлопнув дверцу. Обломав ногти об дверь, она в изнеможении вышла на площадь, испуганная голосами прихожан, появившихся с улицы. Эсма в отчаянии рухнула на мостовую: - Клод, Клод, - словно пробуя на вкус, произнесла его имя, которое недавно узнала, - ты меня губишь, я сгорю от страсти… Будь проклят тот день, когда я впервые увидела тебя, когда ты шёл по залитой солнцем площади, в так соблазнительно развивающейся на ветру сутане…С тех пор запретное желание сжигает меня! Нет, всё, хватит, ненавижу тебя… В растрёпанных чувствах Эсмеральда зашла в свой любимый кабак выпить бутылочку бургундского, что с детства было ей другом, помогало успокоиться и забыть обо всех неприятностях. Налив бокал, и любуясь игрой вина на солнце, сквозь стекло она увидела за столиком напротив смазливого королевского стрелка. Эсма хищно улыбнулась, Феб, таково было имя прелестника, немедленно среагировал на её немой вызов, и подсел к ней. И небеса сжалились над несчастной девушкой, дав ей хоть ненадолго отдохнуть от безумной страсти к Фролло… Наутро, выходя из кабака, с похмелья дико злая, она хлопнула дверью о косяк. – Эсма..Эсма..Куда ты?- простонал, открыв один глаз, Феб, - нам же было хорошо вместе? - Отвяжись, я поняла, что никто мне не заменит Клода, рявкнула она, и я решу этот вопрос сейчас, клянусь Вельзевулом! Тем утром Эсмеральда танцевала особенно пронзительно, ей хотелось кричать, чтоб обрушились камни собора и покончили с её страданиями разом. Но лишь каменные статуи смотрели на неё сверху. Вдруг одна из уродливых фигур пошевелилась и стала спускаться вниз. - Твою мать, я соблазнила гаргулью,- пронеслось в усталом мозгу Эсмеральды, падающей в обморок. Открыв глаза, она увидела перед собой Квазимодо, и опять уронила голову, громко стукнувшись ею о камни мостовой. Наконец ей удалось очнуться. – Donne-moi à boire… – простонала она. –Да, я была недалека от истины, ну нафига мне этот влюблённый уродец… Хотя, пусть будет, мало ли что…- промелькнуло у неё в голове. Звонарь не набрался смелости приставать к ней, и предложил свою дружбу. Он и не предполагал, что Эсмеральда придёт испытать её так скоро. -Послушай, Квазимодо, ты обещал мне помощь! Слушай меня! Сегодня ночью я приду к собору, ты откроешь ворота, впустишь меня внутрь, ты свяжешь Клода, мне одной не справиться, у него такие мускулы, ммм, да, так о чём я, значит свяжешь его, отнесешь в самую дальнюю келью, и уйдешь. Ты понял меня? Понял? Звонарь кивнул, едва сдерживая слёзы. Он ведь обещал помогать ей во всём. В ту ночь всё пошло не по плану. Фролло, почувствовав на своей спине нехороший взгляд Квазимодо, прятавшего за спиной бронзовый канделябр, предпочел спасаться бегством. Кто ж его знает, что пришло в голову этому извращенцу? Святой отец решил не испытывать судьбу, он боялся за свою честь. В панике выбежав на улицу, он вскоре перестал узнавать парижские улицы, попав на какую-то богом забытую окраину… Рок, это слово уже начертано на стене собора. Архидьякон угодил прямехонько ко Двору Чудес. Эсмеральда столкнулась с ним у ворот, нехороший огонёк зажёгся в её глазах. – Аве Мария, ты меня услышала! Моя свита! Помогите-ка своей королеве хоть раз, висельники вы несчастные! – закричала она так, что кажется луна содрогнулась. Со всех сторон Фролло окружили бродяги. Он закрыл глаза, читая отходную молитву, и потерял сознание от дикой тряски, с которой здоровенный бандит бежал по кочкам к Дворцу, взвалив отче на плечи. Придя в себя, Фролло лежал, беспомощно, и как-то отчаянно дергаясь, привязанный к лавке в комнате цыганки. Эсмеральда подошла ближе, изнемогая от желания, до сих пор не веря в свою удачу, и рывком разорвала сутану у него на груди. Её трясло от нетерпения, она скользнула ему на грудь, в процессе освобождаясь от лишней одежды. Её руки скользили повсюду, изучая его тело. Вскоре, он, странно всхлипнув, перестал дергаться. Ему местами начинало нравиться происходящее, Фролло решил покорно отдаться судьбе. Значит так суждено. Тут Эсма с грацией горной козы запрыгнула на него сверху, прервав его размышления о роке… Внезапно он увидел радугу, которая вдруг раскололась на тысячу осколков… И в этот момент архидьякон Жозасский очнулся, стоя на крыше собора, скрестив руки, смотря невидящим взором на двухтысячелетний город. А следующий автор уже открыл свой ноутбук.