Chilly

Киёми просыпается задолго до будильника. Неприятно, учитывая, что будильник и так был установлен на ранее время. Слишком раннее, чтобы выспаться. К сожалению, он быстро понимает, что именно разбудило его. Он в кровати, под одеялами, в своей комнате, все окна закрыты, и тем не менее, Киёми видит как его дыхание создаёт облака пара, унося за собой остатки тепла. Он смотрит в угол комнаты, где стоит обогреватель, явно не справляющийся со своей единственной задачей. Переключатель указывает на нужную температуру, но само устройство выключено. Один взгляд на неподключенный к сети телефон, одна попытка включить прикроватную лампу, и проблема определена: нет света. Он обнаруживает письмо на его электронной почте от тренера Фостера, где говорится об отмене тренировок до тех пор, пока не уляжется буря и снова не включат свет. Киёми какое-то время непонимающе пялится на текст, а затем переводит взгляд на свои шторы. Ему нужна минута, чтобы собраться с духом, прежде чем спотыкаясь встать с кровати и подойти к окну, плотно завернувшись в одеяло. — Дерьмо. — выдыхает Киёми. Вокруг куча льда, быстро падает снег, едва можно что-то разглядеть. Киёми с визгом задергивает шторы и моментально возвращается в постель, пытаясь вернуть то самое тепло. Это было бы неплохо на Рождество, по крайней мере празднично. Но сейчас февраль — холодный и депрессивный. Снежная буря это последнее, что нужно Киёми, думает он и стонет в подушку. Ещё слишком рано, и Киёми изо всех сил пытается снова уснуть. Но после того, как он подошёл к окну, его ноги продолжают мерзнуть. Без электричества и без малейшего понятия, когда оно вернётся, он не решается брать в руки телефон. Так что он, разочарованный, просто смотрит в потолок, дрожа и наблюдая, как его комната постепенно светлеет. Он ненавидит мерзнуть. Холод всегда был его худшим проклятием. В конце концов он слышит, как Ацуму встаёт и бродит по квартире. Киёми решает, что ему, наверное, тоже следует подниматься. Может быть объединившись, они смогут придумать, что делать с этим всепоглощающим холодом. Но даже приняв такое решение, ему требуется время, что мысленно собраться и вытащить себя из кровати. Когда Киёми добирается до кухни, он видит, что Ацуму установил какое-то непонятное устройство на плиту. Он стоит над кипящей кастрюлей с водой, рассеяно почёсывая живот и напевая себе под нос мелодию, подозрительно похожую на тему «Сейлор Мун». В отличии от Киёми, Ацуму стоит там в своих боксерах, носках и толстовке. Кажется, его не особо беспокоит холод. Не считая того, как он переминается с ноги на ногу и потирает руки. — Что, чёрт возьми, ты делаешь? — ворчит Киёми, подходя ближе, чтобы посмотреть на плиту. Ацуму вздрагивает и оглядывается. — Доброе утро, — зевает он, — Свет отключили. — Вау, серьёзно? — Киёми дрожит, сильнее укутываясь в одеяло, а Ацуму улыбается — Что это? — Киёми придвигается, смотря на маленький огонёк под устройством. — Это походная печка. Забросил её в сумку во время последнего семейного путешествия, и забыл достать. Теперь это можно считать удачей. — усмехается Ацуму. — Это безопасно? Ацуму пожимает плечами, уклончиво отвечая: — Скорее всего, мы не сожжем квартиру, если будем осторожны. В любом случае, это хоть какое-то тепло, так что мне уже плевать. — Киёми не может с этим поспорить. Печка может быть крошечная, но он чувствует, как от неё исходит тепло. Божественно. — Слышно что-нибудь о том, когда включат свет? Ацуму оборачивается и качает головой, — Наверное, не раньше, чем закончится снегопад. — Они оба смотрят в окно, где видно только белую стену. — Значит, не скоро. — предполагает Киёми, подтягивая сползшее одеяло. Ацуму пожимает плечами, не выглядя слишком обеспокоенным. — У нас есть еда и тепло, так что мы сможет пережить как минимум день или два. Хоть и без излишнего комфорта. — Ацуму на мгновение замолкает, бросив неоднозначный взгляд на Киёми. — Но всё нормально. — Он осторожно наливает кипяток в две подготовленные кружки. Киёми почти обжигается, хватая чашку, но горячий чай намного лучше холода, от которого уже начинают неметь конечности. Это будет долгий день.

***

Неудивительно, что весь день проходит мучительно медленно и скучно. Ацуму кипятит воду каждые пару часов, и они греются над паром. Единственное спасение. Но Киёми хочет большего. Что-то вроде стабильного источника тепла. Что-то, кто-то, может быть, блондин, который стоит рядом с ним… Когда начинает садится солнце, температура тоже начинает падать. В квартире ведь день было более-менее терпимо, под одеялами и с горячими чашками в руках. Но теперь даже Ацуму надел спортивные штаны, тёплые носки, и расхаживал по квартире. Киёми вздыхает в своём одеяльном коконе на диване и кладёт книгу на грудь, наблюдая как Ацуму проделывает дыру в их полу. — Ты отвлекаешь. Ацуму фыркает и трёт свой красный нос, — Ты всегда так говоришь. — он поворачивается и начинает очередной круг по гостиной, за ним волочится, накинутое на плечи, одеяло. Киёми ещё раз вздыхает и смотрит, как Ацуму бродит из стороны в сторону. Его брови нахмурены, а шея обёрнута неоново-оранжевым шарфом, который ужасно сочетается с его волосами. Эта предательская мысль, что мечется в голове Киёми большую часть дня, снова даёт о себе знать. Хотя если честно, это чувство преследует его уже несколько месяцев, но если уж сейчас выпала такая возможность… — Знаешь, — произносит Киёми, наклоняясь вперёд, чтобы положить книгу на столик. — Возможно, было бы более… рационально… если бы мы делились теплом. Это заставляет Ацуму остановится, — Сакуса Киёми, — он звучит восхищенно, — Ты предлагаешь обниматься? Киёми чувствует, как его лицо мгновенно краснеет (что кстати тоже эффективный способ согреться). — Заткнись, Мия. — фыркает Киёми и тянется за книгой, снова закутываясь в одеяла, чтобы не смотреть на дурацкое лицо Ацуму. — Нет, нет, нет, нет, — возражает он слишком самодовольным тоном. Краем глаза Киёми видит, как Ацуму подходит ближе и нависает прямо над ним. Киёми немного успокаивается, заметив покрасневшие щеки Ацуму. — Я не говорю, что это плохая идея! Честно говоря, я думал о том же, но не знал захочешь ли ты, понимаешь? Кийми кивает, чувствуя себя раздражающе тронутым. — Я не против, если это ты. — мозг Киёми, видимо, тоже отключился из-за холода, и эти слова непреднамеренно срываются с его губ. Не слышно ни смеха, ни поддразнивающей шутки, поэтому Киёми переводит взгляд на Ацуму. Вместо гордости, ликования или его обычного самодовольства, Ацуму выглядит просто… шокированным. Его щёки краснеют ещё сильнее, а рот приоткрывается от удивления. — Ну, тогда хорошо. Ага. — Ацуму медленно кивает. — Хорошо. — кивает Киёми. — Хорошо. — повторяет Ацуму. Они просто смотрят друг на друга, не решаясь пошевелиться. — Значит, ты хочешь…? — наконец произносит Киёми, но вопрос обрывается и он просто берётся за край одеяла Ацуму. — Да, ага. — Ацуму кивает. Затем несколько неловких минут, наполненных молчанием и шарканьем, когда они передвигаются туда-сюда, пытаясь поудобней устроиться. Это заканчивается тем, что Ацуму и Киёми лежат на боках, почти соприкасаясь носами. Их диван определённо недостаточно велик для них обоих. Но внезапное тепло заставляется расслабиться. Единственная проблема в том, что половина тела Киёми ненадёжно свисает с края, а между одеялами проникает холодный воздух. Ацуму выглядит примерно насколько же комфортно, когда подушки начинают съезжать, и он постепенно проваливается в щель у спинки дивана. — В кино это выглядит так легко и удобно. — хмыкает он, пытаясь остаться на месте. Киёми издаёт тихий смешок, который прерывается лёгкой паникой. Он чувствует, что перемещается ближе к краю, а подушки под ним начинают скользить. — Мне кажется, что я… — предложение завершается воплем, когда он падает на пол вместе с кучей одеял. Ацуму, бесполезный придурок рассмеялся, оставшись на, уже пустом, диване. — Может, нам следует переместиться. — усмехается он. Киёми фыркает и закатывает глаза. — Твоя кровать или моя? Ацуму, кажется, на мгновение задумался, — У тебя матрас лучше. — Это было правдой. Хотя если бы Ацуму выбрал свою кровать, Киёми бы просто отверг эту идею. — Тогда пошли. — Киёми со стоном поднимается на ноги, морщась от боли в бедре. Ацуму встаёт через секунду и помогает вернуть подушки на диван. Они собирают одеяла и идут по тёмной квартире. Однако Ацуму останавливается в дверном проёме Киёми, колеблясь. — Ты уверен, Оми? Мы можем придумать что-то другое. Киёми бросает кучу одеял на кровать. — Я уверен, Ацуму. Если бы я думал, что будет приятнее умереть от холода за ночь, поверь, я бы так и поступил. — Ты всегда такой очаровательный, Оми-Оми. — драматично произносит Ацуму. Киёми закатывает глаза и заползает на кровать. — Ты идёшь или нет? — Он внимательно слушает, как Ацуму фыркает и шагает вперёд. Через пару секунд кровать прогибается, и он ненадолго чувствует холодный ветерок, когда Ацуму пробирается под одеяла. Он придвигается ближе, но недостаточно близко. Киёми сдерживает раздражённый вздох и перемещается, пока они с Ацуму не окажутся лицом друг к другу. Как и раньше, они лежат так, что их носы соприкоснутся, если кто-то решится шевельнутся. Ацуму издаёт тихий удивлённый звук от внезапной близости, а потом ещё один, когда Киёми придвигается так, чтобы уткнутся лицом в грудь Ацуму. — Смысл делиться теплом в том, чтобы делиться теплом. — приглушённо ворчит Киёми. Наконец, он чувствует, как руки Ацуму осторожно обнимают его. Он расслабляется от ощущения тепла. Ацуму всегда был человеком-грелкой, и теперь это приносит хоть какую-то пользу. — Знаешь, — мычит Ацуму, его голос кажется чуть выше обычного. — Когда я говорил про объятия, я в основном шутил, чтобы просто посмотреть на твою реакцию. Киёми пожимает плечами, приподнимая голову, — Ага, но это же эффективно. — Он чувствует как Ацуму усмехается. — Полагаю, что да. Несмотря на то, что ещё было рано, без света и без других дел, они легко и быстро засыпают. Удобно и тепло — теплее, чем за весь день. Безопасно. Комфортно. Правильно.

***

Ацуму, как обычно, просыпается первым. Ему жарко, почти невыносимо, но Киёми обнимает его, и это настолько приятно, что не должно заканчиваться никогда. Киёми всё ещё крепко спит, Ацуму слышит его медленное и равномерное дыхание. Они передвинулись за ночь, и теперь их тела сплелись в один клубок. Он на самом деле не ожидал ничего подобного. У него была надежда… но она не имела никакого отношения к реальности. Но теперь Ацуму хотел остаться здесь навечно. Он делает медленный вдох и тихо выдыхает, уткнувшись лицом в шею Киёми. — Думаю, ты разрушил мою жизнь, Оми-кун. — бормочет он в теплую кожу, локоны щекочут его лоб. — Саму говорит, что я сумасшедший, раз влюбился в своего соседа и товарища по команде. Но… — Ацуму замолкает, не зная, как закончить признание, которое Киёми даже никогда не услышит. Тёплая атмосфера и ощущение Киёми в его объятиях, заставляют говорить вещи, которые он так долго держал в себе. Он просто надеется, что его боль хоть немного ослабнет. Немного поздно Ацуму осознаёт, что Киёми полностью замер. — Блять. — едва выдавливает он из себя. — Кажется, свет включили. — шепчет Киёми, его голос не выдаёт никаких эмоций. Ацуму смотрит через плечо Киёми на обогреватель, который теперь светится красным. Он чувствует как его сердце болезненно сжимается. Очевидно. Ацуму был здесь только для того, чтобы согреть Киёми, и теперь когда настоящий обогреватель снова работает… что ж. Ацуму никогда не думал, что будет ревновать из-за тупого обогревателя. — Точно. Ага. — Ацуму чувствует ужасную пустоту, когда начинает отстранятся от Киёми. Однако тот издаёт недовольный звук и тут же поднимает голову, смотря Ацуму в глаза. — Куда ты собрался? Ты серьёзно сказал всё это, и теперь уйдёшь? — Видя надутые губы Киёми, Ацуму задыхается от прилива нежности. Чёрт, неудивительно что он отдал своё сердце этому человеку. — Ты не хочешь, чтобы я ушёл? Я вроде как сделал ситуацию… супер странной, Оми. — пытается объяснить Ацуму, но внутри него зарождается надежда. — Может, это было бы странным. Если бы я тоже не был влюблён в тебя. — Киёми произносит это так, словно это было очевидно. — А теперь вернись сюда. Холодно. Ацуму не нужно повторять дважды, он придвигается обратно, крепко обнимая Киёми, а потом начинает смеяться, — Поверить не могу, что ты влюблён в меня. Тебе должно быть стыдно. — Господи, заткнись. — Киёми улыбается, закатывая глаза. Но он аккуратно протягивает руку и кладёт её на щеку Ацуму. — Знаешь ли, всё это было частью моего гениального плана. — Метель и отключение света в городе? Напомни никогда не злить тебя. Киёми фыркает, но на его лице появляется широкая улыбка. Он счастливо вздыхает и прижимается ближе. — Я хочу ещё поспать, так что тише. — Ацуму с радостью подчиняется.