Помоги подписать документы.

      Осталось пара шагов до Рейхстага, почему же ты остановился? В одной из рук русский сжимал ручку своего небольшого чёрного чемодана. Он был из настоящей кожи и сверкал на солнце. Было сразу видно, что вещь дорогая. Обладатель этого чемодана сейчас стоял прямо перед дверью Рейхстага, в котором сейчас находился Третий Рейх — его друг детства. Союз был одет в свою любимую одежду: зелёный свитер, кожаные сапоги до колен; брюки, что были заправлены в сапоги и, конечно же, тулуп. На руках были перчатки без пальцев, а за рукавами спрятаны бинты. На голове была фуражка коричневого цвета, как и тулуп. Сейчас в его стране была суровая зима, поэтому и в Германии было прохладно. Ветер приятно бил в щёки, щекотно дотрагиваясь до кожи и теребя красные волосы коммуниста, часть которых была собрана в хвост.       Советский союз уже десять минут стоял напротив двери в логово нациста и боялся дотронуться до неё или же сделать лишнее движение. Он сам не знал, чего боялся. Может Рейха, а может последствий. Золотая прядь волос упала по воли ветра на лицо Совета, почти рядом с повязкой. Тяжёлый вздох. Всё же СССР решил сделать ещё один шаг. Небольшой каблук на сапогах коммуниста издал тихий стук о землю и вскоре русский стоял ещё ближе к двери. Свободная рука, а именно правая, потянулась к двери и костяшкой постучала. Ждать долго не пришлось, ведь дверь почти сразу открылась и парень вошёл в Рейхстаг.       Дверь захлопнулась и советский увидел своего старого друга, который с улыбкой на лице подбежал к тому.       – Guten tag, mein Freund! - раздался хриплый голос немца.       Он подошёл к Союзу почти вплотную и своими красными глазами оглядел мужчину. Как они давно друг друга не видели… Кажется, будто прошла целая вечность. Первая мировая война разделила их, а потом революция, перестройка и вот, наконец, они встретились. Радость наполняла тела друзей полностью, ни оставляя ни миллиметра других эмоций.       Только вот, Рейх не скрывал радости, а Союз старался оставаться серьёзным. Это ещё больше веселило Третьего, ведь ещё где-то двадцать лет назад он стал психом.       – Привет, Рейх, - имя своего товарища Совет произнёс крайне тихо, ведь отвык от этого имени.       – Ой, ну чего ты стесняешься? Все свои! Ладно, давай, проходи.       Нацист взял друга за запястье и поволок в свой кабинет, где уже были подготовлены документы, которые нужно было подписать. Коммунист иногда спотыкался из-за удивления. Он предполагал, что они пойдут медленным шагом и без прикосновений, однако нет. У немца был широкий шаг, да и ходить он привык быстро.       Парни поднялись по ступенькам и уже совсем скоро были у кабинета Рейха. Только там он отпустил Союза.       – А ты вырос, - как-то задумчиво произнес Сови, разглядывая товарища.       – Was? - немец резко повернул голову в сторону русского.       – Ну.. Когда мы были ещё детьми, ты был гораздо ниже.       Услышав это, Рей тихо просмеялся и положил руку на ручку двери. Потянув дверь на себя, она со скрипом открылась и друзья наконец вошли внутрь. После этого дверка снова закрылась.       Фриц обошёл рабочий стол и присел на свой стул. Локти он поставил на деревянную поверхность стола и скрестил пальцы, упёрся подбородком в них. Сови же сел напротив Рейха, поставив чемодан возле себя.       – Тебе не жарко? - спросил немец.       – А? Ну… Пожалуй немного жарко. Всё же у тебя не так холодно, как у меня в стране.       На лице наци снова появилась слабая улыбка. А когда его лучший друг снял с себя тулуп, затем фуражку… Ох, да. Рейх озверел, но вижу этому не подал. Он взял синюю ручку в правую руку и подвинул поближе к себе пару бумаг.       Первый документ — пакт о ненападении. На нём вскоре появилась подпись Рейха. Второй — согласие о разделе Польской Республики. На обоих документах была подпись Рейха и вскоре они были в руках Совета. Коммунист в отличие от нациста внимательно вчитывался в каждое слово и только потом ставил подпись. Так как текста на бумагах было достаточное количество, времени ушло минут двадцать.       – Ну, вроде все, - со вздохом сказал комсомол.       Третий Рейх облокотился на спинку стула и вдохнул большое количество воздуха через нос. В нос Рейха попало множество запахов, в том числе и запах Союза. Почуяв его, немец раскрыл глаза и посмотрел на парня.       – Хей, Совок, подойти ко мне.       Советский осторожно поднялся со стула и подошёл к немцу, спрашивая, "что хотел?". Русский не получил ответа на свой вопрос.       Рейх поднялся со стула, прижимая друга спиной ко столу. Он уткнулся носом в шею коммуниста и стал вдыхать его аромат, широко улыбаясь. Шокированный Союз не знал, что ему сделать и что сказать. Он просто молча старался удержаться на ногах.       – Ха, Сови, - наци слегка отстранился от "жертвы". - почему ты не сказал, что ты омега.       У СССР моментально уменьшились зрачки. Теперь он точно не знал, что сказать. Рейх же, недолго думая, стал стягивать с омеги свитер, а после покрывать грудь того нежными поцелуями, иногда прикусывая. Совок же откинул голову назад. Левая рука упиралась ладонью в стол, а правая прикрывала рот.       Прошло пятнадцать минут таких ласок, после чего Рейх грубо уронил друга на стол и стал расстёгивать свой ремень.       – Хаа, Сов.. Ты чертовски сексуальный.       Это всё заставляло омегу ещё больше смущаться. Вскоре в анальное отверстие омеги проник возбуждённый половой орган и заставил того издать тихий стон. Рейх ехидно улыбнулся. Он взял Совета за бёдра и начал делать осторожные толчки, ехидно улыбаясь. Пока Союз тихо стонал под своим другом, тот иногда порыкивая, начал постепенно ускоряться.       Наконец парни дошли до максимальной скорости. Ноги омеги были на плечах Рейха, а он в это время откинул голову назад от удовольствия. Коммунист же простанывал имя Третьего Рейха и иногда маты. Проще говоря, он вознаграждал альфу за его работу.       Прошло достаточное количество времени. Все документы лежали на полу, там же были ручки и печати. Союз, усталый лежал на этом столе и выравнивал дыхание. На плече красовалась новая метка, а именно от Рейха. Сам наци упёрся ладонями в стол и с улыбкой смотрел на омегу, на бёдрах которого была сперма Третьего.       – Ich liebe dich mein Kommunist.