Я хочу поцеловать тебя,
чтобы тебе было хорошо.
Просто я устал делить
свои ночи с другими.
Я хочу плакать и хочу любить,
Но все мои слезы уже были пролиты
О другой любви.
— Ребята, у меня свидание через пару часов, так что вы закрываете магазин самостоятельно, — менеджер Ока подмигивает Ланге и Рэки, улыбаясь. — Только не занимайтесь ничем «таким». — Да чем… — Кян возмущается, сжимая кулаки, когда Ланга выходит вперёд. — Ничего не обещаю. — Эй! — Ладно, развлекайтесь, — Ока кидает Ланге ключи, шутливо пихает его в бок, незаметно кивая в сторону Рэки, и выходит из магазина. Погода на улице чудесная и тёплая, идеальна для свидания и вечерней прогулки после. Он смотрит на часы и планирует время — прийти домой, помыться, переодеться, надушиться и обязательно купить цветы. Это уже третье свидание за две недели, и все девушки, что он встречает — какие-то не такие. Ока и сам не понимает, в чем дело: у них милая внешность (особенно, если удаётся встретиться с девушкой помладше), они слушают его с открытым ртом, незаметно гладят его носком своих туфель под столом и закусывают губы, попивая вино. Все примерно одинаковые, и все в них хорошо — но всё абсолютно и точно не хорошо. Эти с встречи и знакомства, скорее, просто плохая привычка или развлечение. Потому что Ока давно уже отчаялся и потерял надежду найти действительно «ту самую». В этот раз у него свидание с красивой блондинкой, видимо, не японкой — по фото у нее карие глаза и большая грудь, узкая талия и длинные ноги. Они переписывались в приложении для знакомств пару дней, а вчера решили встретиться в ресторане Джо. Вообще, — думает Ока, — удобно иметь столько друзей: один делает скидки в ресторане, второй делает скидки на цветы. А по итогу всё зря. Дома он готовится и с особой тщательностью выбирает наряд, состоящий из выглаженной чистой синей рубашки в белую клетку, на которой он пару пуговиц оставил расстегнутыми, чёрные прямые джинсы с немного завышенной талией, куда он рубашку и заправил, и белые кеды. Почему-то вне магазина он любит одеваться как звезда 80-х, и ему это определено нравится. Напоследок кидает взгляд на виниловую наклейку на стене в гостиной: «Roses are red, violets are blue. Vodka is better than dinner for two». Да, действительно лучше. Если вдруг и это свидание будет неудачным, то именно так он и проведёт остаток вечера. Возможно, даже вместе с Хироми, который будет его успокаивать и подбадривать. Сборы заняли времени немного больше, чем он рассчитывал, но тем не менее он все равно сбегает по лестнице, выходит из дому и направляется в сторону уже знакомого цветочного магазина — слишком уж часто приходится там что-то покупать. Тем более Шедоу, а точнее Хироми, делает ему скидку как постоянному клиенту и всегда приятно улыбается. Ока и Хига дружат уже очень давно, они уже и не помнят сколько. Это не та самая лучшая и крепкая мужская дружба, которую показывают в модных боевиках, зато они друг друга понимают. Особенно, учитывая, сколько раз им разбивали сердце — они всегда выслушивают про неудавшиеся романы под бутылку чего-то крепкого и смеются над глупыми шутками. — Новый день — новое свидание? — Хироми улыбается и машет рукой, видя хорошего друга в дверях цветочного магазина. — Как обычно или это для кого-то особенного? — Да самый обычный букет давай, — Ока горько улыбается от понимания, сколько раз букеты он здесь покупал. И каждый раз зря. — Как продажи сегодня? — Как в любой другой день. Зато сегодня пришёл ты, так что поднимешь мне чек. Хироми смеётся, а Ока смеётся в ответ — они оба знают, что это из разряда шутки-нешутки. Оба знают, что Ока ещё, вероятно, не раз придёт сюда за букетом «как обычно», а Хироми радостно ему этот букет запакует. Это будет продолжаться и продолжаться, пока Ока не встретит «ту самую». Если встретит, конечно. — Может, тоже цветочный магазин открыть? — Ока садится, ожидая свой заказ, и чешет затылок. — Цветы бы бесплатно брал, сколько хочешь. — Ну так ты явно бы прилично себе денег сэкономил, — Шедоу пожимает плечами, передавая в руки Оки букет алых роз, красиво завёрнутый в крафтовую бумагу. — Удачи. Ока расплачивается картой, и Шедоу напоследок кладёт руку ему на плечо, улыбаясь и подмигивая. — Надеюсь, это твой последний букет «как обычно», — говорит Хироми и снова смеётся. Его смех почему-то красивее, чем у девушек: у девушек он тонкий и писклявый, неприятно режущий уши, а у Хироми — громкий, глубокий и басовый, слово окутывает тебя и тепло обнимает. — Спасибо, — Ока тяжело вздыхает, выходя из-за прилавка. — До встречи. Он спешит в ресторан и ещё в окне сразу видит свою спутницу, она даже красивее, чем на фотографиях: длинные блондинистые волосы, красные губы и длинное атласное бежевое платье. Она сидит и смотрит что-то в телефоне, а у Оки ноль радости. Эта девушка могла бы быть мечтой практически любого мужчины, и сейчас она ждёт именно Оку, но ему как-то все равно. Словно заранее знает, что это свидание закончится так же, как и все предыдущие — коротким «спасибо», сказанным с улыбкой, обещанием ещё встретиться, а после длинной тишиной, на которой эти отношения и оборвутся. — Здравствуй, — Ока широко улыбается, садясь за стол, и вручает ей букет цветов. — Давно ждёшь меня? — Здравствуй! Спасибо большое, — она мило протягивает руку, которую Ока целует, и заправляет волосы за ухо. — Да нет, что ты. Ты вовремя, я просто пришла немного раньше. Джо подходит с заранее приготовленной вазой для цветов и ставит в неё этот прекрасный букет алых роз, который своими руками упаковывал Хироми. — Здравствуйте, меня зовут Коджиро Нанджо, и я владелец этого ресторана. Уже знаете, что будете заказывать или подойти немного позже? — Ничего себе, владелец? — девушка удивлённо открывает рот. — Мы с вашим спутником отличные друзья, так что обещаю вам идеальный вечер, — Джо улыбается и немного кланяется. — Это удивительно! Мне пасту с креветками в винном соусе, пожалуйста. — А мне болоньезе. И вино на твой вкус. — Понял, — Коджиро забирает меню из рук и кивает. — Хорошего вечера. Первое время они неловко общаются о том, как у кого прошёл день, говорят о работе и посмеиваются над забавными ситуациями, но потом неудобство пропадает. Они едят пасту, запивая ее вином, и говорят о какой-то мелочи. Девушка — ее зовут Асами — предпочитает, например, кошек, а Ока — вообще не заводить домашних животных. Она не любит смотреть фильмы и сериалы, потому что они отнимают много времени, а для Оки это одно из любимых времяпровождений. Асами — чудесная, милая, вежливая, красивая и интересная девушка, но все равно почему-то не то. Она рассказывает о том, как летала с подругами на отдых куда-то к морю, а Ока вспоминает, как они с Хироми решили съездить в горы и сто раз об этом пожалели. Она говорит, что любит классическую музыку, а Ока вспоминает, как они с Хироми слушали рок в DopeSketch после закрытия магазина и изображали великих гитаристов, мотая головой. Она рассказывает, что не любит татуировки, считая, что они портят тело, а Ока дотрагивается к плечу, где под рубашкой у него глупая татуировка, набитая не в самом трезвом состоянии ещё в начале их с Хироми дружбы — они тогда решили вместе сделать, но Хироми в последний момент испугался и отказался, зато у Оки теперь воспоминание на всю жизнь. Через полчаса к ним вновь подходит Коджиро, чтобы убрать со стола тарелки и наполнить бокалы, и наблюдает за Окой — он улыбается, но как-то невесело. — Желаете десерт? — Джо незаметно играет бровями и подмигивает другу, пока спутница смотрит в меню. — Тирамису, пожалуйста. — А вам? — Мне то же, — Ока кивает и передаёт меню в руки Джо. Он смотрит на Коджиро и тяжело вздыхает, будто передаёт невербальный знак — она не «та самая». Джо понимает знак и закатывает глаза — у него все не «та самая». Они едят десерт. Асами подносит ложку ко рту и кладёт на язык маленький кусочек, мило заправляет волосы за ухо и неловко улыбается. Она хорошая и приятная, очень воспитанная — мама точно бы одобрила. Но Ока знает, что предпочёл бы того человека, с которым он сможет пить пиво и смотреть сериалы дома. Она — не такая. Она вновь рассказывает, что, на самом деле, не очень любит цветы, потому что срезать их жестоко, а Ока не знает как сказать ей о том, что цветочный магазин — одно из его самых любимых мест на планете. Она никогда не стояла на скейте, никогда не разбивала коленки и игралась в куклы с подружками, а у него все колени в шрамах. Особенно после того, как Хироми не раз толкал его прямо в кусты, а потом они с этого смеялись и хлопали друг друга по плечу. Хироми. Хироми. Хироми. Он слышит о нем в каждой ее истории, он вспоминает его в каждой смешной ситуации. Она смеётся не как Хироми, и руки у неё не такие, как у Хироми. Она кушает не так и рассказывает истории не так интересно и весело, как Хироми. Единственное, в чем они похожи — Асами и Хироми оба милые. Но Хироми в душе намного милее. — Спасибо за прекрасный вечер, — Асами улыбается, отставляя блюдце, на котором был десерт. — И тебе спасибо, — Ока улыбается и встаёт из-за стола. — Я расплачусь и проведу тебя. — Не стоит, все хорошо. Я вызову такси. — Давай я заплачу хотя бы за такси тогда? — Ока знает, что она уедет и больше они не встретятся. — Правда, все в порядке, я заплачу, — она протягивает ему ладонь для пожатия и прищуривается, словно пытается что-то увидеть в глазах напротив. — Знаешь, может, мне показалось, но ты весь вечер будто думал о ком-то другом. — Нет, что ты… — говорит Ока, но понимает — действительно думал. Почему-то думал о Хироми. — Как скажешь, — она пожимает плечами и улыбается. — В любом случае, мы приятно провели время. Но если тебе нравится кто-то другой, то, может, стоит быть с этим человеком? Она кивает и выходит из ресторана, пока Ока ничего не успел ответить. Нравится? Ему нравится Хироми? Ока взрослый мужчина, который всю жизнь встречался с девушками, так с чего ему должен нравиться другой мужчина? Хироми классный и весёлый, внешне опасный, а в душе — просто котёнок. Он может понять и принять тебя в любой ситуации, а его руки, сжимающие плечо, поддерживают лучше всего и всех на свете. С ним можно громко слушать музыку и сидеть в тишине, можно бить татуировки и кататься на скейте, можно смеяться и плакать. Главное — с ним можно смотреть сериалы и пить пиво. Пускай он младше лет на шесть, но это абсолютно не имеет никакого значения. Они на одной волне. Ему нравится Хироми? Да, возможно, он ему нравится. На улице уже темно и очень тепло, но людей, прогуливающихся вдоль улиц, почти нет. Ока спешит обратно в цветочный магазин, что вот-вот должен закрыться. Он застаёт Шедоу, когда тот запирает двери и меняет вывеску с «открыто» на «закрыто». Ока запыхавшийся и тяжело дышит, ставя ладони на колени, когда наконец добегает до удивлённого Хироми. Гонщик стоит с ключом в руке и рассматривает друга, пытаясь понять: свидание было удачным или нет, потому что, будь оно удачным — он бы не пришёл, а будь неудачным — он бы пришёл с бутылкой выпивки. — Прости меня, — через быстрые вдохи говорит Ока. — Мне очень нужно убедиться. Хироми не успевает ничего понять и никак среагировать, когда руки Оки притягивают его за ворот рубашки, а его губы накрывают его. Губы Шедоу не такие как у девушек, они больше и мягче, а его ладони, сжимающие плечи, крепкие и сильные, такие правильные. Ощущение его тепла, вкус его губ, его объятия — это всё — «то самое». Губы Хироми не сладкие, он не пахнет дорогими парфюмами, а на его ладонях ранки от шипов розы. Он явно выше и шире, опаснее, но именно с ним почему-то чувствуешь себя защищённым. Рядом с ним чувствуешь себя хорошо и надёжно, как за каменной стеной. Только если раньше Ока должен был становиться для кого-то щитом, то сейчас сильные руки Хироми, его накаченная спина и его прикосновения — вот настоящая каменная стена. Хироми не отталкивает Оку, сминая под пальцами синюю рубашку в клеточку, а костяшки Оки уже побелели, сжимая воротник. И это всё длится буквально мгновение, но мгновение, кажется, длится нескончаемо долго.И если кто-нибудь сделает тебе больно,
Я захочу драться,
Но мне ломали руки уже столько раз…
Я использую свой голос,
я буду чертовски груб.
Хироми медленно отстраняется, всматриваясь в лицо своего друга-не-друга, и пытается понять — шутка это такая или что? Ока тяжело дышит, осознавая, что только что сделал. Может, Хироми неприятно. Может, он не хотел бы этого поцелуя. Из мыслей его выдёргивает только голос из-за спины: — Пидоры! Какие-то парни идут к ним и нагло ухмыляются. Да, Ока виноват, что сделал это на улице, поэтому спокойно ждёт, что эти ребята пройдут мимо. — Чтоб вы сдохли, пидоры, — бросает ещё один парень в капюшоне. Злость понемногу закипает, а терпения все меньше. Компания никуда не уходит, а только стоит в нескольких шагах и надменно смотрит. — Заткнись, придурок, — Ока почти рычит от злости, пока, судя по всему, главарь подходит ближе. — А то что? — Свалили нахрен отсюда, я сказал, — Ока кричит, неосознанно закрывая собой Хироми. — Ублюдки конченые, вам заняться нечем? — Есть. Например, избить двух пидорасов, — парень с короткой стрижкой делает несколько шагов вперёд, становясь к Оке почти вплотную. — Кто из вас первый? Ока не хочет драться и не любит, к тому же, нет никаких сил. Он хочет отступить и сдаться, как слабак, но Хироми выходит вперёд, явно будучи на голову выше самого высокого из них. — Ты что-то спросил? Хироми не бьет первый, он ждёт. У компании то ли тормозов нет, то ли критическое мышление отсутствует вместе с инстинктом самосохранения, но через секунду Шедоу прилетает удар справа с кулака. Он немного пошатывается, держась за скулу, но затем рычит и бьет в ответ. Ока стоит в стороне в полном оцепенении и ничего не соображает, а Хироми бьет их и бьет, а они пытаются бить его — пытаются, потому что выглядят жалко. У Хироми из носа кровь и ссадины на лице, а парни понемногу отступают. Кто-то из них без сознания, а кто-то кричит в след, что пидорасы должны сдохнуть, но по итогу Хироми побеждает, а Ока всё так же стоит, замерев. — Придурки, — зло говорит Хироми, сплёвывая на асфальт и вытирая кровь рукавом, пока Ока приходит в себя. — Тебе очень больно? Прости, я виноват. — Ты не виноват, — Шедоу перехватывает ладонь Оки, которая тянется к его лицу. — Всё в порядке. — Я не только про драку. Поцелуй… — Ока издаёт нервный смешок и потирает лоб. — Я накосячил. — Забей, всё правда хорошо. — Идём, я обработаю твои раны. Они направляются в сторону дома Оки, а он по пути рассказывает о своём свидании. Умалчивает, правда, что весь вечер думал о Хироми, и больше они о поцелуе не вспоминают, словно ничего и не было. Хироми радуется, когда Ока говорит, что девушке букет понравился. Но у Оки и этой девушки отношения бы определено не сложились. Ока говорит, что она любит кошек, а Шедоу морщится и говорит, что в жизни бы домашнее животное не завёл бы. Ока рассказывает, что она против татуировок и сорванных цветов, а Шедоу отвечает, что татуировки — класс, а про цветы тут и говорить нечего. Хироми говорит, что нашёл новый крутой сериал, а через неделю у него гонка с Черри, и Ока радуется — может быть, он не нашёл «ту самую», но нашёл «того». Даже если Хироми не согласится с ним встречаться (а ему и самому очень странно об этом думать), ему и дружбы будет достаточно. — Садись, я пока аптечку принесу. Ока уходит в ванную комнату, усаживая Хироми на коричневый диван в гостиной. Небольшая, но уютная квартира, красиво обставленная в бежевых цветах. Единственное, что выдаёт владельца — стойка с различными кастомными скейтами, плакаты на стене и та самая виниловая наклейка про водку. — Раны обрабатывать нечем, — Ока возвращается в комнату и машет бутылкой банановой водки. — Это подойдёт. — Ух, ужасное пойло, — Хироми морщится, вспоминая вкус. — Как ты ее пьёшь вообще? — Да ладно тебе, вкусная. Надо просто рецепт знать, — Ока гордо поднимает палец вверх и открывает бутылку, выливая спиртное на ватку. Он медленно обрабатывает ранки под охи и ахи Хироми, а затем заклеивает их пластырем. Его кожа под пальцами жёсткая и грубая, а щетина колется. Но очень приятно. Глаза Хироми вблизи ещё красивее, и Ока может осмотреть его черты лица — крупные кости, нос, пухлые губы и забавно оттопыренные уши. Он приклеивает последний кусок пластыря и отстраняется. — У тебя вся рубашка в крови, но у меня нет ничего твоего размера, — констатирует Ока и смеётся, осматривая друга сверху вниз. — Могу палатку принести — сделаем в ней дырки для рук и головы, ещё и на работу в ней потом ходить сможешь. — Шутник, — отзывается Хироми, но смеётся в ответ. — Мне нормально, я дома переоденусь. Просто пахнет мерзко. — Можешь просто снять ее, не переживай. Они переглядываются и замолкают, вспоминая поцелуй. Они так и не поговорили об этом, предпочитая умолчать, но когда, если не сейчас? — Тот поцелуй… — начинает Ока. — Я даже не знаю, что сказать, правда. Та девушка сказала, что я весь вечер выглядел так, словно о ком-то другом думал, а я, — он нервно почёсывает затылок и улыбается, — думал о тебе. Решил проверить. — И как проверка? Я прошёл? — Хироми хмурится, наблюдая за другом. — Нет, ну. Я чувства хотел проверить, вроде как нравишься ты мне или нет, — говорит Ока и замолкает. Хироми ждёт ответ, но снова наступает тишина, и он не выдерживает: — Так нравлюсь или нет? — Ну, — Ока несколько раз тяжело вздыхает и сглатывает. — Да. Думаю, да. Но ты мне ничего не должен, я чувствую себя очень странно. — Думаю, я чувствую себя так же, — Хироми встает, снимает рубашку и подходит к Оке вплотную. Такой высокий и широкий, что Ока рядом с ним кажется себе ещё более маленьким, словно ребёнок. Руки Хироми обхватывают его талию, а пальцы сжимаются на рубашке в клеточку. Большие и сильные. Ока кладёт ладони и смыкает их на голой раскачанной спине, облокачиваясь на стену. Они смотрят друг другу в глаза в неярком тёплом свете настольной лампы, и Хироми подаётся вперёд. Он целует его сам, и Ока отвечает, сплетая языки и тяжело дыша, не отстраняясь даже для вдоха. Ока проходится языком по губам Шедоу, а тот в ответ вжимает его в стену ещё сильнее, пока у Оки не вырывается тихий стон. Пока губы не заболят и голова не начнёт кружиться. А потом они открывают мерзкую банановую водку и снова целуются, пока у Хироми из ранок не выступит кровь. Ока обрабатывает ссадины, наклеивает новые пластыри. И снова целует. Может быть, больше они об этом не заговорят. Ни тогда, когда Ока перестанет покупать букеты «как обычно». Ни тогда, когда они будут смотреть очередной смешной сериал, пить пиво и целоваться между сериями. Ни тогда, когда Ланга и Рэки заметят небольшой засос у Оки на шее и будут доставать его весь день. Ни тогда, когда Ока придёт болеть за Шедоу в его гонке против Черри. Ни тогда, когда ночью Ока будет награждать Хироми за победу. Они не заговорят об этом, но оба будут прекрасно понимать: они друг для друга — «то самое».