Во всем, как всегда, виноват Ламберт

Торт был плохой идеей. Ну, возможно, не самой плохой, но, определенно, идеей ниже среднего. Вообще доверять в таких вопросах Ламберту изначально было глупостью, но Геральт был в слишком сильном отчаянии, чтобы пренебрегать советами близких ему людей. Пусть даже и такого вредного хера, как Ламберт. В общем и целом он ничего и не должен был делать. У его босса, жуткого человека с глазами ящерицы, от которых конкуренты обращались в бегство до ближайшего сортира, был день рождения, и Геральт как рядовой наемный рабочий не был ему ничем обязан. Совершенно ничем. Вот нисколечко и ни капельки. С Эмгыром вар Эмрейсом у него вообще сложились странные отношения, которые начались со спасения Геральтом его жизни еще в армии на севере, а закончились тем, что тот нанял Геральта телохранителем для своей мелкой дочери. Поначалу мужчина был не слишком-то в восторге от идеи быть нянькой для избалованной малолетки с целым табором горничных, гувернанток и прочей обслуги, но когда впервые увидел Цириллу Фиону Эллен Реанон, которая со всей грацией пыльного мешка плюхнулась с растущего возле семейного особняка дерева прямо ему на руки, вылупившись на мужчину своими невозможно зелеными глазами, Геральт понял, что попал. Цири совершенно не была похожа на детей богатеньких родителей, с которыми иногда приходилось иметь дело Белому Волку. От бывшего армейского позывного соплячка пришла в полный восторг и первые месяцы обращалась к мужчине не иначе как “Волк”, требуя бесконечных историй про военное прошлое, миссии, сокомандников и прочие увлекательные вещи, которые казались ей приключением. Для Геральта война была песком, засыпавшимся под швы казенной формы, едким запахом гари, пороха и гниющего мяса, криками умирающих людей и жаром палящего солнца, на котором его волосы выгорели добела, создавая впечатление, что тридцатипятилетний Геральт - уже старик. Но, конечно же, для маленькой Цири он многое переврал, романтизируя рассказы о миссиях, переправах через ущелья и захватах вражеских блокпостов, делая его грязную работу более похожей на супергеройский фильм, из тех, что девочка смотрела на неприлично огромной плазме в своей неприлично огромной комнате. На вопрос, почему бы не попросить отца рассказать про его приключения, Цири только кривила носик и надувалась, как мышь на крупу. Видимо, вопрос отца был больной темой. Проработав в особняке больше года, Геральт вынес для себя тот факт, что тема действительно больная, и вполне оправданно. Управляя огромной корпорацией с многочисленными филиалами по всему континенту, контрактами с правительством и собственными вооруженными силами, Эмгыр вар Эмрейс уделял дочери не более, чем десять минут своего времени в день. И то, если день это был удачный. Обычно это был допрос, как в старых фильмах про шпионов, об успехах Цири в учебе, конной езде и музыке, на вопросы которого отвечала ее гувернантка, с весьма очевидными для Геральта трясущимися поджилками. Цири всегда стояла рядом надутая, точь-в-точь как на ее ублюдочном портрете в розовых бантах из коридора, и смотрела в пол, ни разу не поднимая глаз на отца. Девочку можно было понять, взгляд у Эмгыра был холодный, как лед, пронизывающий до самых костей, как рентгеновские лучи, будто бы сразу сканирующий человека до самой его потаенной сути, вытаскивая наружу все стыдные и позорные тайны. К сожалению, на дочь этот взгляд тоже распространялся, поэтому Цири еле-еле сдерживалась, чтобы вытерпеть мучительные десять минут и потом сбежать куда-нибудь в сад, волоча Геральта за собой, как собачку. И, несмотря на все богатство и достаток, которым девочка была окружена с ног до головы, в ее жизни не было любви. Все ее родственники, кроме отца, погибли по разным причинам, как сухо бросил ему Эмгыр, когда нанимал его на работу. Вдаваться в детали Геральт не стал. Мертвое - мертвым, живое - живым. Он и сам знал, что это такое - ничего не иметь. Родителей своих Белый Волк не помнил, рос в детдоме при церкви вместе с кучей других мальчишек. Эскель и Ламберт, его приемные братья, Весемир - строгий, но справедливый комендант, - вот и все, что у него осталось от семьи. Отношения не сложились, друзья, конечно, были, и много, но все разбежались по разным концам света. Геральт все реже и реже их видел. Юлиан, поэт, певец, ловелас или просто заноза в жопе, с глуповатым псевдонимом Лютик, открыл свой бар вместе с Золтаном, низеньким предпринимателем, промышлявшим карточными аферами и торговлей относительно незаконной продукции. Несмотря на сомнения, бар процветал, и Геральт даже бывал там пару раз. Удивительно, что Лютик ухитрился не просрать то, что начал, за первый год. Регис, добрый, скромный доктор, с которым у мужчины завязалась дружба в госпитале, куда он попал после армии, работал в большой городской больнице и иногда звал на чай и беседу, которая частенько заканчивалась тем, что они просто пили Регисов самогон из каких-то лечебных трав, названия которых Геральт не знал. Эскель и Ламберт работали в той же охранной фирме, что и Геральт, однако их не наняли “нянькой для маленькой девочки”, как любил шуткануть Ламберт, прежде чем получить от Геральта по затылку, вот и перебивались охраной всяческих важных мероприятий. Но частенько зазывали в бар, вспомнить хорошее да плохое или просто нажраться, без всякой поэзии. Поначалу Геральт ходил чаще, но теперь, когда с ним была Цири... Приходилось уделять мелкой большую часть своего времени. Раз уж он был ее личным охранником, можно было таскать малую куда угодно, в том числе и к братьям. Которые Цири сразу понравились. Мелочь вылупилась своими огромными глазами на шрам Эскеля, явно чуя за ним ужасно интересную историю, а когда Ламберт отвесил шутливый поклон, приветствуя “маленькую принцессу”, пнула его в голень и назвала мудаком. Эскель и Ламберт ржали, как черти, минут двадцать, пока Геральт стоял ни жив ни мертв и пытался понять, где Цири могла услышать такое слово и что ее папочка сделает с ним, если узнает об этом. В итоге, топор войны быстро зарыли, а Цири, помимо “приемного папочки Геральта”, обзавелась еще и двумя придурковатыми дядюшками, один из которых водил ее в контактный зоопарк смотреть на коз и подарил фломастеры пахнущие фруктами, а второй принес пачку “Корсара” и научил еще паре-тройке нехороших слов, за что, конечно же, был нещадно бит Геральтом. После знакомства с Ламбертом уже хуже ничего быть не могло, и двигаться можно было только по наклонной, поэтому в следующий раз Геральт отвел Цири в “Хамелеон”, где она слушала байки Лютика и Золтана, сидя на барном стуле, болтая ножками в дорогих балетках и хлюпая виноградным соком из трубочки, пока сам Геральт пил пиво с братьями, перекидываясь в гвинт. Претензий со стороны заказчика не было, а Цири была в полном восторге. Эскель и Ламберт научили ее драться и крутить солнце на качелях, Лютик показывал аккорды на гитаре, а Золтан - как мухлевать в гвинт. Сам Геральт уже и не заметил, как таскал мелкую за собой везде, периодически усаживая себе на шею, чтобы она могла обрывать цветы с цветущих по аллеям каштанов и тыкать пальцем в пробегающих мимо собак да проезжающие машины, играя с мужчиной в игру “Сколько красных машин проехало мимо”. Геральт совершенно упустил из виду, как Цирилла Фиона Эллен Реанон, маленькая принцесса огромной корпорации Нильфгаард, стала ему будто бы родной дочерью, которую он совершенно не ждал, но без которой больше не мог. Однако с ее родным отцом все шло не так гладко. Эмгыр не был против того, как Белый Волк проводил время с его дочерью, пока это не влияло на ее учебу и занятия с гувернантками. Однако Геральта до скрежета зубов бесило это претенциозное отношение, холодные взгляды и отрешенность Эмрейса. Будто бы Цири ему не родная, а так. Очередная безделушка в очень дорогой коллекции. Шахматная фигурка, которую в определенное время нужно будет выставить на определенную позицию, выдав замуж за какого-нибудь богатого наследничка или поставив во главе одного из филиалов, если же не всей корпорации Нильфгаард. Геральт бы так и бесился дальше, не размениваясь со своим боссом более чем на пару фраз в неделю, касающихся деталей работы, если бы не одно происшествие. Дело было, как всегда, в интересах корпорации. Других фраз у Эмгыра будто бы не было, и Геральту пришлось втиснуть себя в ублюдочный черный костюм с белой рубашкой вместо любимых потертых штанов карго, чьи карманы были вечно забиты леденцами, фломастерами, пластырями с машинками и прочим барахлом, нужным Цири, и кожаной куртки, подаренной еще Весемиром; уговорить Цири надеть платье с очередными уродскими оборками и поехать на какой-то ультра-важный прием всем вместе. Эмгыр вел переговоры со своими деловыми партнерами, Геральт стоял в углу рядом с фуршетным столом, лелея в голове план спереть под шумок блюдо с креветками, а Цири была вынуждена проводить время с детьми всяких там корпоративных шишек. Стоило отдать должное корпорации - приемы они устраивать умели. Все было дорого-богато, но при этом без излишней мишуры, в отличие от некоторых мероприятий, которые Геральту приходилось охранять. А еда вообще отличная. Да и выпивка обещалась быть великолепной, но раз уж мужчина был при исполнении обязанностей, приходилось терпеть. В дорогом костюме, впихнутом ему секретарем Эмгыра, Геральт менее обычного походил на маргинала, поэтому какое-то время спустя к нему прилипла одна из молоденьких наследниц, видимо, уже подвыпившая. От девушки пахло алкоголем и резкими духами, а в вырезе платья, казалось, можно было утонуть, поэтому Геральт, уже давно забывший фиалковые глаза и черный шелк волос Йениффер, позволил себе отвлечься на минуту. Чтобы из сладкого тумана его выдернул нечеловеческий детский визг. Растолкав уже слегка подвыпивших гостей, мужчина обнаружил кучку детей, столпившихся вокруг Цири, которая оседлала какого-то белобрысого паренька с крысиным лицом и яростно мутузила его по этому самому лицу. Видел бы Ламберт, надулся бы от гордости, ведь это очевидно было его учение. Дети, столпившиеся вокруг, смотрели на действо с лицами хищных гиен, пока Геральт отдирал Цири от мальчика, уговаривая ее отпустить его. Отдать должное мелочи, вцепилась она знатно, и Геральту пришлось приложить конкретное усилие, чтобы оторвать ее, отряхнуть и только потом понять, что дети в испуге разбежались вместе с самим потерпевшим, который, хлюпая носом и изрыгая проклятия, убежал к матери, а за его спиной стоит Эмгыр вар Эмрейс собственной персоной. Геральт уже развернулся и загородил Цири собой, будучи готовым принять все последствия, однако Эмрейс бросил лишь короткое “уходим” и развернулся в сторону выхода. Цири вцепилась в руку своего телохранителя, как утопающий в последнюю соломинку, и всю дорогу в машине прижималась к его боку, очевидно, ожидая не то выволочки, не то чего похуже от отца по приезду домой. В доме минуты ожидания приговора казались часами, а путь по лестнице, куда их позвал Мерерид, секретарь Эмгыра и по совместительству домоправитель, казался дорогой на Голгофу, ни больше ни меньше. В итоге Геральт, второй раз за год, оказался в кабинете Эмрейса, таком же мрачном и суровом месте, как и его хозяин. Эмгыр сидел за своим широким столом, смотря на них обоих пронизывающими глазами ястреба, высматривающего добычу. - Может, кто-нибудь объяснит мне. Что это было? - тонкие аристократичные пальцы мужчины с тяжелым золотым кольцом на мизинце постукивали по гладкой поверхности стола, пока Геральт думал, в какое из окон ему лучше прыгнуть, прихватив Цири с собой. - Столько времени было потрачено на обучение этикету в высшем обществе, Цирилла, так скажи, почему ты считаешь уместным опозорить меня и всю корпорацию подобным поведением? Нижняя губа Цири подозрительно задрожала, и Геральту показалось, что девочка вот-вот расплачется. Внезапно захотелось плюнуть на все и по-человечески дать Эмгыру в морду, невзирая на все возможные последствия. Но Цири его опередила. - Он сказал… - маленькие кулачки сжались до белых костяшек, пока девочка прожигала взглядом дырку в дорогущем ковре. - Сказал, что девочки не могут быть директорами компаний. Что я слишком глупая и мое дело быть красивой женой, пока мужчины будут все решать. И что следующим хозяином Нильфгаарда будет его кузен Морвран, - зеленые глаза ребенка с вызовом смотрели в холодные желтые глаза мужчины, сидящего за столом. - Я не буду чьей-то женой! А если еще какой-то мальчишка так скажет, то я и его отлуплю! Внутренне Геральт был ужасно горд ей, но в следующую минуту с ужасом подумал о реакции Эмгыра. Однако та оказалась совершенно не такой, как он ожидал. Мужчина поднялся из-за стола и, обойдя его, опустился рядом с Цири, смотря в ее глаза взглядом, в котором читалось что-то отдаленно похожее на отцовскую гордость. - Цирилла. Ты моя дочь, и никто не смеет решать за тебя твое будущее. Тебя ждет величие, которого еще не видел Нильфгаард, и ты обязательно приведешь его к славе, куда большей, чем это удалось мне. Но в свое время. Однако насилие - не лучшее решение проблемы. Словом можно ранить куда больнее. Я хочу, чтобы ты это запомнила, - Цири часто моргала, смотря на отца, будто бы не веря тому, что ее не ругают. - Я надеюсь, мы поняли друг друга? Тогда можешь идти. Девочка часто закивала и, попрощавшись с отцом, быстро унеслась в свою комнату, словно не веря своей удаче. Геральт же остался, ошарашенно смотря на Эмгыра, от которого меньше всего ожидал подобных речей. Тот только криво усмехнулся, смотря на лицо телохранителя. - Я полагаю, ее навыки - это твоих рук дело. Не могу сказать, что я в восторге, но если это поможет ей в трудной ситуации, то я благодарен, - мужчина повернулся к широкому окну, сложив руки за спиной, задумчиво вглядываясь в ночное небо, пока Геральт все еще стоял столбом сзади. - Она так похожа на свою мать. Такая же неудержимая, своевольная и живая. Я… - Эмгыр будто хотел сказать еще что-то, но потом просто махнул рукой. - Ты свободен. Но постарайся сделать так, чтобы ей больше не пришлось лупить других детей. Геральт все еще в ступоре кивнул и на негнущихся ногах вышел из кабинета. Что это вообще было? Ожидал он совершенно другой реакции. Выходит, Эмгыр вар Эмрейс все же любит свою дочь. Как может. Но откуда тогда взялась эта отчужденность? Может ли быть, что мужчина, управляющий огромной финансовой империей с необычайной легкостью, попросту не знает, как общаться с собственной дочерью? Выяснять это обстоятельство у Геральта не было ни времени, ни желания, и вообще он просто должен выполнять свою работу. По контракту. За деньги. По крайней мере он так говорил себе каждый чертов раз, прежде чем найти ненужные проблемы на собственную седую голову. Не седую, а платиновый блонд, конечно же, но разве такого человека, как Ламберт, возможно переубедить словами? Вот так и получилось, что, несмотря на твердое решение не совать свой нос в чужие семейные разборки, Геральт с радостью ухнул в них, как утка в болото, даже не снимая ботинок. Мог ведь, как говаривал один его знакомый, сидеть тихо, в глаза не бросаться, рубать картоху. Так нет же. Вечно надо найти проблем на свою задницу. Однако план работал. Цири хоть и поначалу недоверчиво отнеслась к Геральту и его фантастической инициативе “сходить к отцу на работу и посмотреть, что там делается”, после решила, что это будет забавным приключением, а раз уж Геральт идет с ней, то в любом случае будет весело. И Геральт не дал бы соврать, весело было. Главное здание корпорации Нильфгаард являло собой чудо современной архитектуры, до самых верхов состоящее из каких-то дорогих стеклопакетов и переливающееся, как яйцо причудливой птицы из древних сказок, что Цири просила читать ей на ночь. Внутри все было набито самыми современными технологиями с самым современным дизайном, и мужчина со своим смартфоном позапрошлогодней модели чувствовал себя каким-то динозавром. Не дай бог привести сюда Весемира. Старик ведь до сих пор носил при себе кнопочный кирпич и явно гордился этим. Цири, однако, чувствовала себя, как рыба в воде, поскольку с технологиями была знакома чуть ли не с пеленок и к явному стыду Геральта знала куда лучше него, как включить приставку, сварить кофе в громоздкой хромированной кофемашине и поговорить с умной колонкой. Все это торжество капитализма пришлось ей по душе, и девочка осматривала каждый закуток, заглядывая в стеклянные коробки офисов с недоуменными сотрудниками, дергая стоящие то тут, то там фикусы за листья, и даже попыталась натыкать что-то на большом сенсорном экране возле стойки с секретаршей. Которая поначалу смотрела на них с брезгливым неодобрением, но после того, как услышала, чей это ребенок, выражение лица женщины сразу сменилось приторной улыбкой. Мужчину аж передернуло. И в этом царстве лжи и подобострастной лести, завернутого в яркую обертку, Цири предстоит жить. Как жаль, что он не сможет научить ее всем качествам, что необходимы для успешного хождения по головам. Для этого у него была Йениффер, но больше она не была “его”, да и разговаривать они уже пару лет как перестали. Даже на праздники. В итоге им даже не пришлось долго ждать. В кабинет их проводили быстро. Когда они миновали двух охранников, стоявших неприступными статуями возле тяжелой двери, маленькая ладошка Цири снова стиснула его собственную. Видимо, девочка уже не считала идею заявиться к отцу посреди рабочего дня столь захватывающей. Внутри кабинет “императора” всея Нильфгаарда, хоть и отличался от того, что был в особняке, но фирменная давящая аура там была даже сильнее. Огромные окна до самого пола хоть и проливали свет на окружающую обстановку, но холодные тона вокруг, мебель из темного дерева и флуоресцентные лампы делали место похожим скорее на логово злодея из боевиков, чем на кабинет директора корпорации. Эмгыр обнаружился за столом в окружении попросту невообразимых стопок с документами, от одного взгляда на которые Геральта начало мутить. Сам он бумажную работу ненавидел, а из рапортов вообще предпочитал пускать самолетики. Пусть и получать потом от командира взвода по шапке. Но Эмрейс, судя по всему, чувствовал себя как рыба в воде, со всем этим богатством, поэтому даже не поднял головы, когда они вошли. Когда их наконец заметили, реакцией была лишь недоуменно вздернутая бровь. Геральт давно подметил эту привычку мужчины, максимально прятать свои эмоции и выдавать их только взглядом и этой вот вечно саркастически приподнятой бровью. В те далекие годы, когда они были знакомы еще в армии, таких привычек за Эмгыром не наблюдалось. Цири уже была готова скукожиться в защитный кокон за спиной телохранителя, поэтому мужчине снова пришлось взять дело в свои руки. - Мы пришли на экскурсию, - бровь Эмрейса поднялась на сантиметр выше, и Геральт неловко кашлянул. - Цири хотела посмотреть, как тут все устроено. Для ее будущего это полезно, и вообще… Геральт чувствовал себя второклассником у доски, которого вызвала излишне строгая училка. Разве что “училка” была его работодателем, который буравил бывшего спецназовца пронизывающим взглядом своих янтарных глаз, будто пытаясь найти доказательство того, что это какая-то шутка или розыгрыш. Цири, видимо, уловила тот факт, что ее защитнику самому теперь нужна защита, поэтому отважно выступила вперед, выдавая нервозность лишь тем, что комкала край курточки в руке. - Мы правда на экскурсию пришли. Мне интересно. Можно, мы все посмотрим? - когда девочке хотелось, она могла быть крайне упертой, и теперь она неотрывно смотрела на отца, даже немного загораживая Геральта собой. В глазах того читалось удивление вперемешку с какой-то незнакомой эмоцией, которую Геральт принял бы за теплоту, если бы не знал Эмгыра вар Эмрейса уже целый год. - На экскурсию. Ясно, - мужчина нажал на одну из кнопок на своем столе, по-видимому, вызывая секретаря, и буквально через минуту в кабинет зашел уже знакомый Геральту мужчина с проседью в волосах и вечно недовольным лицом, когда сам Геральт попадал в угол его обзора. - Мерерид. Цирилла желает осмотреть здание корпорации. Я полагаю, ты можешь предоставить ей достаточно подробную экскурсию и информацию о нашей работе, предпочтительно доступным языком, - кивнув, секретарь пригласил Цири пройти за ним, а направившегося было с ними Геральта остановил взмах руки Эмгыра. - Задержись на минуту. Я полагаю. Это по твоей инициативе Цирилла вдруг решила посмотреть, чем я занимаюсь. Геральт неловко провел рукой по растрепавшимся в дороге волосам. Как оказалось, одурачить человека, построившего свою финансовую империю на костях других, оказалось не таким уж плевым делом. - Возможно, я немного поспособствовал. Но ей самой интересно. И вообще. Она бы больше интересовалась, если бы ты сам больше уделял времени собственной дочери, - Геральт смотрел на Эмгыра с вызовом. Вопреки их отношениям начальства и подчиненного, мужчина никогда не обращался к Эмрейсу на вы, к священному ужасу Мерерид, ведь знал его еще с армии и в свое время вытащил из радиуса действия противотанковой мины. К чему весь этот пиетет, на который Геральт с роду-то не разменивался? Особенно, когда речь шла о благополучии Цири. - Я вижу, ни этикета, ни манер ты так и не освоил. Впрочем, ничего нового, - Эмгыр поднялся из за стола, приблизившись к Геральту на пару шагов. - Я ценю твой вклад в жизнь Цириллы, но впредь предпочел бы, чтобы ты не учил меня тому, как воспитывать собственную дочь. Ты лишь наемный рабочий, Геральт, так что будь любезен. Знай свое место, - телохранитель даже не успел возмутиться, как Эмгыр взмахнул рукой. - Можешь идти. Цирилла наверняка уже ждет тебя. Поджав губы и подавив в себе желание обматерить работодателя, который явно на то нарывался, Геральт лишь кивнул и вышел из кабинета, чтобы найти Цири. Которая, как оказалось, уже присела на уши Мерериду, задавая ему тонну вопросов, один за одним, причем, далеко не каждый из которых был связан с работой Нильфгаарда. Завидев его, девочка аж подпрыгнула от восторга и сразу же вцепилась в широкую ладонь телохранителя, потащив его за собой по всем закоулкам здания. В итоге экскурсия закончилась чуть ли не к вечеру, и то, только потому, что Геральт решил сжалиться над несчастным секретарем, пообещав Цири, что они зайдут в “Хамелеон” на обратном пути, слушать новую песню Лютика и есть мороженое. Мороженое дома водилось редко, поэтому Цирилла сразу сменила свои приоритеты, даже вежливо попрощавшись с Мереридом, который посмотрел на Геральта с выражением, отдаленно напоминавшим благодарность. На выходе, пока Цири с упорством маленького бульдозера тащила его по мостовой, мужчина поднял глаза на громоздкое здание фирмы и готов был поклясться, что заметил силуэт Эмгыра, наблюдавшего за ними из окон своего кабинета. Но в следующую секунду по глазам резануло закатное солнце, бликующее от стекол, и Геральт решил, что ему просто показалось. В “Хамелеоне” было вполовину не так оживленно как обычно, но раз уж была середина недели, то и простительно. Геральту так было даже лучше, ведь он усадил Цири за стол вместе с огромной тарелкой мороженого, которую принесла любившая детей Присцилла, и, пока девочка методично уничтожала эту сладкую гору, слушая бренчание Лютика, сам устроился в углу бара вместе с Золтаном и зашедшим очевидно после работы Эскелем. После рассказа Эскеля о том, как он подхалтурил на каком-то корпоративе для очень богатых личностей с совершенным отсутствием вкуса в проведении мероприятий, пришла очередь Геральта жаловаться на свою работу, а конкретно на своего начальника, который все та же бесчувственная гнида с ледяными глазами, каким и был в тот день, когда нанимал спецназовца на работу. Золтан, как всегда, матерился, Эскель покивал, участливо похлопав Геральта по плечу и уверив брата в том, что все образуется. В его слова хотелось верить, особенно учитывая, что говорил их Эскель, который, вопреки своим шрамам и пугающей внешности, был самым спокойным и взвешенным из трех братьев. Ламберт бы наверняка отвесил какую-нибудь скабрезную шутку в тему того, что Геральта, как муху на дерьмо, тянет к таким личностям, которых хлебом не корми, а дай кем-то покомандовать. Не иначе, как внутренний мазохист проснулся. Возможно, даже в болтовне Ламберта была доля истины. Хотя на Йениффер Эмгыр был совсем не похож. Куда более спокойный, взвешенный, умеющий одним словом пригвоздить собеседника к полу, как лепидоптеролог бабочку, оставив трепыхаться в положении, из которого нет выхода. Йениффер предпочитала кричать, угрожать, кидаться всем, что попадало ей под руку, и теперь, спустя годы после их разрыва, Геральт с трудом вспоминал причину того, почему они вообще сошлись. Но мысли эти хотелось отбросить как можно быстрее. А то мало ли, до чего можно такими темпами дорассуждаться. В конце концов, Геральт никогда по мужикам не был. Конечно, фаза экспериментов в армии была, однако там она и осталась, и от крамольных мыслей необходимо было избавиться как можно быстрее. Глаза мужчины шарили по бару, и, к удаче своей, Геральт нашел, что искал. Давнюю знакомую, что работала в местной школе для богатых детей психологом и иногда заглядывала в бар Лютика. С Трисс у них так и не получилось отношений, но расстались они легко, друзьями, и без тяжелых чувств. С ней всегда было просто. Возможно, слишком просто, и поэтому Геральту, которому в отношениях был необходим вызов, она не подошла. Но вспомнить былое… Почему бы и нет. Мужчина только поднялся, чтобы направиться в сторону рыжей девушки в таком завлекающем сине-зеленом платье, которое Трисс одевала лишь по особенным случаям, как почувствовал, что кто-то дергает его за штанину. - Геральт, пойдем домой, - Цири смотрела на него умильными глазами кота из мультика про зеленого великана, и мужчина тяжело вздохнул под общий смех Золтана и Эскеля, которые, очевидно, заметили его взгляд в сторону Трисс. - Вот холера… - Геральт, естественно, пробубнил это на грани слышимости, после чего поднял Цири на руки. - Ну пойдем. Со всеми попрощалась? - Цири закивала и помахала ручками сидящим за столом, а так же Лютику, который, как идиот, махал ей в ответ. Цири никогда не скупилась на комплименты его песням, поэтому тот всегда ее ждал и распускал перед малышкой свой павлиний хвост во всей красе. Золтан подмигнул девочке, улыбнувшись во все свои местами золотые зубы. - Так его, принцесса. С нами лучше не балуй, лишь бы цел остался… - совладелец бара так и не закончил фразу, получив от Эскеля ощутимый тычок под ребра. Геральт посмотрел на брата почти со слезами благодарности. Не хватало, чтобы Цири еще и это слово выучила. Тогда Эмгыр точно с него шкуру снимет. - Прошу прощеньица, продолжение не при дамах будет сказано. Цири захихикала, и Геральт с ощутимым холодком в ногах предположил, что продолжение этой присказки она уже знает и что пора бы хорошенько надрать Ламберту задницу при встрече. Золтан разразился громким хохотом, от которого стаканы на столе аж зазвенели, а Геральт поспешил ретироваться от греха подальше. Время и правда было позднее, пора возвращать принцессу в замок. Пока дракон не спохватился. Вернувшись и хорошенько все обдумав, Геральт все же решил прислушаться к словам Эскеля. Все образуется со временем. Если не слишком заморачиваться на этот счет. Тем более, что их поход в Нильфгаард определенно возымел свой эффект. Теперь в забитом расписании Эмгыра возникали то пять, то десять лишних минут для дочери, а один раз телохранителю даже пришлось присутствовать на самом неловком завтраке в его жизни, где все хранили гробовое молчание, нарушаемое лишь тихим стуком вилок о фамильный фарфор. Геральту идти не хотелось, но Цири снова включила свои умоляющие глазюки, и в итоге мужчина смотрел, как она ковыряет овсянку с исключительно надутым лицом, сидя напротив отца. Овсянка была идеей Мерерида и, очевидно, полезной для юного растущего организма, но, судя по лицу девочки, она бы не отказалась от плошки сахарных хлопьев и стакана с газировкой. Все вредное и сладкое было в особняке под запретом, а из чего-то хоть отдаленно похожего были только фрукты и мед. Все свежее и качественное, но для ребенка определенно не предел мечтаний. Цири повезло, что у нее теперь были дурные дядюшки, готовые завалить ее конфетами сомнительного происхождения, и сердобольная Присцилла, всегда оставляющая то мороженое, то кусок торта, то еще какую-нибудь сладкую заначку для своей любимицы. К ехидному удовлетворению Геральта, Эмгыр чувствовал себя так же неловко, однако выдавал это лишь напряженной линией плеч и слегка подрагивающей в пальцах вилкой. Цири, разумеется, ничего не замечала, но Геральт научился с одного взгляда читать людей, чтобы понять. Ее отец совершенно не знает, как вести себя рядом. Видимо, с момента смерти жены, он не так уж часто видел дочь, которая долгое время оставалась у бабушки, а когда ему вручили уже подросшую Цири, мужчина, командовавший целыми легионами сотрудников одним взмахом руки, попросту не знал, что с ней делать. Ситуация была бы до слез смешной, если бы не была такой грустной. Тоже, кстати, до слез. Закончив завтракать, Эмгыр молча встал, попрощался одним кивком и так же молча вышел. Цири сразу ожила и, отодвинув еле тронутую овсянку в сторону, стала оживленно болтать о какой-то новой игре, которую дядя Ламберт скачал ей на телефон. Проверив гаджет и убедившись, что ничего криминального добрый дядя не накачал, Геральт со вздохом придвинул к себе кашу, доедая ее. Каша была добротная, а выкидывать еду было исключительно против его приютских понятий, сколько бы денег у хозяина особняка не было. Но с этой семейной Санта-Барбарой нужно было что-то делать. Определенно. Со временем и намеками Геральта, Эмгыр предпринимал какие-то неуклюжие попытки сблизится с дочерью, например, показав ей огромную, но все же скучную для ребенка библиотеку и подарив очередное дорогущее и уродливое платье от какого-то супер модного детского дизайнера. Цири подарка не оценила и порвала его на тряпки в Хамелеоне под громкие аплодисменты Ламберта и Эскеля. Произведение искусства французского дизайнера Элихаль теперь служило для протирки липких пятен от пива и виски с колой, а Цири стала счастливой обладательницей слегка потертой куртки с огромным драконом на спине, которая привела ее просто в щенячий восторг. Куртка стоила гроши, и вообще Геральт нашел ее на барахолке, но в глазах Цири было столько благодарности, что мужчина чуть не прослезился. Что, естественно, заметили братья, и вся церемония дарения сопровождалась их ржачем, пока Геральт не отвесил обоим подзатыльников. В итоге куртку Цири снимать не стала даже дома, к священному ужасу своих гувернанток и Мерерида, однако Эмгыр ограничился лишь приподнятой бровью и чем-то, отдаленно похожим на усмешку. Для столь скупого на эмоции человека, это было эквивалентом искреннего веселья, и Геральт был даже до странного рад такому обстоятельству. В целом, их отношения стали несколько более дружественными, если это можно было так назвать. Эмрейс чаще комментировал выходки Геральта в неизменно саркастичной манере, с неизменной приподнятой бровью, а сам Геральт чаще огрызался, смотря своему начальнику прямо в глаза и ничуть не избегая холодного взгляда. Возможно, бестактность спецназовца была своеобразным глотком свежего воздуха для человека, который столько лет прожил среди лживых улыбок и шепотков за спиной, и грубая откровенность Геральта была ему даже скорее необходима, нежели неприятна. Персонал особняка, относившийся к хозяину с раболепным подобострастием вперемешку со священным ужасом поначалу был в шоке от действий телохранителя, однако после к нему прониклись уважением. Перестали шептаться за спиной, обзывая сторожевым псом и убийцей, горничные даже периодически строили глазки, зазывая к себе в служебные помещения на чашку чая и поболтать. Предложение подразумевало под собой нечто большее, чем просто чай, и было даже в какой-то степени соблазнительным, но Геральт всегда вежливо отказывался. В последнее время все было как-то не до этого. И отношения с хозяином дома, которые балансировали на грани служебных и отдаленно напоминающих дружеские, погоды сюда не добавляли. Все в итоге решил один случай. Виноват был Ламберт. Как всегда. Хотя в этот раз Эскель тоже приложил руку, но зная его, сделал он это исключительно из лучших побуждений, поэтому Геральт зла не держал. А Ламберт был вредным хуем по натуре своей, поэтому от него можно было ожидать только подставы и ничего больше. А начиналось все мирно и спокойно. Ламберт с видом человека решившего проблему мирового голода хлопнул на липкий от всякой спиртосодержащей гадости стол Хамелеона стопочку билетов, заявив, что это подарок Геральту и Цири от них с Эскелем. Билеты в парк аттракционов с горками, тирами, сахарной ватой, мультяшными персонажами и орущими детьми. Голубая мечта, преследовавшая их детское сознание в стенах приюта, в котором из развлечений было разве что обрывать крылья мухам и воровать яблоки из соседского сада. Но к тридцати пяти годам Геральту уже как-то до одного места были подобные развлечения, да и находиться в шумном месте среди куч орущих детей ему было совершенно не с руки. Мужчина только было хотел послать Ламберта далеко и надолго, а именно брать Эскеля под ручку и идти самим на эти драные аттракционы, как билеты заприметила Цири, и их судьба была решена. Геральт шел к особняку с лицом человека, покорившегося безжалостному водовороту жизни, слушая непрекращающиеся восторги девочки на тему того, на каких горках они будут кататься и сколько всего там посмотрят, и в итоге только на подходе к воротам обнаружил, что билета им дали три. Два взрослых, один детский. Как умилительно. Разве что кандидатур на третий билет у Геральта не было, и Ламберт прекрасно об этом знал. С Йен они давно расстались, с Трисс в итоге так и не сошлись. Разве что… Нет. Идея была суицидальным прыжком в бездну, и Геральт был уверен, что в итоге даже за упоминание вслух такого бреда его прикопают где-нибудь в садике под дубом. Однако для того, чтобы быть уверенным полностью, мужчина решил спросить у Цири, как она относится к идее пригласить с ними в парк аттракционов ее отца. И, к ужасу Геральта, девочка вместо того, чтобы скривиться, сразу смущенно посмотрела в пол и выдавила из себя тихое “давай”. И вот Геральт уже на негнущихся ногах поднимался на верхний этаж особняка, зажимая в кулаке билет. Нет, Ламберт определенно заслуживал смерти. Самой что ни на есть мучительной. Дверь в кабинет Эмгыра казалась последним рубежом перед царством мертвых, но мужчине пришлось его перейти. Ради Цири. Все ради нее. Несмотря на поздний час, внутри все еще горел свет, и хозяин кабинета разбирал какие-то документы. Как у него только голова от них не идет кругом, для спецназовца было большой загадкой. Фигура Геральта, застрявшая в дверном проеме, удостоилась лишь приподнятой брови, поэтому пришлось взять в руки всю имеющуюся смелость. - Кхм. Это. Короче, - Геральт себя таким дураком не чувствовал, даже когда в 15 лет первый раз звал девочку на свидание. - Тут мне братья билеты подогнали. В парк с каруселями всякими. И это, - мужчина выставил вперед ладонь, прежде чем Эмгыр успел раскрыть рот для очередного саркастического комментария. - Цири хочет, чтобы ты пошел с нами. Если в твоем царском расписании, конечно, найдется для этого время. Предложение временное, так что если хочешь отказать, отказывай сразу. В кабинете повисло гробовое молчание, и Геральт уже мысленно приготовился собирать свои нехитрые пожитки и валить из особняка с дерьмовыми рекомендациями, но спустя минуту Эмрейс удостоил его кивком. - Хорошо. Я выделю для этого время. Осмелюсь предположить, что билет в это сказочное место я получу от тебя, - Геральт, будучи все еще в полном ахуе, вложил уже слегка потрепанный кусок бумажки в протянутую ладонь. - Благодарю. Ты можешь идти. Геральт поморгал, пытаясь выйти из ступора, чем вызвал еще одну еле заметную усмешку у Эмгыра, после чего практически пулей вылетел из кабинета. Внутри его не покидало ощущение того, что он где-то нанюхался фисштеха и все это наркоманский бред. Но раз уж их “императорское величество” изволило согласиться, то придется воспользоваться возможностью. Цири наверняка будет рада. В итоге, Геральт чувствовал себя максимальным идиотом, ведь в парк аттракционов Эмгыр приехал на своей дорогущей тонированной машине с личным водителем, одевшись ни во что иное, как костюм, пока Цири болтала ногами в кедах со светодиодами, сидя на шее у Геральта, который с одеждой не заморачивался от слова совсем. Любимые потертые-перетертые штаны карго, кожанка и футболка “Пивозавр” выдавали в нем человека утонченного вкуса, как пару раз деликатно отмечал Регис, пряча усмешку в ладони. Эмгыр, к его чести, лишь едва заметно скривился на подобный сет завсегдатая питейных заведений. - Я полагаю, мы можем идти. Цирилла, что ты хочешь посмотреть в первую очередь? - вся поза мужчины источала напряжение, но Цири, почувствовав запах свободы, даже не обратила внимания. Спустившись с Геральта уже привычным движением, она побежала в сторону какой-то горки, зазывающе помахивая мужчинам рукой. Геральту хотелось одновременно и заржать, и сбежать отсюда в ужасе куда подальше. Но в итоге им обоим пришлось ходить следом за Цири, которая, похоже, намеревалась облазить весь парк сверху донизу и покататься на всех доступных ей горках. Спустя пару поворотов, Геральт заметил весьма очевидный взгляд Эмгыра в направлении местной кафешки и лишь усмехнулся. - Если твой коварный план был засесть с чашкой кофе и смотреть, как я тут один бегаю, то фигушки. Семейное мероприятие. Пошли, Цири, кажется, нашла что-то новое, - на чужом лице отразилось страдание, и Геральт, еле сдерживая желание рассмеяться, потянул мужчину за собой за край пиджака, - Пошли-пошли. Будет весело, обещаю. Весело было. Ведь Цири, когда ей отказали на самой жуткой, высокой и закрученной горке из-за маленького роста, не придумала ничего лучше, как запихнуть туда их обоих. Мужчины даже рта раскрыть не успели, как их пристегнули к какой-то колымаге, которая в секунду сорвалась с места, выписывая невообразимые кульбиты, мертвые петли и прочие элементы высшего пилотажа. Геральт даже на тренировках прыжков с вертолета такого не переживал, а уж Эмгыр-то тем более. Хотя ухитрялся держать все то же каменное лицо и даже не орать. Когда горка, наконец, остановилась, спецназовцу пришлось с некоторым уважением признать, что даже у него закружилась голова. Однако Эмрейс так и остался сидеть в кресле с лицом бледным, как молоко. - Все в порядке? - Геральт аккуратно потянул мужчину за локоть, помогая выйти. - Если плохо, тут есть мусорка рядом. Я посторожу. Ответом ему был такой взгляд, которым, очевидно, отправляли людей на костер в Средневековье, но руку Эмгыр все же принял. После чего быстрым шагом пошел куда-то в сторону туалетов. На вопрос Цири “куда это ушел папа?” Геральт, давя ухмылку, сказал, что подышать свежим воздухом. Вернувшись, Эмгыр был уже менее бледным и все таким же собранным, как и всегда, но его взгляд уже не метал молнии в сторону Геральта. Так что Цири была очень довольна. Чтобы она была довольна и дальше, Геральт потащил ее в тир, дав сперва пострелять самой, а потом сбил все мишени сразу и выиграл девочке какое-то несуразное чудовище, набитое синтепоном, похожее одновременно и на утку, и на медведя, и на зайца. Однако Цири пищала от восторга, прижимая к себе это синтетическое чучело, и, несмотря на брезгливое выражение лица родного отца, наотрез отказалась его выбрасывать. - Я ничего не понимаю. Я недавно купил ей платье за пять тысяч долларов. И она его ни разу не надевала, - в янтарных глазах плескалось искреннее недоумение, и Геральт решил сохранить секрет о том, куда на самом деле отправилось пресловутое платье, для сохранения чужого душевного равновесия. - Да ладно. Раз уж ей этот уродец нравится, то пускай. Назовем его “Ламберт”. Да, Цири? - девочка закивала, хихикнув, и щелкнула игрушку на телефон, по-видимому, чтобы отправить тезке. - Морда прям один в один. На вопросительно поднятую бровь Эмгыра, Геральт принялся объяснять, кто такие его братья, как они с Цири познакомились, и даже незаметно увлекся этой беседой, пока они вдвоем шли за Цири, бегущей вприпрыжку по улочкам парка, волоча свою несуразную игрушку следом. Вопреки ожиданиям, Эмрейс оказался хорошим слушателем и лишь изредка мягко перебивал, чтобы задать пару вопросов про Хамелеон и друзей Геральта. Впервые за весь этот странный день Геральт чувствовал себя в своей тарелке, и ему очень не хотелось, чтобы это хрупкое равновесие, которое установилось между ними куда-то исчезло, будто по мановению руки. Однако спустя некоторое время Цири решила, что маловато ей уделяют внимания, поэтому, подбежав к ним с максимально хитренькой улыбкой и руками, заведенными за спину, вручила Геральту какие-то дурацкие мышиные уши на ободке, которые ему пришлось надеть на голову, а затем попросила отца наклониться к ней. По какому-то несвойственному ему приступу наивности Эмгыр вар Эмрейс послушал десятилетнего ребенка, поэтому через секунду на его голове красовалась такая же пара ушей. В этот раз Геральт не смог сдержаться, поэтому они с Цири ржали вдвоем. Эмгыр, к его чести, лица не потерял и держался с таким достоинством, будто на его голове красовался не кусок дешевого пластика, а по меньшей мере корона из золота и алмазов. Цири бодро натянула на себя свои уши и взяла Геральта за руку, чтобы они могли пойти смотреть на парад. Однако веселье должно было продолжаться, поэтому мужчина намекающе глянул на нее, указав в сторону Эмгыра. Девочка разулыбалась и кивнула, протягивая отцу свою маленькую ладошку. Тот поначалу смотрел на нее, даже не мигая, но потом, когда Геральт кашлянул, подталкивая его хоть к каким-то действиям, взял руку дочери в свою. Так и пошли втроем. Цири явно наслаждалась, изредка подпрыгивая и повисая в воздухе, удерживаемая мужчинами, чему Геральт был совершенно не против. Где-то на периферии сознания пронеслась мысль о том, что со стороны они похожи на счастливую однополую семью, но мужчина тут же фыркнул, отгоняя ее. Такими темпами до чего угодно додуматься можно. Парад был весьма красив, и его Цири смотрела уже с шеи Геральта, так как за толпой народа вряд ли могла что-либо увидеть. В итоге там же и заснула, и мужчине пришлось тащить ее на руках до машины. Обратно они ехали в молчании, но в воздухе уже не висело такого напряжения, как раньше. В самом конце, когда Цири уже спокойно спала в своей кровати, Эмгыр, стоя в коридоре, сдержанно поблагодарил Геральта за день, проведенный вместе. И ушел, так, будто не говорил до этого ни слова, оставив телохранителя стоять в недоумении. Ламберту Геральт все равно надрал уши, хотя в глубине души был даже благодарен за эту возможность. Цири теперь охотнее проводила с отцом то короткое время, которое он мог выделить, и даже рассказывала ему истории, услышанные в Хамелеоне, добавляя много чего от себя. Геральту, к счастью, хватало выдержки не краснеть от некоторых моментов. Обстановка в особняке стала чуть более свободной, Цири теперь не хотела сбежать из дома при первой же возможности, и это мужчину определенно радовало. Даже если, по сути, в его рабочие обязанности не входило волноваться об отношениях вар Эмрейса с его дочерью. Тем более, Эмгыр действительно начал прислушиваться к его советам, пусть и сопровождая это своей, как обычно, приподнятой бровью и претенциозно кислой миной, но, по крайней мере, Геральт отвоевал право соорудить для Цири домик на дереве в саду особняка. Делать это нужно было тайно и быстро, поэтому мужчина позвал на помощь Золтана, у которого были золотые руки, и Эскеля, который, в отличие от Ламберта, не задавал лишних вопросов. В итоге, за ночь они управились, все извозившись в опилках и краске, но Цири, обнаружив слегка кривоватый плод их трудов, пришла в неописуемый восторг. Возможно, легче было просто нанять рабочих, и получилось бы и проще, и куда надежнее, однако Геральт испытывал некую гордость, смотря на дело рук своих, и Цири, которая сразу же провозгласила этот сарай своей королевской резиденцией и оставила отпечаток маленькой ладошки, извазюканной в остатках краски на одной из досок, была явно согласна. Девочка тут же натащила внутрь всякого барахла и сидела там довольная, как дракониха на яйцах, явно не собираясь слезать, пока на улице уже не начало темнеть, а Мерерид, звавший их внутрь уже в четвертый раз, был крайне близок к тому, чтобы начать кричать. В итоге, Геральту все же пришлось схватить смеющуюся Цири в охапку и утащить ее обратно в дом, чтобы вытащить все листья из волос и засунуть в ванную. Мерерид явно воспринял подобное поведение как великое оскорбление нанесенное дому Эмрейсов, поэтому телохранитель услышал со второго этажа, как тот громким шепотом жалуется Эмгыру на своеволие наемника и “уродливое сооружение, которое портит всю эстетику сада”. Что именно ответил Эмрейс, Геральт так и не расслышал, однако домоправитель прошел мимо него с таким выражением лица, что в гроб краше кладут. Видимо, его мольбам не вняли. От этого на душе разлилось какое-то непонятное тепло, и Геральт подумал, что Эмгыр вовсе не такая уж и сволочь, каким очень хочет казаться. Поэтому взял Цири за руку и потащил в кабинет отца. - Пойдем. Скажешь папе спасибо. Это же он разрешил нам с тобой сад портить, - девочка недоумевающе похлопала глазами, но потом улыбнулась и кивнула. Эмгыр явно не ожидал увидеть их обоих в своем кабинете так поздно, но войти разрешил и даже наклонился к Цири, которая немного смущенно выдавила свое “спасибо” и, чмокнув отца в щеку, убежала в свою комнату. У Эмрейса было такое непередаваемое выражение лица, что Геральт, как ни пытался сдержать смех, все же не смог, чем заслужил очередной убийственный взгляд в свою сторону. Взгляды эти его больше вообще не пробирали, а уже скорее раззадоривали на новые подколы и ехидные перебранки, которые Эмгыр поддерживал, как Геральту казалось, даже с каким-то плохо скрываемым удовольствием. Возможно, ему стоило задуматься об этом и осадить самого себя, чтобы не привязываться, ведь он все еще был наемным рабочим в этом доме. Но почему-то не получалось. Цири уже стала для мужчины приемной дочерью, и Геральт довольно поздно осознал, что понемногу привязался и к ее родному отцу. Было ли это чувство взаимным, мужчина не знал и не хотел задумываться. Чтобы не разочаровывать себя в очередной раз. Его жизнь и без того была полна разочарований, так что Геральт запретил себе любые мысли на этот счет. Но, после одного случая, отмахиваться от них так просто, как раньше, уже не получалось. Случилось все, как всегда, быстро и до боли глупо, если вдумываться. Они с Цири возвращались из Хамелеона, и, переходя дорогу, девочка двигалась впереди, перепрыгивая с полосочки на полосочку пешеходной зебры, пока Геральт шел сзади. Машину, которая вылетела из-за поворота, он даже заметил не сразу. Но тело двигалось само, натренированное армейскими рефлексами, и Геральт успел оттолкнуть Цири, прежде чем почувствовал слепящую боль в руке от жесткого столкновения с асфальтом. В глазах потемнело, а в ушах стоял какой-то непонятный гул. Кажется, водитель вылетел из машины и что-то кричал, Цири плакала, а вокруг перехода стали собираться люди. Прохожие вызвали скорую, и Геральт сам не понял, как переместился с асфальта в машину, а из машины - в белый кабинет приемного отделения университетской больницы, которая, к счастью, находилась совсем рядом. Когда мужчина, наконец, пришел в себя от шока и выплеска адреналина, он обнаружил, что сидит на краю кушетки, а рядом стоит Регис в своем неизменном белом халате и светит фонариком в его зрачки. - Геральт, дорогой мой, как ты себя чувствуешь? Какое сегодня число? - тонкие пальцы хирурга аккуратно прошлись по чужим вискам и затылку, выискивая повреждения. - Голова кружится? Где болит? Геральт фыркнул, улыбнувшись на чужую заботу, как обычно, тщательно скрываемую профессиональным отношением. - Все в порядке. Рука болит, а в остальном ничего страшного. Зовут меня Геральт, сегодня десятое июля, и у меня нет сотрясения, если ты об этом волнуешься, - на осуждающий взгляд Региса мужчина только рассмеялся. - Не смотри на меня так, ты же знаешь, что на мне все как на собаке заживает. Скажи лучше, где Цири? Девочка, которая была со мной. Регис вздохнул, но потом улыбнулся своей привычной мягкой улыбкой. - Я дал ей посидеть в моем кабинете, пока тебя осматриваю. Она переволновалась, но теперь все в порядке. Очень храбрая девочка. А ты, давай сюда свою руку, - бегло осмотрев рану, хирург принялся зашивать ее, обработав дезинфицирующим раствором. - Тебе повезло. Водитель успел затормозить, прежде чем столкнуться с тобой. Так что отделался царапиной. Я бы, конечно, хотел взглянуть на томографию, но ты же сам сбежишь отсюда, как только я отвернусь. Геральт кивнул, ухмыльнувшись. - Как хорошо ты меня знаешь, Регис. Не надо мне никаких томографий, все в порядке. У тебя золотые руки, ты меня мигом заштопаешь. Разве не так? Регис только открыл рот для ответа, как дверь в кабинет распахнулась с грохотом, и внутрь залетел крайне нервный Эмгыр вместе с двумя своими телохранителями. Судя по звукам из коридора, персонал больницы явно не спросили, но Эмрейса их мнение, очевидно, волновало в последнюю очередь, потому что, судя по выражению его лица, он был в шаге от того, чтобы начать убивать. - Где. Моя. Дочь, - в кои то веки мужчине изменило его ледяное спокойствие, а янтарные глаза казались охваченными пламенем, когда Эмгыр повернулся к Геральту. - Как ты это допустил? Геральт не успел даже ничего сказать, как Регис поднялся со своего стула, повернувшись к вошедшим, без привычной мягкой улыбки на лице. - Я бы попросил Вас не врываться без стука в мой кабинет. Это больница, господин Эмрейс, а не Ваш офис. С Вашей дочерью все в порядке, она не пострадала. Благодаря Геральту. Сейчас я ее приведу. И я надеюсь, что Ваши сотрудники к тому моменту очистят помещение, - в глазах доктора пряталась сталь, и Эмгыр даже был несколько осажен подобным ответом, не привыкший, чтобы с ним разговаривали таким образом. Регис стянул перчатки и прошел через одну из дверей, через минуту возвращаясь за руку с Цири, на которой действительно не было ни одной царапины. Геральт виновато улыбнулся, смотря на девочку, глаза которой наполнились слезами, как только она увидела его живым и здоровым, но Регис успокаивающе погладил ее по голове, сказав, что с Геральтом все будет в порядке, и он об этом позаботится, как и обещал. Эмгыр же молча ждал и, когда Цири наконец подошла к нему, опустился перед ней на колено, осматривая дочь. Убедившись, что с ней действительно все в порядке, мужчина легко поднял девочку на руки и вышел из кабинета вместе с ней, ни сказав ни единого слова. Геральт еле сдержался, чтобы не выругаться матом вслух. Похоже, завтра ему придется искать новую работу. Регис перебинтовал его руку и отпустил, снабдив обезболивающим и словами поддержки, за что Геральт был несказанно ему благодарен. Однако обезболивающее не спасет его от неизбежного. Его обязанностью было следить за Цири, и он допустил подобный исход. Конечно, девочка не пострадала. Но все равно. Вряд ли для ее отца это послужит аргументом. До особняка Геральт плелся черепашьим шагом, и саднящая рука не была тому причиной. Хотелось оттянуть момент неизбежного унижения. Вероятность того, что Эмгыр вышвырнет его с работы с плохими рекомендациями, была близка к ста процентам, и в глубине души мужчина знал, что, возможно, он это заслужил. Стоило быть внимательнее. После армии он действительно расслабился. Мерерид встретил его с осуждением, за которым четко проглядывался молчаливый триумф. Домоправитель терпеть Геральта не мог и, судя по всему, смаковал и предвкушал тот момент, когда спецназовца будут с позором выгонять из особняка. Однако Геральт планировал уйти молча и желательно через окно, чтобы лишить вредного мужика такой радости. Он, конечно, мог бы и вообще не приходить, получив увольнительную по почте, но ему очень хотелось увидеть Цири хотя бы в последний раз. Ступени до верхнего этажа тянулись бесконечно долго, а дверь в кабинет хозяина дома казалась мужчине порталом в преисподнюю. Хотя на данный момент Геральт, наверное, предпочел бы сигануть в адский котел, чем слушать, как Эмгыр будет на него орать. Или просто бросит, чтобы убирался. Непонятно даже, что хуже. Зайти ему все же пришлось, однако вар Эмрейс ни одно из его ожиданий не оправдал. Мужчина сидел за столом молча и смотрел на Геральта несколько очень долгих минут, пока градус неловкости не достиг своего апогея и спецназовец не решил, что пора самому прекратить это. Отодрать, как пластырь. Больно и быстро. - Ну я это. Пойду. Вещи соберу, - слова давались с трудом, но нужно было закончить с этим поскорее. Чтобы не стало еще больнее впоследствии. Эмгыр, однако, лишь прикрыл глаза, сжав пальцы на переносице, и во всей его позе читалось что-то, похожее на сожаление. - Цирилла мне все рассказала, - мужчина поднялся из за стола и в пару шагов пересек комнату, подойдя к Геральту почти вплотную. - Я. Был несправедлив к тебе, - прежде, чем телохранитель успел открыть рот, Эмгыр выставил вперед ладонь, пресекая чужие аргументы. - Молчи. Ты отлично справился со своей работой и сделал то, чего другой бы не смог. Я был неправ, и ты действительно профессионал своего дела. Ты хорошо заботишься о моей дочери. Даешь ей то, чего я дать не могу, - взгляд Эмрейса скользнул по чужой забинтованной руке и остановился на лице Геральта. - И я ценю это. Спасибо тебе, Геральт. Геральт так и стоял с полураскрытым ртом, когда чужие пальцы несильно сжали его здоровое запястье, судя по всему, в жесте неловкой благодарности. Вопреки его ожиданиям, пальцы Эмгыра были теплые и мягкие, с небольшими мозолями от длительного письма, совсем не такие, как огрубевшие от оружия пальцы Геральта. Нужно было что-то ответить, но слова никак не шли. К счастью, Эмгыр был человеком далеко не глупым и, понимающе кивнув, отпустил телохранителя с условием, что у него завтра выходной, с учетом его больной руки, напоследок сжав чуть сильнее его запястье. Геральт вышел из чужого кабинета, будто в трансе, совершенно не веря в произошедшее. Однако теплое прикосновение чужих пальцев все еще горело на его бледной коже, напоминая о том, что в этом доме его действительно ценят. Мужчина был так ошарашен, что даже не понял, как добрался до Хамелеона и начал высказывать все произошедшее удачно оказавшемуся там Эскелю. Эскель кивал и мягко улыбался, похлопывая брата по спине. Геральту казалось, что тот знает что-то, о чем сам он и не догадывается, но спрашивать не стал. Достаточно на сегодня ему выпало потрясений. Весь следующий день ему действительно пришлось пересидеть в Хамелеоне, переговариваясь с Цири по фейстайму и убеждая девочку в том, что все с ним хорошо. Поначалу Цири порывалась прибежать в бар, сбежав из особняка через окно, однако после длительных уговоров отказалась от этой идеи. Ведь в таком случае Геральту пришлось бы бежать за ней, и тогда у него определенно разошлись бы швы. А вот видеть злого Региса, которому пришлось бы эти швы переделывать, мужчине определенно не хотелось. Но после того, как Цири сделала Геральту выговор за его безответственность, слушая который мужчина со стыдом понимал, что у него краснеют уши, а Эскель и Ламберт не могут перестать гоготать на фоне, девочка по секрету рассказала о том, что отец сидел с ней вчера весь вечер, пока она не заснула, и даже прочитал ей на ночь книгу. Геральт очень поздно поймал себя на том, что улыбается, как полный идиот, представив себе эту картину. Очень поздно. Ведь Ламберт уже все слышал. Чертыхнувшись, мужчина попрощался с Цири и предупреждающе поднял палец. - Ламберт, отъебись. Даже не думай рот свой открывать. Я тебя и одной рукой отделаю, - Геральт сложил руки на груди в защитном жесте, когда тот все же плюхнулся на лавку напротив вместе с кружкой пива. - Ой, да брось дуться, Геральт, - на лице Ламберта была все та же ехидная ухмылка, которая никогда не сулила ничего хорошего. - Тут же все свои. Мы все знаем твои вкусы. Страсть, как ты любишь, чтобы тобой командовали. Только я вот не ожидал, что тебя на отцов-одиночек потянет. Хотя почему нет? Вполне себе милая семья выходит. Цири и два бати. А, Эскель? Звучит, как сериал для Нетфликса. Эскель только покачал головой со своего стула, проворчав что-то про “не впутывайте меня в свои разборки”. Геральт поморщился. Значит, помощи не дождешься. А Ламберт ведь доставучий, как пиявка. Как присядет на любимого конька, так и не отлипнет, пока последние нервы не вытреплет. - Нет, я даже тебя понимаю. После Йен ты очевидно не хочешь понижать планку. Но дотрахать аж до главы Нильфгаарда, это надо уметь, - судя по всему с Кейрой Ламберт снова поссорился, так как его подколки стали куда более желчными, чем раньше. - А кто из вас кого дерет, уж прости мне мое любопытство? - Ламберт, либо ты затыкаешься сейчас, либо я тебе язык вырву. И, уж поверь, после этого у ваших отношений с Кейрой не будет никакого будущего, - Геральт резко встал из-за стола под обиженные вопли брата о том, что он просто шутит, а на обиженных вообще воду возят. - Вот холера, наградили боги младшим братом. Пришлось пренебречь советом Региса об отдыхе и выйти прогуляться на улицу. С Ламбертом так всегда и было. Вообще, Геральт его любил. И его, и Эскеля. Братья были его семьей, с самого детского дома, когда они делили на троих одну котлету, украденную у злобной поварихи, до удушающих песков Ирака, где приходилось прикрывать друг друга от пуль. Нет никого, кому Геральт доверял так же, как братьям. И они готовы были пойти за него в огонь и в воду. Но иногда Ламберт был просто невыносимой сволочью. Может, из-за детской травмы, ведь в детский дом он попал позже Геральта и Эскеля, уже осознанным ребенком, с очевидными синяками по всему телу и шрамом на ноге, оставленным разбитой бутылкой из-под водки. В расспросы Геральт никогда не вдавался, но ситуация была более чем очевидной. Поэтому они прощали младшему брату вредный характер и язвительные комментарии по поводу и без. Но сегодня это было уже выше его сил. Тем более, мужчина знал, что Ламберт теперь так просто от него не отцепится. Так все в итоге и вышло. Ламберт не отцепился. Причем подлянку подкинул совершенно неожиданную. Когда через пару недель Геральт снова сидел в Хамелеоне, на этот раз уже вместе с Цири, перекидываясь с Эскелем и Золтаном в гвинт, пока Лютик настраивал гитару, а Ламберт помогал девочке качать на телефон очередную стрелялку, Цири вдруг выдала: - А у папы завтра день рождения. Дядя Ламберт, может, ты знаешь, что я могу подарить? Геральт аж пивом подавился, представив, что “дядя Ламберт” может ей насоветовать, и уже поднялся со скамьи, чтобы заткнуть брату рот побыстрее, как наткнулся на его самую паскудную из ухмылок. Дело уже пахло керосином. - Ооо. Это действительно важное дело, Цири. Может, вам с Геральтом подарить общий подарок, м? Например… - Ламберт постучал пальцем по подбородку в притворной задумчивости. - Например… О! Знаю! Приготовьте вместе торт. Торты всем нравятся. И очень празднично. Геральт уже хотел высказать, куда именно Ламберт может засунуть себе эту тупую идею, дарить Эмгыру вар Эмрейсу, главе мультимилионной корпорации с мировым именем, на день рождения торт, но глаза Цири уже загорелись огнем энтузиазма, и малышка подбежала к телохранителю, схватив его за руку. - Геральт, ты же поможешь мне, правда? Я сама не умею. Ну… Чуть-чуть умею, но только украшать. И мне нельзя одной включать духовку, так Мерерид говорил, - мужчина только хотел возразить, но сразу поплыл от радостной улыбки ребенка. Цири невозможно было отказать, когда она смотрела такими глазами. Когда она научится эксплуатировать эту способность, весь мир будет у ее ног. Так что пришлось согласиться. Показав Ламберту кулак, обещающий скорую расправу, мужчина взял Цири за руку и повел в ближайший гипермаркет. Ведь в особняке не водилось никаких сладостей, а кулинар из Геральта был неважный. Нужно было выкручиваться из положения и покупать готовую смесь. В итоге, они набрали целую корзину какой-то термоядерной, химозной и сладкой дряни, так как Цири кидала в корзину все, что казалось ей интересным, и Геральту пришлось применить все свои навыки скрытности, чтобы протащить это в особняк мимо чуткого носа Мерерида. Однако фортуна была на их стороне. Эмгыр ушел на работу прямо с самого утра, даже до того, как Цири проснулась, и Геральт слегка с этого прифигел. Он, конечно, знал, что мужчина трудоголик, но пахать с семи утра в свой собственный день рождения - это перебор даже по драконовским меркам Весемира. Мерерид тоже куда-то ушел, а у горничных был выходной, так что под вечер кухня оказалась в их полном распоряжении. Цири сидела на кухонной стойке, листая поваренную книгу, и с энтузиазмом болтала ногами, пока Геральт пытался разобраться в инструкциях к смеси для торта из упаковки. Если в армии ему удавалось смешать напалм, то перед смесью для шоколадного торта он точно отступать не будет. - Знаешь, Цири. У меня есть отличная идея, - армия вспомнилась очень кстати, ровно как и позывной Эмгыра, в то далекое-далекое время, когда они пересекались на поле боевых действий. - Сомневаюсь, что у твоего отца есть чувство юмора, но кто знает. Может, нам повезет. Провозились они, в итоге, с тортом весь вечер и засрали кухню в такой ад, какого она, наверное, не видела с момента постройки дома. Геральт был весь заляпан мукой и казался совсем белым, как лунь, а Цири обзавелась пятнами крема по всей своей дорогой кофте и на обеих щеках. Прибраться они, конечно, попытались, но не успели, так как их обоих отвлекло деликатное покашливание из прохода. Эмгыр, судя по всему, уже закончил свои важные дела, поэтому стоял в дверях, скрестив руки на груди, и с плохо скрываемым недоумением осматривал весь этот сюрреалистичный пейзаж. - Может, кто-нибудь потрудится объяснить мне. Что происходит? Я отпустил Мерерида на выходной, и за один вечер вы ухитрились превратить кухню в поле боя? Геральт моргнул пару раз и уже хотел начать оправдываться, как Цири потянула его за рукав, напоминая о плане действий. - А, - мужчина широко улыбнулся и раскинул руки вместе с девочкой, отодвигаясь и открывая стоящий на столе шедевр. - Сюрприз! То, что стояло на столе, определенно нельзя было назвать тортом, достойным звезды Мишлен. Да даже тортом это было можно назвать с трудом. Чтобы отдать дань позывному Эмрейса в армии, Геральт и Цири вылепили из местами подгоревших шоколадных коржей нечто, похожее на ежа, и замазали это все глазурью, натыкав поверху шоколадных палочек, которые должны были изображать иголки. Вместо глаз у ежа были мятные конфеты спиральки, а во рту торчали настоящие конфетные клыки. Внизу красовалась надпись “С днем рождения, Ваше Величество”, которую Геральт выводил с максимальной аккуратностью, а под ней, кривым детским почерком была примазана запятая и подпись “папа”, которую вывела Цири. Эмгыр несколько долгих минут смотрел на это произведение искусства с максимально ровным лицом, и, если бы Геральт не знал мужчину так долго, он бы мог подумать, что тот сердится или ему все равно. Однако в янтарных глазах разливалось тепло, а тонкая линия чужих губ едва заметно подрагивала, что означало только одно. Эмгыр вар Эмрейс еле сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос. Геральт снова поймал себя на том, что лыбится, как дурак, и в этот раз совершенно не стал себя одергивать. Цири же, судя по всему, тоже поняла, что отцу их подарок понравился, потащила их обоих за руки к столу и, взгромоздившись на стул, сфотографировала всех троих. Фото получилось просто волшебным. Эмгыр, с идеально прямой спиной, в идеально отглаженной рубашке и жилетке, Геральт, изгвазданный мукой по самые уши, и Цири, сверкающая улыбкой, с пятном от крема на щеке. А в центре композиции самый уродливый торт, который Геральту приходилось в своей жизни видеть. Мужчина не сомневался, что это фото уже отправилось Ламберту и через пару минут весь Хамелеон будет об этом гудеть. Но ему было уже не важно. Торт в итоге оказался вкусным. Эмгыр чинно съел свой кусочек, элегантно орудуя десертной вилкой, пока Геральт и Цири поглощали свои порции, как варвары, прямо руками с блюда, и даже похвалил их кулинарные способности. Телохранителю не хотелось думать о том, что с ними потом сделает Мерерид, когда обнаружит весь срач на кухне. Поэтому, уложив Цири спать, вынужденно вернулся на кухню, чтобы продолжить уборку. Однако, вернувшись, Геральт обнаружил, что большая часть беспорядка исчезла без следа, а Эмгыр с закатанными до локтей рукавами домывает последнюю посуду в раковине. На охреневшее выражение лица спецназовца мужчина лишь усмехнулся. - Неужели ты думал, что я умею только бумаги подписывать? - последняя тарелка отправилась в сушилку, и Эмрейс вытер руки полотенцем, подходя на пару шагов ближе. - Было бы очень досадно, если бы Мерерид с утра придушил тебя и закопал в саду под деревом. Геральт сглотнул, представив себе эту картину. Участь действительно была не из приятных. - К слову, шутку я оценил. Однако не думаю, что Цириллу стоит посвящать в подробности наших взаимодействий в армии. Это слишком тяжелая информация для нее. Всему свое время, - Эмгыр стоял очень близко, и Геральту почему-то казалось, что не просто так. - Но мне было приятно. Спасибо. Чужие пальцы, еще немного влажные от мыльной воды, легли на предплечье Геральта, а янтарные глаза вар Эмрейса смотрели уже куда теплее, чем обычно. - Да не вопрос. Обращайся, - кто знает, какую еще тупость Геральт мог бы ляпнуть, если бы чужие губы в этот момент не коснулись его собственных. Касание было легким и длилось чуть больше секунды, но за эти пару секунд все адекватные мысли будто выдуло у мужчины из головы. Когда Эмгыр отстранился, Геральт даже не мог вздохнуть от шока, смотря на мужчину с приоткрытым ртом и абсолютно пустым выражением лица. Судя по всему, его реакция была воспринята превратно, и вар Эмрейс сразу отодвинулся на пару шагов, снова скрыв свои эмоции за маской холодной вежливости. - Мне не стоило. Я прошу прощения и… Забудь об этом, - мужчина развернулся, отворачиваясь от Геральта, видимо, в попытке не потерять чувство собственного достоинства. Нет. Геральт с каким-то обреченным весельем подумал, что Ламберт никогда не даст ему об этом забыть. Никогда, подумал он, разворачивая Эмгыра к себе, и взял его лицо в ладони, целуя горячо и требовательно, вплетая пальцы в вечно приглаженные смоляные волосы. Пару секунд чужие губы были неподвижны, но Эмрейс быстро совладал с собой, притянув Геральта к себе за талию и так же жарко целуя его в ответ. Прикосновения чужих губ, пальцев были опьяняющими, особенно для Геральта, который уже давно не был ни с кем близок, поэтому он с трудом разорвал поцелуй, когда им обоим уже ощутимо перестало хватать воздуха. От янтарной радужки оставалась лишь тонкая полоска, а губы Эмрейса были настолько восхитительно красными от поцелуя, что Геральт еле сдержался, чтобы не впиться в них снова. - Ваше величество устроит кухня? Или есть более комфортное место, чтобы мне преподнести свой подарок, на день рождения? - Геральт, уже не сдерживаясь, рассмеялся, когда его потащили наверх, с неожиданной силой для человека, который последние годы только и делал, что разгребал документы, сидя за столом. Как любовник Эмгыр вар Эмрейс оказался всем, о чем Геральт осмелился думать, и даже большим. Требовательным и инициативным, но при этом чутким к желаниям своего партнера. Геральт ожидал ,что мужчина просто возьмет свое, не задумываясь о его удовольствии, но Эмрейс растягивал его для обоих, покрывая шею телохранителя жесткими поцелуями и оставляя следы от пальцев на бледном подтянутом теле. Геральт очень давно не был с мужчиной и не считал этот опыт излишне приятным, но сейчас, когда сильные руки держали его за бедра, и Эмгыр вбивал его тело в шелковые простыни долгими, ритмичными толчками, он поймал себя на том, что совершенно бесстыдно стонет, вжав голову в подушку. Было так хорошо, как никогда до этого, особенно когда ему удалось приподнять бедра так, чтобы при каждом движении вар Эмрейс задевал какую-то точку, от прикосновений к которой перед глазами Геральта рассыпались звезды и взрывались галактики. Кончили они почти одновременно, и несколько долгих минут Геральт тупо смотрел в потолок, пытаясь успокоить приятную дрожь в теле. - Вау. Это было потрясающе, ваше вели... - договорить ему не дала подушка, которую Эмгыр кинул ему в лицо, устраиваясь рядом. - Хоть раз, помолчи, ради всех богов, - сказано это было безапелляционным тоном, таким, каким объявляют войну и приговаривают людей к казни, но эту сторону чужой личности Геральт уже разгадал, поэтому не воспринимал всерьез. Скорее всего, Мерерида хватит удар, если с утра он обнаружит телохранителя в хозяйской спальне, но на данный момент Геральту было более чем наплевать, и он довольно прикрыл глаза, притягивая к себе чужое теплое тело. Все проблемы останутся на завтра. А Ламберта, возможно, стоило бы поблагодарить. Но делать этого Геральт, конечно, не станет. А то еще зазнается.