Да понесём Снегурочку на руках

Бросив понятливый взгляд на старшего брата, Тевкр со смешком поднял руки. Стаканчик с ледяным коктейлем вырвался из неохотной хватки, разлившись цветными пятнами на белоснежном платье названной Снегурочки. Глаза Люмин покрылись тонкой пеленой влаги, глядя на стремительно темнеющую расцветку ткани: Сегодня. Всё. Шло. Не. По. Плану. Сегодня был главный день главного праздника для феечки, и путешественница никак не могла винить Паймон в том, что ей было важнее отъесться на год вперёд, чем сопутствовать подруге в нелёгком деле. Люмин не осуждала её. Люмин просто подумала о том, что лучше было бы не трогать удочку в самом начале приключения, когда что-то странно белое и пушистое копошилось у поплавка. Как же тогда всё упростилось бы. Сегодня был красивый и гордый праздник, который красил каждый уголок Тейвата. Но, кажется, кому-то мелкий снежок Мондштадта показался белее и милее густых сугробов родины. И путница в этом убедилась довольно быстро, будучи главной героиней детских и взрослых сказок. И с этого момента всё действительно шло не по плану: в толпе разношёрстных детей (от любимцев Снежной до подрывников Монда и «выкидышей» Инадзумы), краем глаза, боком шестого чувства (да и лезвием собственного меча, чего уж таить), не заметила рыжего братца со странным именем, что хорошо лежит только на бумаге, — Тевкра. С другой стороны, признаться, у Люмин не было плана на то, как бы она хотела провести этот отпуск от поручений гильдии. Кэйа тоже был озадачен, когда услышал о такой серьёзной проблеме, как безделье. Поэтому одноглазый загадочно усмехнулся и жестом руки подозвал из толпы бесящихся детей голубоглазого мальчика Снежной. Мальчик не подошёл — подбежал. И громко, не видя ни единой причины сдерживаться, окликнул названную сестрёнку. В его взгляде было столько наглости и избалованного высокомерия от якобы близкого родства с почётным рыцарем, что ей самой захотелось с размаху показать другим детям: своего брата-близнеца ни на кого другого ещё не меняла, и шанса у шайки мерзких Фатуи повлиять на её решение нет и не было. И знала Люмин хорошо — ох, если бы она тогда ещё и вспомнила это! — лавина может сойти лишь по одному свисту, которым, оказалось, и был звонкий голосок рыжей бестии. И вот, она сама уже и не помнила, как оказалась здесь, под руку с толпой активных кричащих комочков инфантильности в центре снятого самим Одиннадцатым Предвестником дома в Мондштадте, где он решил устроить праздник любимому братишке и ещё с десятку случайно обретённых за время поездки Тевкра в город Ветров, друзей. Вот у кого уж действительно не было проблем с тем, чтобы найти себе занятие на те жалкие дни, которые вдруг выдались выходными. Хотя, с другой стороны, Люмин всё же любила детей и не видела ничего плохого в том, чтобы принять данное предложение присоединиться к ним (как, собственно, и опасности в этом спонтанном решении. Мальчик Тевкр был слишком активным зазывалой). Как и с третьей стороны… оказаться за ручки среди группы восхищённых детей не было равно оказаться на руках особенно большого из них. — Чайльд, отпусти сейчас же! Чёрт возьми, это же так абсурдно! Рыжий сорванец, видно, даже не задумывался о том, чтобы прислушаться к её словам. И вообще-то, ему лучше бы сделать это. Но Тарталья наглухо отказался от того, чтобы выпустить путницу из своих цепких рук. Только лишь перехватил покрепче, стремительно, под звуки хохочущих детишек да с благословением младшего братишки, понёс ясно негодующую девицу прочь с главного зала. И обходил он все столики с разбросанными по скользкому полу украшениями так филигранно и ловко, что, казалось замершей в дилемме ударить его на глазах у группы неокрепших умов или образумить порывом крепкого Гео, данный план по похищению всеобщей любимицы-сестрёнки созрел у него с братом ещё пару месяцев назад. — Эй, я вообще-то помочь хочу! — завернув в отдалённую комнату и предварительно оставив Тевкра за старшего, Тарталья в конце концов отпустил путешественницу, прежде чем та успела бы высказать своё недовольство физически, — Пятно от газировки отстирать не так уж и просто, а ещё… — Чайльд сложил руки на груди, отчего-то отводя хмурый взгляд в сторону, — в мокром платье легко простудиться. От предвестника просто сияла какая-то глухая убеждённость в правильности всех предыдущих действий, словно бы он только что не схватил знакомую только лишь в бою подругу, тем самым переведя всё внимание малолетней публики на них, а просто помог споткнувшемуся в толпе ребёнку. Тем не менее, Люмин его объяснение явно не впечатлило, и как бы тот не старался, его уверенность никак не могла изменить её настроя. Она фыркнула, вскоре отвернувшись. Надо же, сутками ночевала в снежных ущельях Драконьего Хребта, теперь же влажная одежда в закрытом помещении вдруг сумела сбить все планы. — И это было обязательно? — всё ещё довольно мрачно спросила она, мимо дела жестом показывая юноше выйти за ближайшую ширму. Люмин бы вывела его и за пределы комнаты, однако её терзало смутное любопытство в сумбурности всего происходящего, — Ты выставил всё совершенно идиотским образом. Ответом ей стал только чистый, задорный смех. Ни капли совести, и почему-то знала героиня, что так и будет. От этого какое-то неясное раздражение внутри только сильнее нарастало. Однако она только лишь вздохнула, напомнив себе, что дети до сих пор буквально за соседней стенкой, и, не дай тому Семеро, ещё и подслушивают их. — Да ладно тебе, — вновь отмахнулся Чайльд, беззаботно разводя руками. Похоже, его эта ситуация нисколько не волновала. Люмин вновь вздохнула, сдавшись в попытках хоть как-то рационализировать его поведение. Тут всё просто: Тарталья есть Тарталья, — Зато детишек повеселили. Ну не здорово ли? Не успела девушка ответить, как за стеной послышался детский крик, а после и полноценный плач. Стук двери раздался куда раньше, чем Люмин успела бы что-то сказать. Право, заботливости ему не занимать. Путница выдохнула с облегчением, только сейчас заметив, как на самом деле были напряжены её плечи и… красен её вид в зеркале. *** Платье было успешно сменено. Благо, в её личном инвентаре в подпространстве было несколько запасных вариантов — жизнь в вечных путешествиях не знала пощады и промедления. На удивление, на то время, пока она переодевалась, снаружи было относительно тихо. Только лишь весёлые звонкие голоса детей то и дело привычно кричали в своих шумных играх. Неужели без неё всё совсем поникло? — Братик, ты обязательно должен сделать это ещё раз! Это было первым, что услышала путешественница, стоило ей тихонько выйти за дверь. Какое-то необъяснимое дурное предчувствие поселилось в груди. Это был голос Тевкра, которому сразу же стали поддакивать вперебой все его друзья. Наверное, Чайльд опять свои трюки им показывает, что они теперь так восхищены силами чужого Глаза Бога или простыми боевыми умениями… Однако как только она выглянула за коридор, где виднелось отчего-то смущённое лицо предвестника, поднявшего руки в жесте мягкого отказа, на неё очень скоро устремились любопытные пары глазок, словно бы ждущие чего-то совершенно нового. — Братик, — вновь окликнул Тевкр братца, с невинным видом дёргая его за рукав, — А как принято называть девушку старшего брата? «Сестрёнка Люмин» так и будет? Чёрт возьми. Теперь уже Чайльд не может найти слов, чтобы свести невинный вопрос родного братишки к шутке… И он вообще специально сказал это так громко, чтобы расслышали абсолютно все? М-да, сегодня всё пошло как по маслу. Вниз с горы. Люмин была брошена лучшей подругой, оставлена на растерзании детям самых разных стран и народов, втянута в сомнительный план сомнительных братьев, а в конце, кажется, нашла себе парня.