Last letter

      У него всегда был план. На все случаи жизни. И это досадное происшествие он тоже предусмотрел.       Джинкс тяжелыми шагами, будто к ногам привязали гири, поднималась к кабинету Силко. Щека покраснела и на ней появился кровоподтек. Севика не смогла сдержаться, когда узнала новость о том, что ее босс теперь мертв, и что причиной этого является сама Джинкс. Женщина не умела скорбеть. Только злиться. И она выплеснула все чувства в той пощечине. Не убила она ее только из, уже посмертного, уважения к бывшему хозяину. Силко всегда нравилась ее всепоглощающая верность. Довольно редкое качество, особенно в Зауне. Последним, что она сказала ей, была фраза о распоряжении Силко касательно его кончины.       По его плану, в случае его смерти, Севика должна была рассказать его воспитаннице о сейфе, спрятанном в комнате, и дать пароль. Дальше указания касались только того, как Севика займет его кресло и будет рулить делами Зауна уже сама, вместо него.       Джинкс шла по коридору и чувствовала пустоту и скорбь, которая зависла в воздухе, как дым от сигар, мешая смотреть вперед. Она открыла дверь его кабинета и переступила порог. Ей подумалось, что, если бы хозяин кабинета был бы жив, он высказал бы неодобрение относительно ее внешнего вида – вся в запекшейся крови, лицо уставшее и заплаканное, и эти страшные розовые глаза, выдающие огромную дозу мерцания в ее крови. Да… он явно был бы недоволен.       При всей трагичности ситуации ее смущало то, что у Силко, во-первых, был план на случай своей смерти, во-вторых, что Джинкс об этом не знала. Даже мертвого, она ревновала его ко всему, что не касалось ее.       Сейф она нашла без труда, в стене, прикрытый картиной. Стоило лишь прикоснуться к раме, как та, под воздействием хитрого механизма взлетала вверх, открывая доступ к небольшой железной дверце. Она ввела код, и сейф податливо отворился, от чего ее подбородок задрожал. Он поставил на код сейфа дату, когда нашел ее – число и месяц. Насколько же он, оказывается, был сентиментален…       В сейфе были накиданы какие-то бумаги, много золота, и не только в монетах, и вдалеке, почти у самой стены – небольшой лист бумаги, скрученный в трубочку и перевязанный тонкой красной лентой. Почему-то интуитивно она сразу поняла, что это послание предназначается ей.       Она потянулась к нему, достала из глубины сейфа, развязала ленту и открыла письмо. На листе ровным, почти каллиграфическим почерком были выведены строчки. Ей всегда было тяжело читать его записки, она не понимала, почему нельзя писать печатными буквами, а Силко никак не мог ей донести ценность концепции почерка каждого отдельного человека. Она опустилась глазами на выведенные слова и начала читать письмо. «Дорогая Джинкс,       Если ты все-таки читаешь это письмо, значит, меня уже нет в живых. Жаль, конечно, что так получилось. Я никогда не хотел умирать и тем более никогда не хотел оставлять тебя одну. Но, повторюсь еще раз, если ты держишь в руках это письмо, значит, я уже мертв.       У меня есть к тебе несколько просьб, которые я хотел бы, что бы ты выполнила.       Очень тебя прошу, не мсти за меня. Даже если ты подорвешь всю Рунтерру - облегчение не придет. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я половину своей жизни потратил на мщение. И это не принесло мне ни радости, ни удовлетворения.       Если со мной расправились миротворцы, прошу тебя, не врывайся в Пилтовер и не устраивай публичную казнь. У всех этих людей есть жены и дети. Учинив там расправу, ты лишь помножишь страдания, и горе будет разрастаться, как плесень, оплетая все больше и больше людей. Устроив в Пилтовере свое возмездие, ты только оставишь кровавый след, над которым будут рыдать новоиспеченные вдовы и сироты. Прошу, не оскверняй таким образом мою память.       Если же меня убрали химбароны, хотя, лично я считаю, что если это произошло, то так мне и надо, не пытайся им отомстить и вообще не связывайся с ними. В мое вынужденное отсутствие они еще более опасны, чем раньше. Заклинаю тебя, не связывайся с ними. Сейчас ты осталась без моей защиты, и я надеюсь, что они еще не в курсе этого. Обойди этих людей стороной и никогда больше к ним не приближайся.       Последняя моя просьба такая – не садись в это кресло и не пытайся занять мое место и управлять Зауном. Это кресло проклято, и оно ни разу не принесло мне счастья. Самый мой большой страх, это то, что ты, похоронив меня, садишься в этом кабинете и берешь бразды правления в свои руки. Я никогда не желал тебе такой жизни и не желаю сейчас.       Я очень люблю тебя и всегда любил. В сейфе достаточно денег, чтобы обеспечить ни одну достойную жизнь. Умоляю, уезжай из Зауна и никогда больше сюда не возвращайся. Это место наполнено для нас обоих болью и скорбью. Сейчас, когда меня не стало, ты находишься в большой опасности. Многие люди хотят тебе зла. В основном, это люди из моего окружения…Возьми все, что есть в сейфе и иди к Тирому. Он осведомлен обо всем и знает, что делать. Несколько дней ты поживешь у него. Не бойся его. Я открою тебе небольшой секрет напоследок: я всегда выбирал на должность бармена мужчин, которые, так скажем, предпочитают больше общество других мужчин. Всегда так поступал, чтобы быть уверенным в твоей безопасности. Перекантуйся у него дома день или два и уезжай из Зауна.       Проживи красивую и насыщенную жизнь. Ты только в начале пути, дитя. Учись, конструируй свои бомбы и изобретения, купи себе дом и живи счастливо. Признаюсь честно, я часто представлял, как ты, после моей смерти, отправляешься куда-то далеко отсюда и проживаешь свою жизнь счастливо. Учишься, работаешь, изобретаешь, наслаждаешься жизнью, а, возможно, и заводишь семью…но это уже твое личное дело.       Не сочти меня драматичным, но, пока я пишу это письмо, я больше всего скорблю по тому, что когда-то будет последний раз, когда я увижу тебя. Мне очень жаль, что так произошло, но я надеюсь, что когда-то увижу тебя снова. Не подумай, я никогда не был религиозен, но, когда я допускаю мысль, что в моей жизни действительно будет день, когда мы встретимся взглядами в последний раз, мне становится невыносимо тоскливо.       Моя девочка, поверь мне, мы увидимся снова, но я надеюсь, что это будет не скоро. Пообещай мне, что это будет не скоро, может, лет через сорок. Пожалуйста, не раньше. Я верю, что, когда встречу тебя на том свете, ты, сидя у меня на коленях, как раньше, расскажешь мне, как сложилась твоя судьба и похвастаешься за раз всеми изобретениями, разработанными за долгую жизнь. А я буду внимательно слушать и тихо гордиться тобой.       Дорогая, я знаю, что сейчас твое сердце полно скорби и печали. Прошу, не дай этим чувствам разрушить тебя. За будущее Зауна не переживай. Севика займет мое место и достойно заменит меня на посту. Я уверен в этом. Народ ее любит. Напоследок я хочу сказать, что, кто бы меня не убил, а, признаться, я считаю, и всегда считал, что умру не своей смертью, я не хочу отмщения и возмездия. Я видел достаточно крови и жертв за свою жизнь и не желаю, чтобы эта кровавая дорожка тянулась за мной и на тот свет.       Я надеюсь, что ты услышала меня, и выполнишь мою последнюю волю. Я безумно люблю тебя и всегда любил. Не делай глупостей и проживи жизнь так, чтобы потом было, что рассказать мне.

Навеки твой, Силко»

      Чернила начали размываться от слез. Это было последнее послание ее наставника и последние его слова, адресованные ей.       - Прости, Силли, но я вынуждена разочаровать тебя. И, да…тебя убили не миротворцы и не химбароны…       Она напоследок посмотрела в потолок, обращаясь к своему любимому как бы напрямую. Что ж… Если даже Силко допускал существование иного мира, почему не могла позволить себе такую слабость и она?       Девушка взяла с пола лежащую скелетницу, заряженную хекстек кристаллом, и вышла из его кабинета в последний раз.