***
— Доротея Санчес! Если ты сию минуту не спустишься, мне придется лично стряхнуть тебя с кровати! Голос мамы настолько громкий, что его слышат, наверное, даже соседи. Мне приходится лениво подняться со своей мягкой софы, и в последний раз грустно на неё взглянув, направляться вниз. — Мы ещё обязательно встретимся, моя дорогая… — обращаясь к софе, нежно произношу я и усмехаюсь своей же драматичности. Я, минуя пару лестниц, бегом спускаюсь на первый этаж. Мама гремит на кухне, а за окном прекрасная погода. Солнечно и свежо, с утра пораньше люди уже во всю работают и с улицы доносится приятный шум будних разговоров. Я осторожно прокрадываюсь в кухню, мама стоит ко мне спиной. Я разбегаюсь, секунда… и я со всей силы влетаю к маме на спину! — Боже! Ты меня в могилу сгонишь! — говорит мама немного резко, но это, к сожалению, её привычная манера речи. — Разве я не просила встать по-раньше? Завтра фестиваль, а у нас ещё море работы! — перенося в руках целую груду железных кастрюль, бурчит она. Я ковыряю пальцем столешницу, и опираюсь щекой на руку. — В чем смысл фестиваля, если я не могу на него пойти? — проговариваю я, заведомо зная ответ. — Мы там не развлекаемся, моя дорогая. Подобные фестивали, наш единственный доход! — А кто сказал что я хочу развлекаться? Мне пора принимать активное участие в нашем семейном бизнесе. — язвлю я, изображая руками кавычки на слове «бизнес». Наша семья и вправду не богата и нам важны эти фестивали, но какой смысл работать круглосуточно, получая в итоге лишь пару волшебных булочек семьи Мадригаль. Мы делаем прекрасные цветочные композиции, но кто их купит в обычный день? Нам приходится мириться с положением, тем более что вдвоем нам не так легко прокормить себя. — Сколько раз я тебе повторяла, ты никуда не можешь пойти! И это не обсуждается! — мама хлопает дверцой шкафа, как бы ставя точку в разговоре. Я хмыкаю и уже собираюсь идти, но она меня одергивает. — На вот лучше, — она протягивает мне в руки секатор. — Срежь несколько камелий для композиции, начнем заниматься букетами сегодня. — она замечает моё явное недовольство на лице, и немного смягчается. — Золотце, я правда не могу позволить тебе покинуть дом, это ради твоей же безопасности. Я отталкиваю её руку, и направляюсь в сад. Не хочу верить что это ради моей безопасности, как вообще можно запирать человека для защиты? Я скорее сойду с ума в этом доме, чем со мной что-то случится. Мы будто всегда готовы к прибытию врагов. Вокруг сада стоит высокий забор, обвитый колючими розами. Такой забор, что его ни за что не перелезть. А все комнаты в доме, в том числе и моя, закрываются на два замка. Спасибо что открываются окна, подождите что? Точно, на них стоят гребанные решетки! Если Рапунцель всегда могла сбежать из своей башни, то я здесь как в тюрьме. Немного радует что наш сад необычайно красив. Мы стараемся с мамой день и ночь, чтобы добиться такого результата. Все расположено в строго определенном порядке, но это не заметно при первом просмотре. Кажется что это хаотичная, но от этого не менее прекрасная композиция. Я иду к необходимым маме камелиям и слышу тихий писк. Под моими ногами оказывается крыса. От неожиданности я отпрыгиваю как можно дальше от неё и не могу сдержать визг. — Господи! — но тут я замечаю, что он абсолютно безобиден, или она? Довольно сложно определить пол крысы. — Малыш, что ты здесь забыл? — я протягиваю к нему руку. Крысёнок ласкается и мило пищит, довольно забавная картина. — Что случилось?! — мама, немного с опозданием, выбегает на мой крик. — Все в порядке просто здесь… — я показываю пальцем на землю, но малыша здесь как не бывало. -… только что была крыса. Мама заливается наигранным смехом и начинает меня успокаивать: — Дора, здесь не может быть крыс, наши стены уходят глубоко под землю, вряд ли они смогли бы сюда пробраться. Она мне не верит? Что за вздор, с чего бы такая натянутая реакция… — Честно, я только что гладила маленькую крысу. Зачем мне тебе врать? — Брось это, возможно ты просто ещё не проснулась. — она спускается и идет ко мне. — Оставь мне камелии, а сама займись подготовкой корзинок у себя в комнате. Мама забирает у меня секатор, и подгоняет меня в дом. Возможно она права, но ощущения кажутся таким реальным, мне не могло это привидеться!***
Последняя на сегодня корзинка готова, и я отправляюсь к маме. Сквозь решетки пробиваются последние лучи солнца, завтра нас ждет долгий день. По традиции, на время праздника наш дом открыт для всех и к нам на обед обещали зайти семейство Кастильо, давние друзья моей мамы. Тетушка Марита глоток свежего воздуха в этом доме, представить не могу, как ей удается находить общий язык с моей матерью. Кухня преобразилась в импровизированную мастерскую флориста. Все окна в открыты нараспашку, а мама, вся запыхавшаяся от опустившейся на город духоты, с трудом заканчивает очередную композицию. Она работает уже 5 часов без остановки, на неё страшно посмотреть. — Давай я помогу, — я аккуратно выталкиваю её из-за стола. — Отдохни пока что. Мама шумно вздыхает и садится рядом со мной. Она крутит в руке белую пеларгонию, прекрасный цветок, который занимает главное место в букете. Я беру её из маминой руки и аккуратно вставляю посередине. Мама долго рассматривает композицию, я прямо чувствую как чешутся её руки все поправить. Но вместо этого она неожиданно произносит: — В Энканто ты одна достойна этого фестиваля… — мама говорит это куда-то в пустоту, не смотря на меня. — Это ещё почему? — я не понимаю о чем она. — Неважно. — она вновь занимает свое место у стола. — Лучше посмотри какие у тебя цветы, это же стыдно людям показать! Уступи место мастеру. Я отхожу в сторону, все ещё не понимая смысла её слов. Завтра состоится фестиваль белой пеларгонии, которая на языке цветов означает чистоту и невинность. В понимании нашего народа, самое чистая связь это семья. Но для людей он уже потерял свой изначальный смысл. День когда каждый дом открывает свои двери для всех жителей. Когда отовсюду тянется запах вкуснейшей стряпни, везде шумно, играет музыка. А в конце дня всех ждет шикарный фестиваль, который для всех устраивает семья Мадригаль, самая крепкая в Энканто. Сейчас некоторые дома наоборот запирают двери, и выходят только к фестивалю. Ведь здесь каждая семья может хорошенько подзаработать, открывая лавку на один вечер. Деньги совсем разрушили этот праздник, но возможно… так кажется только мне? Если раньше наш дом наполнялся людьми, я могла увидеться со всеми жителями всего за несколько часов, то теперь к нам заходят только Кастильо, и то ненадолго, ведь за ними тоже лавка. Я никогда не видела фестиваль, вряд ли я могу о нём судить. Эх, если бы я могла хоть раз… Мои размышления прервал настойчивый стук в дверь. Осадив меня рукой, мама ушла открывать. Я начала погружать готовые букеты в корзинки, смотрелись они прекрасно. Камелии и пеларгонии дополняли друг друга, красивый символ праздника. Мама вернулась довольно быстро. — Кто это был? — Фидель заходил, попросил серп на этот вечер. — Почему ты не сказала, мама? Я бы вышла поздороваться… Мама шумно вздохнула. — Все равно он был без тети Мариты.***
Утро началось с очередного штрудирования книг. Фраза, кинутая мамой вчера вечером, сильно отложилась в моей голове. Что она имела ввиду? Почему только я достойна фестиваля? Я пыталась найти другие смыслы на языке цветов относительно пеларгонии, но все тщетно. Время тянулось к обеду, пора заканчивать с поисками. Я поднялась к верхней полке, чтобы поставить книгу на место, но мой взгляд упал на альбом в синем переплёте. Толстая обложка грузно стукнула по столу, страницы при открытии начали трескаться, словно приветствуя читателя. Рисунки внутри принадлежат моему отцу, он был художником, причем исключительным. Всю жизнь он рисовал только Энканто, и я, в свою очередь, никогда не покидавшая дом, полюбила этот город только из-за работ папы. Я всегда мечтала о том как пройдусь по длинным улицам, увижу в живую эти шикарные пейзажи. Но, видимо этому не дано случится. Последний рисунок всегда завораживал меня сильнее всего. В отличии от других, место, изображенное на нём, написано ночью. Это громадный водопад, которые сверкает всеми оттенками радуги. Берега вокруг усеяны мелкими цветами, которые в некоторых местах сливаются в один разноцветный ковер. Невероятно красиво, если будет возможность, первым делом я отправлюсь именно туда. — Доротея! — мама с шумом открывает мою комнату. — Сколько раз я говорила -… — Мы закрываемся только на ночь! — сказали мы в унисон. — Ты невыносима! — она трет переносицу и опирается плечом об дверной косяк. — Кастильо придут через пол часа, ты готова к приёму? — быстрым и недовольным взглядом она окидывает мою спальню. — Чем ты тут занималась? — Ничем, мама. — мне приходится буквально выпихивать её из комнаты. — Я буду готова через десять минут. — Будь быстрее, мне нужно помочь накрыть на стол. Мне приходится закрывать дверь буквально перед её носом. Я опираюсь на стену и вздыхаю. Мне нужно упросить Мариту поговорить с матерью, любой ценой, в этом году я обязана отправиться на фестиваль. А пока, необходимо подготовиться к празднику. Я надеваю белое платье, расшитое голубыми цветами и накидываю зеленую жилетку поверх. Блистать красотой мне не перед кем, разве что перед годовалым Бернардо, он то уж точно оценит мой наряд. Незабудки на платье вышиты атласными нитками, и забавно переливаются на солнце. На языке цветов они значат любовь к предкам, и память о своих корнях. Хотела бы я возложить незабудки на могилу отца, но пока что, пусть так, но я буду помнить о тебе, папа. К этому времени снизу уже раздается звонкий голос Мариты, плач Бернардо и колыбельная Фиделя. Я спускаюсь к любимым, а главное всегда желанным гостям. — Красота моя, Дора! — она целует меня в щеку. — Ты прекрасно выглядишь! Признавайся, ты забираешь нашу с Фиделем молодость? — она улыбается самой светлой улыбкой. — Да, тетя Анита. При каждой встрече я отнимаю пару лет вашей юности. — я лукаво улыбаюсь ей в ответ. — Ах ты, несносный ребенок. — тетя крепко обнимает меня, я отвечаю ей тем же. Фидель отвлекается от сына и шепотом приветствует меня, указывая что ребенок только что уснул. Я понимающе киваю, и предлагаю пройти к столу, где занимаю почетное место рядом с Маритой.***
— Дора, боюсь я правда ничем не могу тебе помочь. — она грустно улыбается. Мне удалось отвлечь маму, я попросила её принести парочку цветочных композиций, чтобы продемонстрировать Марите что у нас получилось в этом году. Немного подобрев от вина, она стала согласна на все мои предложения, кроме, естественно, нужных. — Ну пожалуйста, тетя Марита, только в этот раз! — я делаю максимально жалостливые глаза. — Дорогая, ты просишь об этом каждый год, и каждый год мне приходится тебе отказывать. — она начинает бурчать в ответ. — Можешь ли ты представить с какой болью я это делаю? — Не причиняйте себе боль, тетушка. — я делаю самые невинные глаза. — Просто поговорите с мамой! — Она меня не послушает. — Она только вас и слушает. — я взяла её руки в свои. — Я честно прошу вас только в этом году… Поймите, мне уже 16 лет, а Энканто я видела последний раз в глубоком детстве! Как думаете, я хоть что-то помню? — я начала повышать тон. — Я сижу здесь как в тюрьме, я не могу сбежать, я не могу выйти куда-то кроме сада. Все что я вижу это облезлые голубые стены, побитая плитка на кухне и решетки на окнах. Почему я должна жить такой жизнью, без права на свободу? — выпаливаю я, пока тетя смотрит на меня округленными глазами. Она прокашливается, отводит взгляд. Долгое молчание, будто тянется несколько часов. Прежде чем ответить мне, она глубоко вздыхает: — На самом деле, есть у меня один план… И в глазах её появляются огоньки.