Воспоминания.

Воспоминания. Вспышка, настолько яркая, что она слепит тебя и не только твои глаза, но и твой разум находится под властью. Ему тяжело приходить сюда с каждым разом, но он должен. Он столько всего обязан, что это вскипает внутри него так сильно, что он хочет взорваться на месте…. а потом просто исчезнуть став пеплом. Гнев успокоиться именно тогда, когда его не станет, но вместо сладкого покоя он снова переступает порог этого чёртового места. Он должен приходить, должен развлекать, должен играть, но вместо счастливых лиц он видит только его лицо. Куда бы он не пошёл — он был повсюду. Он слышал его смех, видел его глаза и яркую и добрую улыбку которая навсегда застыла на его механическом лице. Чем дальше он отдалялся от шума и радостного детского смеха, тем мрачнее становились тени. Мрак накрывал его с головой поглощая так быстро и стремительно, что он не мог сделать больше ни шага. «Всё в порядке». Этот голос разрывал его голову. Он закрывал глаза стараясь не видеть его лица, но оно снова и снова возникало перед ним. Его голос звучал в его голове, а его ладони ласково поглаживали гладкую поверхность его морды. «О, тут стёрта краска». «Неудачно спустился с платформы сегодня, подкрасят». «Не можешь ты без происшествий, да?» «А может я специально это делаю? Столько внимания сразу». «Идиот ты, Монти». «Ещё какой». Он резко открывает глаза и его ладонь касается щеки. Он чувствует его тепло, хотя его тут нет. Он слышит его голос, хотя он давно исчез… Мрак продолжает наступать захватывая всё больше и больше. Яркие краски становятся смесью чёрных, серых и белых тонов. Лица людей теряют свои эмоции, а сами они замирают. Время остановилось, и лишь он один стоит посреди этого безумия. «Монти…» Он слышит этот голос. Едва слышимый из-за сильных повреждений. Аллигатор замирает — если бы он мог дрожать, то его тело бы сейчас дрожала, и он бы на трясущихся ногах сделал бы пару шагов. Он видел его — некогда красивый и гладкий оттенок фиолетового был разорван и стёрт. Его глаза мерцали то затухая, то снова загораясь из последних сил. На его руках не осталось корпуса — голые длинные руки эндоскелета пытались двигаться, но сил и энергии было слишком мало. Его милые длинные уши между которыми он так любил расположить голову были оторваны и валялись где-то в стороне. Вместо них из головы торчали уродливые куски металла, но самое страшное было тогда, когда он подошёл ближе… Ноги. Он был разорван надвое. Ноги безжизненно лежали рядом с ним. Его изуродовали… единственного, кто смог усмирить гнев и ярость внутри него превратили в решето. — Кто… кто это сделал?! — Аллигатор рухнул на колени рядом с тем, что осталось от Бонни. Кролик среагировал на звук знакомого голоса и попытался улыбнуться, но челюсть больше не слушалась, ведь болталась безжизненно… — Монти… — Снова сказал он пытаясь протянуть к нему голую руку, но он не смог её даже просто приподнять. — Так… холодно… Аллигатор осторожно взял его то, что осталось от кролика на руки. — Я тут, здесь. — Он прижал его к себе. — Я согрею… — Наконец-то я увидел твою заботу… — Не говори так, будто бы собрался отключиться! Кто это сделал с тобой? Скажи кто! Кролик молчал. — Бонни я… — Я ошибся… я не знаю, как оказался здесь. Всё, что я помню… это белый мех и звуки металла… — Мех? Звук активации. Аллигатор хорошо его знал, но этот был каким-то… не таким. Он был примитивным и чистым… и тогда аллигатор понял. Когда множество красных глаз стали загораться со всех сторон, а механические лапы стали медленно подбираться к ним. Эндоскелеты. Он не помнит, сколько их было, но это точно было не их место и не их время. Они были похожи на ходячие трупы — шли к своей добыче медленно, но их было так много. — Они? Они это сделали с тобой?! — Глаза аллигатора вспыхнули яркой алой вспышкой. Гнев, злость, ярость — всё это переполняло его и рвалось наружу. Он хотел убивать. — Монти… не надо… — Механические ублюдки! — Аллигатор не послушался. Он был ослеплён яростью и гневом, и это оставило без защиты того, ради кого он так яростно боролся. Ему было всё равно, сколько их и насколько они сильны в количестве. Он отрывал, рвал и раскидывал. Его ослепила ненависть, и он даже не заметил белый силуэт и блеск ножа… И краски резко вернулись. Люди снова стали идти, играть в гольф, а он снова остался один среди этой дикой природы. После того, что случилось люди стали винить его. Только он виновен в том, что произошло с Бонни. Никто не хотел в этом разбираться, а ведь его просто умело подставили, но к чёрту всё это, ведь аллигатор потерял тогда не просто близкого друга… он потерял часть самого себя в тот момент. Тогда, когда в потухших фиолетовых глазах отразились его горящие и алые… Он опоздал, но он запомнил запах — резкий запах искусственной ткани и меха, и смех который отдалялся всё дальше и дальше. Он не успел… И вот он один. Он не хочет никого видеть и не хочет, чтобы кто-то прикасался к нему. Он старается уходить с выступлений как можно быстрее, чтобы не смотреть на Фредди ещё больше времени, ведь этот медведь был самым ярким напоминанием, а эти его тупые слова поддержки. «Монти, мы верим, что это был не ты…» «Засунь свою жалость себе в голосовой аппарат, медведь». «Я потерял друга…» «А я потерял себя…» Аллигатор стал одиноким и не разговорчивым. Он просто хотел быть один и чтобы никто больше к нему не приближался. Замкнуться в себе и пытаться давить в себе это чувство безнадёжности и одиночества. Ярость накатывала волнами на него если воспоминания становились слишком яркими. Он крушил и ломал. Битое стекло, в котором он видит себя — разбитого и опустошённого. Он так жалок. — Мне так не хватает тебя, — Сказал аллигатор присаживаясь между деревьями и прислонясь затылком к стволу. — Не хватает твоего смеха, шуток, твоей поддержки, твоей… уверенности во мне. — Аллигатор осторожно достал из своей груди альбом. Он был немного потрёпан, но внутри него хранилось всё, что Бонни успел нарисовать. — Не хватает шума кустов на заднем плане… ты так неумело прятался, но я всё равно делал вид, что не слышу. Я просто любил, когда ты прятался там и рисовал меня. На каждом рисунке ты выделял детали, но я никогда… Он не знал что говорить дальше. Аллигатор хотел открыть его, но рука остановилась. На сегодня ему было достаточно воспоминаний. Всё, что у него осталось от него — его альбом. — Я должен понять… я хочу понять… — Взгляд аллигатора упал на вывеску с рекламой «Пиратской Бухты». Аллигатор уверенно поднялся спрятав свою реликвию назад. — И я найду способ понять, что тут происходит. Ради тебя.