Мы все заражены. Заражены чем-то омерзительным, чем-то нечестивым, чем-то, от чего никому не суждено просто убежать. Кто-то уже болен этим. Час, день, год, всю жизнь. А кто-то продолжает сопротивляться...
Почему именно Джейсон? А не сердобольный, исключительно правильный мальчик-сержант Никки? Не Эрик Кинг - образцовый американский джентльмен, интеллигент до мозга костей? Не нахальный Мёрвин - умник, "старик" и превосходный знаток своего дела? Почему не этот славный, милый шутник Джоуи? И даже не Салим, который - как ни парадоксально - в своих мыслях и поступках подобен Иисусу больше, чем любой из носящих крест?
Джейсон Колчек и никто иной. По факту: нетерпимый и самоуверенный. Скорее прямолинейный, нежели искренний; стойкий и непокорный; предпочитающий идти на таран и вести абордажный бой; не привыкший фильтровать то, что вылетает у него изо рта, и порой способный на самые безжалостные поступки, продиктованные долгом службы. Пробивной упрямец, временами заноза в заднице. Но неизменно - лучший из лучших. Казалось бы, он перебрал во всём "анти-" и пошёл ещё дальше. Он не прогибается под давлением своих собственных роковых решений и не даёт слабину ни в чём. Правда же? - Никогда!
Никогда...
Парень из мира, где богатые богатеют, а бедные беднеют, где дети вгрызаются друг другу в глотки. Из мира, в котором существует лишь несколько потребностей: жрать, бухать, трахать, сидеть на игле.
А ещё он продолжает сопротивляться. Сопротивляться этой всепоглощающей болезни, рухнувшей на мир. Прикрывшись своей изрядно поношенной кепкой со злосчастной девяткой и старательно начерченными близнецами-прямоугольниками, цепляется за эту свою идеальную мотивацию.
Идеальную иллюзию. "9/11" значит чтить мёртвых. Мстить живым. Ненавидеть и убивать. Ради себя. Ради того, чтобы быть кем-то другим в том мире, откуда он едва смог вырвать свой зад. Ради того, чтобы не заболеть.
О Святая Мария... Неужели мы заперты здесь, чтобы в конечном итоге уничтожить друг друга?
Он не колеблется ни секунды. Он даже не прицеливается. Выстрел за выстрелом. Пока весь мир не очистится. Промазать - это не про него. Даже под угрозой смерти, что дышит ему в затылок через дуло иракского автомата, ни единый мускул не дрогнет на его лице. Он предпочтёт плюнуть этой костлявой стерве в лицо. Потому что он знает точно: метить слишком высоко и потом сокрушаться при малейшей неудаче - не его удел. Он готов к падению. И готов вставать с колен снова и снова.
Старший лейтенант J.K. - это вам не дерьмо по стене размазать. Это то, к чему он кровью и потом пробивался с самого дна, одержимый проклятой идеальной иллюзией. И у него получилось.
Получилось.
Одна мысль о том, что он лишился своей иллюзии, искажает, обезображивает всё то, что было воздвигнуто благодаря ей. Мысль, о которой он никому и никогда не рассказал бы, режет его на части, и каждый осколок души не перестаёт изнывать от боли.
Хоть с кем-то удалось поговорить об этом. Облегчить душу от этого продавливающего камня самообмана. Позволить себе скорбеть, признать все те сожаления, которые так и не смог отпустить.
Стоит отдать тебе должное, Салим, ты смог услышать и не осудить, даже несмотря на то, что сам ты слишком далёк от подобной чертовщины. Что-то до боли отцовское он увидел в тебе, раз, пускай и с большой неохотой, но всё-таки "снял" перед тобой свою потрёпанную кепку.
О Святые праведники... Он несётся за своей судьбой. Его ступни сбиты в кровь, его грудь охвачена огнём, он задыхается... Истерзанный, но несгибаемый, он продолжает бежать. Его злой рок - это всё, что у него осталось.
Король пронзительных фраз. Властитель железной брутальности. Неистовый противник компромиссов. И как обычно: это лишь твои профессионально отточенные методы сопротивления заразе, Джейсон. Ты молодец. Ты продолжаешь справляться.
Сколько у тебя тех, кого бы ты сам нарёк своими друзьями? Было когда-то? Или есть сейчас? Кажется, Ник лишь твой старый добрый приятель, спину которого ты готов прикрыть в любой ситуации. Ведь у каждого должен быть кто-то, ради кого можно было бы подставиться, отдать свою гребаную жизнь, в конце концов. В какой-то момент ты выбрал его для этой цели. Потому что ты сам по большому счёту чертовски хороший парень. Но ты прячешься за кепкой. И ты прав: лучше не снимать её.
То, чем ты готов пожертвовать ради выбранного тобой человека... Не стоит никому даже заподозрить об этих потаенных недрах твоего сердца. Для других их просто не существует. Для тебя они погребены заживо. Ведь невыносима и чудовищна мысль о том, что твою безоружную истину раскроют, схватятся за неё своими алчными руками, изгадят и обесценят. Ты машинально поправляешь кепку немного взволнованным, но таким привычным тебе движением, - никто и никогда не придаст этому значение, никто даже не заметит.
Вот почему у тебя остаётся лишь одна причина. Чертовски хорошая причина. Твоя единственная причина... Цифры "девять"/"одиннадцать" щёлкают в голове одна за другой, как звуки метронома, не переставая. Ты позволяешь им овладеть собой, перед глазами темнеет, медленно ты погружаешься в состояние душевной анестезии. Но это не убежище. Твой корабль тонет, Джейсон!..
Semper Fi, - неожиданный глоток воздуха, - всегда найдется кто-то, кто не позволит тебе сгинуть во мраке.
Знаешь, ты всегда был другим, просто в том мире, откуда ты родом, быть таким нежелательно. Быть другим - опасно для жизни. Тебя смешают с грязью, пригвоздят к позорному столбу и вгрызутся в горло с пеной у рта. Там жрут, бухают, трахают и сидят на игле, а тебе хотелось другого. Как воды жаждет изнемогший странник пустыни, так и ты жаждал своего высшего предназначения.
***
Та картинка - она бросает в ледяной пот, она застряла в твоей голове. Твой собственный голос эхом отдаётся в тишине бессонной ночи. И каждый раз - это твой роковой приказ на КПП. Ты молчишь, но твои губы дрожат.
"Верите в Бога, Полковник?" - "Нет, абсолютно". - "Что ж, пора начинать. Я не верил в дьявола, но я в аду".
Преданно и безустанно продолжая нести своё притворство, словно победное знамя, ты опускаешься всё глубже и глубже, прямиком к своему концу. Эти воды всегда были отравлены ложью...
Очнись, Джейсон!..
Почему сначала ты только и делаешь, что ввергаешь в недоумение и раздражаешь, а потом вдруг берёшь и так крепко вцепляешься в душу? Ведь ты оттуда уже никогда не выйдешь. Я отказываюсь от тебя избавляться. Останься.
Всё дело во времени, в которое мы родились, правда же? Правда?.. Но кажется, грех никогда не станет пережитком прошлого... Грех никогда не оставит наши умы.
Где-то там, глубоко внутри, ты с подростковой нелепостью восстал против всего мира. Против этого сборища больных, что нежатся в своей болезни с широко закрытыми глазами, холят и лелеют свою медленно сгнивающую плоть. Ты искал для себя высокую, достойную цель, но не методично, необдуманно, не выстрадав её в полной мере, обращаясь не во внутрь себя, а во вне, так что ты с отчаянием ухватился за последнюю надежду, вырванную из сводки просроченных на неделю новостей. Хотя даже это нельзя назвать твоим просчётом.
С ним - с Салимом - можно было перестать притворяться. Он показал, где всё это время, с самого твоего начала, находилось то, в поисках чего ты жадно и безуспешно рыскал. Твоя истина. Он пробудил новое ощущение. Много новых ощущений. Искренность. Восхищение. Радость. Привязанность. Доверие. Дружбу.
Предубеждения и иллюзии отступили, ведь ты больше в них не нуждался. "Semper Fi" оказалось не просто девизом, срывающимся с губ морпеха, не просто поводом быть смелым и преданным и не просто изящным сочетанием слов, оригинальность которых на латыни вряд ли теперь кого-нибудь волновала. "
Semper Fi" стало ощущением между вами. Ощущением, ради которого действительно стоило продолжать путь.
Эти узы - всё, что когда-либо имело значение, и это то, ради чего ты здесь.
"Прощай, мой друг". Вы никогда не увидитесь впредь. Но ты не позволишь себе даже на секунду отпустить это ощущение. Оно навечно с тобой, - твой иммунитет, твоё лекарство от нескончаемой болезни этого потерянного мира, где каждый сам за себя.
***
Знай, отныне ты запечатлен в моем сердце. Фрагментами собран таким, как ты есть. И это состояние настолько трепетно и незабвенно, это куда больше, чем любовь,
потому что ты - отражение меня.
Разве мы всё ещё по разные стороны? Разве это смогло бы нас остановить? Всё это время только мы сами удерживали себя на порогах противоположных дверей, вместе со всеми нашими пороками. Но границы стёрты, нет больше границ. Волны этих бушующих вод похоронили всё, что тянуло нас прочь друг от друга. Теперь мы синхронны, словно один. Должно быть, мы мертвы?..
Я вижу свою истину, глядя в твои глаза. Всё, что выводит меня из себя в тебе, - это я. И всё, что проникает в самые недра души и воспламеняет их, когда ты перестаешь прятаться за своей потрепанной, разрисованной кепкой, обнажая свои страхи, слабости, боль... и эту улыбку, полную надежды, - тоже я.
Мой разум видит, моё сердце чувствует. Всё это так реально. Ты реален во мне. Нитью жизни вплетаясь в нить твою, - Semper Fi, мой друг...
Semper Fi, J.K.
